Новая сестренка России

Америку весь последующий день мучила лихорадка, однако ему становилось лучше, отчасти благодаря своему крепкому телу, отчасти благодаря лекарствам Королевства кошек. Она после ухода Войны сменила Италию. — С тобой точно всё хорошо? Я и Канада очень волнуемся! — Нет, что ты. Всё правда в порядке. — Вот, держи! — Венециано подал тарелку, замотанную в пищевую плёнку. — Паста! Она несомненно лучшая! И пицца.— в руках парня была корзина, накрытая полотенцем. — Ой, спасибо большое! Благодарю! — Это вам обоим. Я пошёл! — Пока, удачи! «Спасибо, Пруссия. Я ни за что не брошу их», — Амелфа смотрела в окно вслед другу. — Так-с, сказал бедняк, когда нашёл кучу золота. Приступим-с. Она вошла в комнату к больному. На столе лежали пучки разных трав и стояли ступка, чайник и стакан. На полу одиноко распологался тазик с тёплой водой. — Мм. — Очухался наконец! Как самочувствие? — Воды… — Сию секунду. Вот. — Я сам. — Как скажешь. Америка жадными глотками, будто после приключений в пустыне, пил воду. Вернее, даже не пил, а поглощал. — Голова болит? — Немного. — Живот? — Нет. — Не тошнит? — Нет. — Вот и славно. Идёшь на поправку. Россия знает о твоей болезни. Не беспокойся, до твоего полного выздоровления я никого к тебе не подпущу. Вы же при первой возможности друг другу глотки перегрызёте. С Италии, Германии, Пруссии и Японии удалось взять слово, что они о твоей болезни не проболтаются. — Прости. — Ты кто?! — Я серьёзно. — Я тоже. Лучше был бы идиотом. — Я не идиот и всё прекрасно понимаю. А где Тони? — Какой ещё Тони? — … — Поспи лучше и поменьше разговаривай. — Еда. — Так-с, сначала овсянку поешь… не делай такое лицо! Потом вкусняшку получишь. Италия нам пиццу и пасту приготовил. Ой, как засиял-то, как пасхальное яйцо. Ладно, я на кухню. На кухне её ждал сюрприз: за столом, с гамбургером и кока-колой сидел маленький серый человечек и читал какой-то пресловутый комикс. Когда он оторвался от него, она увидела большие синие глаза. «Господи, а я-то думала, что всё на свете повидала! Демон. Может, это и есть тот самый Тони?», — решив не тратить время на пустые размышления, девушка вернулась опять в комнату Америки. — А к-как т-твой Т-Тони выглядит? — А? Он инопланетянин, мой друг! Серый и с боооольшими глазами! Тони действительно крут! — У меня таких за демонов считают! Мне страшно! Мне мама говорила при виде их сразу бежать, а ты с ними ещё и дружишь! — Какие демоны? Что за бред! Тони хороший парень, слово даю! — Значит в инопланетян мы верим, а в магию нет. Ладно, поверю тебе. — Значит и ты чего-то боишься! — Обычно, когда я боюсь, сразу применяю силу. Ладно, ты и так голодный. *** Амелфа пересилила себя и начала готовить кашу, постоянно косясь на Тони, который тоже на неё пялился. Потом ему это занятие наскучило и он пошёл к США. Девушка слышала смех Америки, разливающегося на всю квартиру. — Эх. Готово. Сдобрив по традиции кашу маслом и добавив мёд, она сняла фартук и прибрала за инопланетянином. — И этот хорош свинарник устраивать. «Скорей бы Аме поправился. Как же к брату хочется». — Аме, ужин! Тони, что-то сказав на непонятном языке, отчего США покраснел, ушёл. Амелфа наконец смогла немного расслабиться. — Вкусно пахнет. — Ещё бы. Рот закрой, а то муха залетит. Сам в состоянии есть. Не собираюсь я тут тебя баловать. Заночую сегодня у тебя, а завтра вечером домой. У меня тоже дела имеются. «Всё-таки славяне странные. Причём тут муха?», — обиженный, собрав в кулак всё своё геройство, он взял первую ложку с кашей в рот. — Вкусно! — ПФ, а ты сомневался в моих кулинарных способностях? Ешь и живо спать. Вот кусочек пиццы. *** Ночь прошла спокойно. Инопланетянин больше не показывался. Америка встал посреди ночи, дабы утолить жажду и вспомнил, что он не один в доме:«Она говорила, что заночует у меня. Интересно, где?». Амелфа спала на широком диване в гостиной, пуская слюни на подушку. Девушка, несмотря на возраст и серьёзность, оставалась ребёнком, которого она никому не показывала. Судя по улыбке, ей снилось что-то хорошее. «Она слишком милая». — Братик… я тебя люблю… больше всех на свете… «Чтобы я не делал, она никогда не воспримет меня всерьёз. И никогда не полюбит, — для парня было горьким осознанием то, что его первая любовь так далека от него. — Она видит только Россию».