Приёмный сын Императора Небес

Каллиграфии Вэй Ина учил сам Се Лянь, и он мог, если бы постарался, делать иероглифы изящными и утончёнными, достойными всяческих похвал. Однако, исполняя наказание, Вэй Ин совсем не собирался прикладывать сил, потому каждая черта напоминала вспугнутую птицу — всё-таки вторым его отцом был Хуа Чэн, с которым Се Лянь занимался каллиграфией столь же долго, сколь и безуспешно. Вероятно, Лань Ванцзи осудил бы его и заставил бы переписывать всё, едва взглянув на испачканные тушью листки, но Вэй Ину удалось задать ему такую задачу, что Второй Нефрит погрузился в размышления и совсем не смотрел в его сторону. Солнечный свет, что проникал в библиотеку, потихоньку превращался в розоватый, и Вэй Ин устал от однообразия. Из уважения к Ванцзи он действительно переписал довольно много, но теперь стал чаще отвлекаться и даже высмотрел серебряную бабочку, замершую на одной из полок. Предусмотрительно загородившись от Лань Ванцзи рукавом, Вэй Ин показал бабочке язык, и та тут же рассыпалась серебристой пыльцой. Время потекло дальше, тишину ничто не нарушало, пальцы устали выводить одинаковые линии… И тут Лань Ванцзи встал и устремил на Вэй Ина странный взгляд. — Поднимайся, — велел он. Они всё ещё были связаны нитью заклинания, хоть Вэй Ин почти забыл об этом. — Как скажешь, второй молодой господин Лань, — насмешливо откликнулся он, не собираясь спорить с таким здравым предложением. — Идём, — Лань Ванцзи отвернулся от него и пошёл к выходу, Вэй Ин догнал его в два счёта. Они миновали несколько строений и двинулись дальше по тропе, уводившей как будто бы в сторону от домиков, куда селили учеников. Вэй Ин не стал спрашивать, куда это Ванцзи вздумалось его вести, лишь запоминал ориентиры на случай, если взбредёт в голову когда-нибудь снова пройти этим путём. Вот дорога вильнула несколько раз и вывела их к уединённому строению, замершему на поляне, где росла горечавка. Сейчас она, конечно, уже отцвела, но Вэй Ин живо представил, как, должно быть, красиво, когда каждое растеньице выпускает изящный цветок. Как-то само собой пришло ему в голову, что Лань Ванцзи показал ему дом, в котором живёт. От этого на миг сердце забилось быстрее. — О, неужели ты привёл меня к себе, точно я твой друг и гость! — удивился Вэй Ин вслух, впрочем, не спрашивая, а восклицая. — Я тронут до глубин души. Лань Ванцзи смерил его взглядом, но промолчал, лишь поднялся на крыльцо и открыл створки дверей. Оказалось, в простой и аскетичной комнате ждёт гуцинь. Вэй Ин послушно сел, куда было указано и, крайне заинтригованный, пронаблюдал, как Ванцзи осторожно опускается за инструмент и некоторое время рассматривает его, будто слушая что-то внутри самого себя. Серебристая нить, связавшая их, свилась кольцами на полу, и Вэй Ин в который раз улыбнулся своей затее, почти приготовив шутку на этот счёт, но тут Лань Ванцзи опустил руки на струны и раздалась первая нота. Вэй Ин сравнил бы её с пугливой птицей, сорвавшейся с ветки рано утром, но следом за ней зазвучали другие, уже более уверенные, и вскоре прекрасная мелодия заставила его широко раскрыть глаза в удивлении. Что-то эта музыка затрагивала глубоко внутри, чем-то отзывалась в самом сердце, и Вэй Ин заворожённо слушал её, обо всём забыв. Но вот отзвучали последние струны. Лань Чжань посмотрел на него, и Вэй Ин глубоко вдохнул, не зная, что сказать. Вместо того он коснулся серебряной нити, и она исчезла, будто её и не было. — Ванцзи, — наконец сказал он. — Если ты — автор этой мелодии, то столь умелого музыканта я никогда не встречал прежде, — он чуть качнул головой. — Если же ты сочинил её за эти несколько часов, то я преклоняюсь перед твоим мастерством. И тебе вовсе не нужно книг, чтобы продолжать создавать нечто столь же восхитительное. — Мне бы не удалось, — вдруг признался Ванцзи и смущённо отвёл взгляд. — Не удалось, если бы не… — Если бы не я? — сразу догадался Вэй Ин. Лань Ванцзи пристально посмотрел на него, и взгляд его был таким холодным, что удивительно, как ещё не пошёл снег. — Что ж, ты выполнил свою часть договора, а я — выполню свою, — и с этими словами Вэй Ин поднялся, приблизился и начал рассказывать Ванцзи о заклинании, делая вид, что совершенно не замечает, как тот сузил глаза. «Он сердится или смущается? — гадал Вэй Ин, продолжая болтать без умолку. — Что он ко мне на самом деле чувствует?» Он даже не заметил, как на его плечо уселась серебряная бабочка. *** Се Лянь неодобрительно покачал головой, но всё же сел ближе и прислушался. Маленькая серебряная бабочка, порхающая прямо перед лицом Хуа Чэна, говорила голосом Вэй Ина. Некоторое время они оба слушали с нарастающим вниманием, а затем переглянулись. — Сдаётся мне, Сань Лан, — признался наконец Се Лянь, решившись высказать то, что, несомненно, пришло в голову им обоим, — что наш ребёнок отыскал родственную душу. — Что же в этом плохого? — Хуа Чэн усмехнулся и протянул к бабочке палец. Едва коснувшись его, она рассыпалась пыльцой. — Если он влюблён, это многому его научит. И пусть его любовь будет похожей на нашу. — Но он выбрал мужчину… И перестань так улыбаться, как будто это само собой разумелось… — Се Лянь развёл руками и добавил, словно извиняясь: — Мне всегда казалось, что ему нравились девушки. — Девушки, мой принц, как цветы, — ответил на это Хуа Чэн. — Ими приятно любоваться, говорить им комплименты, чтобы слышать в ответ хрустальный смущённый смех, но… и не более того. Для любви нужно что-то ещё. Вэй Ин нашёл того, с кем хочет прочувствовать весь мир… — и он поймал ладонь Се Ляня, поцеловал её внутреннюю сторону. — Как мы с тобой. Разве это плохой выбор? Конечно, теперь, когда пальцы нежно целовали горячие губы, Се Лянь не стал бы возражать. Смущённый, он только вздохнул. Невозможно было объяснить Сань Лану, отчего он встревожился, узнав, кого выбрал Вэй Ин. *** Солнце скатилось за вершины гор, и в комнате стало сумрачно, а Вэй Ин всё ещё продолжал рассказывать Лань Ванцзи о заклинаниях, получая на двадцать слов одно краткое «Мгм» или скупое замечание из пары слов. Но наконец его схватили за запястье. — Пора спать, — сказал Лань Ванцзи, и в голосе его оказалось куда больше волнения, чем должно было быть. Вэй Ину почудилось, что Второй Нефрит втайне досадует на то, что ночь пришла так скоро. — Мне далеко идти, — притворился уставшим Вэй Ин. — Можно остаться у тебя на ночь? Мне и циновки на полу достаточно, свернусь клубком и посплю до утра. — Нельзя, — возразил Лань Ванцзи, но голос его не был таким уж уверенным, к тому же он запнулся в начале. Вэй Ин почувствовал, что может надавить, но тогда нечто, возникшее между ними, перестанет быть таким удивительным, а то и вовсе пропадёт. — Ох, нельзя так нельзя, — он потёр переносицу и поклонился Ванцзи. — Благодарю за музыку и разговор. Столь приятный вечер, пусть даже и без вина, — и сбежал, не дожидаясь, когда его припечатают правилами. Разворачивающая крылья ночь была чудо как хороша. Вэй Ин вдохнул воздух полной грудью и, презрев правило о том, что в Облачных глубинах бегать запрещено, помчался прочь, совершенно не собираясь так рано отправляться спать. Что-то словно проросло внутри него, и на сердце было легко, и улыбка сама собой просилась на губы. Он не отдавал себе отчёта, отчего вдруг так счастлив, но мысленно поблагодарил Линвэнь за эту идею с обучением. Пусть даже пальцы всё ещё ныли от кисти для каллиграфии, но вот этот вечер, когда Лань Ванцзи играл для него, а потом они беседовали о заклинаниях, перечеркнул все неприятные ощущения от наказания. Остановился он только на скальном уступе, с которого открывался чудесный вид на водопад. Кутаясь в лёгкие облака, поднималась желтоватая, как долька хурмы, луна, и Вэй Ин не удержался и махнул ей, как старой знакомой. После, опустившись на камни, он задумчиво всмотрелся в бегущую воду. Если прежде он всё время пытался придумать всё новые каверзы, то теперь перебирал в памяти разговор с Ванцзи, и лучистое счастье никуда не девалось.