Приёмный сын Императора Небес

Так и не уснув той ночью, Вэй Ин пришёл на занятия совсем не таким бодрым, как обычно. Он смиренно выслушивал рассуждения Лань Цижэня, и едва тот объявил о перерыве, и Не Хуайсан, и Цзян Чэн оказались поблизости. — Вэй-сюн, — обратился к нему первый. — Ты случаем не заболел? Вэй Ин, как раз разлёгшийся на столешнице в неподобающей позе, приподнял голову. Скажи он честно, что не спал, и Не Хуайсан наверняка начал бы расспрашивать отчего, расскажи, что вчера было, и Цзян Чэн тут же задерёт подбородок и уйдёт. Вэй Ин прищурил один глаз и заявил: — Это всё наказание, Не-сюн, оно так меня измотало, что никаких сил нет. Как думаешь, от каллиграфии может возникнуть искажение ци? — Вэй Ин! — услышал он вдруг предостерегающий голос. Удивлённый, теперь он сел как следует, чтобы встретиться взглядом с Лань Ванцзи. С Лань Чжанем — вчера они как будто бы признали друг за другом право на такое обращение. — О, Лань Чжань, — улыбнулся он. — Едва вижу тебя, и силы снова наполняют меня. Прозвучало это так странно, что Не Хуайсан скрылся за веером, а Цзян Чэн закатил глаза. Ванцзи же, не сводя с него глаз, будто совсем окаменел. Вэй Ин мимолётно задумался, что же он такого сказал. Может, всё дело было в интонациях, с которыми он это произнёс? Или в самой улыбке? Но он столько раз слышал, как Се Лянь, возвращаясь в Храм тысячи фонарей с небес, говорил это Хуа Чэну, что почти не задумался, повторяя слова. К счастью, неловкость момента тут же исчезла сама собой — учитель Лань вернулся, всем пришлось сесть на свои места, и Вэй Ин даже попытался вслушаться в слова старика… однако взгляд его нашёл самую прямую спину в Зале просвещения, и больше Вэй Ин ни на что не отвлекался. Он вспомнил, как прозвучало его имя, сказанное Лань Чжанем так громко, и мечтательная улыбка тут же возникла у него на губах. — Господин Вэй, — внезапно привлёк его внимание Лань Цижэнь. — Мои слова кажутся вам шуткой, или что так развеселило вас?.. — А? — Вэй Ин поднялся и оглядел зал, пытаясь понять, о чём вообще говорил старик. — Что вы… мне кажется, что такой почтенный учитель не будет шутить, — он проглотил «совсем никогда», потому что это стало бы дерзостью. Впрочем, взгляд Лань Цижэня ничего хорошего ему не сулил. — Быть может, господин Вэй поведает остальным, как же отличить демона от лютого мертвеца, в чём особенности озлобленных призраков?.. — предложил он. Вэй Ин притворно вздохнул. Все эти отличия не были ему в новинку. В Призрачном городе он сталкивался со всеми видами нечисти, что только встречались под Небесами. Он заговорил спокойно и размеренно, едва ли самого себя не убаюкивая монотонным перечислением отличий. Можно было, конечно, рассказать и веселее, припомнить подробности, о которых не пишут мудрые заклинатели в своих трактатах, но Вэй Ин чувствовал, что слишком устал. Лань Цижэнь слушал его внимательно, но не поправлял. Он будто бы хотел его подловить, но было не на чем. Наконец ему пришлось кивнуть. — Что ж, вижу, эта тема не вызывает затруднений, — признал он. — Господин Вэй, а если бы вы отправлялись на Ночную охоту, кого бы пригласили с собой из присутствующих здесь адептов? Вот этот вопрос сбил Вэй Ина с толку. Он осмотрел замерших соучеников и выдохнул: — Лань Чжаня, Цзян Чэна… Знаю, они лучшие заклинатели своего поколения, — тут же нашёл он достойную причину. Однако оказалось, тут и крылась ловушка. Цижэнь сузил глаза, едва услышал, как Вэй Ин назвал его племянника. Холод в его голосе мог бы весь Зал просвещения превратить в ледник: — Возможно, вам и другим лучшим заклинателям этого поколения и не нужно то, о чём я рассказываю. Но взгляните на своих соучеников и задумайтесь, отчего же вы остальных не признали способными. Не потому ли, что, отвлекая их недостойным поведением, не даёте идти по пути совершенствования? Садитесь, господин Вэй. Огорошенный, Вэй Ин опустился обратно и взглянул на чистый лист рисовой бумаги перед собой. Он был несколько обижен, потому почти сразу же на ум пришла каверза. Сделав вид, что он теперь внимательно слушает и даже записывает, Вэй Ин принялся рисовать. Сначала он, как часто бывало, изобразил своих отцов — в домашних одеждах, Се Лянь прислонился виском к плечу Хуа Чэна, а тот перехватил его руку и нежно целовал пальцы. Затем, закончив с одним рисунком, он принялся за второй, на этот раз решив изобразить Лань Чжаня за игрой на гуцине. Он так увлёкся, что заметил появление Лань Цижэня только в тот момент, когда его тень легла прямо на рисунок. Вэй Ин поднял голову, лихорадочно придумывая оправдание, но в пальцах строгого старика уже был первый лист. Рассмотрев, что там нарисовано, Лань Цижэнь не побагровел, как могли бы многие столь же консервативные мужи, но побелел, как будто увидел призраков. — Господин Вэй! — сказал он, и Вэй Ин поднялся, неловко смахнув второй рисунок под столешницу, чтобы Цижэнь не увидел, кто там. — Неужели это… — Его Высочество Сяньлэ, — бездумно отозвался Вэй Ин, сознавая вдруг, что никогда прежде не спрашивал, как люди зовут его приёмного отца, когда возносят ему молитвы. — Э… Бог Войны… Император Небес?.. — он попытался подобрать нужный ответ, но лицо Цижэня не давало подсказки, только всё больше и больше напоминало высеченное из камня. — Его Высочество наследный принц?.. — Как смеешь ты изображать небожителя подобным образом?! — возмутился Лань Цижэнь. Вэй Ин скосил глаза на свой рисунок. Конечно, он не украсил головы Се Ляня венком цветов, не вспомнил о мече и не добавил прочих атрибутов. Более того, каждый, кто хоть немного разбирался в рисовании, заметил бы, что божество на рисунке только в нижнем ханьфу, полы которого вот-вот разойдутся… — Разве кто-то в мире заклинателей потакает этой распространившейся в простонародье чуши?! — продолжал Лань Цижэнь. — Как может небожитель общаться с князем демонов? Ведь это его ты изобразил рядом? Собирателя цветов под кровавым дождём?! Да ещё и в таком виде! На Хуа Чэне была только нижняя рубашка и штаны, он был бос, а волосы его сбегали свободной волной. Вэй Ин бы поклясться мог, что и Се Лянь, и Хуа Чэн тут же признали бы, что он не погрешил против истины. Однако негодование Лань Цижэня говорило о чём-то ином. Вэй Ин глубоко вздохнул. — Непростительное поведение! — ткнул ему пальцем в грудь Лань Цижэнь. — За такое наказывают дисциплинарным кнутом. Если прежде в Зале просвещения пролетали, будто ветерки, шепотки, то теперь все соученики замолчали. И Вэй Ин вдруг почувствовал встревоженный взгляд Лань Ванцзи. Хотя это запрещалось правилами, он повернулся и теперь смотрел на него, не отрываясь. Вэй Ин знал, что такое дисциплинарный кнут, но, конечно, никто и никогда не посмел бы наказывать его таким образом. Се Лянь и Хуа Чэн в свою очередь умели доносить до него самые сложные вопросы без причинения боли. Теперь он почти готов был признать, что и Лань Цижэнь способен на хорошую шутку, но тот, очевидно, вовсе не шутил. — Дисциплинарным кнутом?.. — повторил Вэй Ин. Рисунок выскользнул из пальцев Лань Цижэня и приземлился на стол. — Чтобы больше никогда не возникали столь святотатственные мысли, — назидательно договорил тот. — Дядя… — вряд ли кто-то ожидал, что Лань Ванцзи когда-нибудь, да ещё и прилюдно, так обратится к старику. Однако он поднялся и поклонился. — Это… слишком строгое наказание, — продолжал он, всё ещё глядя в пол. — Шрамы от дисциплинарного кнута остаются на всю жизнь! — А значит, всю жизнь он будет хранить память о том, как не следует поступать, — стоял на своём Лань Цижэнь, разгневанный настолько, что не заметил, какое обращение выбрал Ванцзи. — Завтра на рассвете, господин Вэй, вы примете своё наказание. — Но дядя… — Лань Ванцзи тут же замолчал, пригвождённый тяжёлым взглядом старика. — Все свободны, — бросил Лань Цижэнь, и, конечно, адепты как можно скорее покинули Зал просвещения. Уходя, Вэй Ин забрал свои рисунки. Возможно, сказывалось отсутствие сна, а может, он просто не мог взять в толк, что ужасного в его поступке, но он почти не испытывал страха перед предстоящим наказанием, только недоумение. «Может, рассказать родителям? — подумал он мельком, замирая на ступеньках. — Нет… Нет, если они не узнали сами… — и тут он огляделся, но серебряных бабочек не заметил, — то и не стоит им знать. Ну… наказание и наказание, подумаешь, шрамы…» — Вэй Ин! — нагнал его Лань Ванцзи. — Вэй Ин, пойдём к брату. — К брату? К Цзэу-цзюню? — он чуть наклонил голову набок. — Да, — Лань Ванцзи был настолько взволнован, что кончики его ушей полыхали, как рассветное небо. — Он… смягчит наказание. Он сумеет убедить… — Я не боюсь наказания, — пожал плечами Вэй Ин. — Шрамы… разве это страшно?.. — Но дисциплинарный кнут… — Лань Ванцзи был на себя не похож. Вэй Ин почти ласково коснулся его плеча. — Когда я отправлялся сюда, я обещал… ну хоть немного придерживаться правил. Если уж у меня не получается, значит, я должен принимать наказание, разве нет?.. — Если ты оскорбил небожителя, — вдруг решительно произнёс Лань Ванцзи, — то пусть он и примет решение о наказании. — Но небожители не вмешиваются в дела смертных, — возразил Вэй Ин и тут же прикусил язык. — Я поставлю благовония в храме, — жёстко сказал на это Лань Ванцзи, — я запущу небесный фонарь, чтобы испросить справедливого суда. «Это ведь был всего лишь рисунок, — мимолётно удивился Вэй Ин. — Только рисунок, отчего все так…» — но в глазах Ванцзи горела такая решимость, что пришлось признать — так просто он не отступится.