Я твой. Целиком и полностью 2

— Я уже дал тебе понять, что ради тебя готов на всё, — из-за уже совсем сбившегося дыхания понять слова практически невозможно, однако Юра прекрасно понимал всё и без слов, ему лишь хотелось подольше попялиться на Личадеева именно в таком состоянии. — Раз уж на всё, то, — Музыченко игриво растягивает каждую гласную, слегка тянет гладкие ноги наверх, чтобы уложить спину парня на диван и тут же сгибает его почти что пополам, хотя и прекрасно понимает, что сделать минет самому себе чисто физически невозможно. Как назло именно в этот момент почти сломавшаяся от долгого концерта и неебически тяжелого аккордеона спина предает заебанного почти до смерти Пашеньку. Безумный крик вырывается из его глотки (как забавно, почти как на концерте), вторя судороге, железным кольцом сжимающей его поясницу. Юрины глаза округляются до размеров блюдца, а в голове эхом раздается только одна мысль: какой же я идиот, как можно было так сильно облажаться? Он тут же рассыпается в извинениях под тихие всхлипы недовольного Личадеева, понимая, что больше никогда не будет так сильно издеваться. — Сука, Юра, хотя бы руки развяжи, больно пиздец как, — ну почему у них обоих просто сносит крышу в такие моменты настолько, что даже о здоровье не заботятся? В глазах двоится, Музыченко уже на автопилоте освободил руки парня и тут же получил смачную и, что уж там таить, заслуженную пощечину. Паша в изумлении поднял брови, когда наконец заметил основную причину боли, расходящейся по его телу: его такой любимый и такой неаккуратный возлюбленный завязал ремень настолько туго, что по всему запястью, тут и там, расползались кровавые порезы, с которых на пол падали красные капли, перетекая по ладони — Какого хуя, сволочь? И как мне теперь объясняться Ане? Да что уж там, у нас завтра еще сука один концерт, а у меня тут просто комбо: и спина, и запястья. Тварь ты, Юра, тварь, — Личадеев самозабвенно отчитывал опустившего глаза в пол Музыченко, уверенно усевшись на край сиденья. Слава всем существующим богам, что еще не догадался швырнуть одну из цветочных ваз, которые доверчиво отбрасывали блики на заляпанный пол. — Что уселся блять? Пиздуй за аптечкой, дебила кусок, — не скрывая раздражения, он со всей дури пнул сидящего рядом парня. А тот в свою очередь покорно встал и наскоро напялил на себя мятые шмотки, валяющиеся на полу. Cейчас, знаете ли, далеко не время выпендриваться.