Сага о семерых

      - Не отставай, Шон! - крик юноши рассеял утреннюю тишину леса. Солнце, уже перешедшее свой зенит, робко пробивалось своими лучами меж толстыми стволами вековых дубов. Опавшая с деревьев листва переливалась всеми возможными красками и приветливо шелестела под ногами. Хотелось остановиться и, затаив дыхание, оглядеться вокруг, чтобы лучше запомнить этот пейзаж, а затем просто упасть на землю и подставить лицо тёплому южному ветру. Такая мягкая, почти что ласковая южная весна была для Шона Грея неожиданным откровением. Он - дитя заснеженного Севера, до этого никогда не бывавшее так далеко от дома, внезапно, словно попал в совершенно иной мир. Все эти новые ощущения хотелось осознать и отложить в памяти, Шон остановился, закрыл глаза и задержал дыхание, чтобы ни один звук и ни один образ не отвлекал его от пения птиц, тепла солнечных лучей и шелеста опада, сброшенного гордыми деревьями на мягкую, новорожденную траву. Лёгкое дуновение ветра забросило широкий зелёный дубовый лист прямо на нос Грея, он был, в отличии от других ему подобных, мягок и шелковист, Шон расслабился настолько, что новый оклик показался ему подобным раскату грома. - Черепаший лорд! Давай быстрее сюда! - кричал Роберт Айрон... Лучший друг Шона ещё с самых пелёнок, всюду неотрывно следующий за ним. Когда возникла надобность, обеспечить конвой для процессии лорда Олдрика и самого Шона - старшего сына и наследника вотчины Греев, Роберт сразу же вызвался добровольцем и всю дорогу пытался развлечься сам и развлечь других: То приведёт на привал куртизанок из близлежайшего к тракту городка, то соберёт всех поохотиться на оленей в лесу, в этот раз он захотел взобраться на Симеонов курган - холм, внутри которого по легенде похоронили короля Симеона Скайхолда, и посмотреть с высоты на Ченворд - столицу Королевства, расположенную в низине у реки Фирдстрим. Делать принцу было нечего, если влез в какую-то затею Робба, он заставит тебя дойти до конца. Шон, выдохнув ртом, сдул лист с носа и поспешил направиться в сторону крика. Вскоре он вышел на пустырь и увидел перед собой искомый холм и взобравшегося на него, скрестившего руки на груди Роберта, который стоял к принцу спиной и не сразу заметил друга. Шон поднялся к нему. - А, это ты! А я и не услышал, как ты подкрался, загляделся. - отозвался Робб, приметив появление Шона. Заглядеться было на что. С возвышенности открывался вид на королевский остров со стоящим на нём громадным дворцом, и на господский квартал Ченворда - самые ухоженные и благополучные улицы города покрытые роскошными домами с золотыми сверкающими крышами, отсвечивающими падающие лучи Солнца прямо в глаза наблюдателей, в которых проживали лучшие люди Королевства, эти два района столицы соединял самый длинный и широкий мост на континенте, расположенный настолько высоко, что под ним мог проплыть любой корабль в мире, каких бы размеров он ни был, в том числе благодаря удалённому друг от друга положению мостовых опор. Однажды Шону довелось вживую увидеть слэйпнирский драккар, между двумя такими каменными столбами могло пройти около пяти таких драккаров. Стены, выстроенные в два ряда вокруг города, закрывали от взора район чёрных - часть столицы, заселённую представителями низших сословий, посад - ремесленный район столицы, и портовый квартал вместе с самой крупной рыночной площадью на континенте, в котором обитают только обеспеченные иноземцы и торговцы, у которых нет законной возможности поселиться в господском квартале. Гости с Юга, пребывавшие в Кирквуд - столицу вотчины Греев, говорили, что, прогуливаясь здесь среди лотков с товарами, можно встретить купцов со всего Королевства, спасских мореходов всех оттенков кожи - торговцев с соседнего, более южного материка, и даже слэйпниров, в основном изгоев - северян, которых выгнали с родных земель за серьёзные провинности, часть из них уходят в наёмники и предлагают свои меча за золото, другие, прихватившие с собой драккары, пытаются поступить к кому-нибудь на службу и славятся как самые рискованные и отчаянные мореходы мира, готовые взяться за любую работу, потому что у них больше нет Родины, и им нечего терять. Шону уже не терпелось увидеть Ченворд изнутри, но сейчас он мог лишь издалека любоваться куполами дворца, отлитыми из чистого белого золота и накрывавшими два десятка замковых башен, в одной из таких ему предстоит жить до тех пор, пока его не призовут обратно в Кирквуд. В любом случае дом он увидит не скоро. - Ты был прав, Робб, вид прекрасен. - заявил Шон. - Пол дня пути и будем уже там. - Не терпится увидеть всё своими глазами. Так откуда ты узнал о кургане? - Перед нашим отъездом расспросил купца, продававшего в Кирквуде спасские ткани. - Странно что тут нет ни одной протоптанной тропы, видимо никого здесь всё-таки не закапывали. - сделал вывод Шон, оглядев местность. - Ничего странного. Если спросить у крестьянина: Кто сейчас сидит на троне? Они как минимум задумаются, кто-то точно припомнит Илая, а то ведь могут и заявить, что на троне до сих пор сидит сам Симеон Скайхолд. Их не интересуют история и политика, просто нет времени на это, разум и тело всецело, всё время посвящёны работе. - пояснил Робб. Шон задумался. - Мы уже сейчас смутно помним события двухсотлетней давности, что же будет дальше? О нас всех просто забудут, как о Симеоне? От наших жизней останутся только обезличенные сухие строки в летописях? Надеюсь когда-нибудь в будущем отношение людей к истории изменится. - Для этого придётся сначала измениться нам и Королевству... Что-то мы внезапно перешли к не самой приятной теме, может тогда пора возвращаться в лагерь? - Пожалуй... Хотел бы я, чтобы меня закопали в подобном месте, красиво здесь... И так покойно. - сказал, вздохнув, Шон. Они спустились с возвышенности, и Робб бодрым шагом направился по тропе, протоптанной ими в высокой траве, а Грей остановился и снова окинул взглядом предполагаемое захоронение древнего короля. - Как думаешь, его останки могли сохраниться до наших дней? - Чёрт знает, но тревожить мертвеца, если он действительно валяется там, не советую. - Я и не думал этого делать, просто у меня по-прежнему нет уверенности, что тут, посреди леса покоится избранник богов и первый король единого Королевства, слишком скромно и безлюдно. - Поздно искать правду. При любом раскладе, Симеона ещё много-много веков назад пожрали черви, а его кости давно рассыпались в труху. Одним богам известно, где именно он остался на вечный привал, так что пошли отсюда, друг. - Ты прав. - нехотя согласился Шон и поплёлся за своим телохранителем...       - Наконец-то вернулись. - облегчённо вздохнул завидевший приятелей воин, ожидавший их на окраине лагеря. - А ты что же, Стефан, переживал за нас? - добродушно, с улыбкой на лице спросил Робб. - Если бы милорд и сир Роберт узнали, что вы самовольно покинули лагерь, а я вас не остановил, несмотря на все запреты, они бы меня тут же четвертовали! - возмутился Стефан. Он был офицером личной гвардии лорда Олдрика возглавляемой Робертом Айроном Старшим - отцом Робба, а ещё Стефан являлся последним известным представителем древнего, почти вымершего рода Лиссбетов - с давних пор верных вассалов рода Греев. Шон был младше Стефана на год, но из-за своего статуса наследника Севера, словно возвышался над ним на две головы, рыцарь всегда уступал его воле, даже если того не хотел. - Они бы не стали, ты последний представитель рода, опытный воин, прошедший с нами через всё восстание счетоводов и добившийся похвалы самого Ричарда Грея, к тому же, нашим отцам и так известно, что мы, к сожалению, не принимаем во внимание их запреты. - успокоил Стефана Шон. Рыцарь принял слова юного Грея к сведению, но легче ему от них не стало, вскоре они все вместе молча направились к привалу. По пути на Шона снова нахлынули неприятные воспоминания о восстании среднего лорда Поля Пейна - вассала Греев. - Нашёл что вспомнить...        Причиной конфликта между Греями и их вассалом стал многолетний спор о серебряных рудниках. Они находились под горным массивом, по которому ещё при Бьёрке Рассудительном определили границу личной вотчины старшего лорда со средними лордами из Гимунта, но двадцать лет назад там нашли жилы серебра. На Севере никогда ни у кого не было крепкой казны, все, в том числе и Греи, жили по средствам, но драгоценный металл мог это изменить и поэтому, как только молодой Олдрик узнал о находке, он направил туда своих шахтёров, но те встретились с рудокопами Пейнов, уже начавшими разработку месторождения. Между ними произошло несколько стычек и, дабы избежать развития конфликта, Олдрик провёл переговоры со своим добрым другом с самого детства - Полем, и они заключили договор, по которому рудники отошли Грею в аренду, и он был обязан платить Пейну пятую часть всех доходов получаемых с его герцогства. Почти сразу же Поль пожалел о своём решении, его счетоводы всё время заявляли, что Олдрик не платит ренту в полном объёме и скрывает свои истинные заработки и состояние казны Кирквуда, даже приводили расчёты своих коллег, служивших у старшего лорда. Пейны долго терпели всё это, но четыре года назад их земли затронул мощный набег конунга Рагнарра Уайта, направившегося со своими людьми вглубь континента, чтобы грабить и убивать. Поль попросил у Олдрика солдат для помощи в противостоянии слэйпнирам, но Грей заявил, что воины нужны ему самому на случай дальнейшего нападения на Кирквуд. Пейну пришлось откупиться от Рагнарра, чтобы тот не разорил всю его вотчину. Казна Поля опустела, а северяне поспешили увести богатую добычу, полученную сразу от нескольких лордов королевского Севера, на Родину. Оказавшись разорённым, преданным и, судя по всему, обманутым, лорд Пейн воспользовался накопившимися за эти годы расчётами своих счетоводов и потребовал у сюзерена выплатить ему все долги. Олдрик отказался, заявив что всё причитающееся уже уплатил, и тогда Поль использовал этот жест, как повод к войне. Он захватил несколько пограничных деревень и рудники, но за это время Греи уже успели окопаться на своих землях. Пейны несколько месяцев тщетно пытались разбить солдат Олдрика, а затем к Кирквуду подоспела королевская гвардия. Шону было шестнадцать к началу восстания, и он лично принимал участие в тех событиях, поэтому отлично помнил, чем закончился конфликт...        - Огонь! Дайте огня! - раненный стрелой в бок Поль Пейн, на ходу, при помощи прислужника снял с себя разбитые доспехи и ворвался в свой тронный зал. Объединённое войско Ордена королевских гвардейцев и Олдрика Грея уже вошло в Гимунт - столицу и единственный оставшийся за лордом Пейном город, и направилось к родовой крепости, в которой и укрылся мятежник с остатками своих людей. - Принесите мне смолу! - рявкнул Поль. В имении осталось всего пару человек прислуги, несколько личных гвардейцев, прибывших вместе с ним, и его младший сын - Финн, все кто отказались покинуть своего господина в момент его скорой, неотвратимой гибели. Наконец принесли бочку со смолой и факел. Лорд подхватил горящую головню. - Разлейте смолу! Шакалам не достанется дом, где жили мои предки, где рос я, и росли мои дети! - Но, милорд... А как же наследие вашего дома, память о предках... - осторожно воспротивился один из гвардейцев - Альфонсо Блаунт. - Пусть лучше сгорит, чем останется на разграбление ублюдкам! - заявил Поль, и прислуга приступила к исполнению его приказа. - Верные воины! Вы следовали за мной, когда я осыпал вас роскошью, не задумываясь, бросились за мной в самое пекло этой войны, когда у меня не было больше ничего, что я мог бы вам предложить, и теперь остались, несмотря ни на что, чтобы принять вместе со мной верную смерть!.. - обратился лорд к своим солдатам, достав из спрятанного за одним из портретов его предков, висевших в тронном зале, тайника заранее приготовленные бумаги. Поль видел, что глаза Альфонсо загорелись от этих слов, воин был готов пылать в адском пламени, но не собирался по собственной воле отступать или сдаваться. - И всё же, я прошу вас, возьмите Финна и инкогнито отправляйтесь в Стронгхарбор, отдайте эти бумаги местному банку, вам выдадут все сбережения, оставленные мной на сохранение, обратитесь к лорду Витольду де Ладду или его советнику - Григору рин Аггерру, они предоставят корабль. Увезите моего последнего сына на Спасс, или, по крайней мере, на Север к Рагнарру Уайту, он, может быть, примет, не важно куда поплывёте, главное убедитесь, чтобы он был в безопасности. - Но мы желаем умереть за ваше правое дело, милорд, а не скитаться по чужбине в изгнании! - горячо возразил Альфонсо. Поль, дрожа всем телом от боли, сел на колени и протянул ему бумаги. - Это моя последняя просьба, молю, спасите Финна, он не должен пасть, как его брат, из-за моих решений. - взмолил лорд. Гвардеец нахмурился, он всем видом своим показывал, что не желает выполнять это поручение, но всё же принял на себя возложенное бремя и, не проронив больше ни слова, покинул вместе с братьями по оружию тронный зал. Через час прислуга, наконец, израсходовала все дворцовые запасы горючего, и Поль приказал им бежать из замка и спасать свои жизни. Он остался один и стал ждать прихода неприятеля, сидя на ступенях около облитого смолой фамильного трона Пейнов, выточенного из редких пород древесины со всего континента ещё в стародавние времена. Поль продолжал истекать кровью и боялся, что умрёт раньше времени или внезапно ослабнет до потери сознания, но вскоре услышал вой боевых рогов на территории замка. Навестили его только через полчаса. Люди Греев были удивлены отстуствием какого-либо гарнизона в замке, поэтому тщательно прочесали дворец и его окрестности в поисках ловушек или засады, но ничего не нашли, и тогда Олдрик рискнул лично проникнуть в тронный зал в сопровождении старшего Роберта Айрона, Гая Брандта - на тот момент командующего королевской гвардией, и полусотни солдат. Заслышав приближающиеся к залу шаги, Поль поджёг трон и кинул факел в одну из смоляных луж, оставленных прислугой. Чего-то большего он уже не мог сделать, из-за того что потерял много крови, и поэтому обмяк на ступенях. Он всё ещё сохранял чистоту разума, но жизнь в нём теперь поддерживала лишь ненависть. Огонь начал окружать его. - Приехал в гости, не предупредив, Олдрик!? И столь достопочтимых господ с собой прихватил! Боюсь, что у меня не хватит комнат, чтобы их разместить, после того как я здесь закончу! - крикнул Поль, кивнув на гвардейцев в покрытых позолотой доспехах. - Вытащите его оттуда! - приказал солдатам лорд Грей. - Я уже мёртв, оставь меня в покое, слишком много крови рода Пейнов покинуло моё тело, но она будет жить и кипеть от жажды мести в моём сыне! - Не будет, если я так решу! - заявил Олдрик. Поль уже не был в состоянии разгадать смысл этих слов, поэтому лишь недоумённо таращился на сюзерена. - Твой человек сдался мне на милость, Финн у нас и может отправиться к своему брату, если ты не станешь вести себя разумно. - заявил Грей и жестом подозвал к себе Альфонсо Блаунт, опустившего взгляд в пол, и вытащил из его ножен окровавленный клинок. - Кровь последних верных тебе людей. - Олдрик покрутил меч в своей руке, а затем, указав им в сторону престола, жестом направил двоих своих бойцов к Полю. - Значит всё кончено. - сдался лорд Пейн. - Да, но если сдашься сейчас, король помилует тебя и твоего сына. - подтвердил его слова Гай Брандт. Поль, наконец, заметил своим затуманенным взглядом, что к нему осторожно подбираются люди Олдрика, и стал медленно, с трудом, но отползать к горящему трону. - Не делай глупостей, старый безумец! - крикнул Роберт, лично направившийся вслед за посланными бойцами, которые перешли на бег. - Ты думаешь, что победил, но не радуйся раньше времени, мы оба проиграли в этой войне, тебя ждёт то же самое. Я пал жертвой всеобщего предательства и обмана, мне не дали никаких альтернатив войне, и вам всем не дадут, вы все умрёте, не по воле меча или человека, его направляющего, а от шёпота того кто всё время скрывает от вас своё истинное лицо! - заявил Поль. Никто из присутствовавших так и не понял, говорил ли лорд Пейн эти слова в здравом уме, или его разум омрачила приближающаяся смерть, и не сможет узнать никогда, потому что Поль, закончив фразу, с великим усилием поднялся на ноги и, потеряв от напряжения сознание, пал прямо на полыхающий трон его предков, сломав об его подлокотник свою шею. Тело Поля почти сразу объял огонь, и всем осталось лишь наблюдать за тем, как тлеет мятежник. Олдрик отвёл взгляд, ему всё же было больно видеть смерть старого друга. Обратившись ко входу в тронный зал, он сразу же увидел там Шона - своего сына, который смотрел на отца с озлобленным и недоумевающим выражением лица покрытого кровью, идущей из располосованной левой щеки принца. Он слышал, как Олдрик угрожал жизни лорда Пейна и его сына, с которыми юный Грей был знаком всю свою жизнь и при дворе которых так часто гостил в детстве, Поль даже носил его маленького на руках. Древняя традиция дружбы семей Севера... Традиция по которой наследники домов должны были проводить, начиная с шести, и вплоть до исполнения шестнадцати лет, половину каждого прожитого года жизни в гостях у будущих вассалов, сюзерена или знатных соседей, существующая ещё со времён Бьёрка Разумного, когда требовалось найти общий язык между его вассалами южанами, которым король Леофрик Голд даровал земли на Севере, и его соратниками, вошедшими в ряды знатных землевладельцев, вновь как и прежде не спасла вотчину Греев от кровопролития. Финн с детства был для Шона хорошим другом, он не мог оставить его на растерзание отцу и его союзникам. Позднее лорд Грей похоронил прах Поля, а затем приказал воинам остановить разрастающиеся пожары в Гимунте и во дворце Пейнов и приготовить тронный зал для слушания. Судьбу Финна и ставшей бесхозной вотчины должен был решить суд, на который тогда смог попасть и сам Шон...       Предавшись воспоминаниям, Шон отстал от державших друг с другом разговор Робба и Стефана и не заметил, как они вышли на греевскую стоянку. В мир живых принца вернул властный голос отца. - Все в сборе! Седлайте коней, и отправляемся в путь! - приказал Олдрик, завидев ранее покинувших лагерь без спроса, Шона и Робба. Лорд что-то прошептал стоящему рядом Роберту Айрону Старшему - своему воеводе, и направился в сторону беглецов. - Тебе повезло, Стефан, что вы вернулись вовремя, но это последний раз, когда я проявляю к тебе свою милость, не для того я приставил тебя к своему сыну, чтобы ты потакал его желаниям. - строго отчитал гвардейца Олдрик. - Стефан ничего не знал и ни в чём не повинен, я отправился к Симеонову кургану тайком, чтобы почтить память забытого многими первого короля нашей державы, и моего дальнего предка. - встрял Шон. - И, конечно же, пренебрёг охраной и не соизволил испросить моего позволения? - Я решил, что защитить меня под силу и одному Роббу, а что же до разрешения, я был полон уверенности, что ты мне откажешь. - И ты не отговорил его, Роберт? - обратился к другу Шона Олдрик. Робб, всё время до этого державший взгляд понуренной головы на сапогах господина, обратил его в сторону глаз лорда Грея. - Да, милорд, виноват, не отговорил. - смиренно ответил Робб. - Когда же вы двое возьмётесь за ум. - раздражённо прошептал Олдрик и направился обратно к своему воеводе, оставив молодёжь в покое. - Ну что? - поинтересовался у лорда Роберт Айрон Старший. - Снова сбежали, Стефан никогда не возглавит войско, если у него не хватит воли, чтобы противиться нашим сыновьям, как я ему приказал. - Они все трое ещё мальчишки, и мы такими ведь были, помнишь? Я, ты, Мельрик, Поль, Ричард и Филипп Далерт вместе с почившим лордом Гийомом - вашим батюшкой, отправились на Юг спасать безумного короля - Илая Голда, от выдвинувшего свои претензии на престол незаконнорожденного брата монарха - Ланса Сильвера. - Ох и бедокурили мы тогда, до сих пор бывает стыдно. - Мы были молоды, на каждом нашем шагу была смерть, нас преследовали бесконечные потрясения от военного времени и от открытия целого нового для нас мира - Ченворда, всегда чувствовалась нужда в разрядке, хотелось развеяться, отвлечься и развлечься, у них сейчас такое же состояние, к тому же, они раньше нас познакомились с войной и, из-за этого выросли быстрее чем мы, они хотят самостоятельности, не будь с ними слишком строг. - Жаль будет видеть разочарование на их лицах. Столица уже давно выглядит привлекательным местом только по рассказам, или если смотреть на неё с далека, а вот изнутри... - Давай сначала доберёмся до города. Мы сколько лет там не бывали? Всё уже могло измениться к лучшему. - Не думаю, даже если бы кто-то и захотел изменить Ченворд, он столкнулся бы с целой тучей преград, многим выгодно нынешнее плачевное положение дел, а король... Гилберт уже давно просто плывёт по течению и заплывает жиром от бездействия и праздности, есть деньги в казне, вот и отлично, а куда они регулярно исчезают неважно. Время идёт, а советники при короле со времён Илая преследуют свои цели или цели своих господ, а не занимаются нуждами Королевства. - Как я и сказал, сначала доедем, а потом решим, изменилось что-то или нет, кажется все уже готовы, пора в путь, пол дня и будем в столице. - Хорошо... Поехали. - согласился Олдрик, вздохнув от осознания того, что вскоре ему вновь предстоит с головой окунуться в грязь нынешнего Ченворда...       В каждый из четырёх районов города вели собственные внешние ворота, поэтому процессия лорда Грея направилась к тем, что ведут в господский квартал - самую богатую часть столицы открытую только для знати и состоятельного купечества, но они оказались заперты, несмотря на то, что Солнце ещё не сошло с небосвода. Стражи у этих ворот тоже не оказалось, пришлось отправить людей на поиски объяснений. Один из посыльных вскоре объявился и сообщил, что в столицу пускают только через район чёрных, даже расположенные на той же стороне городской стены ворота, ведущие в рыночный квартал, закрыты, к тому же, всех въезжающих и их груз досматривает стража. Олдрик раздражился от услышанного, но спокойным голосом поинтересовался у бойца, узнал ли он причину подобных мер, солдат заявил, что спешил доложить информацию и не стал расспрашивать никого основательно. Олдрик похвалил его и приказал всем двигаться к названным воротам. Желающих попасть в город оказалось пруд пруди, очередь растянулась до самого тракта, и многие уже разбили под стенами столицы лагеря, готовясь к долгому ожиданию. Олдрик приказал своим людям занять место, а сам в сопровождении со старшим Робертом Айроном направился ко въезду в город. Шон не желал прохлаждаться без дела и в итоге увязался за отцом. Оказалось, что очередь растянулась неспроста. Когда лорд Грей добрался до ворот, он увидел, как стражники развязывают мешки с пшеном и изучают их содержимое, которое мелкий купец вёз в город на продажу. Сам уставший и озлобленный делец внимательно следил за действиями досматривающих, опасаясь, что его товару могут навредить. Досматривался каждый мешок, без исключений. Помимо стражников тут же безучастно стоял молодой мужчина в богатом деловом камзоле и с очками на лице. Лорд направился с вопросами к нему. - Господин, по одеянию вижу, что вы благородных кровей, но боюсь, что мы друг друг ранее представлены не были. - начал диалог Олдрик. Услышав высокопарные выражения лорда, мужчина с интересом обратил на него своё внимание и должно быть заметил на развевающемся плаще Грея двусторонний вышитый рисунок серых Оффлендских гор, потому ответил любезностью на любезность. - Это величайшая честь и истинное удовольствие, лицезреть вас и, тем более, говорить с вами лорд Грей. Ваш скромный собеседник есть Айзек Бонс - королевский пристав. - Месье Бонс, позвольте задать вам пару вопросов. - Позволяю и с радостью на них отвечу, милорд. - Меня и моих спутников удивляет, что лишь эти ворота из четырёх, ведущих в город, открыты, и к чему же собственно все эти досмотры, неужели на Ченворд совершают набег слэйпниры? Или может где-то в Королевстве снова разбушевалась чума? Вы уж простите заранее мою неосведомлённость, вести до Севера доходят долго, возможно вам эти вопросы покажутся глупыми. - Набегов на Ченворд не случалось уж много лет, а последняя эпидемия до нас добралась ещё до того, как заболел король Илай, милорд. Всё дело в восстании, которое чернь подняла против лорда Карла Десятого из рода Берри на востоке Королевства. Глава негодяев - некий Калеб Тревельянский, собрал вокруг себя толпы народу и даже переманил на свою сторону нескольких благородных господ, в их числе Сеймур Блэкберри - незаконнорожденный двоюродный брат лорда корнуолсского. Господин Берри не справляется с бунтующими своими силами, поэтому король направил в Корнуолл ближайший корпус ордена. Вы также спрашивали, почему открыты лишь данные ворота? Видите ли, среди желающих въехать в город есть и чернь, которой негоже отравлять своим присутствием жителей других кварталов. - заявил Айзек. На территории корнуоллского герцогства всегда находили плодородную почву бунташные идеи. Всё началось со смерти Симеона Скайхолда. На аграрном Востоке Королевства не было сильных правителей, потому что Восток постоянно грабился и/или завоёвывался соседями, и всё это повторялось снова и снова. Пока сильные лорды решали судьбу свежесозданного общего государства, на Востоке боролись со вторым набегом слэйпниров после вторжения в Ченворд, более многочисленным и преследующим иную цель, нежели просто разбой. Налётчики разбили местное сопротивление, укрепились и отказались возвращаться на Север, основав здесь своё, слэйпнирское государство, такое же раздробленное, как и северные конунгства, но всегда быстро объединяющееся для борьбы с Королевством. Восток стал основной базой для новых набегов на Королевство, сюда стекались северные ярлы, объединялись с местными силами и, либо плыли дальше для морской атаки, либо шли грабить королевскую вотчину по суше. Корона пыталась множество раз разбить этот анклав, сюда даже ходил лорд Георгий Брандт с его миссией мщения против убийц Симеона Скайхолда, но так и не преуспела. Однако время шло, и в итоге слэйпниры сами же лишили себя удобной базы для новых вторжений и экспансии в Королевство. Осевшие на Юге северяне со временем стали смешиваться с местными жителями, объединяя свои семьи и культуры, ярлы и конунги Востока стали даже звать себя лордами на манер тех правителей, которых они ранее разбили и убили или прогнали, также, благодаря постоянному грабежу соседних земель и торговле и мену с северными конунгами-налётчиками, они редко собирали налоги и в сравнительно меньшем количестве, чем в то же время брали лорды Королевства, сражающиеся между собой за власть, что позволяло им рассчитывать на симпатию со стороны населения. Силы Королевства со временем росли, многие набеги слэйпниров стали терпеть неудачи, и грабителям пришлось искать альтернативные пути получения добычи. Северяне стали грабить собственный анклав, даже уничтожили самый крупный город своих южных родичей - Стоунволл. Северные конунги стали общим врагом и для Королевства и для, так называемых, восточных слэйпниров. В итоге, когда Королевство достигло своего нового пика могущества при потомках Зигмунда Голда, установившего новую, стабильную монаршью династию, и начало возвращать в свой состав территории на Востоке, местные правители договорились о мирном присоединении их земель к составу Королевства и дали вассальные присяги, получив за это ряд уступок от Короны, в том числе налоговые привилегии, долгое время на Востоке были самые низкие налоги в государстве. В дальнейшем короли пытались отнять данные привилегии, что вело к множеству восстаний и бунтов, но не преуспели в этом. Одна из таких попыток, осуществлённая Лилаем Голдом, для централизации власти и укрепления казны перед угрозой войны с объединителем Севера - Магнаром Уайтом, привела к восстанию Галиана Бриджберри - мелкого местного барона, дальнего родича современных герцогов Корнуолла из династии Берри, который, то ли чудом, то ли своим полководческим гением разбил превосходящие в два раза его силы войска Короны, после чего огромное число солдат, лорды и крестьяне сразу же встали на его сторону, на краткое время всех королевских рыцарей и чиновников изгнали с Востока, и на этой территории установилось независимое государство во главе с лордом-протектором - Галианом, который раз за разом разбивал войска короля и даже сумел переманить на свою сторону сына монарха - Леофрика. Через какое-то время Лилай Голд умер, трон занял его старший сын - Поль Пятый, слабый правитель, против которого лорд Бриджберри тут же стал готовить военный поход, он лично следил за приготовлениями, ездил по крепостям, замкам и военным лагерям, пока вдруг, после одной из поездок не простыл и не умер в самом рассвете сил. Титул лорда-протектора унаследовал сын Галиана - Карл, а его правой рукой стал Леофрик Голд - младший брат короля. В это же время Север окончательно объединился под властью фюлькера Магнара Уайта, и он устроил опустошительный набег на все портовые города Королевства, разграбив их и уничтожив все корабли Короны. Осознавая свою слабость и неспособность противостоять слэйпнирам, Поль Пятый уступил трон Леофрику, который примирил Восток с Короной и вместе со своим другом - Карлом Бриджберри, стал готовить единое войско для борьбы с силами вторжения. Лорд-протектор Востока героически сражался против северян, а после победы отказался от титула и стал верным вассалом своего друга, а затем и его брата, сына и племянника, во многом именно благодаря нему титулярный спор между Полем Пятым, Леофриком и их потомками разрешился по итогу миром, а Корнуолл остался в составе Королевства и сохранил все свои привилегии на ближайшие сотни лет, до тех пор пока не было образовано корнуоллское герцогство. Создание нового герцогства позволило Короне обложить налогом свеженазначенного герцога, открывшего недавно шахты с драгоценными металлами рядом со своей столицей, а не народ, оставив противостояние местному населению на откуп страшего лорда Корнуолла, который получил право создать собственную версию королевского судебника, как и все остальные герцоги, в которой мог устанавливать какие пожелает дополнительные налоги, что снова привело к бунтам и восстаниям, но уже против герцога, а не короля, казна которого теперь получала от Корнуолла в разы больше денег, чем прежде... Бунтам, которые продолжаются и по сей день. - Прошу простить за этот вопрос, но какова связь между восстанием в Корнуолле и ограничениями на въезд в столицу? - спросил Олдрик. - Возможно до народа Севера вести о восстании ещё не дошли, но у нас о нём стало известно в первые же дни, милорд. В Ченворде обитают десятки, если не сотни тысяч жителей, среди которых есть и чернь со всех краёв государства, многие из их числа вдохновились примером корнуолцев и стали готовить бунт здесь, поэтому и ввели ограничения, чтобы в город не стали стекаться агрессивные маргинальные личности, поддающиеся революционным идеям, и чтобы в город не попало оружие для бунтовщиков. - И что же? Досматривают всех без исключений? Даже высших лордов? - Боюсь что да, милорд, король лично подписал указ, потому что побоялся, что негодяи могут скрыто провести в обозах благородных господ других заговорщиков или оружие. - заявил Айзек. Олдрик, посмурнев, кивнул. - Милейший, неужели ничего нельзя сделать? - встрял в разговор Роберт. - Увы, милорд. - И что же, вы оставите доброго друга короля, его свата и мужа его покойной сестры, верного вассала Короны ждать своей очереди среди черни? Думаю его величество будет очень зол на тех, кто не пустят жениха его дочери на свадьбу, милейший. - хитро подметил воевода, указав на Шона. - Что вы, сир! Я и подумать не смел о такой дерзости, милорды! Думаю у меня есть решение, которое устроит всех, мы сейчас же пропустим ваш обоз вперёд и досмотрим его вне очереди. - поспешил заявить Айзек. - А я что же!? - возмутился купец, внимательно слушавший разговор, осмотр повозки которого тут же прервали. - Подвинитесь и подождёте. - твёрдо ответил пристав. - Я уж два дня ждал! Не сдвинусь с места, пока меня не впустят в город! - закричал покрасневший от гнева купец. - Ловите! - крикнул Шон и, сняв с ладони один из своих перстней, кинул мужику. - Он стоит больше всего твоего пшена вместе с телегой. - добавил принц. Купец не смог сразу поймать дар, и тот упал в придорожную колею полную жидкой грязи, возникшую из-за большого числа проехавших здесь колёс, но мужчина не побрезговал замарать руки и вытащил перстень из лужи. - Благодарю, милорд! Всем бы господам иметь вашу милость. Да благословят вас боги! - начал распинаться благодарный купец. В итоге Айзек призвал новых стражников в помощь и отправил их сталкивать с дороги людей, отказавшихся уступить место Греям, и переворачивать те обозы, что не удастся сдвинуть, в придорожную канаву, произошло несколько стычек между воинами и приезжими, обошлось без жертв, но Олдрик успел поймать множество озлобленных взглядов со стороны других гостей столицы. На обыск всех карет и телег лорда ушло несколько часов и в столицу процессия с Севера въехала уже поздно вечером. Тьма неосвещённых улиц квартала черни и городского посада - ремесленного района, сопровождающаяся вездесущей вонью, скрыла от любопытных глаз Робба и Шона пейзажи здешних мест, зато они вдоволь налюбовались господской частью города, в которой пахло цветами, и вдоль дорог располагались фонари. Чистые мостовые, дома из резного кирпича с позолоченными крышами, обширные сады общего пользования, бани, нужники, расположенные не под открытым небом, а в украшенных статуями обнажённых дам зданиях. Дети Севера словно оказались в сказке и с ужасом вспоминали о серых улицах, пыли и грязи Кирквуда. Олдрик остановился в городской резиденции короля, куда Гилберт Второй заранее его направил, чтобы дорогие гости расположились в Ченворде с максимальным комфортом. Лорд сразу же с дороги отправился вместе с Робертом в рыночный район города, захватив с собой половину от общего числа своих рыцарей, чтобы приобрести всё необходимое ему и его людям для предстоящего праздненства. Шон же принял ванну и сразу лёг спать, он должен набраться сил, ведь завтра будет важный, тяжёлый день, день королевского бала в честь его помолвки с Розалиндой Голд - дочерью короля...       Шон спал плохо, уж слишком сильными оказались впечатления от лицезрения видов господского квартала Ченворда. Принц очнулся ото сна засветло, причём ещё более уставшим, чем вчера, и, дабы взбодриться, отправился прогуляться по городу, захватив с собой Робба, Стефана и несколько рыцарей его отца. Господский квартал завораживал своими красотами и развитой инфраструктурой настолько, что Шон не сразу заметил, что уже вошёл в господский посад, но при этом сразу же это ощутил. Благовония, которыми окуривали свои улицы богатеи, быстро развеялись, принц почувствовал, как вдыхаемый им воздух потяжелел, его окружили небольшие кривые дома из красного кирпича - мастерские, из большинства которых, несмотря на раннее время, через дымоходы уже выходил густой чёрный смог. Жизнь здесь кипела вовсю с самого утра. Были слышны звонкие, ритмичные удары молота по наковальне, скрежещущие звуки древесных пил, перекрики работяг, часто на дорогу выбегали посыльные и оборванные подростки - местные подмастерья, упорно работающие на ремесленников в надежде, когда-нибудь занять их места, и тут же исчезали в соседних зданиях. Именно тут Шон впервые подумал, что дома - на Севере, не так уж и плохо. Вскоре его процессия добралась до развилки. Единая дорога разделилась на два направления: направо и прямо. Принц помнил примерное расположение отделённых друг от друга стенами городских кварталов: торговый на юге у реки, посад - в северной части Ченворда, между господским на северо-западе и чёрным на северо-востоке. Стефан, до этого уже однажды побывавший в столице, подтвердил догадки Шона. Не долго думая, принц решил оставить квартал чёрных напоследок и выбрал правый путь. На рынке оказалось настолько много народу, что мелочники, по мнению Стефана, легко могли ненароком опрокинуть Шона на землю и затоптать, даже не заметив этого. По его приказу гвардейцы сомкнулись вокруг принца и Робба, дабы защитить их от возможных нападок местных. В гуще людского потока каре рыцарей продвигалось медленно, поэтому Шон успевал, осматриваясь по сторонам, внимательно изучать ассортимент купцов. Он обнаружил здесь различные виды товаров как из Королевства, так и со Спасса. Экзотическая еда, изысканные ткани и украшения, редкие сорта древесины, краски всех оттенков, до введения временного запрета на торговлю оружием здесь, должно быть, можно было купить буквально всё, что угодно. Особое внимание Шона привлёк странный заморский фрукт продолговатой формы покрытый кожурой ярко-жёлтого цвета, Робб пошутил, заявив что это мужской половой орган какого-то незадачливого спассца. К слову о жителях соседнего континента, их на рынке было вдоволь, принц даже впервые собственными глазами здесь увидел обитателя Южного Спасса. Заметив идущего в их сторону человека с блестящей кожей цвета угля и с дополняющим дешёвое, однообразное одеяние местных купцов плащом из небольших разноцветных волнистых перьев, принадлежавших некоей неизвестной Шону птице, Грей начал шёпотом читать молитву. На Севере всегда жили очень суеверные люди, наверное это было связано с повышенным вниманием южных проповедников к обращению соратников Бьёрка, а также своеобразному симбиозу слэйпнирских поверий и примет с новой верой перебежчиков и, так как принц был северянином, он сразу же решил, что перед ним демон, ведь именно так их описывали богословы... Богословы и его мать. Не та мать что подарила ему жизнь, её он совсем не помнил, был слишком мал, когда она умерла при родах одного из его младших братьев - Аллена, отец нескоро оправился от утраты и женился снова, поэтому на какое-то время матерью для себя Шон избрал другую, дорогую его сердцу женщину. Шон и Робб росли вместе и потому оба проводили по пол года в разъездах по вотчине его отца, с ними вместе тогда был и Финн Пейн - их добрый друг, Грей всегда с теплотой вспоминал те мирные, беззаботные времена, особой ценностью для него обладали воспоминания о посещениях Ситиса в то время. Лорд Ситиса - Мельрик Уолс, всегда нравился принцу, он был высок, силён, хорош собой, умён, милосерден и благороден, но при этом не умел любить людей, окружающих его, избегал пустого общения, поддерживал относительно тёплые отношения лишь с себе равными, Олдриком Греем и небольшой кучкой лично симпатичных ему сподвижников, и всегда находил себе новое, безотлагательно важное занятие, чтобы иметь как можно меньше свободного времени в окружении людей, из-за чего на тот момент был бездетен. За детьми приходилось присматривать его матери - Мелиссе, и супруге - Арианне, в сердцах обеих женщин скопилось много материнской любви, которую некуда было деть, поэтому они были даже рады новым заботам о чужих детях. Больше всего их внимание и ласка были нужны и дороги именно маленькому, одинокому Шону. Сильнее всего мальчик привязался к Арианне, которую стал с удовольствием называть мамой. Она была нужна ему, а он был нужен ей, поэтому всегда спокойная, добрая и смиренно благочестивая леди Уолс охотно подыгрывала малышу. Арианна взрастила в нём любовь ко всем проявлениям жизни, доказала принцу, что подданые его отца такие же люди, как и он сам, и что его долг состоит в стремлении к их благополучию, зародив тем самым усиливающийся до сих пор антагонизм Шона к его отцу, который не впадал в такие крайности в своей политике и в первую очередь стремился к усилению власти рода Греев, а не созданию утопии для батраков. На прощание после первого посещения Ситиса леди Уолс подарила ему кольцо с дорогим спасским алмазом, которое он носит на шнуре на шее до сих пор, носит в память о своей второй матери, которую регулярно навещал, и которой тоже в итоге лишился. Смерть Арианны Шон пережил тяжелее гибели родной мамы, потому что находился уже в сознательном возрасте, он помнил, как сначала злился на неё за то, что она бросила его одного, но затем, поприсутствовав на одновременных похоронах супруги и матери лорда Мельрика, расчувствовался до слёз и простил ей всё, с тех пор он несколько раз навещал их могилы в фамильном склепе Уолсов. Воспоминания отвлекли принца и он не заметил, как чернокожий купец прошёл мимо, даже не обратив на Грея внимания. Ещё немного бесцельно побродив по рынку, Шон взял курс на Илиановы врата, находящиеся на краю городского посада и открывающие путь в квартал чёрных, решив, что ничего интересного для себя в порту больше не обнаружит. Именно при посещении этого района города он окончательно разрушил сложившуюся у него в голове картину сказочного, богатого и благополучного Ченворда...       Первым открытием для Шона стало отсутствие мощёных дорог в этой части города, принц помнил, что они въезжали в столицу по камню, похоже улицу, ведущую к посаду специально облагородили, чтобы знатные приезжие не пачкались в грязи истинного района чёрных. Шону вскоре пришлось закрыть лицо плащом, но даже через ткань пробивался местный букет ароматов, тут тебе и тошнотворно сладкий запах разлагающейся плоти, и вонь нечистот, удобряющих улицы квартала, и едкий дым от разведённых где-то поблизости костров. Повсюду прямо на земле лежали бедняки, тела некоторых были покрыты огромными чёрными волдырями, таких процессия обходила стороной. Буквально в первом же переулке принц увидел чей-то труп поедаемый крысами. Его вырвало. - Может давай уйдём отсюда поскорее? - предложил Робб. Шон, утерев плащом рот, кивнул, и они направились в обратный путь. Принц был шокирован увиденным, последний раз он видел подобное, когда четыре года назад в ходе восстания счетоводов вместе с солдатами отца вошёл во взятый измором город Гимунт, отказавшийся сдаться после смерти Поля Пейна, который они держали в осаде два месяца. Если люди так живут в мирное время, неудивительно, что они бунтуют. Шон даже почувствовал гордость за то, что на его родном Севере простолюдины живут лучше. Его процессия прошла через посад и уже подходила к переходу в господский квартал, когда принц увидел грязного, оборванного, исхудалого мальчика, убегающего от мужчины в пропитанном кровью фартуке и с тесаком в руках. Воришка двумя руками удерживал свиную ногу и хотел прошмыгнуть между членами процессии Шона и охранявшими ворота, ведущие из одного района города в другой, стражниками, но был схвачен одним из греевских гвардейцев. - Этот выродок спёр у меня посредь бела дня мясо, прямо из лавки! - прокричал во всеуслышание мясник, указав тесаком на вора, чем привлёк внимание ошивавшихся рядом зевак. - Выдадим его? - шёпотом спросил у Шона Робб. - Сначала расспросим. - заявил принц и приказал гвардейцу подвести к нему мальца. - Милорд, благодарю вас и ваших людей за помощь, дальше мы со стражей разберёмся сами. - сказал благодарный мясник, попытавшись пройти через каре рыцарей к воришке, но его оттеснили. - Позвольте, я сначала побеседую с преступником тет-а-тет. - отозвался Шон, силой выдернувший свиную ногу из лап паренька и попросивший своего воина передать её владельцу. - Какие тут беседы? С ворами у нас разговор короткий, господин, либо пальцы, либо ладонь, зависит от цены похищенного. - бесстрастно, абсолютно незаинтересованным, ровным голосом заявил подоспевший стражник, обнажив клинок. - И всё же я настаиваю на своём. - Как пожелаете, не стану перечить, но вряд ли он вам что-то путное скажет, милорд. - вздохнув, сказал стражник и вернулся на свой пост, но не стал убирать меч в ножны. - Зачем ты украл мясо? - шёпотом обратился к вору Шон. Малец промолчал. Он стоял, понурив голову, и сжимал кулаки. - Слушай, только я могу вытащить тебя из этой передряги без последствий, так что лучше отвечай на мои вопросы. - посоветовал принц. - Есть хотел. - тихо ответил ребёнок. - Ты из бедной семьи? - У меня нет семьи. - заявил вор. Сердце Шона ёкнуло от неожиданной мрачности ответа. Он всегда испытывал жалость к детям, вынужденным жить в тяжёлых условиях, а в особенности к сиротам, потому что сам долгое время рос без матери и без внимания отца. Принц в своё время лично помогал в организации сиротского приюта в Кирквуде и раз уж в Ченворде столько проблем, а самому Шону придётся здесь задержаться надолго по уговору Олдрика с королём, стоит, начиная с малого, попытаться изменить дела в столице к лучшему. - Если спросят, скажешь, что украл, чтобы накормить семью, и постарайся пустить слезу для эффекта, тогда закон будет на твоей стороне, и всё обойдётся. - сказал Шон мальчику, а сам достал из внутреннего кармана своего кафтана кошель и, не глядя зачерпнув оттуда горсть монет, протянул её мяснику. - Благодарю вас, милорд, но к чему такая щедрость? Мне бы хватило и простого возмездия над преступником. - опешил мужчина. - Это компенсация, я желаю попросить вас отказаться от вынесенного обвинения. - Но как же это, господин? Что же мы, должны отпустить его безнаказанным, чтобы он и дальше нарушал королевские законы? - возмутился кто-то из ченвордской стражы. Тут же слугу закона поддержала большая часть собравшихся зевак. - В данном случае наказание не является необходимостью. Преступление оправданно крайней нуждой. Сами посмотрите на вора, кровь которого вы желаете пролить, когда он ел последний раз? А когда ели его родные, если он так плох на вид? Будь вы на его месте поступили бы иначе, наблюдая как ваша родня, ваша кровь от крови страдает и чахнет от голода!? - выкрикнул Шон. Среди зевак начались споры. Мнения разделились, но небольшой перевес всё же был на стороне тех, кто поддержали мнение принца и посчитали, что в данном случае можно ограничиться только выплатой компенсации мяснику. Заметив это, потерпевший, пожав плечами, принял деньги и, заявив, что больше претензий не имеет, ушёл восвояси. Стражники не осмелились выступить против носителя герба Греев и вернулись ко своим обязанностям. - Как твоё имя? - спросил Шон у мальца. - Гилберт. - Как у короля. Кто тебя так назвал? - улыбнувшись, спросил Шон. - Я сам выбрал это имя. - Слушай, Гилберт, сейчас я не в силах помочь тебе большим... - начал Шон, незаметно передав в руки мальчику часть монет из своего кошеля, - Но возможно скоро это изменится, если хочешь изменить свою судьбу, скажи как я могу тебя найти, где ты здесь живёшь? - Я живу в городской канализации под кварталом чёрных, меня там зовут Ублюдком, небось там подскажут где я буду. - Хорошо, теперь ступай, Гилберт. - сказал Шон, отпустив мальчика. Больше на обратном пути ничего примечательного не происходило, и принц спокойно добрался до своих покоев, где вплоть до самого вечера готовился к предстоящему празднику...       Солнце прошло свой зенит и началось его неизбежное падение за линию горизонта, Олдрик, понимая что скоро в королевском дворце начнётся торжество по случаю помолвки его сына, приказал готовить лошадей, а сам зашёл проведать Шона, чтобы убедиться, что тот готов. - Ты как, Шон? - Скоро буду. - отозвался сидевший перед зеркалом туалетного столика принц. Шону уже успели подстричь отросшие в пути волосы и снять крупную дорожную щетину, затем он, отказавшись от помощи прислуги, сам вымылся и приоделся в сегодня же купленный отцом камзол со слегка небрежно вышитым на груди гербом их дома. - Шон, могу я сегодня рассчитывать на спокойное и смиренное поведение с твоей стороны? Особенно по отношению к леди Розалинде. - мягко спросил Олдрик. - Можешь, отец. Я ничего не имею против этого брака. Но одно но, если будут иметь место провокации, я отвечу, даже если они будут исходить от самой принцессы. - спокойно заявил Шон. Он понимал причину возникновения данного вопроса. Слухи о непокорности и своевольности Розалинды Голд гуляли по всему Королевству, они, конечно, напрягали, но всё же всему виной были не они, а выказанное им множество раз пренебрежение волей отца. Их взгляды на различные события и вопросы часто противоречили, и принц по возможности до конца гнул свою линию в спорах и ставил отцу палки в колёса. Однако в этот раз Шон и сам разделял позицию отца, возможные трудности можно и перетерпеть ради политических преимуществ, которые его семья получит. Во-первых, он станет реальным претендентом на королевский трон, из-за того, что у короля лишь один сын - Маркус, и дочь - Розалинда, и вряд ли Гилберт Второй поставит кого-то ещё над или между ними в завещании, нет сомнений, что предпочтение изначально будет отдано отпрыску мужского пола, но Маркус на всё Королевство был известен своей отчаянной отвагой и неусидчивостью, он сначала сбежал из дворца, чтобы вместе со старшим лордом Гаем Брандтом разбить спасских пиратов, занявших южные острова страны, а теперь смог уговорить монарха отпустить его из столицы для участия в готовящемся по его же инициативе вторжении на земли слэйпниров, и чем боги не шутят? Вдруг наследнику престола суждено будет погибнуть среди вечных снегов чужого, дикого края? В таком случае престол после смерти короля перешёл бы Шону, потому что Розалинда идёт следующей в очереди на наследство, но исходя из традиции, сложившейся после смерти Симеона Скайхолда и легализованной сводом законов Поля Голда, женщины не могут править землями Королевства сами, но передают это право своим мужьям, при этом если наследница не замужем ей дают год для выбора супруга, иначе титул перейдёт следующему наследнику, или сыновьям, при их наличии, если наследница - вдова. Подобные прецеденты имелись в большом количестве, даже в правящей династии Голдов в какой-то момент были вынуждены обратиться к ветви рода, идущей от Реймунда Лейка и сестры почившего короля. Лейки издавна правят островом Оушэнворс - последним независимым куском земли к югу от континента, вошедшим в итоге в состав Королевства через вышеназванный брак и, по сути, именно Лейки сейчас сидят на королевском престоле. Женитьба, сделавшая Реймунда королём была для лорда второй, поэтому от него пошли сразу две новые ветви двух разных родов: ветвь Лейков - средних лордов Оушэнворса прямо подчинённых королю, от первого брака и ветвь королей Голдов от второго, отпрыски которой получили материнское родовое имя из-за матрилинейности брака. Шон был готов при подобных обстоятельствах отказаться от имени Грей ради усиления его позиций на престоле и позиций его отпрысков, потому что за более чем тысячу лет их правления, все привыкли к Голдам на троне, к тому же, он ведь сын сестры действующего короля. Второй причиной согласия на брак стало грядущее потенциальное завоевание северных конунгств, эти земли надо будет кому-то передать и благосклонный король может отдать по крайней мере их южную - лучшую часть, Олдрику, а Олдрику наследует Шон. Третьей причиной было желание укрепить связь Короны с Севером. Греи когда-то пришли с целой армией на помощь Илаю Безумцу, и в том числе защитили право Гилберта Второго унаследовать престол, в ответ на что монарх отправил свою гвардию на помощь Кирквуду при подавлении восстания счетоводов, два рода желали дальнейшего укрепления образовавшегося взаимовыгодного союза, и Шон тоже был за. И четвёртой - самой важной причиной, было желание изменить устройство феодальной лестницы, облегчив ношу взваленную на плечи чёрных сословий. Шон стремился разорвать порочный круг и, чем выше будет его позиция при дворе короля, чем больше власти он сосредоточит в своих руках, тем легче ему будет осуществить реформацию, разбив сословные оковы и поставив над людьми вместо господ унифицированный кодекс законов, мысли о котором он лелеял вместе со своим наставником - Аргусом Лоуборном, вышедшим из простолюдин. - Я рад это слышать, постарайся произвести благоприятное впечатление на королевскую семью и лордов познатнее, наш род давно не бывал в столице, поэтому для них важнее всего будет первое впечатление о нас. - Хорошо, я понял. - Прекрасно. Мы ждём тебя внизу. - сообщил Олдрик и покинул покои сына. Шон снова бросил взгляд на собственное отражение в зеркале. С мешками под глазами ничего нельзя было поделать, они - наследие всей той печали, что обрушилась на него в юном возрасте, как и вечно усталые глаза. Единственной неестественной чертой лица Шона был диагональный шрам - след от удара мечом, полученного во время битвы у Гимунта, проходящий через всю правую щёку принца. Дядя Ричард говорил маленькому Шону, что жизнь человека подобна полотну, боги плетут его судьбу, подобно ткачам, которые берутся за дело, держа в уме образ того, что они хотят увидеть, но не цельную картину, какие-то события произойдут с человеком точно, но вот промежуток между ними пуст до тех пор пока человек не определит его наполнение своими собственными осознанными действиями, при этом, как ткач не знает точно, когда закончит работу над своим произведением, так и человек не может точно знать, когда ему сужденно покинуть этот мир, полотно может быть завершено, и тогда человек умрёт естественной смертью, а может и оборваться... Или его может оборвать кто-то. Ричард всю свою жизнь посвятил военному делу, его полотно шили из жил поверженных им врагов, но при этом он не питал наивных надежд и всегда знал, что когда-нибудь и ему придётся умереть от меча. Однако судьба поначалу его берегла. Он вместе с братом и отцом прошёл через всё восстание Сильверов. Когда война закончилась и старый лорд Гийом Грей вдруг умер от заражения в ране, Ричард предпочёл остаться в столице и помочь в восстановлении Ордена королевской гвардии, который сильно пострадал из-за раскола и военных действий, поэтому в тот период стал набирать добровольцев старше шестнадцати из рядов ветеранов этой войны. Олдрик так и не простил его за это, ему требовались помощь и поддержка после его внезапного воцарения, к которому он не был готов, а брат его покинул. Ричард быстро рос в обезлюдевшем Ордене и через несколько лет его возглавил. Как лидер гвардии он прославился за решительную борьбу с недобитками из войска Сильверов, бандитами, шайками дезертиров и слэйпнирами, говорят, что никогда прежде и никогда с тех пор в королевской вотчине не было так спокойно и безопасно. При дворе короля Грей из-за этого был желанным гостем, Ричард старался не пропускать частые балы и пиры устраиваемые сначала регентами Илая, а позднее восшедшим на трон Гилбертом. Молодой король так любил главу Ордена, что был готов отдать ему руку сестры, но по итогу мать Шона досталась Олдрику. Злые языки до сих пор говорят о имевшей место порочной внебрачной связи между Ричардом и Галой Голд, но Шон никогда не верил в это, его дядя был образцовым рыцарем, о благородстве которого пишут песни, он лично отвёз невесту к брату в Кирквуд. Возвращение Ричарда домой произошло после смерти Галы при родах Аллена - одного из братьев Шона. Он изначально приехал, только для того чтобы поддержать убитого утратой Олдрика, но в итоге так и остался в Кирквуде, покинув Орден. Дядя учил Шона и других сыновей Олдрика воинскому ремеслу, а также встал вместе со старшим Робертом Айроном во главе герцогской армии и нередко лично вёл солдат на бой со слэйпнирами-налётчиками, но потом случилось восстание счетоводов... Шон коснулся шрама и провёл пальцем вдоль него. Меч оставил лишь узкую борозду на лице принца, боги отвели смертельный удар, но вот дяде досталось тяжелее. Шон закрыл глаза и увидел перед собой знакомый с детства образ седого рыцаря в золотых доспехах. Дядя Ричард. Воспоминания о нём всегда согревали душу принца, и теперь он вновь вернулся мыслями своими к событиям восстания счетоводов...       Шон с трудом смог разомкнуть слипшиеся веки. Он лежал на речной отмели. В голове гудело. Принц попытался подняться, но почувствовал, что нечто тяжёлое прижимает его закованное в доспехи тело к каменистому дну. Шон приподнял голову и, посмотрев перед собой, увидел лежащую на нём боком тушу мёртвой лошади, устремившей взгляд стеклянных глаз к небу. Одного взора было достаточно, чтобы Грей признал Гетрикса - своего верного скакуна. Сердце принца облилось кровью. Верный друг служил ему три долгих года с того самого момента, как Олдрик подарил сыну жеребёнка. Боль помогала прояснять мысли в голове. Шон участвовал в конной атаке, устроенной его отцом. Олдрик видел, что бой затягивается, и ни одна из сторон не может сдвинуть другую с мёртвой точки - прибрежного отрезка тракта, ведущего к последнему сохранённому людьми Пейнов мосту, открывающему путь на Гимунт и выстроенный неподалёку личный замок графов Пейнов, к которому в это время стягивали взрывчатку. Если мост будет взорван, силам лорда Грея придётся наводить переправу, а в это время Пейны подготовятся к осаде и стянут резервы, в таком случае стремительная атака провалится, и преимущество, полученное после выигранной битвы у Великаньего бора, останется нереализованным. Чтобы этого не допустить Олдрик повёл в бой немногочисленную конницу, уставшую после перехода и оставленную изначально в резерве. Шон скакал в первых рядах и столкнулся с ополченцем вооружённым вилами, налетев прямо на его. Удар трёх смертоносных зубьев, предназначавшийся ему, принял на свою грудь Гетрикс. Конь после полученного ранения по инерции в исступлении проскакал ещё немного, а затем потерял равновесие и повалился вместе с принцем, почти успевшим с него соскочить. Шон погладил шею своего мёртвого спасителя, а затем снял со своей головы шлем, чтобы тот не давил на мозг и не закрывал обзор. Принц утратил слух после падения и теперь, освободив уши от залившейся воды и размяв их, вновь услышал звуки боя и огляделся. Пешие воины бились почти на том же месте, но строй солдат Пейнов был разбит конной атакой, и теперь их медленно, но верно теснили, делили на группы, обхватывали и вырезали. Часть конницы вела бой с подрывниками на мосту, другая наскоками била по тылам отступающих пейновцев. Судя по всему, принц потерял сознание лишь на пару минут. Грей попытался освободиться из-под Гетрикса и, упёршись в его тело, с великим трудом подсдвинул коня и отполз. Рядом шёл бой, и Шон не хотел оставаться беззащитным, но нигде не мог найти свой меч, зато вот его копошения не остались без внимания. Один из бьющихся на берегу позади основной баталии воинов Пейнов, только прикончивший насильно спешенного им рыцаря в цветах Греев, огляделся вокруг в поисках новой жертвы. Его взор случайно приметил вражеского всадника, ползающего по отмели. В обычных условиях он бы не стал нападать на лежачего, но его семья жила в Гимунте и, чем меньше врагов доберётся до города, тем безопаснее им будет, поэтому он отдался опьяняющей кровавой ярости, которой так славятся северяне - потомки слэйпниров, и ему было всё равно кто перед ним, юноша, старик, безоружный, он рубил всех без малейшей капли жалости. Новоявленный противник Шона приближался быстрым упругим шагом. Принц сразу заметил угрозу и попытался встать на ноги, которые его не удержали. Шон упал на копчик и стал безуспешно пытаться отползти от противника. Солдат вскоре настиг его и, не пытаясь скрыть удар, с силой рубанул после широкого размаха по направлению к голове Грея, но принц успел повалиться на спину, увернувшись от лезвия, прошедшего над его лицом, и лёжа на отмели заметил, что к нему на выручку по отмели мчится отбросивший в сторону щит всадник в панцире, украшенном серебром и золотом. - Дядюшка или отец. - понял Шон. Спаситель быстро продвигался, принцу надо было пережить ещё один удар, и его защитят. Оппонент не замечал приближающейся угрозы, слишком уж он был увлечён охотой на загнанную дичь. Воин вновь широко размахнулся и нанёс удар. Шон смог, привстав, слегка отскочить назад. Лезвие рассекло правую щёку принца, но он был всё ещё жив. Воин поднял меч над собой и встал над Шоном, чтобы разрубить ему голову новым ударом, но тут в него на полном скаку врезалась лошадь. Всадник успел заранее выскочить из седла, поднялся с земли и выхватил меч из ножен. Скакун отбросил воина Пейнов в сторону, но тот легко отделался, благодаря доспеху, и вскоре снова оказался на ногах. Он был ближе к Шону, чем к всаднику, поэтому через боль поковылял снова на него. Заметив это, всадник кинул свой меч принцу, который с трудом поймал его, вонзил в землю и, использовав клинок в качестве опоры, поднялся на ноги, затем вынул меч из грунта и приготовился к бою, сам всадник достал из-за пазухи кинжал и стал полукругом заходить к противнику со спины. Воин Пейнов приблизился к Шону и, нанеся первый удар, который принцу удалось отразить, резко пнул его в колено, спровоцировав падение принца, а сам с разворота рубанул по всаднику, подбежавшему к нему вплотную. Неизвестный Грей попытался заблокировать удар кинжалом, но тот раскололся на две части от силы удара. Меч пробил доспех и застрял в боку рыцаря, который, взяв все силы в кулак, смог сам нанести ответный удар, воткнув то, что осталось от лезвия ножа, промеж пластин доспеха в живот противнику. Шон ужаснулся от увиденного, но затем, освободившись от оцепенения, лёжа на животе ударил мечом по ступне врага. Воин Пейнов попытался вытащить меч из плоти всадника, но тот схватил его за руки и стал тянуть клинок на себя. Противник стал терять равновесие из-за разрубленной ноги, и тогда конник навалился на него, и они оба оказались на земле. Шон успел высвободить меч и вогнал его в горло упавшего противника, и тот вскоре захлебнулся собственной кровью, отпустив свой клинок. Принц перевернул раненного спасителя на спину и снял с него шлем. Всадником оказался его дядя. - Выглядит также плохо, как ощущается? - в шутку тихим голосом поинтересовался насчёт своего ранения Ричард. Шон, не сумев выдавить ни слова, лишь кивнул. Рана была смертельной, там не на что смотреть. - Вот значит как это случается. Так и знал, что сдохну по глупому. - усмехнулся Ричард и улыбнулся, пытаясь успокоить племянника. Шон отвернулся от дяди и стал влажными от слёз глазами искать подмогу. - Поздно. Ниточку обрезали. - Я найду нам помощь. - упрямо заявил принц и, с трудом поднявшись на ноги, отошёл от Ричарда на несколько шагов. - Стой! Я хочу, чтобы ты был рядом, когда я уйду. - попросил сорвавшимся голосом дядя, и Шон, не сумев противиться его последней воле, сел перед Ричардом на колени, - Я многому не успел тебя обучить, столько тем для разговора оставил не затронутыми, что я не знаю, что важнее всего сообщить сейчас... Шон забери мой меч, такие умеют ковать только на Спассе, пусть будет твоим, забери его и... Запомни мою смерть - никто не может, прожив всю жизнь с окровавленным мечом в руках, умереть своей смертью, за кровь платят кровью... - прошептал Ричард и, протянув дрожащую руку к Шону, коснулся его свежего шрама, - Воинский знак отличия, сегодня ты первый раз избежал смерти, продолжай в том же духе... Передай домашним, что я всех их люблю и буду смиренно ждать на том свете... - заявил Ричард, ему уже не хватало сил на то, чтобы держать глаза открытыми, он начинал обмякать на земле, - Попроси за меня прощения у Олдрика... И ты прости меня, Шон... Шон, я... - дядя хотел начать свою исповедь, но смерть оказалась быстрее его слов...        Шон отнял руку от лица. Теперь его настроение стало ещё хуже...       Шон не знал сколько времени просидел у зеркала, поэтому поспешил вниз к отцу и вскоре уже ехал в карете по господскому кварталу с его позолоченными крышами. Королевский дворец располагался на острове посреди реки Фирдстрим, попасть туда можно было либо по длинному мосту из кирпича жёлтого оттенка, либо по воде, сплавившись из порта к причалу, расположенному на нижнем ярусе замка в искусственной бухте. Олдрик, само собой, воспользовался мостом, на преодоление которого экипаж лорда потратил более десяти минут, несмотря на резвость коней. Решётчатые ворота, ведущие на придворцовую территорию, были подняты, и Греи беспрепятственно попали внутрь, проехав мимо признавшей их многочисленной королевской стражи. Карету и коней передали голдовым слугам, своих солдат Олдрик оставил у ворот. Из-за того что Роберты Айроны по его мнению должны были поприсутствовать на празднике, за старшего пришлось оставить Стефана, хотя это и была всего лишь формальность, потому что лорд Грей приказал обеспечить своих воинов выпивкой, а пьяному северянину, как известно, никто не указ. Сразу несколько прислужников вызвались провести Айронов и Греев до трапезной, где начиналось торжество. Олдрик хорошо помнил этот путь, когда он помолвился с сестрой Гилберта, тот потчевал и пытался развлекать его там целую неделю, отпуская из дворца только глубокими ночами, но ради приличия лорд всё же согласился воспользоваться предложенной помощью. Их повели по длинному коридору высотой в два человеческих роста, устланному спасскими коврами, украшенному вычурными статуями из драгоценных металлов и благоухающему завезёнными с соседнего континента цветами, укрывшимися в старинных, тонких глиняных вазах. Шон приметил, что тут в отличии от господского квартала, если что-то выглядит как золото, то это оно и есть. Когда гости добрались до развилки с двумя путями, их повели направо. В залу вели распахнутые двойные двери высотой в сам коридор, а за ними оказалось помещение размером в четыре тронных зала Олдрика разбитое на две части, разделённые между собой лестницой в форме полукруга, одна была полупуста и предназначалась для бесед и предстоящих танцев, она находилась в низине, а вторая, заполненная десятками длинных сервированных столов, подготовленных для пира, возвышалась над ней на метр. Здесь уже находилось около ста человек - пораньше прибывшие гости и прислуга. Олдрик первым делом стал разыскивать короля и обнаружил его тучную фигуру, сидящей за главным трапезным столом, расположенным в отличии от других горизонтально, у дальней от входа стены. С Гилбертом вёл диалог кто-то из прислуги, этот мужчина первым заметил вошедших и сообщил о них монарху, который тут же оживился и направился встречать гостей. - Олдрик! - радостным воскликом поприветствовал лорда Грея Гилберт, - Как же ты постарел! Я не видел тебя лет десять, а ты уже превратился в самого настоящего старика, только седины не хватает, а всё потому что пренебрегаешь моими приглашениями! На вашем Севере нормальные люди долго не живут, а тебе жить долго надо, скоро внуков воспитывать будешь! - с добродушным упрёком укорил гостя король. - Рад видеть вас в здравии, милорд. - с подобающим почтением поприветствовал своего господина Олдрик, сев при этом на колено. - Ты пытаешься меня оскорбить? А ну быстро встань! Мы с тобой братья, Олдрик, поэтому и веди себя, как брат мой. - Хорошо, Гилберт, как пожелаешь. - слегка улыбнулся Олдрик, его радовало, что король ничуть не изменился с их последней встречи. - А теперь позволь обратиться к твоим спутникам. - попросил Гилберт и сразу же направился к Шону, и заключил его в объятия, - Столько лет никого из вас не видал, и с одного взгляда понял, кто тут Грей, а кто нет! Правду говорит Осверт, у северян кровь сильнее нашей. - заявил король и, отпустив племянника, сказал, - Дай посмотрю на тебя. Не помнишь небось, но я тебя грудничком на вот этих ручищах носил, когда в вашем захолустье гостил, никак не мог оставить Галу - этот чудесный цветок, одну под ветрами холодного Севера. Радостно видеть, что ты и от неё что-то сохранил. - приметил Гилберт, взглянув Шону в глаза. У принца были карие глаза Голдов, а не голубые, как у Олдрика. - Скажи же что-нибудь, дай услышать и твой голос тоже. - попросил король. - Я рад нашей встрече, дядюшка. - с теплотой в голосе отозвался Шон, которому король сразу же пришёлся по душе. - Олдрик, бери пример с сына, он сразу понял, как стоит со мной разговаривать. - радостно заявил Гилберт, а затем снова обратился к племяннику, - Ты не против, если я уже сейчас начну называть тебя сыном? Мне так будет проще. - Не вижу в этом ничего плохого. - Вот и хорошо. Я тут всё думаю спросить про твой шрам или промолчать? Мне говорили, что ты был ранен в бою, но я не знал подробностей. - Я с радостью отвечу на ваши вопросы, если они у вас есть. - Не ваши, а твои, привыкай по-тихоньку. Ты ведь получил его во время битвы за Гимунт? - Да, меня ударили мечом. - Мерзкие Пейны, так долго притворялись друзьями, а в итоге напали исподтишка, хорошо что моя гвардия приняла участие в их усмирении, но жаль, что не всем Греям удалось пережить те тёмные времена, я помню, как ваш род пришёл на помощь моему отцу, теперь мы одна семья и будьте уверены, что я всегда готов прийти к вам на помощь вновь... - Ричард осознанно спас Шону жизнь ценой своей, это был его выбор, и мы смирились с этой утратой, а заглядывать в прошлое и думать о том, как всё могло сложиться при иных обстоятельствах бесполезно, случилось то, что случилось, теперь мы должны строить безопасное будущее для наших потомков. - Ты прав, Олдрик, просто Ричард был близким другом моей семье ещё со времён его службы в гвардии, его смерть стала ударом и для нас, я буквально минут десять назад вспоминал о нём в разговоре с Сайлусом Этелингом - нынешним командующим Ордена, он сказал, что с уходом сначала Ричарда, а затем и Гая Брандта, Орден сильно ослаб, ибо равноценной замены таким воителям уже не найдёшь. - Я мало знаю об уходе Гая из Ордена, мне всегда казалось, что служба была его единственной целью в жизни. - признался Олдрик. - Всё дело в эпидемии чумы. За последний век она успела в разное время вспыхнуть по всему Королевству, где-то даже по несколько раз, пять лет назад она пришла в Вифлеот - столицу владений старшего лорда Георгия Брандта - отца Гая. Болезнь сначала забрала его, а потом и всех оставшихся в городе Брандтов. Когда титул лорда перешёл самому младшему из сыновей Георгия - Грегору, тот уже был заражён. Из возможных наследников оставались только: Гай, их брат-изгнанник Адам и бастард одного из уже умерших сынов Георгия - Ивар. Грегор чувствовал, что умирает, и написал письмо Гаю с просьбой о том, чтобы тот покинул службу и смог вступить в наследство после его смерти. Гай согласился и отправился к брату, но тот его не дождался, и бывший командующий гвардией въезжал в Вифлеот уже лордом. Грустная история. - И ты отпустил его? - Да, Грегор не хотел отдавать титул ни бастарду, ни спасскому изгнаннику, если бы Гай не принял его, род Брандтов - верных соратников Короны, потерял бы принадлежавшую им веками вотчину, Гай не желал этого допустить, совет Ордена пошёл навстречу, как и я. - А Сайлус? Кто он? Я до этого ничего ни про него, ни про его род не слышал. - Он одногодка с Гаем, они вместе служили, он бился под командой Брандта во время восстания счетоводов, был одним из его офицеров, когда Гай уходил, он порекомендовал совету Ордена поставить на его место Этелинга. Я с ним немного общался, но, судя по всему, он из полузнатных, его отец мелкий барон с востока, сам командующий человек приятный, верный и бладородный воин, в Орден вступил в позднем возрасте через право поединка. Он сейчас тут, я вас позже познакомлю, Гай, надеюсь, тоже скоро появится... Что-то мы заговорились, а я ведь ещё не всех поприветствовал. - заявил Гилберт и повернулся к старшему Айрону, - Рад, что Олдрик и тебя вытащил к нам в гости, Роберт! - Приятно осознавать, что вы и меня помните, милорд. - Самые приятные воспоминания о Севере у меня связаны с охотой на медведя, которую ты организовал для нашего увеселения. Правда мы больше пили, нежели пытались убить зверя, но ведь вернулись с добычей! Такую зверюгу загнали! Та шкура до сих пор лежит у меня в кабинете, бесценный подарок, который ты мне проподнёс. - сказал король и похлопал воеводу по плечу, после чего обратился к младшему Роберту, - А ты у нас кто? Младший айронов брат? - спросил Гилберт. - Мой сын, ваше величество. - объявил Роберт Старший. Робб поклонился королю. - Когда же ты успел сына завести? Почему мне не сообщили? - Они с Шоном одногодки, мой родился чуть позже. - Правда? Чтож вы меня с ним не познакомили, когда я гостил в Кирквуде? - Он только родился в то время, когда вы приехали, я не хотел отрывать Робба от матери. - Роберт значит. - усмехнулся Гилберт, - Наверное в честь отца? - вшутку спросил он. - Это его мать выбрала имя. - смеясь, оправдался старший Айрон. - Чтож, сына Роберта я тоже очень рад видеть. - заявил король и, сняв одно из своих многочисленных колец, отдал Роббу, - Это, за то что тогда не поздравил тебя с рождением. - спешно исправился Гилберт. Он увидел, что кроме Греев прибыли и ожидали его внимания и другие высокопоставленные гости, которых нужно было встретить, - Не буду вас более задерживать, проходите и чувствуйте себя, как дома, Олдрик, сядь слева от меня, мой главный советник - Альтхейм, займёт место справа, он тебе понравится... И Роберта обязательно усади рядом! - приказал король. - Хорошо, ваша светлость. - подчинился Олдрик, и Гилберт, кивнув, отошёл от них. - Шон, Робб, молодёжь собралась в танцевальной зале, и вы ступайте туда же, а мы пока что побеседуем с такими же стариками. - сказал Олдрик. Робб тут же прекратил рассматривать свой подарок и, спрятав королевское кольцо в карман, послушно направился в указанное место, а вот Шона лорд задержал. - Твоя невеста тоже там, постарайся произвести хорошее впечатление. - Мне бы для начала узнать её, я видел только портреты, вдруг художники нас обманули. - Тут я не смогу тебе помочь, но думаю особого труда это не потребует, изучи поведение других детей, и они сами выдадут принцессу, ищи ту к кому будет больше всего внимания. - Я постараюсь. - сказал Шон и направился вслед за Роббом...       Число гостей с каждой минутой росло, но большинство из них Олдрика не интересовало. Первым его интересным собеседником стал Сайлус Этелинг. Лорд узнал его по парадным позолоченным гвардейским доспехам. Его сопровождали горбатый старец с повязкой на оба глаза и тростью и юноша, от одного взгляда на которого сердце Олдрика сжалось. Их взгляды пересеклись и парень, показав всем своим видом отвращение, отпросился у старика и направился к танцевальной части зала, в то время как Сайлус и старец направились ко столам. До того как сядет король, никто не мог занять своё место, поэтому гвардейцы остановились у крайнего из горизонтально поставленных столов, куда и направился Олдрик. - Сир командующий. - поприветствовал своего собеседника Грей. - Милорд Грей. - ответил любезностью Сайлус, заметив вышитый на одежде Олдрика герб, - Мы не встречались ранее, милорд, моё имя Сайлус Этелинг, а это Этельрэд Стронг - ментор и старейшина совета Ордена. - Олдрик Грей, лорд Кирквуда. - представился в ответ герцог. - Вы, наверное, хотите поговорить о сыне, светлый лорд, не так ли? - задал вопрос Этельрэд. - Вы правы, сир, я бы также хотел поговорить и о моём сыне. - Мальчик имеет задатки выдающегося, несломимого воина, если удастся совладать с его характером, в Ордене вырастет новый Ричард Грей. - - А что не так с его характером? - Он одиночка. Мало общается с другими учениками, часто конфликтует со старшими, его болезнь - основная причина, но также Бэн чувствует себя преданным, ведь вместо него по традиции в Орден должны были забрать младшего сына Галы - Аллена. - Аллен от рождения слаб и болезненен, он бы не выдержал службу в гвардии. - Оправдывайтесь перед сыном, милорд, не передо мной, я лишь по долгу совести сообщил вам то, что знаю. - заявил Этельрэд и, опираясь на трость, вслепую отковылял в сторону от лорда, оставив того наедине с Сайлусом. - Вы ведь понимаете, что я не желал оскорбить сира Этельрэда? - спросил Грей. - Понимаю, просто вы, не осознавая того, задели больную тему. Видите ли, сир Стронг был третьим сынов в семье тогдашнего среднего лорда из Торделлы и, когда его младшему брату исполнилось шесть, и за ним прибыли вербовщики Ордена, им отдали Этельрэда. - И он нашёл в моём сыне родственную по несчастью душу. Ричард знал, кому доверить Бэна. - угрюмо отметил Олдрик. - Это так, милорд. - Сир Стронг говорил, что Бэн похож на Ричарда? - Не могу об этом судить. Я не работаю с учениками, но такое сравнение - большая похвала для любого члена Ордена. - Вы ведь успели послужить в гвардии в те времена, когда ей руководил мой брат. Вы были знакомы? - Не лично, но я друг Гая Брандта, был его офицером тогда, а потому о многом касающемся Ричарда поставлен в известность. - А сам Гай будет на празднике? - Он не любитель больших сборищ, если это конечно не сборища солдат. Гай стал лордом, но мой друг остался при этом в душе солдатом, так и не научился вести себя подобающим образом в знатном обществе, как в общем и все мы, милорд, нас учат сражаться, а не вести светские рауты, поэтому у большинства орденцев они вызывают аллергию. Раз уж Гай приехал в столицу, значит шансы один к одному. - А как дела у самой гвардии? Я слышал ваши подчинённые сейчас нарасхват, сир Этелинг. - Это правда, на Востоке мои люди отбили набег слэйпниров и теперь помогают в усмирении восстания Калеба Грешного, на Западе и Юге ожидаются новые набеги северян, а из королевских земель скоро уйдут несколько сотен бойцов, вместе с принцем Маркусом и со мной, мы направимся к крепости Ластлайт, где уже дислоцируется тысяча гвардейцев. - Значит король серьёзно взялся за слэйпниров? - Это скорее инициатива его светлости принца, милорд Маркус жаждет славы и мести над этими мерзкими ублюдками, каждый год уносящими сотни жизней его будущих подданных. Мы не сможем присутствовать на дальнейших праздниках в честь помолвки и свадьбы вашего сына, милорд, заранее прошу за это прощения. - Я и сам не горю желанием задерживаться в столице, на мои земли тоже могли уже напасть северяне, я нужен своим подданным. Если вы не против, я хотел бы отбыть вместе с вами, сир Этелинг. - Я не против вашей компании, но сперва вам необходимо обсудить это с королём, милорд. - Я займусь этим, приятного вам вечера, сир Сайлус. - И вам тоже, милорд...       - Это точно был король!? - спросил у Шона Робб, как только они оказались на приличном расстоянии от монарха. - Он не вяжется с образом правителя знакомым нам с детства, не похож на северных лордов, я тоже удивился. - ответил Шон. - Какой-то он... Беззаботный что ли? Смеётся, разговаривает с гостями, у него даже мешков под глазами нет, ты видел какая у него гладкая и здоровая кожа? Даже на ладонях! Он как будто вообще никогда не напрягается. - Видимо сильно опирается на советников. Помнишь, после безумств Илая при королевском дворе возросла роль совета, никто не хотел, чтобы монарх снова консолидировал власть в своих руках и продолжил кровавые расправы по всему Королевству. Похоже Гилберта это устраивает. - Ага... Так какой у нас план? Что будем делать? - Заводить знакомства и искать мою невесту. - сказал Шон, уже вычисливший свою первую цель. Принц Маркус в одежде с голдовскими золотыми пластинами в качестве вставок как раз закончил беседовать со стражником, и Грей решил воспользоваться моментом. - Милорд. - поздоровался с собеседником Шон. - Как я понимаю передо мной Шон Грей, мой зять? - Вы правы, милорд. - В таком случае к чёрту всю эту официальность, я Маркус, и я рад наконец встретиться с тобой лицом к лицу. - заявил принц, протянув Шону руку. - Это взаимно. - согласился на рукопожатие Грей. - Я много о тебе слышал. Ты в шестнадцать лет уже держал меч в руках на поле брани. Знал бы ты, как я рвался на ту войну против мятежного Пейна, жаль, что отец тогда заупрямился. Мы не должны беречься, когда дело касается поддержания порядка в Королевстве. Ни беднейшая чернь, ни короли. - Зато ты в отличии от меня уже вёл войско под своей командой, не так ли? - Да, я возглавлял в прошлом году десять сотен гвардейцев, с которыми высадился на Оушэнворс, чтобы помочь лорду Лейку разбить осевших там пиратов и спасти его дочь из плена... Тебе известно о том, что я возглавлю предстоящий рейд на земли слэйпниров? Так вот, поход будет долгим, если сестра тебе приестся, и для тебя не найдётся подходящей должности при дворе, буду рад видеть тебя среди командующих моим войском и приму, как брата. - с самодовольной улыбкой объявил Маркус. - Не уверен, что смогу вырваться из сетей, в которые меня скоро поймают, но уверен, что на нашем веку произойдёт ещё много войн, в которых мы успеем сразиться бок о бок. - ответил на предложение Шон. - Буду ждать с нетерпением, а теперь прости, мне, увы, надо покинуть твою помолвку, кто-то устроил бойню у въезда в город и пытается пробиться за стены, необходимо моё присутствие. - Что-то серьёзное? - Нет, наслаждайся вечером. - ответил Маркус и, похлопав Шона по плечу, спешно покинул залу. - Сходу видно, что он сын своего отца, только более боевой... На мой взгляд. - заметил хранивший до этого почтительное молчание и прятавшийся за спиной Шона Робб. - Пока что они мне нравятся, такое чувство, что снова оказался при дворе Пейнов, всё прямо как в детстве, помнишь, как лорд Поль брал нас малышей на балы, а мы там творили безобразия?.. Надеюсь Розалинда такая же, как её родня, может... - начал рассуждать Шон, но вдруг увидел, как в залу вошёл гость в доспехах Ордена, и после стольких лет с первого взгляда узнал в послушнике Бэнфлета, который видимо признал в нём брата и пошёл к нему навстречу. - Я скучал... - сказал Бэн, приблизившись к призракам своего счастливого детства. Шон обнял его, а Робб, улыбаясь, похлопал по плечу. - Мы тоже, малыш. - заявил Роберт. - Прошло уже одиннадцать лет... О боги! - удивился самой этой мысли Шон. Бэн понял о каком событии вспомнил его брат. Одиннадцать лет назад в Кирквуд прибыли вербовщики Ордена для того, чтобы забрать с собой Аллена - младшего сына Олдрика, но по инициативе отца забрали его. Бэнфлет до сих пор помнил, как Шон пререкался с отцом по этому поводу, и как потом бежал за каретой, в которой его увозили, старший брат не хотел отпускать младшего. Во многом из-за этих отрывков прошлого он любил Шона больше, чем кого-либо в этом мире...       Олдрик видел, как два его сына обнимают друг друга после стольких лет разлуки, и сердце его было полно теплоты, которая и грела его изнутри и обжигала, потому что главная причина их единения - ненависть к нему...       - Это то, что было необходимо сделать ради всеобщего блага. - пытался успокоить себя Олдрик. - Ты прав, это лучше чем жизнь в закрытом монастыре или прижизненные похороны. - согласился Ричард. Они вдвоём стояли на балконе и глядели сверху на то, как вербовщики Ордена забирают Бэна. Олдрик не смог найти в себе сил проститься с сыном, которого сейчас лишал дома и детства, поэтому спрятался от его глаз. Ричард говорил, что Бэна передадут наставнику, которого бывший глава гвардии очень хорошо знает и ценит, но легче от этого Олдрику не становилось, редкие слёзы катились из его глаз, ему пришлось ногтями вцепиться в деревянные перила балкона, чтобы удержаться на месте, хотелось закрыть глаза и убежать подальше, чтобы не видеть этой душераздерающей сцены, но сила воли лорда восторжествовала. Он видел, как Шон вырвался из рук Аргуса - советника герцога, и со всех ног побежал за каретой, но никак не мог её догнать, мальчик кричал и плакал. Ричард вдруг приобнял брата. - Ты не обязан на это смотреть, Олдрик. - Обязан. Я принял это решение и мне предстоит столкнуться с его последствиями в большей мере, чем кому-либо из вас. - отрезал герцог. Ноги Шона начали заплетаться и он, споткнувшись, упал в грязь и расплакался, так и не сумев подняться на подвернувшуюся стопу. - Они будут меня ненавидеть за это. Пускай ненавидят, позже я расскажу им правду и надеюсь в конце концов, они поймут. Когда-нибудь поймут...       - Как ты тут оказался? - спросил у брата Шон, когда они уселись рядом на скамье у стены. - Приехал вместе с сиром Сайлусом и моим ментором, они предложили мне возможность встретиться с тобой и поздравить с помолвкой... А ещё увидеться с отцом... А ты уже успел обзавестись шрамами. - усмехнулся Бэн, лучше изучив лицо брата. - Помнишь дядю Ричарда? - Смутно. - Если бы не он, ты бы увидел не шрам, а разглядывал бы мой голый, расколотый череп. - Мне говорили, он умер во время восстания счетоводов. В Ордене был траур по поводу его гибели. - Да, он умер, защищая меня... А как твоё здоровье? - вдруг спохватился Шон. - Стабильно. - ответил Бэн, показав брату руки скрытые кожаными перчатками, - Давай не будем об этом... Я слышал, что ты до сих пор часто ссоришься с отцом. - У нас разные взгляды на мир, в котором мы обитаем. - Я до сих пор не нашёл в себе сил, чтобы простить его. - Не прощай, он никогда не был нам отцом на деле. - Тебе виднее... Кстати, поздравляю тебя с помолвкой. - усмехнулся Бэн. - Спасибо. Ты останешься в столице на свадьбу? - Не получится, прости, я уеду вместе с сирами Сайлусом и Этельрэдом, им надо будет готовить бойцов для рейда на Север, а меня одного в столице ни за что не оставят. - А ты участвуешь? - поинтересовался Робб. - Нет. Мой ментор против, говорит, что я не готов к настоящему бою... Мне уже семнадцать, а ты побывал на войне в шестнадцать, при том, что тебя не учили убивать каждый день на протяжении десяти лет... - Не спеши. Ещё успеешь навоеваться. Орден ведь можно покинуть, если отслужишь пять лет с момента совершеннолетия? - спросил Шон. - Да. - Значит, если что, сможешь потом сбежать от них, может к тому моменту я уже буду лордом и найду тебе место во главе войска. - Ловлю на слове. У меня много вопросов к тебе, но придётся их отложить на потом, надо вернуться к наставнику, иначе хватится меня. - У меня всегда найдётся для тебя минутка-другая, брат. - Знаю. Спасибо за это... Брат. - сказался Бэн и, улыбнувшись, отправился на поиски Этельрэда Стронга. - Не ожидал его здесь увидеть. - сказал Робб, заняв место Бэнфлета на скамье. - Я рад, наконец увидеться с ним... - начал говорить Шон, но его слова заглушил поднявшийся многоголосый смех. Группа знатных отпрысков, состоявшая в основном из мужчин, поставила на смех забившуюся от них в угол девушку в закрытом чёрном платье, прикрывавшем даже руки, укрывавшую лицо веером. - В ней побывало больше мужчин, чем собралось в этом зале, а она до сих пор строит из себя саму невинность! - громким самодовольным голосом объявила женщина, скрытая от взгляда Шона окружившей её группой пересмешников, быстро подхватившей слова зачинщицы травли. - За что её так? - задался вопросом Робб. Шон не имел ответа. На защиту дамы встал мужчина с вышитой каплей воды на одежде. Для лорда Раймунда он был слишком молод, поэтому Шон решил, что наблюдает его сына и наследника - Кальпурния Лейка, а леди, это видимо, его сестра, носящая парное к его имени имя. Смысл оскорбления теперь стал очевиден. Кальпурнию год назад поймали пираты, которых позже разбил Маркус. Злые языки рассказывали, что к миледи относились хуже, чем к трактирной девке, её пытали, её били, её насиловали... Принц островного графства говорил, не повышая голос, поэтому Грей не мог услышать его слов, но по лицу видел, как он становится всё злее с каждым мгновением. Назревал мощный конфликт, и Шон решил вмешаться. Он встал между Кальпурнием и его противниками. Все стали с любопытством изучать его, особенно дамы, чьи взгляды притягивал украшавший его щёку шрам. Шон не смог вычислить главаря, поэтому стал водить взглядом по пересмешникам и, глядя им в лица, рассмеялся. - Как же низко вы пали. Не думал, что на Юге мужчины так охотно ходят под каблуком! - заявил Шон и сделал паузу между своими словами, судя по всему, в нём признали Грея, и никто не осмелился вступить с ним в перепалку, - А языки у вас видимо слишком глубоко в заднице той, кто вас возглавляет? - уколол Шон. Все молчали. - Этого боитесь? - спросил Шон, указав на герб своего дома вышитый на его камзоле, а затем сорвал его с себя, оставшись лишь в тонком кафтане из белого шёлка. Послышался одинокий дамский смех. Смеялась зачинщица всего происходящего, которую Грей узнал по голосу. Из-за спин соратников вышла девушка в золотом платье с голдовскими рубинами, держащая в руке полный бокал красного вина - Розалинда Голд. Она смотрела на жениха вызывающе. - Рад с вами наконец увидеться, миледи. - сказал Шон, сразу понявший кто перед ним. - Взаимно. - отозвалась Розалинда и неспешно, плавным движением вылила вино на лицо принца. Шон не стал защищаться и, сохранив достоинство, отёр лицо порванным камзолом, останки которого продолжал держать в руках. Его кафтан сменил цвет на красный. - Как жаль, миледи, что вы случайно пролили такой благородный напиток. - огрызнулся Шон, на что Розалинда лишь усмехнулась и направилась в другую часть бальной залы, за ней тут же последовали её фавориты и фаворитки, многие из которых искоса поглядывали на принца, кто с усмешкой, кто с опаской, ожидая ответа от Грея. - Я премного вам благодарен, милорд. - заявил Кальпурний, протянув Шону свой плащ. Принц принял его и, укутавшись, протянул руку собеседнику. - Я пойду, найду что-нибудь, чтобы ты переоделся. - вызвался Робб и направился к выходу из залы. - Спасибо, не помешало бы. - сказал другу вслед принц и наконец представился Лейку, - Шон Грей. - Кальпурний Лейк, милорд. - представился островной принц, откликнувшись на рукопожатие, - А это моя сестра Кальпурния. - сказал он, указав на девушку, прикрывающуюся веером. - Рад знакомству, миледи. - поклонился в сторону дамы Шон. - Вы уж простите, она многое пережила, и ей теперь тяжело даётся общение с другими людьми. - прошептал Кальпурний. - И судя по тому, что я видел, это не вина вашей сестры. - Отец говорил, что в столице проще найти шлюху с тремя грудями, чем порядочного дворянина, уж простите за выражение. - Ничего, я понимаю ваши чувства, но ведь не вся знать ведёт себя подобным образом, я надеюсь? - Король и принц Маркус, кажется, хорошие люди, но они позволяют твориться всей этой мерзости, закрывая глаза на преступления этих великовозрастных детей, некоторые из приезжих лордов производят хорошее впечатление, например, вчера я виделся в гостевом доме с Гаем Брандтом, нашим спасителем. - Он всё же приехал? Не знаете, явится ли он сегодня? - оживился Шон. - Лорд мне ничего об этом не говорил, он казался каким-то растерянным, замкнутым, но думаю, раз сир Гай проделал весь этот путь до Ченворда, то хотя бы разок появится на публике. Милорд Брандт интересовался состоянием моей сестры, добрый человек, лично отправился к нам на остров отбивать её у пиратов. - Рад это слышать. Мы с лордом Гаем сдружились во время восстания счетоводов, но с тех пор так и не виделись. - Нашёл! Пошли скорее. - объявил быстрым шагом приблизившийся к другу Робб. - Вынужден удалиться. Надеюсь ещё свидимся, милорд. - откланялся Шон. - Непременно, мы останемся в столице на вашу свадьбу, милорд. - ответил тем же Кальпурний. Шон заметил, что на мгновение его сестра показала из-за веера опухшее, заплаканное и покрасневшее лицо с признаками долгой бессонницы. Даже при таком состоянии Грей посчитал миледи Лейк по-своему привлекательной и попрощался с ней лёгким наклоном головы, а затем удалился вместе с Роббом. Телохранитель привёл принца в прихожую, расположенную в противоположной стороне от залы. В помещении их ожидал старый друг. - Вы выросли с нашей последней встречи, милорд. - с улыбкой на лице подметил Гай Брандт. - А я уж думал не суждено будет снова увидеться! - заявил Шон. Оба были рады встрече. Их познакомил Ричард, друживший с Гаем со времён своего обучения в Ордене. Во время кампании Шон предпочитал их общество отцовскому и потому много общался с командующим Брандтом. Гай многому научил принца вместе с Ричардом, чтобы тот мог выжить в тяжёлой войне, а также о многом поведал. Он всегда держал Шона за равного, что мало кто из взрослых делал, и тем самым завоевал верность принца. Молодой Грей испытывал симпатию к Брандту и был рад являться его другом. Они пожали руки. - Шрам хорошо затянулся, не то что мой. - подметил Гай. Брандту однажды попали горящей стрелой в район виска, и на том месте до сих пор красовался след от ожога полуприкрытый волосами. - Я боялся, что ты не придёшь. - Пересилил себя после твоего письма. Знаешь, быть лордом очень хреново, когда тебя к этому не готовили. Я всю жизнь служил Ордену, боги вдохнули в меня жизнь, чтобы смотреть, как я проливаю кровь недостойных, а теперь из своей жестокости посадили меня на отцовский трон и погубили почти всю мою семью. Меня тошнит от всех этих балов и государственных дел, я очень хотел отправиться на Север с Маркусом, но у нас сейчас не спокойно и всё из-за этого восстания на Востоке, к тому же, ко мне скоро приедет от своего отца принцесса Джоанна Гонт для благословения предстоящего рыцарского турнира, который мне надо выиграть... Ох уж эти полудурки, взявшиеся за оружие, и этот молокосос Карл, который всё никак не может их разбить, а ведь чернь со всего Королевства, затаив дыхание, следит за успехами Калеба Грешного и многие берут с него пример, я думаю, что после турнира надо брать ребят и ехать бить ублюдков, пока ситуация не усугубилась. - К счастью, у нас пока всё спокойно. - сообщил Шон, а затем, подумав, добавил, - Знаешь, я уже начинаю симпатизировать восставшим. - Насмотрелся на быт местных? Поверь мне, не во всём Королевстве дела обстоят также. А ещё помни, что сейчас многие просто стремятся возвыситься благодаря гражданской войне, прикрываясь благородными целями, прямо как во время восстания Сильверов или счетоводов. Междоусобная война всегда хреновый выход, чернь в любом случае останется ни с чем, если будет дальше биться. - Но ведь альтернативы у них нет, они не могут защититься от произвола, даже король и его совет не могут им помочь, герцог Берри имеет право пользоваться собственными сводами законов. - Значит её надо создать, я пытаюсь облегчить жизнь черни в моём герцогстве, но поменять всё кардинально, за раз невозможно, нужно время, а восстания отдаляют эти перемены, настраивая знать против простых... Ладно, давай не будем об этом, так что у вас там случилось? Рука дрогнула и облился? - Похоже поссорился с невестой. - При первой же встрече? Далеко пойдёшь. - пошутил Гай, а затем вздохнул и приуныл, - Я со своей так и не сошёлся сердцами, и мы, вот уже как четыре года, очерняем друг другу жизнь, так что, уж постарайся найти к ней подход. - Постараюсь. - Не против появиться на празднике с моим личным гербом на груди? - спросил Гай, подозвав к себе лакея с его запасными кафтаком и камзолом. - Конечно не против, спасибо. - ответил Шон, приняв костюм со стоящим боком золотым львом, задравшим правую переднюю лапу. Гай пользовался таким гербом вместо родовой жёлто-чёрной шахматной доски. - Прости, но до свадьбы я в столице вряд ли продержусь, погощу пару дней и поеду готовиться к турниру. - Я понимаю, главное что увиделись хотя бы. - И увидимся снова, мне часто приходится бывать в Ченворде. - Из-за брата? - Из-за брата. - подтвердил со вздохом Гай. Он отсылал на Спасс послания для своего брата-изгнанника - Адама Странника и иногда даже получал ответы. Гай любил его и тратил большие деньги, чтобы убедить капитанов спасских судов доставлять весточки, из-за пиратов, переменной погоды и неблагонадёжных мореходов приходилось отправлять копии посланий сразу несколькими суднами. - И как он? - В последний раз я получил от него письмо полгода назад, Адам служит в отряде наёмников, сколоченном из таких же, как он, изгнанников, в основном из потомков соратников Ланса Сильвера, бившегося за трон с безумным королём Илаем, живёт безбедно, капитан его ценит... Я, наверное, пойду покажусь перед королём, если он в хорошем расположении духа, попробую завести разговор о помиловании для Адама, увидимся ещё чуть позже. - Хорошо, удачи. - пожелал Шон, и Гай вскоре покинул прихожую. Принц переоделся и направился обратно в залу... На входе его дожидался отец. - Что ты так выкинул!? - Заступился за Лейков, которых активно поливала грязью моя ненаглядная суженная. - Ты клялся, что не будешь выкидывать фокусы! Королю ничего не стоит, порвать помолвку, ты ведь понимаешь, что немилость Гилберта нам ни к чему, особенно, когда его войска стягиваются к Ластлайту, двигаясь по нашим землям. - Думаешь, король осмелится на нас напасть? Зачем ему это в разгар восстания в Корнуолле, прямо перед началом сезона набегов? - И не в таких условиях объявлялись войны, и поводы бывали меньшими! Даже во время чумы дрались армии! Ты должен прямо сейчас пойти со мной и извиниться перед его величеством. А ты, Робб, езжай в резиденцию и найди что-нибудь с нашим гербом для Шона, а то примут ещё за того племянника-бастарда Гая. - Слушаюсь, милорд. - откланялся телохранитель и покинул праздник. Шон не желал принижаться и проявлять слабость перед королём, но доводы отца были разумны и подкреплялись прецедентами. - Хорошо, я извинюсь. - уступил Шон, и они вместе направились к королевскому столу. Активно шла подготовка к пиру, и десятки прислужников расставляли для гостей кушанья, завезённые в Ченворд со всего света. Дворяне разбились на небольшие группы и вели светские разговоры между собой. На их фоне выделялись Гай Брандт и Сайлус Этелинг, они вели оживлённые споры о войне и об Ордене, двух наиболее интересных для обоих темах. К моменту появления Шона в этой части залы, всё больше народу стекалось послушать их, и воины оказались в центре внимания. Дружеский диалог перерос в дискуссию о целесообразности предстоящего зимнего похода на земли слэйпниров, образовались два лагеря: противники кампании, во главе с Гаем, и конформисты, которых по долгу королевской клятвы, нехотя, возглавлял Сайлус. Брандт утверждал, что армия не готова вести бои в суровых северных условиях, и появление общего врага на их родных землях может спровоцировать объединение слэйпниров под властью, какого-нибудь нового фюлькера, а нового Магнара Уайта никто на Юге не желает. Этелинг же напоминал о последствиях ежегодных набегов и утверждал, что среди конунгов уже выделился фаворит в борьбе за объединение - Рагнарр Уайт - самый южный правитель северян, уже подчинивший своей власти многих соперников, во время похода его земли попадут под удар в первую очередью. Ни одна сторона спора не желала уступать другой. Шон желал тоже поучаствовать в дискуссии, высказав свои соображения, как делали многие из зевак, но, скрипя сердцем, пошёл вместо этого к королю, Олдрик же выцепил из лагеря Гая Роберта Айрона, пылко доказывавшего, что при провале похода под ударом может оказаться Кирквуд, потому что Ластлайт не удержит единое войско слэйпниров, стремящихся отомстить за нападение, для разговора и острастки. - Ваше величество... - Ах, это ты Шон. Я уж на мгновение подумал, что кто-то из младших Брандтов приехал, пока не вспомнил... Ты похож на Грегора - младшего сына Георгия, в этом костюме, он часто у нас бывал. - Милорд, я хотел извиниться... - Не стоит. Я видел, что произошло, и это я должен просить прощения. Я баловал своих детей с их самого рождения и, если Маркус со временем изменился и вырос, то Розалинда так и осталась маленькой девочкой, считающей что ей всё дозволено. Слишком много в ней от матери, она тоже была своевольной дурой, пыталась в своё время добиться влияния при дворе, чтобы воздействовать на мой совет, из де Ладдов всё-таки, а эти всегда гоняются за всё новой властью. Я хотел найти для неё мужа способного ей противостоять, под влиянием которого она изменится, и в итоге возложил эту задачу на твои плечи, сынок, потому что сам не в силах быть с ней достаточно строгим. Ты правильно поступил, заступившись за бедную леди Лейк, можешь спокойно возвращаться к молодёжи, или при желании пообщаться с нами, стариками. - предложил Гилберт, усмехнувшись. - Благодарю, милорд, я... - начал Шон, но вдруг к королю в спешке подошёл его главный советник - Альтхейм, и что-то сообщил на ухо. - Ему хватило дерзости явиться на праздник!? - возмутился Гилберт. - Как прикажете поступить, милорд? - Пусть покажется, а дальше посмотрим. - после небольших раздумий приказал король. Альтхейм поклонился и отправился исполнять указ. - Нежеланный гость, милорд? - поинтересовался Шон. - Один из самых нежеланных. - коротко ответил помрачневший Гилберт. Вскоре в залу вернулся Альтхейм, почему то зажимающий нос платком, позади него ковылял воин в проржавевшем полном рыцарском обмундировании, шлем которого был скреплён с броней замком. - Безродный рыцарь! - удивился про себя Шон. Большинство жителей Королевства, и в том числе сам принц Грей, считали безродных вымершими персонажами фольклора, из-за большого числа сказок, песен и книг о самых выдающихся безымянных воинах. Даже малые дети знают истории о Гетриксе Голде - первом безродном рыцаре. Он был братом Поля Первого, дядей короля Отто Голда, после ранней, неожиданной смерти которого трон перешёл королевскому сыну - Полю Второму, грудному ребёнку. Вместо младенца правил регент - Шон Сильвер - брат-бастард Поля Первого и Гетрикса. Поль Второй провёл на троне три недели. Шон Сильвер пытался добиться отмены права старших лордов создавать собственные законы, которое ввёл его отец, из-за того что они в те неурожайные, голодные времена слишком активно пользовались этой привилегией, закреплённой в судебнике Поля Первого, для обложения населения непосильными податями. Его стремление не поддержал королевский совет, который в итоге по инициативе Гетрикса организовал покушение на короля и регента. Полю Второму сломали шею, а Шона Сильвера прибили гвоздями к трону и сожгли. Гетрикс был ближайшим родственником короля и потому занял престол, но продержался на нём недолго. Его постоянно мучали кошмары, вызванные пробудившимся чувством вины за гибель брата и внучатого племянника, поэтому он большую часть времени своего царствования провёл в церквях, где пытался замолить свои грехи перед богами. В то же время в народе росло недовольство. Черни не нравилось, что был зверски убит либерально настроенный Шон Сильвер, а королевский совет отменил все его указы. Вскоре в столице вспыхнуло восстание. После ряда мелких стычек королевские войска смогли закрепиться в квартале господ в ожидании приказов от короля. Совет Гетрикса хотел отдать приказ о наступлении и организации показательных казней населения в отбитых районах Ченворда, но король после молитвы направился к воротам между посадом и господским кварталом - месту где скопилось большинство восставших. Там он прилюдно снял с себя корону, заявив, что она для него слишком тяжелая ноша, и сказал, чтобы её забрал тот, кого люди посчитают достойнейшим. В итоге выбор пал на Поля Третьего Голда - сына младшей дочери Поля Первого, рождённого в браке с простолюдином кузнецом. Избранию в том числе поспособствовало активное участие будущего короля в организации восстания. Гетрикс легитимизировал его и отдал сыну кузнеца корону, приказав армии повиноваться новому королю. В итоге Поль Третий казнил всех советников братоубийцы и занял дворец. Гетрикса долгое время держали в подземельях королевского острова, король не мог решить, как с ним поступить и в итоге позволил пленнику избежать казни, за то, что тот отказался начинать бойню и раскаялся в своих грехах. Однако прегрешения необходимо было ещё искупить. Поль Третий приказал заковать Гетрикса в доспехи так, чтобы он не мог сам их снять, и саморучно закрепил замком железную маску-шлем со скорбящей физиономией у него на лице, ключ от которого он оставил у себя. Король заявил, что у узурпатора больше нет имени, он не принадлежит более к роду Голдов и не имеет права говорить без дозволения монарха, но при этом сказал, что как только все его грехи будут искуплены кровью, его ожидает освобождение от наказания. Гетрикс смирился со своей участью и стал странствующим рыцарем. Он в течении двадцати лет очищал тракты от брандитов, защищал деревни от грабителей и помогал лордам отбивать атаки слэйпниров, но возраст взял своё и безродный рыцарь наконец вернулся ко двору Поля Третьего, который освободил его от доспехов и маски и оставил при себе, в покое доживать отведённое ему богами время. Гетрикс прожил ещё двадцать лет и даже успел оставить после себя детей. Король передал ему и его роду город Авлиан, которым и по сей день правят его потомки, а также поставил ему статую в Ченворде. Сам Поль Третий умер на год раньше Гетрикса, его сын Гилберт Первый унаследовал престол и продолжил новую королевскую ветвь Голдов, а заодно создал ешё сотню прецедентов обращения провинившихся дворян в безродных рыцарей, не все из них были готовы к предстоящим лишениям, существовали отступники - скорбные рыцари, нарушившие королевские запреты. Их признавали врагами Короны и разрешали умерщвлять безнаказанно, но со временем их число всё равно росло, и популярность обращения преступников в безродных стала спадать. Шон всегда думал, что эта традиция сошла на нет пару сотен лет назад, но вот перед ним наяву возник скорбный рыцарь. - Кто же он, и чем так провинился? - задался вопросом принц. Рыцарь заковылял по направлению к королю. Несмотря на всеобщий интерес к гостю, все кто оказывались к нему ближе всего, отшатывались и воротили носы, одну леди даже вырвало. - Ближе не подходи. - приказал король, когда рыцарь находился в десяти шагах от него, - С какой целью ты явился сюда портить мне аппетит на помолвке моей дочери? Отвечай! - строго спросил Гилберт. Рыцарь неловко упал на колени, бряцнув своими доспехами об пол. - Милорд... Я молю о милости. Уже почти тридцать лет я странствую по Королевству и помогаю вашим подданным. - заявил рыцарь, а затем вынул что-то из-за своего пояса и бросил к ногам Гилберта, - Это защитный знак Рериха Безносого - конунга слэйпниров, которого я помог победить под стенами Стронгхарбора. Вождь пришёл раньше других северян, надеясь забрать с города дань, но был бит. - заявил рыцарь, вызвав у многих восхищение. Шон сумел разглядеть знак до того, как король приказал прислуге его унести. Это был прямоугольник из золота с выдолбленным в нём и окрашенным в зелёный цвет начертанием развесистого древа. - Ты принёс языческий символ ко мне во дворец? - раздражённо спросил король. - Символ, утративший силу и значение, не сумевший защитить хозяина от поражения. - И ты желаешь свободы за это? - Больше всего на свете. - Я дам её тебе, но лишь на один день, в честь праздника. На рассвете тебя снова закуют в доспехи. Прислуга! Приведите сира Каленхада Голда в порядок и найдите ему наряд и место за столом! - приказал король. - Милорд... - обратился к королю Шон. - Не сейчас, Шон, мне нужно вас покинуть на минуту. - мрачно перебил принца Гилберт и направился к выходу. Заметив это, к Шону подошёл отец. - Ну? - спросил Олдрик. - Я всё уладил... А кто такой этот Каленхад Голд? Кто он королю? - Лучше спроси Гая Брандта или Сайлуса Этелинга, всё что мне о нём известно, это, что он был лидером Ордена при короле Илае, но чем-то провинился после подавления восстания Ланса Сильвера, и король заковал его за это в сталь. - ответил Олдрик. Шон кивнул и направился обратно в бальную залу, где перекинулся парой слов с другими детьми лордов и несколько раз поймал на себе взгляд Кальпурнии Лейк. Через какое-то время вернулся Робб, и принц снова оказался в родных цветах дома Греев...       Близилось начало бала, и потому дочери и сыновья лордов разделились на две большие группы и заняли противоположные стороны бальной залы, освободив середину для танцоров. - Не против, что я спрячусь тут с вами? - спросил Гай у Шона и Робба, когда осторожно спустился к ним, сбежав из верхней части залы. - Конечно! - радостно согласился принц, - Устал от высшего общества? - Я за последний год столько не говорил, сколько за сегодня. Мне нужна передышка от этой бесполезной болтовни. К тому же, среди вас я себя помоложе чувствую. - Гай, тебе знакомо имя Каленхада Голда? - Знакомо. Думаю тебе уже известно, что тот безродный рыцарь, явившийся ко двору, это он? - Известно. - Каленхад был командующим Ордена при Илае Голде вплоть до подавления восстания Ланса Сильвера, но потом ослушался приказа короля и был за это наказан. - Но какого приказа? - Илай приказал казнить всех членов Ордена, поддержавших Ланса, Каленхад отказался лишать жизни своих братьев по оружию за то, что они восстали против короля безумца. В итоге большую часть из них всё равно убили, а командующий стал безродным рыцарем. - И милорд Гилберт до сих пор его не помиловал? - Король был одним из немногих, кто любили Илая до самого конца. Он даже запретил называть его безумным при дворе и в летописях, так что я его так не называл, хорошо? Гилберт никогда не миловал людей, предавших его отца, даже отпрысков Ланса Сильвера, которые были готовы отказаться от своих претензий на трон ради возвращения домой. - Насколько Каленхад близок по родству к королю? - Очень далёк. Он отпрыск одной из безземельных ветвей правителей Авлиана, потомков Гетрикса Голда. - Иронично. - Очень. В Ордене осталось мало людей, лично его знавших, но одного из них привёз с собой сир Сайлус. Видел слепого наставника Бэнфлета? - Да. - Это Этельрэд Стронг, старейший из менторов Ордена, а может и вовсе старейший гвардеец в Королевстве, он был офицером при Каленхаде и лишился глаз во время восстания Ланса. Этельрэд сошёлся в битве со старшим сыном Сильвера - Коеном, ублюдок ударил мечом по его лицу, разбив шлем, а старик взамен лишил его жизни. Из-за ран, он не мог присутствовать на суде над Каленхадом и помочь ему. - рассказал Гай, заставив Шона обратить внимание на слепого, скрюченного старца с тростью, сидящего за трапезным столом рядом с его братом Бэном. - Будь уверен, он сильнее, чем кажется, и знает многое о воинском ремесле, чему свидетельствует тот факт, что он подготовил за свою жизнь для Королевства трёх командующих и сотни гвардейцев, он стал ментором вскоре после того, как оклемался от ран и отказался сам возглавить Орден. - Почему он отказался? - Потому что Этельрэд - друг Каленхада, он поддерживал его решение и не пожелал принимать титул от короля, превратившего его товарища в безродного рыцаря и порубившего его братьев по оружию. - Теперь понимаю. Могу ли я с ним побеседовать? - Этельрэд сейчас явно не в духе после разговора с твоим отцом и появления Каленхада, не стоит его тревожить, стоит дождаться лучшего времени, если велико желание пообщаться со старцем, можешь заехать ко мне в Ла-Манчию, Стронг - мой частый гость и немногий из приятных, и, уж поверь мне, если так будет угодно богам, дед проживёт ещё лет сто, его ничего не берёт, спешить не к чему. - Не уверен, что король скоро отпустит меня из столицы, но при первой же возможности посещу твоё змеиное логово. - согласился Шон. - Хотя бы будет достойный повод, чтобы сбежать из дворца на охоту и устроить локальный турнирчик, только не тяни слишком долго с приездом, а то, боюсь, я там скоро окончательно скисну и пущу корни в долбанный трон, если останусь там один. Когда-нибудь и ты сядешь на свой и, помяни мои слова, трон, он как непослушный скакун, будешь восседать на нём без удобного седла, весь зад в кровь сотрёшь, из личного опыта знаю. - заявил Гай. Шон рассмеялся. - Спасибо за совет. - поблагодарил друга Грей и, заметив, что Гай развернулся в сторону входа в залу, сам направил взгляд туда же. К столам, которые уже успели полностью заполнить едой, брёл старец крепкого телосложения с длинными седыми волосами и косматой бородой, всё его лицо было покрыто ужасными угрями и изрыто мором, да и в целом имело самый, что ни на есть, болезненный вид, глаза его скрылись глубоко в черепе прикрытые опухшими веками и красными набухшими мешками. - А вот и Каленхад, бедолага, по мне так, лучше смерть, чем подобное медленное гниение изнутри и забвение. - О боги... - прошептал, ужаснувшись, Шон и инстинктивно схватился за правую руку, отыскивая наруч с Семиликим, но на месте его ожидаемо не оказалось. - Если он так выглядит, после того как его привели в порядок, сочувствую прислуге, занимавшейся им. - заявил Гай. Шон заметил, что гости по-прежнему сторонятся Каленхада, все кроме Этельрэда, который позвал старого друга занять место за столом рядом с ним, как только ему сообщили о появлении безродного рыцаря, и начал диалог. - Бесстрашный старик. - покачал головой Брандт. - Что-то не так? - Думаешь, почему все сторонятся Каленхада? Они понимают, что он враг Короны, боятся появиться в его кампании перед Гилбертом и попасть в его немилость за это. Тебе стоит следовать их примеру, а у Этельрэда, видимо, с возрастом совсем пропал инстинкт самосохранения. - заявил Гай. Шон отвёл взор от Каленхада и из любопытства обратил внимание на короля. Гилберт, казалось, даже не заметил появления безродного рыцаря, зато подозвал к себе Альтхейма и что-то ему прошептал на ухо. Главный советник кивнул и удалился из залы. Вскоре после его исчезновения, из-под пола, на котором стояли Шон и другие знатные леди и принцы Королевства, полилась музыка. Бал начался...       Музыканты играли в комнате под пиршественной частью залы, и звук от их инструментов шёл наружу через прикрытое сидениями отверстие, выходящее в сторону танцевальной залы. Королевские гости уже во всю принялись выполнять свои первые па, пока Шон в свою очередь пропускал все медленные, разогревочные, групповые и парные танцы, ожидая прихода времени для более энергичных. Вскоре темп музыки ускорился. Грей встретился взглядом с ехидной Розалиндой. По традиции, они должны были начинать первый танец и поэтому направились друг ко другу навстречу в центр бальной залы, но когда Шон оказался перед своей невестой, и та протянула ему навстречу руки, он прошёл мимо. Дочь короля растерялась, с мгновение поглядела в сторону удаляющегося суженного и спешно направились дальше в противоположную ему сторону. Среди леди и принцев поднялся гам, все стали обсуждать происходящее непотребство. - Чурбан с Севера не знаком с нашими традициями! - Неужели Греи намереваются расторгнуть помолвку!? К чему был этот финт? - Видел шрам у него на лице? Я слышал, что после этого удара он чуть не потерял зрение, должно быть не увидел миледи. - Он решил отыграться? - спросил Гай у Робба. - Определённо, милорд. - Ох зря он так. - покачал головой старший лорд. Шон добрался до другой стороны залы первым и стал активно искать кого-то глазами. Многие леди сами стали тянуться к нему и просить выбрать их, но принц направился в дальний угол залы, где скрывались Лейки. Он пробрался к ним, растолкав других сыновей и дочерей лордов, и протянул руку леди Кальпурнии. - Миледи, позвольте. - позвал её Шон. Кальпурния посомневалась несколько мгновений и, всё же, отдав брату веер, не побоялась показать заплаканного лица и откликнулась на приглашение. Розалинда тоже искала себе подходящего партнёра и в итоге направилась к Гаю, и протянула ему руку. - Окажите честь, милорд. - Я не танцую, миледи, прошу меня извинить, старые травмы. - заявил Гай. Розалинда заметила, что Шон вывел Кальпурнию на центр залы и нежно положил правую руку ей на талию, а свою левую сцепил с её правой, леди Лейк же приобняла принца свободной рукой, и они начали танец. Королевская дочь не собиралась от них отставать, поэтому схватила за руку Робба и потащила его за собой, он не посмел сопротивляться и вскоре стал кружить в танце с Розалиндой. Принцы и леди стали перебегать из одной части залы в другую в поисках партнёров, проскакивая между уже сформировавшимися парами. Поднялся сильный шум. По ходу танца следовало меняться партнёрами, но Шон продолжал танцевать с Кальпурнией, которая с нежной улыбкой встречала взгляды других леди полные зависти. От её робости не осталось и следа, и только красные глаза свидетельствовали о её недавних расстройствах. В конце танца Шон притянул к себе правую ладонь Кальпурнии и поцеловал, а затем вернул Кальпурнию к её брату. - Благодарю, миледи. - сказал Шон и, откланявшись, направился к Гаю. В то же время Розалинда, завершив танец и заметив, что сделал её жених, поцеловала Робба в щёку и поспешила покинуть бал, оставив Айрона в смятении. Шон свистнул, чтобы привлечь его внимание, подозвав к себе, и приобнял. - Первый Айрон, танцевавший с королевской дочерью. - Шон, смеясь, похлопал Робба по плечу, - Будет что детям рассказать, да? - Прости... Я растерялся, вы ведь видели, она буквально потащила меня за собой! - заявил Робб, искавший защиты у Гая. - Всё хорошо, друг. - заявил Шон и, заметив, как начинается следующий танец, подтолкнул друга в сторону танцующих и добавил, - Развлекайся, получай удовольствие от этого вечера, я разрешаю. - Шон находился в приподнятом настроении и, увидев, как молодая леди уволокла Робба за собой, рассмеялся, после чего, наконец, обратился к Гаю. - Тебя искал отец. - сообщил Брандт. - Я ожидал подобного. - И всё равно устроил это представление? Око за око и мир ослепнет, Шон, тебе стоит чаще думать о последствиях твоих действий. Лучше не заставляй отца ждать. - раздражённо проворчал Брандт. - Хорошо, но пообещай не злиться на меня, Гай. - Ладно. - со вздохом согласился лорд. - Значит всё ещё друзья? - Конечно друзья, мне же от тебя не отвертеться теперь, живу в двух днях пути отсюда. - смягчился Гай. - Ну тогда я пойду, а ты пригласи кого-нибудь на танец, как виновник торжества, приказываю. - Не дождёшься. - бросил напоследок Гай, и Шон направился к королевскому столу, в часть залы где начинался пир. Его место располагалось между Олдриком и королём, и он поспешил его занять. - Злобы на тебя не хватает. - мрачно прошептал лорд Грей сыну. - Думаю, ей было полезно почувствовать эту пощёчину, но теперь тебе стоит помириться с Розалиндой, привести её обратно, чтобы вас увидели вместе, и тем самым пресечь все эти толки об отмене женитьбы. - приказал король и знаком подозвал женщину из прислуги, и сказал ей отвести Шона в покои дочери. Принц покорно направился за ней...       Шона провели вверх по винтовой лестнице, расположенной в дальнем конце прихожей, до верхнего этажа и направили мимо стражи в находящиеся в конце длинного коридора покои, там он и обнаружил Розалинду. Она стояла у окна в одном нижнем белье и любовалась вечерним пейзажем, раскинувшегося на берегу города. Покои принцессы были обставлены богато, намного богаче тех, что имел в Кирквуде Шон, и, к удивлению, оказался в опрятном помещении, где у всего было своё место, от расчёски и до большого тома религиозной энциклопедии. Принц подошёл к ней поближе и откашлялся, но она, казалось, не обращала на него внимание. - Ты же понимаешь, что разговора не избежать? - поинтересовался Шон, сев на край кровати принцессы. - А есть о чём говорить? - дерзко спросила Розалинда. - Есть, нам нужно как-то ужиться, я хочу достичь необходимых компромиссов. - А я не хочу. - В таком случае всё будет по-моему, и я заставлю тебя подчиняться моей воле. - заявил Шон, поднявшись, схватив Розалинду за волосы и развернув к себе. - А если я обращусь к отцу? - спросила она спокойно, зло зыркнув на Шона. - Ты сегодня показала себя во всей красе для меня и для его величества, милорд на моей стороне. - сообщил Шон, сжав щёки Розалинды правой рукой. - Думаешь, я не найду способ разрушить этот брак? - Не найдёшь, а теперь мы должны показаться перед гостями, как пара. - Ты уже нашёл себе парочку под стать. Шлюху с Оушэнворса. - огрызнулась Розалинда. Шон замахнулся кулаком для удара, но в последний момент остановил его у лица вздрогнувшей и зажмурившейся принцессы. - Не бойся, я подожду до брачной ночи. Думаешь сможешь мной манипулировать? Зря. - сказал Шон, отпустив Розалинду, - Либо ты сама пойдёшь со мной, либо я потащу тебя силой нагую, так что лучше сейчас же одевайся. - приказал принц, и леди Голд, нехотя, подчинилась в этот раз и направилась вместе с женихом обратно в залу. Остаток вечера Шон провёл, пируя и общаясь ни о чём с представителями высшего общества Королевства. Помолвку признали состоявшейся...       На следующий день во дворце отгремел ещё один пир, а на рассвете нового дня должны были отбыть: Маркус Голд, Олдрик Грей, Гай Брандт и Бэнфлет, со всеми Шон попытался выцепить хотя бы пару минут на разговор перед прощанием...       Шон пожал Гаю руку. - Позже ещё свидимся, не забудь заехать в Ла-Манчию, иначе начну к тебе делегации послов отправлять, чтобы вытащить из столицы. - с улыбкой на лице сказал Гай. - Заеду по первой возможности, а ты пообещай вытащить Бэна из рук Этельрэда на время к моему приезду. - Хорошо, у меня есть свой подход к старику... Ну тогда, свидимся! - Свидимся! - утвердил Шон, и Гай, вскочив на коня, поспешил занять место рядом с командующим Сайлусом в начинавшей строиться у специально открытых для войска ворот господского квартала, выводящих из города, колонне солдат, готовящихся к маршу до Ластлайта. Дальше принц направился к Бэну, который как раз помог Этельрэду залезть на коня и освободился. Они много говорили друг с другом за эти два дня, но обоим этого времени не хватило. Братья обнялись. - Снова прощаемся, и снова я не хочу тебя отпускать. - со вздохом прошептал Шон. - Ничего, вот отслужу своё, покину Орден, и не разлей вода будем, наверстаем всё. - Обязательно. - согласился Шон и, похлопав брата по спине, отпустил его собираться, - Буду теперь чаще тебе писать, раз в паре дней от вашей крепости живу, может даже вживую повезёт свидеться. - Буду ждать. - сказал, не оборачиваясь, Бэн и, заняв свою лошадь, подъехал к Этельрэду и, схватив чужие поводья, повёл его коня за своим. - Попрощались? - спросил Олдрик, подкравшись к Шону со спины. - Попрощались. - ответил принц. Они с отцом не разговаривали после выходок Шона на балу. - Он не стал со мной говорить. - печально сказал Олдрик. - А ты не стал настаивать. - заметил Шон. - Раз он не захотел говорить, значит и говорить ему со мной не о чём. Я не стану оправдывать свои решения перед Бэном, это в лучшем случае его лишь запутает... - сказал Олдрик и после тяжёлого вздоха продолжил, - Знаю, что сам виноват, что мог оставить его дома, несмотря на проказу, но я сделал то, что было лучшим и для него, и для всех вас, знаю что вы все пострадали от этого решения, но альтернативы были значительно хуже, и слёз было бы пролито ещё больше... Но легче от осознания этого мне не становится... Никогда не становилось... Шон... Я плохой отец? - вдруг спросил Олдрик. Шон растерялся от неожиданности вопроса. Ему понадобилось некоторое время, чтобы подготовить ответ. - Для меня ты никогда не был по-настоящему отцом. Когда мне требовались родители, ты был занят герцогством, а матушка не могла тебя заменить, потому что была мертва... Ты не был плохим отцом, ты был безразличным. - рубанул по живому Шон. - Это правда, я не мог разрываться между делами герцогства и семьёй и преуспевать сразу везде, чем-то пришлось пожертвовать, я решил, что лучше передать вам стабильные земли, нежели пытаться завоевать вашу любовь. В этом вопросе я всегда был эгоистом, решил, что мне больнее будет растить вас только ради того, чтобы бросить в разгорающееся пламя кризиса, нежели видеть в ваших лицах ненависть и отвращение... Надеюсь, что из всех, по крайней мере, ты когда-нибудь найдёшь в себе силы понять и простить меня, сынок... И надеюсь тебе не придётся оказаться на моём месте, никогда. - прошептал Олдрик и крепко обнял сына, его глаза увлажнились. Что-то ёкнуло в сердце Шона, и он, несмотря на всю его неприязнь к отцу, пересилил свои сомнения и обнял его в ответ. Эти слова отца заставили сына вдруг понять, что он ведь и правда всегда рассматривал ситуацию лишь с одной стороны - со своей, эгоцентрической. - Неужели он всегда был несправедлив к Олдрику, который выбрал себе роль мученика в их семье и всегда смотрел на ситуацию с холодной головой, а не с горящим сердцем, как Шон? - принц быстро отбросил эти мысли, но недалеко, чтобы потом хорошенько всё обдумать. Но не сейчас. Какая-то часть его сердца, забытая и давным давно проржавевшая, вдруг снова пришла в движение и скрипом своим выдавливала слёзы из его глаз. Он и не помнил, когда в последний раз отец проявлял нежность по отношению к нему... И когда в последний раз он сам пытался сделать тоже самое... Оказывается ему, несмотря на возраст, до сих пор нужен отец. Объятия стали крепче. В это мгновение Шон был готов простить отцу всё, и Олдрик это чувствовал. - Может нам ещё не поздно стать, наконец, по-настоящему семьёй? - задумался лорд Грей, - Нет, пусть сначала обдумает мои слова и примет решение с холодной головой. Так меня учил мой отец. - остановил себя Олдрик. Он первым высвободился из объятий. - Надо прощаться... Удачи тебе в государственных делах... И семейных тоже, насладись ими пока есть возможность. Постарайся построить хорошую, крепкую семью с миледи и служи Короне верой и правдой до тех пор, пока не придёт мне время воссоединиться с Галой, а потом правь Кирквудом так, как посчитаешь правильным и так, как подскажет тебе сердце, я знаю, что ты со всем справишься и превзойдёшь меня во всём, у тебя были лучше учителя, ты лучше сходишься с людьми, к тому же, на дворе относительно мирные времена, и у тебя будет время, чтобы освоиться, а возможные ошибки не будут критическими... Я верю в тебя, Шон. - отдал последние наставления Олдрик. - Спасибо, папа. - прошептал тронутый Шон. Отец отёр слёзы с лица и направился к своему коню, которого придерживал уже находящийся в седле старший Роберт Айрон. - Присмотрите за Роббом, милорд, оставляю его вам в подмогу! - весело крикнул воевода Шону. - Присмотрю! - ответил принц с лёгкой, умиротворённой улыбкой, слёзы уже пересохли. Отец оставил в столице пятьдесят своих бойцов и Робба для обеспечения безопасности и забрал с собой Стефана - приятеля и прежде постоянного спутника принца, вечно пытавшегося по долгу службы подчинить их воли Олдрика, но ни разу в этом не преуспевшего. Шона выпускали в свободное плавание. Сын провожал уезжавшего отца взглядом и, к удивлению, вновь обнаружил в своих глазах слёзы, Шон словно снова оказался в шкуре маленького мальчика. Их пришлось быстро оттереть, потому что ещё нужно было поговорить с принцем Маркусом...        - Жаль, что не могу отбыть вместе с вами. - честно признался Шон, приблизившись к сыну короля, лично руководившему формированием обоза. - Сначала свадьбу сыграй, а потом об этом думай. - по-доброму усмехнулся Маркус. - Я хотел попросить тебя об услуге, Маркус. - Какого рода? - добродушно спросил Голд. - Тебе известно о восстании счетоводов и о том, что последний из Пейнов сейчас заложник при дворе Филиппа Далерта - лорда-перебежчика, предавшего своего сюзерена - Поля Пейна, по ходу восстания и занявшего его место в качестве графа Гимунта по воле моего отца, должно быть тоже. Я хочу, чтобы Финн Пейн получил шанс доказать, что он готов верой и правдой служить Короне и желает искупить вину своего рода. Я прошу освободить его. - Почему тогда ты просишь меня, а не отца? - Вы будете проезжать Гимунт по пути и сможете свободно взять его с собой в поход, чтобы Финн мог кровью очистить имя своего рода, если же я попрошу милорда отпустить его, не факт что он и мой отец согласятся, да и, к тому же, все по-прежнему будут видеть в Пейне предателя, и он не найдёт себе пристанище в Королевстве, если только не прольёт кровь за Корону. Свою и чужую. - Думаешь я смогу отменить приговор отца о заключении Финна? Моё слово ещё не королевское. - Сможешь, если милорд даст тебе длань. - заявил Шон. Маркус хмыкнул. - А ты подготовился, да? В таком случае, и вправду, смогу. - подтвердил сын Гилберта. Дланью назывался наруч из золота одеваемый королём на левую руку доверенному лицу. Она даровала носителю все права монарха, вплоть до её снятия королём с руки соправителя или издания указа о прекращении действия длани. Шон предположил, что Гилберт даст наруч сыну, чтобы тот мог свободно действовать на землях слэйпниров по своему усмотрению, не дожидаясь его приказов, и его решения нельзя было оспорить. Он не прогадал...       Король явился к войску перед его отбытием. Маркусу поднесли на пуховой подушке два наруча: длань и покров Семиликого - молитвенную принадлежность, надеваемую, помимо прочего, по религиозным канонам каждому воину перед началом наступательного похода на языческие войска или земли, чтобы боги могли опознать их среди греховной силы, защитить и благословить. Гилберт лично одел сыну оба наруча, и войско медленно двинулось на Север. На ветру развевались сотни знамён: Оффлендские горы Греев, золотые пластины с рубинами Голдов, чёрно-жёлтая шахматная доска Брандтов рядом с личным золотым львом Гая, даже рука, опутывающая лезвие меча и сжимающая его до крови - символ монастырских рыцарей - ордена воинов-монахов, созданного после первого налёта слэйпниров на Королевство и убийства богоизбранного Симеона Скайхолда. Они базировались лишь в столице, при храме Симеона Мученика, но часто выезжали из Ченворда для борьбы с северянами и еретиками. Этот орден покрыл себя славой, когда прикрывал отступление Леофрика Голда разбитого вторгнувшимся в Королевство Магнаром Уайтом. Они знали, что варвары не станут брать их в плен, и бились доблестно и самоотверженно, не щадя ни себя, ни врага, до самого конца, в итоге все они полегли там, вдали от родного храма. Их участие в рейде придавало ему особое значение, как религиозное, так и реваншистское. - Пусть же они не посрамят своих предшественников. - мысленно благословил воинов Шон. Маркус Голд вдруг выехал из строя и, обернувшись к провожающих, вскинул вынутый из ножен меч. - Вернусь с щитом, или на щите! - во всеуслышание объявил принц, покидая столицу под гром оваций...       На следующий день Гилберт устроил праздник в придворцовом саду. Гости любовались образами самых разных растений и деревьев со всего континента и нескольких прижившихся представителей со Спасса. Специально для знатных господ приглашённые актёры разыграли на заранее подготовленной сцене популярные в Королевстве пьесы: Откровение Симеона Саблезубого - посвящённую жизни первого правителя Королевства - Симеона Скайхолда, Искупление Гетрикса - о подвигах узурпатора в качестве безродного рыцаря, Золотой век - про победу Зигмунда Голда в дворянской войне и его восшествие на королевский престол, а ещё, видимо специально для Шона - нового обитателя королевского дворца, представили выступление, основанное на историческом вторжении Магнара Уайта, где главную роль отдали Бьёрку Грею. Последнее выступление было встречено всеми наиболее тепло, потому что в отличии от других пьес разыгрывалось впервые. Впечатление принца слегка подпортили некоторые допущенные несостыковки, связанные с историчностью и образом его дальнего предка, например, к моменту вторжения, в пьесе Бьёрк ещё не утратил глаз, по сюжету он потерял его в ходе ссоры с Магнаром, переросшей в драку, само собой в реальности такого не было, и око было утрачено в первом набеге братьев. Ещё в пьесе важную роль играла вера в Семиликого, и первого из Греев представили истово верующим в чужую для него религию. В жизни он так и не обратился в южную веру, но позволил обратить своих детей, сам же Бьёрк так и умер язычником. После окончания всех запланированных мероприятий Гилберт отпустил всех гостей побродить по королевскому саду, а сам отвёл Шона в сторону для разговора. - Сынок, завтра в столицу прибудет делегация от Витольда де Ладда - старшего лорда Стронгхарбора, он не сможет поприсутствовать лично на твоей свадьбе, в его вотчине неспокойно, крестьяне саботируют работу на господских землях и готовят восстание на манеру черни из Корнуолла, не забудь поприветствовать новых гостей и уделить им пару минут своего времени, они приехали и ради тебя в том числе. - сообщил Гилберт. - Хорошо. - Как тебе сегодняшние представления? - Прекрасные, актёры потрудились на славу. - слегка слукавил Шон. - Это хорошо. Им очень хотелось угодить будущему старшему лорду. - подметил очевидное Гилберт, при этом усмехнувшись. Шон улыбнулся. - Что-нибудь на сегодня ещё запланированно? - Нет, но советую тебе получше изучить сад, его хвалили даже учёные из Северного Спасса, они тогда выводили для меня розовые розы. Такой экзотики нигде больше не увидишь. - Ну раз так, то этим и займусь, милорд. - согласился Шон и, попрощавшись с королём, направился к беседке полуприкрытой кустами сирени. Он видел, как туда направилась после окончания представлений Кальпурния Лейк, и горел желанием с ней поговорить. Почему то леди Лейк никак не выходила у него из головы все эти дни, он испытывал к девушке непонятную ему самому симпатию, несмотря на то, что виделся с ней лишь единожды, в её манере держать себя и тихой покорности было что-то родное его душе. Сначала Кальпурния испугалась неожиданного вторжения, но, когда разглядела пришельца, быстро взяла себя в руки. Она посвежела и даже слегка повеселела со времён бала. - Прошу прощения, не желал так бесцеремонно вас потревожить. - поспешил извиниться Шон, заметив реакцию на его появление, - Хотел поинтересоваться, если позволите, почему же вы тут, а не любуетесь садом, но если моё общество для вас будет в тягость готов тут же удалиться, миледи. - Нет, что вы, ваша светлость, присаживайтесь, пожалуйста. - с тихой приятной улыбкой на лице произнесла Кальпурния, пригласив собеседника занять место на противоположной лавке. Шон приглашением воспользовался. - Прекрасный вид. - подметил Грей. Из беседки открывался обзор на методичные волны залива, в который по словам короля каждый день заходит по крайней мере один корабль, даже в зимнюю пору. - Напоминает мне о доме. - прошептала островная принцесса. - Скучаете по Оушэнворсу? - Очень, там я, по крайней мере, могу рассчитывать на поддержку и сочувствие, а здесь я стала жертвой постоянной травли. Хотя, после бала многие грязные языки, к сожалению, переключились на вас, милорд. - И, следовательно, оставили вас в покое. Я тоже разочарован столицей. Слишком много противоречий, крайностей и злобы для одного города, но можно здесь встретить и хороших людей. - Можно, но их меньшинство: его величество король, принц Маркус, среди гостей: лорд Брандт, сир командующий, вы... Только вы открыто заступились за меня, милорд. - Просто удачно оказался рядом, уверен, что перечисленные вами господа поступили бы также, будь они рядом в тот момент. - И всё же я вам благодарна. Надеюсь вы не сильно поссорились с леди Розалиндой из-за меня, милорд. - Не беспокойтесь об этом. - Миледи в последнее время так молчалива и спокойна, что я даже не знаю, что и думать. Может это ваше благотворное влияние, милорд? - Не думаю. О благотворности моего влияния пока рано судить, потому что мы разговаривали то только один раз. Главное чтобы она меня в худшую сторону не поменяла, отец говорил, что Ченворд портит людей. - Буду молиться, чтобы вы не изменились, милорд. - сказала Кальпурния. Только сейчас, любовавшийся волнами, Шон обратил внимание на то, что она всё это время перебирала в ладонях жемчужные бусы. - У моей матери были похожие. Оушэнворсские? - поинтересовался принц, указав на украшение. - Да, подарок от жениха. - У вас тоже скоро свадьба? - Должна была быть. Мы с братом приплыли, чтобы посетить от имени отца вашу свадьбу, а затем отплыть с сиром Бонсом на Оушэнворс, где мы бы поженились. - Должна была? - В день вашей помолвки сир Бонс досматривал приезжих у ворот в квартал простолюдинов и чем-то их очень разозлил. Его и пятерых стражников убили и растерзали до того, как принц Маркус вместе с гвардейцами разбил этих безумцев. - О боги, так вы про Исайю Бонса? - Да, так его звали. - Он встречал нас за день до своей смерти... Я очень вам соболезную, миледи. - Я совсем не знала сира Бонса и оплакиваю его также, как и любую другую жертву этой войны сословий. По словам отца, он был единственным дворянином, согласившимся на женитьбу со мной... Чтож... Я смирилась с мыслью, что у меня никогда не будет детей, смирюсь и с жизнью старой девы, если отец позволит, отдам жизнь служению Семиликому. - сказала Кальпурния. Шон взял её руку. - Не сдавайтесь, миледи, уверен, что достойная партия вам обязательно найдётся. - Боюсь, что нет. Оушэнворсские лекари сказали, что я физически не смогу родить ребёнка, меня искалечили и опозорили, никто не женится на бесплодной калеке с запятнанной репутацией. - Людям свойственно ошибаться в своих суждениях, миледи. - заявил Шон, приложившись губами к удерживаемой им руке Кальпурнии, а затем поднялся со скамьи и спросил, - Вы ведь не уплывёте до свадьбы? - Да, милорд. - Значит я найду возможность поговорить с вами снова и переубедить вас. До скорой встречи, миледи...       На следующий день был очередной пир. Теперь Шон понял о чём его предупреждал отец. Король не знал меры во время помолвки Олдрика, не познал её и сейчас. Шон уже устал от постоянных праздников и однообразных светских разговоров, но обязан был принимать в них участие, по крайней мере пока не настанет день свадьбы. Сегодня он должен был встречать делегацию де Ладдов, слава богам они задержались в пути и делать этого не пришлось, но завтра Грей всё равно будет встречать кого-то ещё. А что будет потом? Что он будет делать после свадьбы? Неопределённость напрягала Шона. Пир завершился поздно вечером, и он дождался момента, когда король останется в зале один. - Милорд, мы можем поговорить? - Конечно, сынок, ты чего-то хотел? - спросил Гилберт, отвлёкшись от созерцания красного вина, стекающего по столу из опрокинутого бокала, так и оставленного кем-то лежать. - Я думал над тем, чтобы после свадьбы отправиться в Ла-Манчию, лорд Брандт хотел поучаствовать в походе принца Маркуса и я желаю того же. Я много думал над этим, милорд, и готов предложить вам на суд план действий. - заявил Шон, сделав паузу, для того чтобы выяснить мнение Гилберта о его затее. Король молчал, задумавшись над чем-то, поэтому Грей решился продолжить. - Сначала мы разберёмся со слэйпнирами, которые осмелятся напасть на Юг Королевства, потом я уговорю его собрать людей и разбить банду Калеба Грешного, попутно заручившись помощью лорда Берри, после чего мы направимся в Кирквуд, заберём солдат у моего отца и обеспечим принца Маркуса подкреплением сразу из трёх герцогств. - На такие авантюры я тебя отпущу только тогда, когда Розалинда родит мне внука. Хочешь себя занять чем-то, да? Устал от торжеств? - спокойно спросил Гилберт. - Да, я устал от безделья и праздности, хочу нести пользу Королевству! - Ты можешь быть полезен здесь, а не только на поле боя. Болеслав - мой лорд-шпион, доложил, что ты более-менее успешно рассудил мелкое дело о краже на рынке. Тебе знаком судебник Поля Голда, моего блистательного предка? - Знаком, в кирквудской вариации. - Тогда рассудишь дело Бальтазара де Ладда. Предупреждаю, ситуация там щепетильная, Альтхейм тебе завтра всё расскажет. - Но неужели в столице нет опытных судей способных разрешить дело? - Высокородных нету, мой лорд-юстициарий - Малькольм Брайс, сын среднего лорда и среди его ближайших предков нет ни одного старшего лорда, о других судьях я вовсе молчу, а Бальтазар - внук старшего лорда Витольда де Ладда, он выше по сословию. Как мне объяснил Альтхейм, Поль Первый написал в своём судебнике, что блохи льва не судят, только другой лев может осудить себе равного, поэтому ты нам и нужен. - У нас такого правила нет. - заметил Шон. - И это правильно, меньше голову ломать надо... Ладно, иди отдыхай и набирайся сил, завтра придётся потрудиться...       Шон серьёзно отнёсся к новому назначению. Он остался на ночь во дворце и вместо сна решил изучить вариант судебника Поля Голда используемый в королевской вотчине, подозревая, что он может ещё во многом отличаться от кирквудского. Когда время перевалило за полночь, принц устал от изучения сухого текста настолько, что тот стал расплываться пред его взглядом, не позволяя Грею вникнуть в королевские указы, как следует. Шон решил отвлечься на время и, изучив содержимое бесчисленных полок с книгами, вдруг наткнулся на труд по генеалогии королей от Симеона Скайхолда и до Гилберта Второго, в котором стал искать знакомые имена в огромном генеалогическом древе монархов Королевства...       "Симеон Скайхолд - с 1 по 5 год от воцарения Симеона. Первый король. От его имени, обрамлённого золотой рамкой, отходила чёрная ветвь, ведущая к такой же чёрной рамке с именем Анна внутри. Незаконнорожденная дочь Симеона, точное имя которой так и не удалось установить. Её обозвал Анной один из поздних летописцев, описывавших раннюю историю Королевства, ссылаясь на чудесным образом обнаруженное письмо Симеона к дочери, которое, само собой, поздее оказалось подделкой, вот только имя к тому моменту уже прицепилось. История прошлого тысячелетия не запоминала женщин, поэтому ни в одном предоставленном для них в древе имени нельзя быть уверенным. К Анне крепилась новая золотая рамка - Леомер Блэкхилл - с 6 по 15 год. Леомер был лордом из западной части Королевства и потомком древнего знатного рода из Алеманской Декмы, поэтому был достойной партией для дочери короля, его авторитетность в итоге позволила ему стать главным кандидатом в монархи после убийства Симеона слэйпнирами, а политика по децентрализации власти и усилению позиций лордов-вассалов путём уступок, расстелила для него ковровую дорожку к трону. От их пары отошли шесть ветвей, одна золотая и пять зелёных - следующий монарх, другие сыновья короля, являвшиеся потенциальными наследниками, и дочь - Юлианна. Шон знал о судьбе сыновей Леомера, их всех перебили, кроме старшего - Курта, укрывшегося на Севере и ставшего слэйпниром, и младшего - Биргера Блэкхилла, следующего короля, занимавшего престол с 15 по 73 год, но не оставившего после себя детей. Далее титул пошёл по ветви Юлианны. Она была замужем за Виктором Спрингом - независимым королём островного государства Оасленд. В этом браке родился лишь один ребёнок - Фелиция Спринг, внучка Леомера, которую взял в жёны Зигмунд Голд, на равне с другими сильнейшими лордами участвовавший в дворянской войне за королевский престол и выигравший её. Этот брак позволил узаконить право Зигмунда на титул короля, мирно присоединить к государству остров Оасленд и начать новую династию королей. Он правил с 78 по 106 год. Далее Шон проскочил несколько поколений правителей, слегка подцепив краем глаза своих тёзок - Шона Первого Голда и Шона Второго, и остановился на Поле Первом - короле-законотворце, который создал первый писанный судебник и заложил право передачи имущества и титулов по завещанию. Он правил с 431 по 453 год. Этот период многие называют золотыми временами, из-за резкого обогащения Королевства, удачных военных и судебных реформ и ослабления гнёта над чернью, а Поль Первый до сих пор считается вторым величайшим королём после Симеона. Рядом с ним расположились его братья: Шон Сильвер в чёрной рамке, В честь которого, несмотря на опровержения Олдрика, юный Грей верил его и назвали, потому что он разделял ценности королевского бастарда и потому что не видел никакой другой причины называть его Шоном, кроме как в честь члена монаршьей семьи, ведь в роду Греев отродясь не было ни одного Шона, и Гетрикс - король с 455 по 456. От Поля Первого шли две линии: золотая, ведущая к его сыну - Отто, и зелёная к дочери - Магдаленне. Отто правил с 453 по 455 и умер молодым, передав трон на три недели королю-младенцу - Полю Второму, которого вместе с Шоном Сильвером убили заговорщики, усадив на престол Гетрикса. Узурпатор проправил меньше года и отрёкся от трона в пользу узаконенного им Поля Третьего - сына от брака Магдаленны и кузнеца-простолюдина, чьё имя не стали вносить в летописи и на генеалогические древа. Поль Третий правил с 456 по 495 и передал титул своему сыну - Гилберту Первому - королю в период с 495 по 515. Шон снова спустился вниз по древу. Карл Третий - король с 714 года и до 718. После его ранней гибели трон отошёл Реймунду Лейку - супругу его сестры Агнесс Голд. Реймунд был независимым правителем Оушэнворса и включил остров в состав Королевства, заняв престол. Последний не Голд на троне. Брак с Агнесс был для него вторым и, к тому же, матрилинейным, из-за чего по завещанию, после смерти Лейка в 721, остров отошёл Карлу Лейку - его сыну от первого брака, а Королевство сыну от второго - Утрэду Голду, правившему с 721 по 750. Шон вновь стал искать глазами следующего хорошо знакомого ему короля, представлявшего интерес. Вскоре он выцепил имя Лилай. Король с 848 по 864, отец Поля Пятого и Леофрика «Светоча, разгоняющего тьму» - правителя, победившего Магнара Уайта и провозгласившего Бьёрка Грея - дальнего предка Шона, старшим лордом. Леофрик правил с 866 по 873, после того как его слабовольный и несостоятельный брат Поль, проправив меньше двух лет, уступил раздираемое гражданской войной Королевство, над которым был занесён слэйпнирский меч, своему более способному брату. После смерти Леофрика трон, по их договорённости, вернулся Полю Пятому на три года, затем, также по договорённости, отошёл сначала сыну Леофрика - Полю Шестому, правившему до 887, потом сыну Поля Пятого - Лилаю Второму, правившему до 895, после чего малолетний сын Лилая Второго - Леофрик Второй, был обручён с единственным отпрыском Поля Шестого - девочкой по имени Мария, имя которой известно только, потому что этот брак был важен объединением двух претендующих на трон ветвей Голдов, они правили до 917 года. Далее Шон устремил взгляд к конце древа. Илай - король с 1301 по 1324, а рядом с ним поставили его кузена-бастарда - Ланса Сильвера, бежавшего после неудачной попытки захвата трона на Спасс. От безумного Илая отходили две ветви, одна вела к Гилберту Второму - нынешнему королю, а далее к его сыну Маркусу, а другая к некоему Димитару Голду..."       - У короля есть брат? Или может был когда-то... Стоит поинтересоваться на эту тему у кого-нибудь, я раньше никогда не слышал об этом Димитаре Голде. - решил Шон, уложив Генеалогию на место, а затем вздохнул и вернулся к судебнику, за которым просидел до самого утра...       На следующее утро король привёл Шона во внутренний двор своего дворца, где его уже ожидал Альтхейм. - Удачи. - сказал Грею напоследок Гилберт и оставил его один на один со своим советником. - Милорд. - поприветствовал Шона Альтхейм, поклонившись. - Сир главный советник. - поклонился в ответ Грей. - Рад, что вы согласились оказать нам помощь, но, увы, должен предупредить, что вас ожидает тяжёлое испытание. - Не могли бы вы посвятить меня в детали, его величество обрисовал ситуацию очень скудно. - Конечно, прошу проследуйте за мной, милорд. - согласился Альтхейм и, подозвав жестом дюжину стражников с ростовыми прямоугольными стальными щитами, окруживших их, направился к мосту, отделяющему дворцовый остров от города, - Вы не против, что мы пойдём пешком? Я хотел бы успеть поговорить с вами до суда, милорд. - Хорошо, пойдёмте. - согласился Шон, несмотря на то, что кольцо стражников его смущало, и они отправились в путь. - Здание суда находится в господской части города, милорд, лорд-юстициарий Малкольм Брайс ожидает нас там, как и подсудимый - Бальтазар де Ладд. - В чём же он обвиняется, милорд? - Семь дней назад стража разогнала собрание радикальнонастроенной черни, среди задержанных опознали и Бальтазара, милорд. После допроса очевидцев выяснилось, что это он их собрал и вывел на улицы города, мы попытались замять эту ситуацию, но информация всё же дошла до городской знати, и они, возмутившись выходкой приезжего дворянина, потребовали провести суд. - Но ведь Бальтазар сам из знати, следовательно имеет право на создание обществ. - Как я вижу, вы знакомы с судебником Поля Голда. Проблема в том, что его отец бастард. Григор рин Аггер - незаконнорожденный сын доброго друга и в прошлом верного соратника лорда Витольда - Бриалла рин Аггера. Де Ладд узаконил Григора своим указом, но не передал документ в гильдию королевских писарей, из-за чего он всё ещё де-юре считается бастардом, когда находится вне Стронгхарбора. Мы сообщили об этом лорду Витольду, и он послал документ вместе с делегацией, отправленной поприсутствовать на вашей свадьбе, они должны приплыть примерно сегодня ночью, но, по судебнику, приговор должно объявить на рынке сегодня к закату, потому что для разбора дела даётся лишь семь дней, милорд. - Я всегда задавался вопросом, почему везде срок ограничивается именно семью днями? - Думаю, просто потому что семь - хорошее число, милорд. Семь дней в неделе, семь личностей у божества и семь строк последнего послания Семиликого... - легкомысленно заявил Альтхейм. Последнее послание Семиликого... Пересказ прощальных слов бога, покинувшего наш мир после убийства Симеона Скайхолда, которыми он поделился со всеми, кто был готов его услышать, одни и теже строки были записаны летописцами по всему Королевству, слова которые любой знакомый с нашей верой знает наизусть. Со смертью Симеона Богоизбранного творцы отвернулись от детей своих, на прощанье сообщив: "Не наступит на земле вашей порядок, Пока кровные враги не побратаются, Пока не встанет над ними достойнейших отпрыск крови симеоновой, Отрок, привнёсший в неё и свет, и тьму, И порок, и невинность, И тепло, и холод, И кровь и плоть собственную." - Боюсь, что любое решение вызовет негативные последствия. Если действовать по закону, Бальтазара придётся казнить, как простолюдина, а это вызовет недовольство у лорда Витольда, который и так очень холоден к Короне ещё с той поры, когда король Илай лишил его места главного советника и выслал из столицы, и, конечно же, у черни, и мы хорошо знаем к чему это может привести, пример Корнуолла более чем показателен. Отказ сира Бальтазара от патронажа юриста-защитника тоже надо принимать во внимание, никто не сможет профессионально убедить присяжных в том, что он не нарушал закон, и мы не можем открыто вступаться за него, показывая всем необъективность этого судебного процесса, если же мы всё же рискнём оправдать его и оставить безнаказанным, разгневается городская знать и лорды, которые обязательно решат, что его высочество берёт курс на облегчение положения подданных, и тогда король может стать новым Полем Вторым, а вы, как крайний, из-за этого решения повторите судьбу своего тёзки из Сильверов. Лучшим решением будет найти компромисс, или замять дело с помощью указа лорда Витольда о легитимизации Григора, но, увы, это самый трудноисполнимый вариант. А что думаете вы, милорд? Я должен знать поддерживаемую вами сторону, чтобы было правильно сформулировано обвинение, и мы знали какой результат необходим. - заявил Альтхейм, вернув внимание Шона к насущной проблеме. - Судите честно и непредвзято, сторону я выберу уже по ходу суда. - ответил Шон. - Вы уверены, что справитесь, милорд? - Да, ваше благородие. - подтвердил Шон. Альтхейм кивнул, и они сделали с пару десятков шагов молча. - Я всё задаюсь вопросом, каковы же ваши функции при дворе, сир Альтхейм? Мне кажется странным, что главный советник короля лично организовывает праздники вместо того, чтобы заниматься чем-то важным для государства. - Спросил, прервав молчание, Шон. Альтхейм усмехнулся. - Я занимаюсь тем, что важно для короля, милорд. Его высочество изначально и брали меня ко двору в качестве организатора увеселений, они узнали, что я устроил гастроли спасского театра в Ченворде и были столь удовлетворены увиденным, что завербовали меня для служения Короне, затем король, по его же словам, заметил, что среди всех придворных больше и чаще всего общается со мной и потому объявил меня главой совета. При дворе кроме празднеств я занимаюсь сбором докладов от других советников, их анализом и передачей его величеству важнейшей информации. - То есть деятельность совета никто прямо не контролирует? - Почти, я пытаюсь следить за тем, чтобы господа советники не присваивали себе деньги из казны и не занимались слишком убыточными для короны проектами, к сожалению, это всё что я могу, милорд, положение не то. - пояснил Альтхейм, намекнув на своё незнатное происхождение. - Спасибо, теперь мне всё ясно... Так значит вы бывали на Спассе, сир Альтхейм? - Не только бывал, я жил там около тридцати лет, милорд. Мой отец был офицером в войске Ланса Сильвера и бежал на Спасс вместе с ним, подальше от гнева короля Илая, там я вырос и, когда отец умер, стал актёром странствующей труппы, а со временем дорос до её руководителя, потому что был обучен грамоте и нескольким языкам. - Жив ли был Ланс на момент вашего отъезда со Спасса, сир Альтхейм? В Королевстве никому не известна его судьба, из-за илаевского запрета на упоминание бунтовщиков, которого многие до сих пор придерживаются. - Он мёртв, милорд. На Спассе оставались два его младших сына - Тристан и Джозеф, прибившихся к одному из местных ханов-кочевников. Младший из них называл себя королём в изгнании - Джозефом Вторым Голдом. - То есть он посягает на трон, и от него можно ожидать неприятностей? - Вряд ли, милорд. На Спассе сотни ханов, войска большинства из которых по численности уступают даже средним бандам слэйпниров-налётчиков, он не способен угрожать Королевству. - Но он может найти поддержку среди черни и бунташной знати, как это сделал его отец в своё время. - Только у самых отчаянных, готовых пойти за незнакомцем с другого края света против всех сил Короны ради призрачной выгоды. Не отрицаю факта существования подобных личностей, но всё же их будет слишком мало для завоевания власти на континенте. Так уж мы устроены, милорд, даже если я сейчас объявлю себя потерянным принцем из пророчества, кто-то да поддержит мои притязания на трон. - заявил Альтхейм. Шон был знаком с пророчеством безумного монаха Иоанна Немого, который десять лет хранил обет молчания, дабы достигнуть прямого контакта с Семиликим, и три года назад внезапно объявил, что говорил с богами, и те сказали ему, что скоро из земли восстанет всеми похороненный и забытый принц, займёт королевский престол, и тогда, наконец-то, исполнятся прощальные слова Семиликого, в королевстве наступят порядок и процветание. Чернь сразу же охотно поверила Иоанну, а после того как монах с точностью до часа предсказал собственную скорую смерть, все, даже знатные лорды, стали гадать, когда и кто из мёртвых принцев займёт трон, тут же появилось огромное число самозванцев, до сих пор поднимающих мелкие восстания против верховной власти Гилберта. Ажиотаж вокруг этого события уже поутих, но за эти три года Шон слышал множество версий о личности потерянного принца: Курт Блэкхилл, осевший на Севере, после чего пропавший из истории, не доросший до коронации Поль Второй - король-младенец, Шон Сильвер - номинальный принц из-за отца короля, Ланс Сильвер, потому что был королевских кровей и недавно воевал за трон, кто-то любой из троих его сыновей, Гетрикс Голд, бывший и королём и принцем при сразу пяти королях, в столице некоторые даже пытались выставить Калеба Грешного отпрыском неназванного, выдуманного бастарда-сына Гетрикса, чтобы узаконить его восстание и усилить его поддержку, некоторые припоминали Изрубленного принца - Джона Голда, представителя авлианской ветви этого рода, которого в своё время очень хотели усадить на трон, также вспоминался и его современник Джон Голд - наследник престола, потонувший при кораблекрушении, и ещё многие и многие другие. Может и таинственный Димитар Голд входит в их число? - Может вам, сир, что-то известно и о Димитаре Голде - брате нашего короля? Я недавно наткнулся на его имя в генеалогическом труде и очень удивился, потому что никогда о нём ничего не слышал. - спросил Шон. - Он был младшим сыном Илая, милорд, сводным братом его величества, узаконенным бастардом. Король в своё время назначил его наследником престола в завещании в обход милорда Гилберта, но потом случилась эпидемия чумы. Маленький Димитар заразился, и Илаю пришлось прогнать его с изолированного дворцового острова. Вскоре вслед за принцем покинул замок и тогдашний главный советник - Витольд де Ладд, попавший в царскую немилость и решивший на свой риск пересечь весь город и отправиться домой в Стронгхарбор к умирающему от чумы отцу, отыскав и взяв с собой Димитара. Именно он позднее сообщил королю, что маленький принц скончался от болезни по дороге и указал на место где сожгли его тело и развеяли прах, сейчас тот холм известен как колыбель Димитара Покинутого. Именно после утраты младшего сына бедный Илай начал терять связь с нашим миром и всё чаще предаваться безумию... - Думаю скоро нам стоит ожидать новую эпидемию чумы. - прервал рассказ Шон. - Почему вы так решили, милорд? - Я видел множество больных в квартале чёрных и мёртвые тела с огромными чёрными волдырями на коже. - Проинформирую епископа Осверта, все чумные доктора в городе подчиняются ему, милорд. - Я всегда задавался вопросом, почему чума ни разу не ударила по Кирквуду с той же силой, что и по Югу, и, кажется мне, виной всему именно образ жизни здешней черни. - Прошу поясните, милорд. - Уверен, вам знаком воздух, которым дышат жители посада и квартала чёрных, и вы видели, что улицы города полны, простите за словцо, дерьма, мусора и человеческих останков на разных стадиях разложения. Нужно что-то с этим делать. У нас в крупных городах ставят общественные бани, прокладывают канализации под землёй и организуют ночное патрулирование улиц, в Ченворде же за пределами господского части города я ничего подобного не наблюдаю. - Прошу заметить, милорд, что ваши города на много сотен лет моложе столицы, поэтому строились с учётом новейших достижений в области градостроения, к тому же, Ченворд - крупнейший и по размеру и по численности населения город континента, а может и всего мира вовсе, а значит баней нужно больше, больше патрульных, канализация же должна достигать в разы больших размеров, чем в северных городах, и для её строительства придётся сносить дома и перекапывать дороги по всей столице, где же мы найдём на всё это деньги, милорд? - На пирах, сир Альтхейм, точно можно пару тысяч золотых сэкономить. - добродушно усмехнулся Шон, поняв правоту советника. Альтхейм лишь улыбнулся в ответ на это. - И всё же. Где бы вы стали искать средства на нашем месте, милорд? Может у вас есть какие-нибудь свежие идеи? - Я плохо осведомлён о доходах и расходах королевской казны, поэтому, увы, сходу что-то предложить не смогу, сир Альтхейм, но обязательно вернусь к этому вопросу позднее. - пообещал Шон. Альтхейм кивнул и о чём-то задумался, Грей не стал отвлекать его от наплывших мыслей, и они молча прошли оставшуюся часть моста, а затем, пройдя несколько улиц по господскому кварталу, упёрлись в ветхое, древнее каменное здание. - А вот и судилище, милорд. Это здание стоит здесь ещё со времён правления Симеона Богоизбранного и именно в нём впервые монарх провёл справедливый суд над преступником по наветам Семиликого, на основе которых Поль Первый позже составлял свой судебник. - Дивлюсь, сир Альтхейм, как вы настолько обо всём осведомлены, несмотря на то, что большую часть жизни провели на другом континенте. - В Ченворд стекаются книги, летописи, слухи и люди со всего мира, милорд, здесь при желании можно найти ответ на любой вопрос. - ответил Альтхейм, и они прошли внутрь...       - Это он!? - нетерпеливо обратился к Альтхейму мужчина, встретивший их с Шоном в вестибюле судилища. - Да... - начал Альтхейм, но мужчина его не дослушал и после нескольких энергичных шагов оказался перед Шоном и, небрежно схватив того за ладонь, пожал её. - Малкольм Брайс. - представился незнакомец, - Я буду вашим помощником на суде, Альтхейм всё вам поведал? - Да. - кратко ответил Шон. - Так вот, я считаю, что стоит дождаться прибытия стронгхарборской делегации, а вы? Какова ваша позиция? - Я согласен с вами... - В таком случае будем тянуть время до их прибытия, придираться к словам и задавать глупые вопросы, если что, я буду с этим помогать, разыграем дело, как по учебнику. - уверенно заявил Малкольм, перебив принца. - Вообще-то у меня есть одна идея, которую я хотел бы с вами обсудить. - сообщил Шон и что-то прошептал лорду-судье. - При должном старании это может сработать. - с улыбкой и загоревшимися глазами заявил Малкольм и, не дожидаясь дальнейшей реакции собеседников, направился в зал суда...       В дальнем от входа конце зала располагались два диагонально поставленных стола: один для Альтхейма, выступающего в качестве королевского обвинителя, другой для Малкольма и Шона, в другом конце по бокам распологались скамьи: на одной сидели свидетели, на противоположной знатные господа, чьё присутствие было необходимо для признания суда свершившимся, по центру же находилась небольшая клетка. В неё заранее завели обвиняемого и заперли под замок, ему пришлось согнуться в три погибели, чтобы там уместиться. Когда все участники процесса заняли свои места, Альтхейм поднялся со своего места. - Бальтазар де Ладд, вы обвиняетесь в создании общества, размером превышающего установленный в судебнике Поля Голда максимум в пять человек и поэтому несущего угрозу Короне, из-за отсутствия в столичных архивах свидетельства о легитимизации вашего отца, к нашему общему сожалению, вас, несмотря на родство со старшим лордом Витольдом де Ладдом, будут судить, как отпрыска бастарда, наравне с простолюдином, отдавая должное вашему родству со старшим лордом, король в качестве вашего судьи привлёк сира Шона Грея - сына старшего лорда Олдрика Грея, помощником господина судьи выступит королевский лорд-юстициарий - Малкольм Брайс, вы собственным волеизъявлением отказались от юриста-защитника и будете защищаться самостоятельно. Всё верно? Вам есть, что сказать перед началом допроса свидетелей, милорд? - обратился к обвиняемому Альтхейм. Бальтазар, сидя в клетке, не подавал и вида испуга, он был спокоен, как удав, а когда заговорил, в его голосе даже местами замечалась некая уверенность, будто он считал, что точно сможет выйти сухим их воды. - Всё верно. Мне есть, что сказать. Желаю всем присутствующим сейчас здесь господам терпения, а господина судью поздравляю с помолвкой и грядущей свадьбой, а также заявляю перед Семиликим, что, не держа ни на кого из присутствующих зла или обиды, приму любое ваше решение. - сказал Бальтазар. Шон кивнул ему головой, обозначив, что всё услышал. - В таком случае приступим. - заявил Альтхейм и достал из внутреннего кармана своего кафтана свиток и, развернув его, объявил, - Для дачи свидетельства от имени короля я приглашаю Нэда - сына Эрика и Джудит. - со своего места неуверенно поднялся простолюдин в рубахе из дешёвой мешковины и возложил правую руку на покров Семиликого - наруч с семью скрещёнными руками. - Пред ликом богов клянусь говорить лишь правду. - заявил Нэд, подняв свой взгляд к потолку, - Восемь дней тому назад в кабаке я видел, как милорд призывал народ к бунту, звал всех собраться на рыночной площади и вместе направиться ко дворцу его высочества короля. - Это правда, милорд? - обратился к Бальтазару Альтхейм. - Я был пьян и действовал неосознанно, господа. Я пришёл в кабак, чтобы, конечно же, выпить, кто-то ходит по кабакам по иной причине? Не думаю. Бедственное положение местных жителей шокировало меня до глубины души, поэтому, находясь под аффектом, я решил вести неравнодушных ко дворцу, но не для восстания, а для того, чтобы просить его высочество об облегчении их страданий. - объяснился обвиняемый. Шон симпатизировал позиции Бальтазара, и его слова были встречены им с теплотой. - Нам до сих пор неизвестна причина вашего приезда, милорд, не могли бы вы ей с нами поделиться? - спросил Малкольм. - С радостью, сир Брайс. Я прибыл в Ченворд для того, чтобы от имени моего деда поприсутствовать на помолвке и свадьбе, милорда судьи... - Но почему вы пили в простолюдинской таверне, прибыли без сопровождения, не сообщили о своём прибытии, да и в целом, как вы прибыли в город, милорд? - надавил на Бальтазара, задумавшийся Малкольм. - Я прибыл с торговым кораблем «Косатка» инкогнито, мои отец и дед решели, что так будет безопаснее, и не придётся забирать из Стронгхарбора солдат для моей защиты, столь необходимых сейчас дома, при реальной угрозе восстания и скором прибытии слэйпниров. В таверне я оказался в день прибытия, после того как я посетил квартал чёрных, захотелось как можно скорее выбить впечатления от его посещения из головы, и я направился в ближайшее питейное заведение. О моей личности всем стало известно только, когда меня схватили доблестные стражники, никто из собранных мной людей не знал о том, что я из знати. - Слишком подозрительно. - шепнул Шону Малкольм, - Он скрывает от нас правду, врёт и пытается манипулировать. - Возможно. Уверен, у него на это есть веские причины. - сказал в ответ на обвинение Шон, проникшийся симпатией к обвиняемому и обрадованный тому, что Бальтазару удалось увернуться от раставленных Малкольмом ловушек с минимальными потерями, - Сир Нэд, позвольте поинтересоваться, что же вы собственно делали в таверне? - Отдыхал... Милорд. - робко ответил простолюдин. - Вы пили? Помните, вы клялись перед богами говорить только правду. - напомнил Шон. - Да... - Король Поль Первый написал в своём судебнике, что нетрезвый человек слеп, как незрячий, и потому всегда недостижимо далёк от истины. - подметил Шон. - Что вы... - недоумённо начал было оправдываться Нэд, но его перебил Малкольм. - Ваши свидетельства не могут быть приняты к сведению, а потому вы свободны, Нэд. - заявил Малкольм. Простолюдин пожал плечами и покинул своё место на скамье свидетелей, не скрывая облегчения. Альтхейм жестом попросил одного из стражников вывести горе свидетеля. Глядя в сторону удаляющегося простолюдина, Шон невольно улыбнулся, а затем обратил свой взор на Бальтазара, который, заметив это, кивнул судье, Шон сделал то же самое в ответ...       За следующие несколько часов Шон и Малкольм получили свидетельства от двух десятков человек, попутно замучив тех расспросами. Они при любой возможности цеплялись за случайные слова, запинки и неточности свидетелей и сумели отсеять половину их них, как Нэда, но вот оставшиеся говорили складно, и их показания могли стать роковыми для Бальтазара. Шон утомился от допросов и позволил Малкольму самому, в одиночку отсеять швею, у которой не оказалось записи о личностях отца и матери в городовой книге, выписки из которой судьи попросили приготовить и доставить для затяжки времени. Отсутствие ссылки на личности родителей в городовой книге не позволяло отследить родню человека. Такой свидетель мог быть скрыто заинтересован в определённом исходе дела, например, мог покуситься на свидетельское вознаграждение и сговориться с неизвестным городовой книге родственником, чтобы их показания совпадали. Такие свидетели по судебнику Поля Первого всегда являются ненадёжными. Шон всем видом своим показывал, что ему уже дурно от монотонного многочасового процесса, он успешно придерживал голову от падения кулаком правой руки, которая покоилась на судейском столе, но его глаза то и дело прикрывались и подолгу оставались закрытыми, видимо организм, бодрствующий вторые сутки, стал требовать отдыха. В то время как Малкольм давил на свидетельницу с неизвестными родителями, доводя её до слёз, Шон окончательно закрыл глаза и, завалившись вместе со стулом на правый бок, распластался на полу и замер. В здании судилища поднялся переполох. Малкольм первым подскочил к судье, потому что заседал рядом и был ближе всего, и закрыл его от чужих взоров. - Лорду дурно, живо сюда! - приказал страже перепугавшийся Альтхейм. Часть бойцов в скором темпе вывела из здания свидетелей и зевак, другая возложила Шона на внутреннюю часть прямоугольного ростового щита одного из солдат и, окружив, направилась с ним ко дворцу, ведомая Альтхеймом и Малкольмом, которые активно переговаривались между собой...       - Я должен был судить Бальтазара, это был мой долг, а я с радостью взвалил его тебе на плечи, чтобы самому не напрягаться. Не стоило возлагать на тебя такую ответственность, знал же, что ты, как Олдрик, из кожи вон себе во вред полезешь, чтобы выполнить поручение... И всё же на отца ты больше похож, а не на Ричарда. - начал корить себя Гилберт, когда задремавший по пути Шон очнулся в своих покоях во дворце, тут же были Альтхейм и Осверт - великовозрастный духовник короля и епископ Ченворда, также исполнявший роль придворного лекаря. - Лорд Грей, кажется, здоров, милорд, судя по словам главного советника, он просто переутомился во время суда. - доложил только недавно прибывшему монарху духовник. - Ты уверен, Осверт? - Болезнь короля Илая тоже начиналась с обмороков... - начал было разбирать варианты лекарь. - Со мной всё в порядке, милорд, суд отложили? - остановил Осверта Шон, приподнявшись на кровати и протерев глаза. Голова принца раскалывалась из-за кратковременности его сна, поэтому ему требовалось время, чтобы сориентироваться. - Да, до момента вашего выздоровления, ваша светлость. - ответил главный советник. - Значит Малкольм скоро будет тут? - Да, как только закончит с необходимыми формальностями, ваша светлость. - Когда он придёт, мы вместе всё вам объясним, милорд. - сказал Гилберту Шон и, поудобнее устроившись на своей постели, стал обсуждать с успокоившимся королём свои впечатления от прошедшего заседания суда. Через какое-то время в комнату действительно спешно ворвался лорд-юстициарий, проскочив между замешкавшимися стражниками. - Милорды. - поприветствовал присутствующих Малкольм, наскоро раскланявшись, - Всё прошло, как нельзя лучше! - объявил лорд-судья, с улыбкой глядя на Шона, - Все поверили и справлялись о вашем здоровье. - Милорд, мы с лордом Брайсом решили избежать вынесения приговора, чтобы дождаться послов из Стронгхарбора с документами, и для этого воспользовались лазейкой из вашей версии судебника Поля Голда... - Это была идея его светлости, милорд, лорд Грей догадался воспользоваться старым правилом о несменяемости судей без крайних на то причин, любого участника суда можно заменить или прогнать, кроме судьи. Его светлость притворно потеряли сознание для того, чтобы мы могли перенести день вынесения приговора. - перебил принца возбуждённый успехом их затеи Малкольм. - Именно так, милорд. - подтвердил слова лорда-судьи Шон, - Прошу прощения, что мы сразу не поставили вас в известность, милорд, но ради успеха плана, мы не стали сообщать кому бы то ни было о нём раньше времени. - поспешил тут же извиниться принц. - Мне сообщили только, когда мы покидали судилище, милорд. - оправдался следом Альтхейм, затем вернувшись к основной теме разговора, - Ни одна из заинтересованных в исходе суда над сиром де Ладдом сторон не окажется оскорблённой. Это ловкое решение нашей проблемы, милорд. - похвалил судей главный советник, почёсывая свою плотную щетину. - Получим грамоту о легитимизации и заставим Бальтазара уплатить штраф, сумму которого тайно передадим местной знати, и конфликт исчерпан, милорд. - сказал Малкольм. Король был недоволен, но всё же посмотрел на Шона снисходительно. - Молодец, но в следующий раз, чтобы никто из вас ничего от меня не таил, я здесь, чёрт возьми, король и должен быть в курсе всего, что вами делается. - строго заявил Гилберт. Видимо, он до сих пор верил, что его советники никогда ничего от него не скрывали, не скрывают, и теперь точно никогда не скроют...       Всё прошло по сценарию Малкольма, и в итоге Бальтазар де Ладд письменно поблагодарил Шона и даже появился на вечернем пиру во дворце. Сын бастарда заметил, как Грей выказывал симпатию его взглядам на вопрос прав простолюдинов во время суда, и предложил ему встретиться позднее в королевскому саду и поговорить о внутренней политике Королевства в целом и Кирквуда, Ченворда и Стронгхарбора в отдельности, на что Шон с радостью согласился. Принц Грей не продержался до конца праздника и незаметно ретировался в придворцовый сад раньше условленного времени, сразу после того как на столах появилась выпивка. Полная луна освещала Шону путь до беседки, в которой он с удобством расположился и, прикрыв глаза, задремал. Почти два дня бодрствования вновь дали о себе знать. Шону удалось урвать лишь пару десятков минут сна. Его потревожил шелест листвы и треск переломленной ветки. Кто-то ещё направлялся к беседке. Шон напрягся, но выдавать своё присутствие не стал, ожидая дальнейших действий неизвестного гостя, который вскоре вышел из кустов сирени и, не сразу заметив принца, позволил тому разглядеть своё лицо. Это была Кальпурния. Она остановилась на месте, на пару мгновений задержала взгляд своих нежных, всегда печальных глаз на возвышающемся над городом полном месяце, не замечая разлёгшегося на скамье Шона, который в это время любовался мечтательным ликом леди Лейк. - Милорд!... Простите... Я не хотела вас потревожить, мне показалось, что беседка никем не занята. - испугалась Кальпурния, наконец обратив внимание на Грея, и попятилась назад. - Стойте. Это я должен извиниться, миледи, за то что не обозначил своего присутствия, давайте я уступлю вам беседку. - предложил Шон и поднялся со скамьи. - Нет, что вы, милорд. - Я настаиваю. - Тогда давайте сядем вместе, милорд. - предложила компромисс Кальпурния. - Хорошо, миледи. - согласился Шон и вернулся на своё прежнее место. Кальпурния села напротив него. - Вы должно быть желали насладиться пейзажами сегодняшней ночи, вместо того, чтобы тратить время на светское общество, я точно не буду вам мешать? - спросил Грей. - Нисколько, милорд. - улыбнулась Кальпурния. - Может мне лучше помолчать? Только скажите, миледи. - продолжил забавлять леди Лейк своей напускной обходительностью Шон. - Нет, давайте поговорим, милорд. Брат говорил, что вы нездоровы и сегодня потеряли сознание прямо на суде, но вот вы здесь, значит всё не так уж и плохо? - Я вовсе не болен, миледи. - сказал Шон и вкратце поведал Кальпурнии о его с Малкольмом Брайсом выходке. - Я говорила сегодня с сиром Бальтазаром на пиру, милорд, он был очень приветлив и вежлив, не понимаю, зачем же он ввязался во всю эту тёмную историю, я слышала завтра простолюдинов, которые пошли за ним, будут побивать палками по приговору суда. - Милорд де Ладд, миледи, хочет перемен для низших сословий, мирных перемен, исходящих с верхушки сословной лестницы... И не он один. - Это опасное желание в наше неспокойное время. Вы ведь слышали о зверствах Калеба Грешного на Востоке? Королевский дрессировщик голубей показывал брату письмо Бальдрика Ленса, сына которого пришлось хоронить в пустом гробу из-за этого безбожного монстра. Король не смог дочитать его до конца из-за всей той печали, которой переполнены строки, написанные родителем, потерявшим единственного ребёнка, я плакала, когда Кальпурний его мне пересказывал, милорд. - Лорд Бальдрик просил отмщения, миледи? - Да. Не понимаю, почему король не направил все свои силы на борьбу с этими убийцами, милорд. - Думаю, будь я на месте лорда Ленса, тоже молил бы милорда о помощи, но, увы, эти просьбы сейчас бесполезны, ибо скоро с Севера прибудут слэйпниры, необходимо оставить защитников во всех герцогствах, к тому же, судя по посланиям из Стронгхарбора, Запад может пойти по пути Корнуолла в скором будущем. Помощь будет оказана, когда уплывут восвояси северяне, миледи. - пояснил Шон. Кальпурния печально вздохнула. - Хочется верить, что когда-нибудь уже исполнится пророчество из последнего послания Семиликого, и все на Элоре будут жить, как при Симеоне. - Элоре? - Так спасские купцы, посещающие Оушэнворс, называют наш материк, милорд. У нас нет своего названия, вот и прицепилось заморское. - А как они называют Королевство, миледи? - Элордарией, милорд. - А нас они, видимо, называют элорцами или элорианцами, миледи? - усмехнулся Шон. - Первый вариант, милорд. А земли слэйпниров у них именуются Норслагом. - Забавно, что ни у нас, ни у них нет собственных названий для родных материков и государств... А вы бывали на Спассе лично, миледи? - Нет, но хотелось бы разок побывать, милорд. В наших краях многие стремятся посетить Спасс и лично увидеть его чудеса. - Я тоже хотел бы там побывать, миледи. Слышал, что спасские недра настолько богаты драгоценными камнями, что ими мостят дороги, думаю, поэтому туда и плывут в большинстве случаев. - Вы в это верите, милорд? - Не знаю, миледи. У меня есть кольцо со спасским алмазом, и я до сих пор не встретил драгоценный камень чище и ярче. - Должно быть очень дорогое, милорд? - Не знаю, для меня оно дороже денег, миледи, это подарок от близкого человека. - сказал Шон, вытащив из-под одежды шнурок с названным кольцом. - Оно ведь женское, милорд. - шутливо подметила Кальпурния, присмотревшись. - Знаю, миледи. Его мне дала леди Арианна Хилберт. Она какое-то время заменяла мне мать, которую я очень рано потерял. Сказала, отдать его той, кто станет моей суженной. Она была большим романтиком в душе. - Милорд, тогда вам стоит отдать его леди Розалинде. - заметила Кальпурния. Шон лишь взглянул на неё и улыбнулся. - Возможно оно предназначено не ей, миледи. - заявил Грей, в ответ на что Кальпурния смутилась. - Милорд... Все эти ваши намёки, ваше внимание... Я не могу ответить на них. Вы скоро женитесь, и я не стану очернять ваш брак и добрую славу наших великих родов внебрачной связью... Простите, если сможете. - с лёгким волнением промолвила Кальпурния. Шон видел, что Кальпурния сама была не уверена в правдивости своих слов, и хотел попытаться остановить её, но леди Лейк поспешила удалиться из сада. Шон осел на скамье. - Видимо, я всё-таки дурак. - сделал вывод Грей. Он ещё пару минут посидел в беседке, закрыв глаза и прислушавшись к тишине, а затем поднялся с места и отправился искать Бальтазара. Спор о политике сейчас либо окончательно испортит его настроение, либо наоборот поможет ему отвлечься. Шон начал поиски сразу в саду и почти тут же обнаружил де Ладда у куста с восхваляемыми королём спасскими розовыми розами. - Сир Бальтазар! А я как раз вас и ищу. Скажите, как вы думаете, лучше всего закончить восстание Калеба Грешного на Востоке? - спросил Шон. - Нанести ощутимое поражение войску восставших, а затем предложить им сложить оружие в обмен на разумные уступки, несогласных позже добить, оставлять Калеба в живых, я бы не стал, он уже настроил против себя всю знать Королевства, а вот остальных зачинщиков можно амнистировать. Таково моё мнение, лорд Грей. - ответил слегка удивлённый неожиданным вопросом, но быстро сориентировавшийся Бальтазар. - Я того же мнения, милорд, а как вы думаете, какие изменения в корнуоллский вариант судебника стоит внести? У меня есть пара идей, и у вас точно есть мудрые соображения, давайте пройдёмся и обсудим их...       На следующий день на очередном празднике Шон попытался завести разговор с Кальпурнией, но та весь день его сторонилась, а на завтра уже была намечена его свадьба. Отходя ко сну, Грей надеялся, что сон не прийдёт к нему, и эта ночь растянется на долгие часы, отдаляя наступление дня, когда случится безвозвратное - его женитьба. Бессоницу и тревожность он встретил с распростёртыми объятиями. Шон долгое время просто лежал и наслаждался путаницей в своей сонной голове, заполнившей те места, где раньше циркулировали его тяжёлые мысли, он даже не заметил, как к нему подкрался сон, не почувствовал, как, нехотя, провалился в него...       Он снова был маленьким, снова был ребёнком. Шон лежал рядом с Арианной Хилберт, положив голову на её ногу, они ехали по мощёной камнем дороге в одном дилижансе с лордом Мельриком. Грей помнил эту поездку, лорд Уолс объезжал свою вотчину вместе с супругой, чтобы проследить за ремонтом дорог и замков после окончания сезона набегов, и он напросился съездить вместе с ними, потому что хотел посмотреть на крепости, принимавшие недавно сражения, и хотел провести время вместе с Арианной, которая в этой поездке преследовала более приземлённую цель - посещение родственников, к которым они должны были заехать по пути. Они уже въезжали в неизвестное поселение, которое Шон не помнил из той поездки. Мельрик вскоре молча покинул их, отправившись по делам, а леди Хилберт нежно погладила его по голове, привлекая к себе внимание дремавшего мальчика. - Шон, хочешь сделать доброе дело? - Не хочу. - сонно ответил Шон. Он устал после долгой дороги. - Но я очень обрадуюсь, если ты мне поможешь. - Хорошо... Что мы будем делать? - Пойдём, я покажу. - сказала Арианна, и они покинули дилижанс. Рыцари, ехавшие спереди кареты, последовали за лордом Уолсом, а остальные члены процессии со своими телегами остановились позади. Жители поселения стали выходить из своих домов и тянуться к дороге, чтобы поглядеть на пришельцев, и леди Хилберт, заметив это, обратилась к коменданту - юному рыцарю, назначенному Мельриком ответственным за обоз. - Сир Альберий, у нас остался лишний хлеб на телегах? - Миледи... Думаю найдётся. - робко ответил Люций, поклонился и пошёл к своим бойцам за информацией. Через какое-то время он вернулся и сообщил, что хлеб есть, и его сейчас достанут. - Можете, пожалуйста, принести его сюда, сир Альберий, мы хотим раздать пищу для бедных жителей, которых коснулось вторжение слэйпниров. - попросила леди Хилберт. Когда еду доставили, вокруг Арианны уже начала собираться толпа местных жителей, рыцари стали передавать им пищу из рук леди Хилберт, они не позволили госпоже приближаться опасно близко к черни. Касание дворянской рукой хлеба, который в итоге оказался у них в руках, казалось черни великой милостью. - Ну же, Шон, помогай мне. - улыбнулась мальчику Арианна. Грей тоже начал осторожно передавать хлеба рыцарям. Чернь благодарила и солдат и господ, а затем расходилась, некоторым из них Арианна передавала мелкие монеты вместе с едой. Шон не совсем понимал, зачем леди Хилберт делает всё это, о чём он её тогда и спросил, когда они вернулись в дилижанс после окончания раздачи пищи. - Потому что это наша задача, Шон. Боги даровали нам право править, а хороший правитель всегда должен заботиться о своих подданных. - Но как им поможет одна буханка хлеба? - смутился мальчик. - Их отвлекли от полей враги, возможно, они не досчитаются урожая, и этот хлеб ещё спасёт их от голода в будущем. - Может тогда им надо оставить больше еды? - Тогда её может не хватить остальным. - Как всё сложно... - пожаловался Шон, - Почему нельзя помочь всем и сразу? - Потому что у нас нет такой возможности. Мы не можем защитить каждого подданного, они должны и сами мочь о себе позаботиться, а наша задача помочь им, если что-то случится... Ты ещё разберёшься во всём этом, когда вырастешь, Шон, ты будешь когда-нибудь править огромными землями и тысячами людей. - Но дядя Мельрик сам не раздавал хлеб. - У него есть другие важные дела, Шон, у правителя всегда есть выбор, ты либо делаешь то, что поможет в будущем многим, либо делаешь то, что поможет одному прямо сейчас. - Я найду способ помочь всем. - наивно и упрямо заявил Шон. - Конечно найдёшь, Шон. - улыбнулась Арианна и погладила его по голове, - Хочешь погуляем и сходим к реке, пока лорд Мельрик занят? - Давай. - охотно согласился Шон, опасавшийся, что сейчас ему придётся сидеть в карете и ждать, а ждать, сидя на одном месте, он тогда, как и все маленькие дети, очень не любил. Сир Альберий вместе с парой рыцарей сопроводил их к узкой неглубокой речке, где леди Арианна, сняв со своих тонких ног туфли, зашла в воду по щиколотку. Шон поступил также, закасил штаны и встал рядом. Мелкая рыба стала проплывать между его ног, изредка останавливаясь и подъедая его отмёршую кожу, мальчику было от этого щекотно, он стал морщиться, и леди Хилберт, заметив, как переменился в лице Шон, рассмеялась. В этот момент Грей повернулся в сторону другого берега, и его взгляд вдруг зацепился за что-то яркое и выделяющееся на фоне зелёной травы и широких кустов, он внезапно перебежал через речку и побежал на поляну, спрятанную за низкими деревьями. Арианна попыталась его остановить, но он не послушался, тогда она побежала за ним следом. Рыцари сначала растерялись из-за нерешительности Люция, непонявшего что происходит, который только через пару мгновений всё-таки отдал команду бежать вслед за ними, они направились в сторону мостика через речку, что увеличило расстояние между убегающей леди и ними. Арианна пробежала между деревьями и стала искать Шона между кустами, пока не набрела на небольшую полянку. Мальчик сидел на траве и делал из разноцветных полевых цветков венок. - Шон!.. Никогда так не делай!.. Ты меня очень напугал. - попросила запыхающаяся Арианна. - Прости... - извинился Грей, а затем, закончив венок, протянул его леди Хилберт, - Вот. Я собрал для тебя цветы. - Спасибо, Шон... - улыбнулась Арианна, приняв подарок, но затем её взгляд вдруг зацепился за что-то ползущее по траве в их сторону, венок упал на землю, - Шон, берегись! - крикнула леди. Грей не помнил, чтобы такое случалось в той поездке, что-то было не так. Змея ползла к голым ногам леди Арианны и, заметив это, Шон прыгнул в траву и схватил тварь в свои руки, сжав со всей силы. Змея успела укусить его за руку перед тем, как он её придушил с резко вернувшейся недетской силой, всё это время леди Хилберт кричала, звала помощь и пыталась остановить его, но Грей ничего не слышал, для него всё затмила ярость. Боль появилась только тогда, когда он отдышался и выпустил из ладоней труп змеи, он лёг на землю и обмяк. - Шон! - крикнула Арианна, упав на колени, обхватив голову мальчика и положив её к себе на ноги, - Всё будет хорошо, Шон... Не бойся, всё будет хорошо... - Я знаю, теперь всё будет хорошо, ведь я тебя спас. - улыбнулся Шон. Он должен был быть счастлив, Грей часто мечтал о том, чтобы он был рядом в тот день, когда Арианну убила ядовитая тварь, о том, чтобы у него был шанс её спасти, но что-то всё ещё было не так... Он забыл, что это всё был сон, и Шон проснулся с бешенно бьющимся сердцем. Он так и не уснул больше этой ночью, как ранее и хотел, но этот кошмар настроил его душу с самого начала дня на печальный лад...       В торжественный для всех гостей и жителей столицы день Шон был необычайно угрюм. Все вокруг спешили поздравить его и невесту, которых вместе посадили во главе праздничного стола, принцу приходилось благодарить всех с притворной улыбкой и наспускной любезностью. Его взгляд то и дело падал на Кальпурнию, сидевшую вместе с братом в дальней части стола. Бессонной ночью полной раздумий, после их последнего разговора его разум осветило, как молнией, внезапным осознанием того, кем она для него является. Сейчас он смотрит на неё, на Кальпурнию, но видит Арианну Хилберт... Скромная, спокойная, покорная, добрая, красивая особой тихой красотой. Арианна любила маленького Шона, была для него, как мать, а сам Шон был тогда мал и не умел показать или высказать свою сыновью любовь в ответ, по взрослению он всегда жалел, что не успел выразить свою привязанность, до того как она умерла. Но теперь Арианна словно сидела снова за одним столом с ним, и Грею хотелось сейчас любить её и только её, но любовь бывает и безответной, это принц тоже успел узнать на своей шкуре, так он любил отца, когда был мал, и эта любовь всегда ранит глубоко. Чтобы унять боль души Шон стал без остановки пить вино, которое по указу короля щедро разливали всем желающим в любом количестве. Леди Лейк старалась избегать взора Шона, но изредка поглядывала в его сторону, продолжала колоть его этими взглядами, как иглами. Грей был настолько не в духе, что даже позволил себе вслух оскорбить сидевшего рядом Робба, пытавшегося разлучить друга с очередным бокалом. Шону пришлось извиняться. От этого случайного нанесённого оскорбления стало ещё паршивее на душе, несмотря на то, что Роберт даже не думал обижаться, или наоборот именно из-за этого. Время медленно, но неумолимо близилось к полуночи и, как только луна расположилась на вершине небосвода, король объявил, что настало время для брачной ночи. Гости приняли новость с жарким энтузиазмом. Шон, давно, окончательно и бесповоротно опьяневший за этот вечер, неловко поднялся на ноги и увалился на Робба, который успел подхватить друга. - Передай леди Лейк. - прошептал Шон Роберту, вложив ему что-то в руку. Вскоре Грея схватили под руки другие гости и их вместе с Розалиндой потащили в её покои. Робб, раскрыв сжатую в кулак ладонь, обнаружил в ней кольцо с дорогим спасским алмазом, державшееся раньше на теперь порванном шнурке - последний, отчаянный символ любви Шона...       Розалинда разделась быстрее Шона и поспешила укрыть свою наготу от него, накрывшись одеялом. Она, само собой, не горела энтузиазмом от этой брачной ночи. Грей тоже не хотел делить с женой одно ложе, но выбора у него не было, этот брак был нужен его роду, Короне и ему самому для влияния и места при королевском дворе, его было необходимо консумировать, потому что по древней традиции, когда дама впервые выходит замуж, после брачной ночи с кровати, на которой она с мужем закрепляла брак снимают простыню и показывают её гостям и родне жениха, чтобы доказать, что невеста сохранила для него свою невинность, без этой процедуры первый брак молодожёнов не мог считаться заключённым. Шон, наконец, решился и стащил с себя кафтан, далее, не разуваясь, он приспустил свои рейтузы и попытался откинуть одеяло Розалинды в сторону. Она стала активно сопротивляться, и тогда пьяный Грей, из-за накопившейся злости, быстро потерял над собой контроль. Он силой стащил с Розалинды одеяло, небрежно перевернул её на живот, заломил ей руки и грубо проник в сухую утробу принцессы. Розалинде было больно, и Шон понимал это, он видел, что его невеста уткнулась лицом в подушку и тихо заплакала, но останавливаться уже не собирался, в этот момент он вымещал на ней всю свою злобу. Первая брачная ночь продлилась недолго, Шон при первом же позыве изверг своё семя в нутро Розалинды, а затем подполз на четвереньках по полу к низкому прикроватному столику, залпом выпил заботливо оставленный прислугой кувшин вина, разлив при этом половину содержимого, и лёг спать прямо на испачканный спасский ковёр. В тот момент он твёрдо решил, что больше не коснётся супруги и детей от неё у него не будет, но тогда Шон ещё не знал, что после этой ночи его семя приживётся, и в матке Розалинды образуется плод...