***
День выдался чересчур насыщенным. Чуя устал от Дазая. За долгий месяц уже успел отвыкнуть от вечного раздражающего нытья над самым ухом, от постоянных пререканий и от агрессии, которая росла прямопропорционально вместе с доставучими рассуждениями Дазая вслух о том, что «Чибико совсем истосковался, он наверняка не мог уснуть без моих сообщений и пожеланий доброй ночи перед сном». Не совсем понимал, почему именно злится: из-за довольного тона, с которым Осаму завел всю эту двадцатиминутную шарманку о бедном-пребедном скучающем Чибико, или же из-за того, что его слова отчасти были правдой. Ну подумаешь, Накахара и правда не мог заснуть допоздна из-за мыслей о том, где сейчас находится Дазай, что он делает и как себя чувствует. Это еще не дает никому права разглагольствовать о том, что Чуя с ума сходил от тоски. Еще Накахара устал от того, что приходилось целый день отдергивать Дазая, который на радости так и норовил рассказать всем и каждому в школе о том, что случилось утром, и о том, что «Чибико ответил мне взаимностью!». Накахара не то чтобы планировал хранить их отношения в тайне, просто решил, что скажет Рюноске сам. При удачном моменте и... как-то помягче. — Кажется, целый день провели вместе, а мне все равно тебя мало, — растянувшись за соседней партой, произнес Дазай, пока Чуя собирал свои вещи. Рыжий вскинул одну бровь, одарив парня снисходительным взглядом, после чего перекинул сумку через плечо и задвинул свой стул за парту. Другие ученики уже разошлись, только Чуя вместе с Осаму все продолжали сидеть в классе, не желая прощаться. Да, Накахара очень и очень устал. Но чувствовал себя на седьмом небе от счастья. — Как думаешь, в следующем учебном году нам повезет попасть в один класс? Тогда я точно ни на секунду от тебя не отойду. — Что? Дазай, да ни за что, — хохотнул старшеклассник, подойдя ближе и прикоснувшись ладонью к каштановым волосам, которые как всегда были в творческом беспорядке. — Я серьезно, даже в туалет вместе ходить будем. — Кошмар. — М-м-м, будем сидеть с Чибико рядом на задних партах. Я постоянно буду подсовывать ему всякие развратные записки... — мечтательно протянул Осаму, наслаждаясь легким массажем головы. — Когда-то Куникида-сенсей точно поймает нас, и ты только представь, как он краснеть будет, читая мою писанину. — Ну уж нет. — А потом малыш Чу-Чу однажды не выдержит и начнет заводиться прямо на уроке. Я придвинусь к нему, начну гладить ласково, а он так сладко заскулит мое имя... ох, Чуя, какой же ты развратник все-таки, я и не знал. Нам точно придется выйти из класса и найти какой-то укромный уголок, чтобы... — Так, все! Хватит, тебя снова занесло. Дазай мучительно простонал, когда чужие пальцы все же оставили его волосы в покое. Чуя позвал его, уже стоя у двери, и Осаму ничего не оставалось, кроме как подняться со своего места и последовать за рыжим. На этот раз шли к метро, крепко держась за руки. Чуя краснел весьма ожидаемо, а Дазай спокойно улыбался, чувствуя блаженное умиротворение. Не самое приятное сравнение, но подобную гармонию он чувствовал, когда лежал в ванной с порезанными запястьями. И уж никак не думал, что сможет ощутить подобный небывалый покой снова. Привычные проблемы перестали волновать, а рой мыслей в голове наконец-то утихомирился. Тишина. Как и любил Дазай. Он поглядывал на Накахару незаметно, шагая рядом, и не мог поверить в то, что все это происходит на самом деле. Чуя такой красивый: его рыжие волосы будто бы горят в свету заходящего солнца, будто бы светятся; кожа несколько бледная, но это только до жути нравилось Дазаю. Пару едва ли заметных веснушек, если хорошо приглядеться, можно рассмотреть на линии скул. А еще эти глаза... Дазай точно не видел ничего красивее голубых глаз Чуи. Их можно сравнивать только с драгоценными камнями: с сапфирами, например. Чуя часто морщился забавно, пытаясь скрыть смущение. Дазай, честно говоря, не особо понимал, зачем Накахара это делал, потому что самому Осаму было ясно как белый день, что за эмоции испытывал рыжий. Но наблюдать за Чуей в такие моменты все равно было бесценно. — Знаешь, — вдруг произнес шатен, крепче сжимая ладонь Чуи в своей руке. — Я передумал, я не хочу с тобой прощаться сейчас. Накахара хмыкнул заинтересованно, повернувшись к Дазаю. Ожидал, что тот пригласит его посидеть еще немного в каком-то кафе или зайти в один из центров с игровыми автоматами. Но Дазай вместо этого ошарашил следующим: — Мы едем ко мне домой. Удивился настолько, что даже остановился посреди дороги. Чуя заморгал удивленно, сперва даже подумал, что ему послышалось, но довольная ухмылка Дазая свидетельствовала об обратном. — Что? Сегодня? Нет! — Это еще почему? — Это... слишком неожиданно, — заворчал Накахара. — Предупредил хотя бы или типа того... — Отказ вообще-то не принимается! — тихо хмыкнул Дазай, дернув рыжего за руку и все же заставив его сдвинуться с места. Снова зашагали привычным темпом к метро. В голову пришла гениальная идея, вернее, причина пригласить Чую к себе, и Осаму уверенно продолжил: — Я сегодня заглянул в твой дневник, и знаешь, твои оценки стремительно идут ко дну! Нам еще очень долго придется наверстывать упущенное, начнем как раз сегодня! Как говорит Куникида-сенсей, к математике нужно относиться серьезно! — Да ты издеваешься. И кто вообще тебе разрешал лазить по моим вещам? — Ну Чу-у-уя, — заскулил Дазай, глядя на парня полными мольбы глазами. — Не отказывайся! Ты хоть представляешь, как я скучал по тебе все это время? Хочу побыть с тобой подольше. — Да, но... может, просто зайдем куда-то в городе? Я бы заказал пиццу, — Чуя все никак не покидал надежды выкрутиться. Ну потому что мысли в голове уперто твердили, что, если Дазай пригласит его к себе домой, значит, дело закончится снова мокрыми поцелуями в его закрытой комнате, возбуждением и... кхм. Нет, Накахара пока к этому не готов. Точно нет. Но Осаму продолжал настойчиво гнуть свою линию. — Обещаю на выходных купить тебе целых три. Почему ты так упираешься? Я проведу тебя потом домой, не волнуйся. Отец точно против не будет. Дом большой, он нас, может, даже и не увидит. Он вечно из своего кабинета не вылазит. «Значит, и не услышит...» — подумал Чуя, еще больше убеждая себя в том, что Дазай точно задумал что-то неладное. Ну потому ничего другого от него ожидать и нельзя, это же Дазай. Накахара замялся, ломая голову, что ответить. Протяжное «э-э-э...» явно не означало согласие, и Осаму строго нахмурился, решив прибегнуть к более радикальным мерам. — Чибико, я точно прыгну под поезд метро, если ты не согласишься! — Что? Эй, ты теперь всегда будешь этим пользоваться? — недовольно цыкнул Накахара. — Это уже чересчур. — Не всегда. Только сегодня. Ну пожалуйста, я очень хочу, чтобы ты зашел в гости. Пару секунд Чуя молча смотрел в глаза Дазая, в которых играла по-детски глупая прихоть. Думал, не случится ли чего-то страшного, если он все-таки согласится? Вроде, не должно. Дазай хоть и отбитый на голову, но руки больше дозволенного, кажется, распускать себе не позволял. К тому же... интересно было узнать, где он живет, побывать в его комнате, посмотреть, какие плакаты он вешает на стену и вешает ли вообще. Какие книги у него в шкафу валяются. Еще мгновение сомнений — Чуя выдохнул, сдаваясь. Вместо ответа достал из кармана свой телефон и под заинтригованным взглядом Дазая открыл переписку с Рюноске. «Сегодня буду поздно» Радостный возглас Осаму больно ударил по ушам.***
Чуя переступил порог, ужасно нервничая. Оглядывался по сторонам, отмечая, что дом у Дазая и правда не маленький. Два этажа, комнаты просторные, обставлены дорого и со вкусом. Наверняка его отец занимает какую-то крутую должность на работе. В каждой комнате не обходилось без книжного шкафа. Чуя пробежался мимолетно по именам авторов и названиям книг и понял, что большую часть из них составляет либо классика, либо медицинская литература. В голове уперто засела мысль, что отец Дазая — наверняка врач. Догадка Накахары подтвердилась, когда Осаму, шагая чуть впереди по длинному коридору, сказал, что Мори — хирург. Что он часто пропадает в больнице, а когда не пропадает, занимается научными работами в своем кабинете. Чуя слушал его внимательно и кивал. Впрочем, видимо, именно сегодня Огай оказался свободен, потому что, как только Дазай вместе с Чуей начали подниматься по ступенькам наверх в комнату Осаму, их окликнул мужской голос. Накахара дернулся, оборачиваясь к открытой двери напротив лестницы, за которой, кажется, была кухня, и увидел темноволосого мужчину с книгой в руках, который сидел за столом. — У нас в гостях Чуя Накахара, я угадал? — его улыбка точно была один в один улыбкой Дазая. Рыжий даже растерялся слегка от вроде бы не такого уж и странного (все же они родственники) факта. Осаму тоже оглянулся, остановившись. — Ага, мы посидим у меня в комнате. — Дазай, — выдохнул мужчина, глядя на сына с явным упреком. — Ты должен был позвонить. Я даже ужин не приготовил. Неловко перед гостем. Чуя моргнул удивленно, тут же замявшись. Мори заметил это и мягко улыбнулся, объясняя: — Дазай столько рассказывал о тебе, я, признаться, очень ждал встречи. Хотелось увидеть легендарного Чую Накахару воочию. Щеки невольно начали краснеть. Чуя застопорился, не зная что и сказать. В смысле «легендарного»? Что там чертова мумия нарассказывала своему отцу о нем? Что-то типа... «Чуя такой глупый, у него худшие оценки по математике во всем классе!» или... «сегодня Чуя снова ударил меня, он совсем не умеет держать себя в руках»? Но, вопреки ожиданиям Накахары, Огай с рассказов Дазая знал о другой его стороне: — Спасибо, что присматриваешь за моим сыном. Я знаю, что с ним иногда не легко бывает. — Па-а-ап! — укоризненно протянул Дазай, дергая Чую за руку, мол, «пошли уже». — Я даже не знаю, как отблагодарить тебя за то, что спас его в тот день. В следующий раз обязательно предупреди, что зайдешь в гости, я обещаю устроить первоклассный ужин. Тебе нравится французская кухня? — Па-а-а-ап! Чуя кивнул смущенно, в ответ услышав едва ли уловимое «прекрасно». Дазай снова дернул его за руку, на этот раз уже сильнее. Потащил наверх. Из кухни снова раздался голос Мори: — Чай? Бутерброды? — Я сам! — крикнул Осаму в ответ, уже открывая дверь своей комнаты. Ситуация до безумия смущала, но, уже сидя на стуле за компьютерным столом Осаму, Накахара отчего-то заулыбался. Огай показался ему приятным человеком. У них с Дазаем наверняка только одна улыбка из общего. Как вообще у такого человека, как Мори, порядочного и вежливого, читающего медицинские книги в свободное от работы время, мог вырасти такой... такой бестактный сын-идиот с суицидальными наклонностями. Кошмар. — Я думал... твой отец не будет так хорошо ко мне относиться, — признался Чуя, поудобнее устраиваясь в кресле на колесиках. Дазай, который копошился в шкафу и что-то уперто искал, с удивлением глянул на него через плечо, задавая немой вопрос «почему это?». — Ну... все-таки это из-за меня ты... — Чуя, — цыкнул Осаму, заглядывая на верхние полки. — Перестань уже так думать. Это было мое решение. И, как мне кажется, все это меркнет перед тем, что ты прыгнул за мной из окна. Накахара поджал губы, не решаясь согласиться. Как бы так ни было, а совесть все равно грызла. Ну ничего, Дазай над этим еще поработает, проведет пару пояснительных бесед, чтобы у Чуи даже близко к мыслям не подкрадывалась идея о том, что он в чем-то виноват. А затем Дазай со сверкающими глазами наконец-то вытащил из шкафа два джойстика, закопанных под горой старых конспектов. Накахара глянул на него с удивлением, потому что... ну, немного не того он ожидал. — Мы будем играть в приставку? — Ага. Можно в гонках посоревноваться, ты и одной рукой играть сможешь. И ты ни разу не обыграешь меня, Чибико! — самоуверенная усмешка действовала на нервы и подстрекала выложиться на полную, чтобы утереть нос Дазаю в любой игре, какую бы он ни выбрал. Но это все же... странно. В смысле Дазай серьезно притащил его домой, просто чтобы поиграть в видеоигры? В чем подвох? Нет-нет, тут явно должно быть что-то не так. Это какой-то способ наладить физический контакт? Типа... сидеть рядом на кровати, плечо к плечу с джойстиками в руках. Дазай наверняка начнет прикасаться к нему в перерывах между матчами. Или, может, когда специально проиграет, притворится, что очень расстроился, и кинется Чуе на шею? Случайно повалит на кровать, нависая сверху и... момент близости, все такое, дверь закрыта. — Или ты не хочешь? — спросил Осаму, замечая то, как хмурится рыжий. Накахара, впрочем, стоило только прервать его поток мыслей, тут же покраснел, вжимаясь в кресло и настороженно пялясь на джойстики в руках шатена. Ну уж нет, Дазай, Чуя тебя раскусил! Он так и знал, что ты затеял что-то нехорошее! И даже не думай оправдываться, потому что все очевидно! — Чуя? Ты в порядке? — непонимающе протянул парень. Подошел поближе, чтобы внимательнее рассмотреть покрасневшее лицо старшеклассника и... вдруг понял. Заулыбался так недобро, что у Чуи мурашки по спине пробежались. — Чу-у-уя! Что за грязные мыслишки? Я же говорил, что ты тот еще развратник. Ты правда думаешь, что я привел тебя сюда, чтобы... — Нет! — слишком громко выкрикнул Накахара, перебивая и еще сильнее вжимаясь в спинку стула. — Ничего подобного! Это... ты говорил про математику! Я просто думал, что мы позанимаемся, а не играть будем! Слишком очевидная ложь — и губы Дазая расходятся еще шире, а взгляд снова темнеть начинает. Рыжий шумно сглотнул, когда Осаму склонился к нему. Сердце почти что из груди выскочило, когда Дазай поцеловал в уголок губ и провел носом по линии скулы. А затем горячий шепот обжег мочку уха: — Не волнуйся ты так, не буду я к тебе лезть, если сам не попросишь. Ну, по крайней мере, пока рука до конца не заживет. А там уже посмотрим. Щеки просто горели. Чуя резко оттолкнулся ногой от пола, отъезжая на стуле подальше от Дазая и точно испепеляя его, такого довольного, взглядом. Чертов, чертов, чертов Дазай! Да чтоб он мизинцем об угол кровати ударился! Дулся Накахара долго. Злость подкреплял тот факт, что он позорно проиграл своему противнику в гонках, о чем свидетельствовала надпись в углу экрана «8:1». Ругался и тогда, когда Осаму принес пару бутербродов с сыром и чай. И тогда, когда Дазай все же утащил его на кровать, просто чтобы пообниматься, все равно шипел недовольно. Шатен посмеивался, выслушивая сто и одну причину, почему Чуя считает его просто отвратительным, самым ужасным и вообще «мудак ты, Дазай, нет, руку убирать не нужно». Очередной нежный поцелуй в губы от Накахары — и Осаму засветился от счастья еще сильнее. Глаза так и блестели от радости, а Чуя смотрел на него и думал о том, что, кажется, даже если Акутагава устроит целый скандал и обвинит брата во лжи, лицемерии и предательстве, Накахара все равно не сможет отказаться от Дазая. Вздохнул тяжело и придвинулся поближе, утыкаясь носом куда-то в ключицу. Дазай без галстука и с расстегнутыми верхними пуговицами рубашки, из-под которой выглядывают слои бинтов. Чуя подумал о том, что хочет все-таки снять их, но спросить не решился. Гадал, согласится ли вообще Дазай хотя бы когда-то показаться без своих повязок. Если Чуя останется на ночь, Осаму ведь снимет их? Или Дазай даже спит, обмотанный этими глупыми бинтами? Потянулся неуверенно к узелку на шее и тут же почувствовал, как шатен напрягся. В итоге все же цыкнул и решил не мучить его своим интересом. Вместо этого прикоснулся ладонью к щеке Дазая и снова в глаза заглянул. — Тебе не понравится, — сказал Осаму, точно зная, о чем думает рыжий. Накахара хмыкнул. На улице уже была ночь, когда Чуя наконец-то решил, что ему пора домой. Уходить совсем не было желания. Хотелось заснуть рядом с Дазаем, чувствуя, как он перебирает пальцами рыжие волосы, и слушая его ровное дыхание. Останавливало то, что Чуя сказал Рюноске, что все-таки вернется. Да и объяснять потом хитро улыбающейся Коё, где ее сын пропадал всю ночь («Чуя, когда ты уже познакомишь меня со своей девочкой?»), желания совсем не было. Она уж точно так просто не отстанет, будет расспрашивать, пока Накахара наконец-то не сдастся и не признается, что отношения он завел вовсе не с красивой и доброй старшеклассницей, которую ожидает увидеть мать, а с придурковатым Дазаем, который уж никак не подходил под описание милой девушки. Да от него милого только... Чуя ругнулся тихо, думая, что, ладно, Осаму и правда может быть милым. Но вовсе не в том смысле, в котором думает Коё. Дазай провожал его до остановки, чтобы посадить на троллейбус. Метро уже давно было закрыто, а троллейбусы ночью ходили примерно раз в час, так что пришлось довольно долго сидеть на остановке. Чуя уже раз триста мысленно обматерил себя за то, что не догадался посмотреть расписание в телефоне и не выйти на двадцать минут позже, чтобы не мерзнуть на улице. Климат в Японии хоть и теплый, но весна только началась и в позднее время суток все же было прохладно. А на Чуе только его школьный пиджак, который почти что не греет нихрена. На выручку, впрочем, пришел Дазай, который, даже не удосужившись спросить разрешения, просто утянул Накахару на пустой остановке к себе на колени и укутал своим плащом. Стало теплее. И... до чего же приятно. Накахара зевнул, чувствуя, как его клонит в сон. Дазай же разбудит его, если Чуя случайно вырубится? Хотя парень и не против, кажется, просидеть вот так хоть до самого утра, наслаждаясь теплом Осаму и удобно устроив голову у него на плече. Как же хорошо, что улицы пустые и никто их не видел. — Скажешь, что гулял с друзьями из клуба? — тихий голос над ухом заставил проморгаться, отгоняя сонливость. — М? — Ну, я о том, как ты выкручиваться будешь. Потому что сегодня в школе ты до последнего не хотел говорить перед Акутагавой о том, что мы вместе, — с нотками обиды произнес Дазай. Заправил выбившуюся рыжую прядь волос за ухо, когда Чуя поднял голову и посмотрел на него рассержено. — А мы вместе? — с коварной ухмылкой изображая искреннее удивление, спросил Накахара. Дазай фыркнул в ответ. Впрочем, сразу догадался, к чему клонит рыжий. — Мне встать на колено? Или пойдет и так? Накахара покачал головой, мол, «даже не думай двигаться с места». Ничто, кажись, не заставило бы Чую слезть с колен Дазая. Слишком тепло и уютно, слишком комфортно. Осаму обнял еще крепче, вдыхая полюбившийся запах рыжих волос, и Накахара чуть ли не замурлыкал от удовольствия. — Чуя Накахара, ты будешь со мной встречаться? — Ну-у-у, я даже не зна-а-аю... мне нужно время подумать и... — Чуя! — слабый щипок за бок, и Накахара заливисто засмеялся, потянувшись за поцелуем. — Конечно, мой ответ — да. Губы у Дазая сухие, шершавые. Чуя прижимался к ним, счастливо улыбаясь и чувствуя, как внутри в очередной раз за день разливается счастье. Как руки Дазая снова опускаются вниз и ласково оглаживают бока. Как учащается чужое сердцебиение, из-за чего и сам Накахара начинал испытывать волнительный трепет. «Люблю...» — проскользнуло в мыслях. — Умеешь же ты тему переводить, — выдохнул Осаму, отстранившись. Чуя снова положил голову ему на плечо, после чего ощутил едва ли весомое прикосновение губ к виску. Так расслабляет. Где-то вдалеке из-за угла наконец-то показался троллейбус, засвечивая глаза фарами. Прощаться совсем не хотелось. — Я расскажу Рюноске, — вдруг выдохнул Чуя. — Должен рассказать, это будет лучше. — Я не думаю, что тебе стоит так переживать по этому поводу. Уверен, он не будет на тебя злиться. — Очень на это надеюсь.***
Когда Чуя тихо, стараясь не создавать лишнего шума, закрыл за собой дверь родного дома, время было уже далеко за полночь. Коё наверняка спала, а вот свет в комнате Акутагавы, вопреки ожиданиям, все еще горел. Накахара тихо цыкнул. По дороге он пообещал себе, что расскажет все сегодня, если Рюноске все еще не будет спать. В глубине души наделся, что держать свое слово не придется, потому что Акутагава должен был уже давно видеть красочные сны (на часах полвторого ночи, ну кто вообще еще не спит?), но, видимо, вселенная распорядилась иначе. Чуя глубоко вдохнул, собираясь с силами перед тем, как постучать в дверь комнаты брата. А когда Рюноске разрешил ему войти, едва ли смог преодолеть свое желание развернуться и уйти, отложить этот разговор на потом и не вспоминать о нем еще очень-очень долго. Но это было бы нечестно по отношению к брату. Да, Чуя провинился перед ним. Да, Чуя не сдержал слово и все же позволил себе влезть в эту романтическую историю с Дазаем. А за свои поступки нужно отвечать, так что вперед! С повинной каяться перед Акутагавой. — Мама сказала, что устроит завтра тебе взбучку, если ты снова вернешься домой пьяным, — стоило переступить порог комнаты, колко подметил Акутагава. — Что? Это случилось всего один раз, не нужно тут делать из меня малолетнего алкоголика. Ничего я не пил, — заворчал рыжий. Рюноске засмеялся в ответ, не вставая со своей кровати. До этого листал что-то в телефоне, а теперь все его внимание было обращено на брата. — Знаешь, Рю... мне нужно кое-что тебе рассказать. — Нет, — выдохнул Акутагава, за секунду вдруг посерьезнев. Ну, никто другой, наверное, не смог бы определить это изменение в настроении брюнета, но Чуя рос с ним рядом вот уже семнадцать лет, так что он прекрасно разбирался, что за чувства испытывает Рюноске в тот или иной момент. — Дай сперва мне сказать. Чуя удивился. Даже напрягся немного. В голове проскользнула мысль о том, что Акутагава уже обо всем догадался и сейчас начнет рассказывать, какой же его брат двуличный лжец. Обвинять и упрекать в том, что он связался с Дазаем, когда прекрасно знал, что Рюноске влюбился в того первый. Но вместе этого Акутагава только неловко прокашлялся, не поднимая взгляд на Чую, и совсем тихо заговорил: — Ну... вообще я должен был сказать тебе это еще давно. Но ты постоянно огрызался и не давал мне и слова вставить, а потом... — Рюноске замолчал на пару секунд, вдруг осознав, что начинает искать себе оправдания. Тихо цыкнул, после чего начал заново: — Чуя, я больше не испытываю ничего к Дазаю. И мне правда очень жаль, что я не сказал тебе этого раньше, потому что тогда можно было бы избежать... кхм... В общем, я совсем не обижусь, если ты вдруг решишь ответить на его чувства или что-то в этом роде. В конце концов, Дазай-сан любит именно тебя и... ты, конечно, не обязан принимать это, но, знаешь, мне кажется, он тебе точно далеко не безразличен. Вот только не начинай сейчас материться, как обычно! Просто... эм... подумай об этом хорошо и спроси у себя, что ты вообще к нему испытываешь. Я не настаиваю, разумеется, но вы могли бы... эм... С каждым произнесенным Рюноске словом глаза Накахары округлялись все больше и больше. Поверить в услышанное было практически невозможно: все складывалось слишком хорошо. В какой-то момент Чуя все-таки не выдержал. Его пробило на смех. Акутагава тут же нахмурился, с раздражением переметнув взгляд на брата. И заворчал: — Эй! Я понимаю, что это может показаться тебе смешным. Но серьезно, просто прислушайся к себе и... — Рю, — все еще пытаясь взять себя в руки и перестать по-глупому улыбаться, перебил его Накахара. — Я был у Дазая. В комнате повисла тишина. Пара секунд понадобилось Акутагаве, чтобы осмыслить слова рыжего. А после — он только и смог что ахнуть ошарашено. Подушка полетела в снова начавшего смеяться Чую. Увернуться не успел, словил ее лицом, и это веселило только еще больше. — Ты должен был сразу сказать! — фыркнул Акутагава. — Да-да, прости. Я переживал, что ты будешь обижаться. Но раз такое дело... я рад, правда, — утирая выступившие от смеха слезинки, пытался отдышаться Чуя. — Спасибо. В смысле... за то, что не стал ругаться или типа того. Я и сам не понял, как это случилось. Просто в какой-то момент Дазай... оказался слишком... — Я понял, понял, — отмахнулся брюнет. Пазл наконец-то сложился. Вот почему Чуя вел себя так странно сегодня. Все-таки Акутагаве не показалось. Его брат с Дазаем и правда сблизились — и куда сильнее, чем Рюноске предполагал. Щурясь, снова окинул взглядом Накахару и тоном, не терпящим уклонений, произнес: — Рассказывай. — Что? — Ну, ты же был у Дазая дома? Вы... — Н-нет! — тут же покраснел Чуя, замахав руками, да и головой заодно. — Ничего такого. Мы просто... — Целовались? — Т-типа того... — выдохнул рыжий, чувствуя, как щеки снова начинают краснеть от воспоминаний. Акутагава улыбнулся едва ли заметно, замечая реакцию брата. Подвинулся, освобождая место на кровати и позвал Чую. — Рассказывай давай! — снова повторил настойчиво. Посомневавшись секунды с две, Накахара все же выдохнул, сдаваясь, и неуверенно кивнул, делая шаг в сторону Рюноске. Мысленно уже начал мириться с тем, что просидит с Акутагавой до самого утра. Придется идти в школу не выспавшимся. Но и... черт с ним. — Ладно, слушай. Началось с того, что... Рассказывая всю историю целиком от того момента, как Дазай позвал его встретиться в парке около Чайна-тауна и как им пришлось убегать от полиции, до того, как признавался ему, лежа в клумбе с поломанной рукой, Чуя улыбался. Шипел что-то недовольно в ответ на колкие шутливые комментарии Рюноске, но не переставал радоваться. Акутагава не злился. А Чуя был безумно рад, что наконец-то может говорить в открытую с братом, ничего не умалчивая.