Спиной вперёд

в которой королева Берилл действует как может

      Вытащить, и пусть расхлёбывает, а как? Берилл почти полдня проторчала перед льдиной и ничего не поняла.       Была бы ещё энергия — так нет, даже на Тетис пришлось буквально выпрашивать. Или требовать. «Если не будет Тетис», — сказала Берилл Металлии, — «то добывай Ты энергию Себе Сама. Как хочешь, так и добывай. А мне насрать уже на всё».       И Богиня дала ей кусочек Себя, и Берилл вылепила новую Тетис.       Потом ещё пришлось выпрашивать на телепорт до Земли. Как-то так: «Где я Тебе тут энергию достану? Жрала бы Ты камни — было бы в сто раз проще».       Всё упиралось в энергию. Магия — юмы — Джедайт — дворец — на всё нужна энергия.       Тбилиси обильно засыпало пушистым снегом, Берилл и Тетис слонялись по улицам и являли собою странную парочку, чего стоила хотя бы нечеловеческой формы обтягивающая символическая одежда Тетис, которую та сама себе привычно сотворила из кристаллической ткани, — и теперь сильно мёрзла, и старалась это скрыть. Желающие поделиться энергией мужики подваливали сами собой, и не все из них выжили. Но Берилл была пока крошечный демон и много энергии в себе вместить не могла. Тетис тоже переполнилась вскоре.       — Телепорты туда-сюда, — высчитывала Берилл, — две штуки. Потом, я хочу вылепить, ну, хотя бы четверых. Пусть разгребают завалы, — с Тетис Берилл удобно было думать вслух. — А чтобы завалы разгрести, им тоже энергия будет нужна. И Металлии нашей сколько-то выдать надо будет на пожрать. А сколько мы собрали? Мы и посчитать-то нормально не можем... Нет, мало мы собрали.       — Ваше величество, — нерешительно начала Тетис.       — Ну?       — Мы могли бы собирать энергию в кристаллы, о моя королева, — предложила она.       — В кристаллы... Отлично, пособираем в кристаллы, — и Берилл сотворила пустой кристаллический шар. И отдала его Тетис. Но больше четырёх шаров у Тетис в руках не помещалось, и Берилл утащила из попавшегося по пути магазина большую сумку с чёрно-красным клетчатым рисунком.       — Ну, не тормози, давай, шевели ногами, — погоняла Берилл свою юму, согнувшуюся под тяжестью набитой кристаллами сумки. — Вон у тех ещё заберём, гляди как искрятся.       Тетис поскользнулась на ледяном наросте тротуара и вместе со всей энергией опрокинулась навзничь. Берилл хохотала, глядя, как та барахтается в водяной шуге и старается одновременно подняться и навалить на себя свою ношу.       — Ладно, — сжалилась наконец королева, — на первое время и этого хватит. Пойдём... в королевство. Домой, блин. Металлия подери этот дом.       ***       — Почему в этом зале холодрыга-то такая? — вопрошала Берилл в никуда. Здесь тоже валялся деревянный хлам по углам, железки, кости и совсем уж неясного происхождения сор, но всё-таки зал с Джедайтом оказался самым целым из сохранившихся дворцовых покоев. Оттого, вероятно, что находился ярусом ниже, чем прочие помещения. — Мерзлота, блин, вечная. На улице же тепло, а здесь мороз такой...       — Ваше величество, — позвала Тетис.       — Чего там?       — Взгляните, моя королева, — Тетис указала на ближний к Джедайту угол, и Берилл увидела встроенную в стену волшебную сетку.       — Вот же блин! — воскликнула королева. — Ах ты ж сука, да ты ж ещё и энергию жрёшь! Прямо на Металлию завязана! — И обратилась к Тетис: — Ты знала? Или случайно заметила?       — Ваше величество, здесь раньше хранили продукты. Здесь был морозильный покой. Поэтому я подумала, что морозильное заклинание, возможно, продолжает работать, о моя королева.       — Недолго ему осталось, — зло бросила Берилл. Она хотела было сжечь сетку, но только выдернула нить, связывающую её с Металлией. Сеть погасла. — Ладно, если понадобится, включим опять. Будем, значит, пока жить здесь. Где эти уроды, блин, шастают?.. Пусть выметут всё это дерьмо...       «Кёдай», — позвала она мысленно. — «В зал с льдиной!»       «Слушаюсь!» — отозвался юма.       ***       — ...Ручки, карандаши, бумага... — диктовала Берилл под стук капели, а Тетис записывала на небольшом сотворённом ею кристаллике. — Одежда какая-нибудь для тебя обыкновенная, чтобы не отсвечивать, а то на улице вон цепляются. Одеяла. Пять одеял. И пять подушек.       — Ваше величество...       — Да бесишь уже своим величеством. Говори давай и всё.       — Ваше... а я?.. А как же я? Мне тоже холодно будет спать без одеяла, о моя королева.       — Что? А, ну да. Шесть одеял, — Берилл не стала говорить, что забыла посчитать себя, а не её. — И шесть подушек. Мне ещё тоже какую-нибудь одежду потеплее...       — Ваше величество... нам ещё, наверное, понадобятся кровати, о моя королева.       — Кровати я сама сделаю, — сказала Берилл, перекривившись. — Если с Земли волочь, то... шесть кроватей — три телепорта минимум. То есть шесть. Туда-сюда потому что. А у нас энергии нет.       Тетис постаралась вздохнуть незаметно.       — Пиши дальше, — приказала Берилл. — Лопата... две лопаты. Веник... и совок, эти просили. Блядь! — королеве на шею с потолка упала ледяная капля, королева взвилась с кристаллического табурета и заплясала на месте, выкрикивая безадресную грязную брань, а потом выпустила облако жара, которое моментально высушило всю воду на потолке и на стенах. Только огромная лужа на полу осталась как была. — Кёдай! Вытри пол.       Хорошо быть королевой: можно материться при «взрослых», и «взрослые» не станут ни замечаний делать, ни — вот попробовали бы! — наказывать.       — Слушаюсь! — юма бросил изуродованные обломки, которые волок вон из зала, приблизился к луже и замер.       — Чего встал? Работай.       — А... Ваше величество... а чем вытирать?       — О-ох, блин. Вы там в развалинах нашли ветошь какую-то, тряпки старые? Вот ими и вытирай. Тетис, сделай ему ведро.       Тетис сотворила кристаллическое ведро. Кёдай, выдав очередное «Слушаюсь!», умчался на поверхность за тряпками, забыв прихватить подготовленную партию мусора.       — Тупицы какие-то получились, — пожаловалась Берилл, усаживаясь обратно на табурет. — Да блин, Металлия мне и сгустки дала такие... с мой палец размером, — она показала Тетис свой крошечный указательный палец. — Чисто поржать, что ли, — королева убрала волосы с лица, и через её нос, щёку и лоб протянулся чумазый след от ладони. — Короче, пиши дальше. Нам нужна такая печка железная. Их ещё из бочек старых делают. Как же они назывались? Не помнишь?       — Нет, ваше величество, — сказала Тетис. — У вас лицо испачкалось, ваше величество, — заботливо заметила она. — Можно я вытру?       — Да фиг с ним, с лицом. Печка называется буржуйка, вот, — Берилл снова помахала в воздухе указательным пальцем. — Я знаю, где одна такая стоит в удобном месте. Мы её выкрадем. Короче, пиши: буржуйка. Всё! Вроде бы ничего больше не надо. Попробуем за один телепорт управиться. А если нет, то за два. А теперь я кровати буду делать. Вот, это будут ножки. А это рама, — она создала груду квадратных в сечении кристаллических жердей разной длины и ловко собрала их в раскладушку. — Во. Мой папа такие сотнями делает, он из деревяшек их выпиливает. А я собираю. То есть собирала. А ты теперь создай вот тут ткань. У меня слишком толсто получится.       Раскладушки вышли вполне сносные, самую малость только кривые. Тетис удивилась этому, но не подала виду.       — Мне тут ещё Металлия о сейлорах напомнила, — королева привычно размышляла вслух; она усомнилась на миг: были ли то всё-таки слова Металлии? не, ну а чьи? — Узнать бы, где они. Наверное, в Токио, где же ещё. А где этот Токио? А мой дом где? Сакартвело... Они вообще рядом или не рядом? Вроде, нет... Если лунные девки узнают про нас, то нам конец, у нас же пока нет ничего. Вообще ничего! Блин... дерьмо-то какое. Придётся, короче, нам не шуметь, а делать на Земле только самую тихую магию...       Взгляд Берилл остановился на льдине. Иней подтаял, Джедайта теперь хорошо было видно всего целиком. Берилл спрыгнула с кристаллического табурета распрямлённой пружинкой. Встала, маленькая, перед огромной глыбой и несколько раз несильно стукнула по прозрачной поверхности детским своим кулачком.       — Как же вынуть-то тебя, скотина ты такая... — пробормотала она.       Тетис с тоской следила за ней глазами. Не виделось ей впереди ничего хорошего. Обычно новая жизнь радовала её как нежданный чудесный подарок. Но не на этот раз.       ***       В подземном зале с Джедайтом возникла связка из трёх звеньев: средним звеном была королева, державшая печку за ручку дверцы; по краям — нагруженная сумками Тетис, державшая королеву за руку, и сама накалившаяся полная алых углей печка-буржуйка. Печь моментально начала дымить и завалилась на бок под тяжестью трубы. Берилл машинально схватилась руками за её бока, чтобы выровнять, но обожглась и заорала, печь с грохотом опрокинулась, дверца открылась, из неё посыпались угли, труба развалилась на кольца, а белый удушливый дым тем временем густо валил изо всех отверстий. Берилл принялась тушить пламя, но огонь как бы увёртывался от её заклинаний, не гас до конца, а дыма делалось всё больше и больше.       — Ненавижу! Ненавижу дым! — ругалась королева и зажмуривала слезящиеся глаза. — А ты что стоишь? Туши давай тоже!       Тетис спохватилась и залила всё своей волшебной водой. Печь пошипела и погасла. Остались дым, пар и новая огромная лужа на полу. Тетис отволокла сумки в угол, подальше от лужи.       «Кёдай!» — позвала Берилл мысленно, но ответа не получила. — «Кёдай, твою ж мать!»       Она обратилась по очереди к троим остальным рабочим юмам, но не отозвался никто. Их аур в королевстве словно бы не было.       — Куда они девались?! Что здесь происходит, вашу мать! — Берилл злобно пнула печку, впечатав синтетическое покрытие кроссовка в её всё ещё горячий бок. Диким зверьком королева закружила по залу, раскидывая поисковую сеть, но ничего, никто в неё не попадался. В окрестностях бывшего дворца не было ни души, только несколько мелких животных. Берилл остановила кружение перед джедайтовой льдиной. Сейчас она испытывала к нему особо сильную ненависть. Сидит в своём нигде, может быть даже ржёт там над ней до смертных колик. Он должен всё это разгребать, он!       — С-скот гадский, — пробормотала Берилл и повернулась к Тетис: — Осмотри тут всё, все помещения. И снаружи погляди. Не специально же они от меня прячутся! Слишком тупые они для таких шуточек.       — Ваше величество... они не отзываются?       — За каждое твоё величество я тебе буду давать по затрещине, поняла? — зло огрызнулась королева. — А за каждый тупой вопрос — по две! — она подхватила магией сумку с энергетическими шарами и полевитировала её к лестнице. — Их нет. Нигде нет. Подохли будто, — снизошла она всё-таки, остановившись в дверном проёме. — Я пока пойду Металлии энергию скормлю. А ты всё осмотри. Заметишь что-то странное — сразу зови меня.       ***       Тетис и хотела сразу позвать Берилл, но возникла неожиданная трудность. Как её звать? Если не «ваше величество», то как? Как? Её нужно было позвать, позвать немедленно, и Тетис паниковала сколько-то времени, придумывая то то, то это, но уже нельзя было больше медлить, и Тетис мысленно обратилась к королеве как смогла, как угодно, бросив думать, и получилось у неё вот что:       «Берилл... пожалуйста, сюда».       Берилл мгновенно возникла на пустоши, но неудачно оказалась посередине уже начавших разлагаться запёкшихся кровавых ошметьев. Она вскрикнула и отпрыгнула, а потом с отвращением всмотрелась в разбросанные останки и нашла, что кости среди них очень похожи на человеческие.       — Это, что ли... — начала Берилл. Кровь, кровь на камнях, кости, бело-бурые кусочки... И обрывки кристаллической ткани. — Это мои юмы! — зло выкрикнула королева и так пнула ближайшую к ней большеберцовую кость, что та отлетела на десяток метров. — Так нечестно! Они нужны мне живые! Ну и что, что тупицы бестолковые, ну и что! Это мои юмы! Это были мои юмы! Я вам... я вас... Вы пожалеете! Увидите! Сдохнете, сдохнете, хуже, чем они! Мокрого места не останется!..       Она со злобой стала прыгать по полю — ругалась, пинала кости и камни, и из глаз её лились слёзы ярости и отчаяния. В конце концов она замерла посреди пустыря, то опуская руки, то хватаясь ими за голову, плакала и бормотала:       — Нечестно! Так нечестно! Что здесь случилось?! Почему я? Почему вообще я... Как меня всё это бесит! Как меня бесите вы... Почему? Замолчите! Молчите! Молчите!!       Тетис не могла уже этого выдержать, она подошла к Берилл, обняла её за плечи и, не пожалев энергии, телепортировалась в зал к Джедайту. Кажется, Берилл успела сделать в зале что-то похожее на уборку: лужа с пола исчезла, запах гари стал еле заметен, хотя буржуйка так и продолжала валяться, и всюду вокруг неё подсыхал сырой пепел и угольки.       Тетис расстелила на раскладушке одеяло и усадила Берилл, которая вела себя теперь как типичный насмерть обиженный ребёнок: дралась, кричала и плакала. Тетис сняла с Берилл грязные чёрно-бурые кроссовки, переодела её в ночную рубашку, которую они стащили на Земле, сотворила кристаллический гребень, расчесала с горем и магией пополам её торчащие во все стороны рыжие волосы и заплела их в косу.       — Мы сейчас ляжем спать, — приговаривала Тетис. — И завтра всё станет гораздо лучше. Завтра всё будет хорошо. Вот увидите, ваше... вот увидите... коро... Вот увидишь, Берилл, вот увидишь.       Они заснули в обнимку на одной раскладушке, укрывшись одним одеялом.       ***       — Мы же принесли Тебе энергию... а принесём ещё больше, — увещевала Берилл Металлию. — Не жилься! Нужны нормальные юмы — сильные, смышлёные. Самостоятельные. Я же не могу тут одна всё делать. Дай мне четыре хороших сгустка. Я вылеплю юм-охотников, которые смогут поймать этих тварей уродских...       «Ещё две», — оглушительно прозвучал у Берилл в голове смеющийся голос грузинского одноклассника. — «Вторая и зелёненькая».       «Две силы управляют этим миром... две великие стихии...» — продолжил на магадхи какой-то умалишённый из самого первого детства.       — Два так два, — согласилась Берилл. — Дай, главное, хорошие, крупные сгустки. Чтоб я на них тут могла всё оставить спокойно.       На этот раз она лепила юм очень старательно. На первого она потратила почти полдня, продумывая всё до мелочей. Способности, внешность, характер.       — Ты будешь Крыса-Охотник, — нарекла она первого, когда закончила. Юма лежал и типичным для только что слепленного образом доверчиво пучил глаза, ничего ровным счётом не соображая. Ничего, этот должен быть нормальным.       «Тетис», — позвала Берилл. — «Я закончила первого. Иди сюда... в зал Металлии и сделай ему одежду».       ***       — Записывай: мыло... Несколько полотенец. Штук десять. Кастрюля... большая. Нет, две кастрюли. Ножи... разные, тоже штук десять. Верёвки. Топор... Два топора. Пила. Еда какая-нибудь. Ну, пока всё.       Тетис сидела на раскладушке возле печки и ручкой записывала диктуемое в тетрадку, а не занималась энергозатратной гравировкой по кристаллу. В печке горел сухостой из местной флоры, и правый бок у Тетис даже перегрелся, а левый всё-таки мёрз. Труба уходила в специально проделанную дыру в потолке. Верхний сегмент трубы был кристаллический.       — Дай-ка мне ещё один лобиани, — сказала Берилл, — жрать чё-то хочется. Хотя блин... Нет, ладно. Пусть вам останется. Я-то и так могу. А ты заметила, что эти трупы такие тухлые были, будто целый день там провалялись? А сколько времени мы были на Земле? Ну сколько-то часов, может пять, может семь, да?       — Здесь время всегда текло быстрее, чем на Земле, — сказала Тетис. — Почти всегда.       — Ага, — сказала Берилл. — Это надо учитывать. Вот мы уйдём сейчас, а охотники останутся без жратвы. Нельзя уходить надолго, значит. И вообще... мы пока даже не выяснили, что это были за твари. Блин! А вдруг они вернутся? — Берилл всунула пальцы между рыжих косм и стала раскачиваться на табурете. — Нет, нам придётся уйти надолго. Не сейчас, но в следующий раз. Принесём, значит, энергии и жратвы побольше, чтобы охотники наши не скопытились. И воды ещё питьевой. Запиши: вода. А потом... нам на Земле нужна база.       Берилл замолчала.       — База? — спросила Тетис.       — Ага. База. Но у меня дома... блин. Этот мой дом... ламази мхаре... Это всё-таки жуткая дыра. Базу там делать курам на смех. Нужно что-то другое придумать. Но я могу телепортироваться только в эту... дыру, — Берилл вздохнула. — И в Японию. В Токио. А туда нельзя, — она снова задумалась. — Там дуры сейлорские. Ага! — воодушевилась королева. — Я всё придумала. Знаешь, где мы сделаем базу? Мы сделаем базу в Нью-Йорке. Знаешь, что такое Нью-Йорк? Нью-Йорк это столица Америки! Всё будет просто офигенно!       — А как мы туда попадём? — спросила Тетис.       — А на самолёте! — победно провозгласила Берилл. — У людей же теперь есть самолёты. Самолёты живут в аэропорту, — Берилл покачала в воздухе указательным пальцем, цитируя, вероятно, какой-то мультфильм. — Вот мы и поспрашиваем у людей, как попадают в аэропорт. Кто-нибудь подскажет. А там залезем в самолёт и улетим! Словно мы люди! — и Берилл радостно по-детски засмеялась.       ***       Аэропорт оказался слишком запутанным местом, чтобы Берилл и Тетис просто с ходу нашли самолёт до Нью-Йорка, сели в него и улетели. Они потерянно бродили из конца в конец небольшого торгового центра, который люди называли терминалом, и Берилл уже не спрашивала у окружающих, где здесь улетают самолёты в Нью-Йорк, потому что в ответ все, поголовно все несли малопонятную чушь. Берилл и Тетис сумели найти выходы на посадку и даже сами самолёты на взлётном поле, но ни один из них лететь в Америку не собирался. Часы бесполезных блужданий по взлётному полю, бесполезные вопросы, удивлённые, испуганные, гневные лица, чары незаметности, снова терминал...       — Вот, смотри, вон написано «билеты»! Попробуем хоть там что-то узнать! — Берилл потянула Тетис к стойке с окошком. — Подними меня! Ну!       Тетис подхватила Берилл на руки, так чтобы голова её оказалась напротив окошка и сидящей внутри за стеклом женщины перед большим монитором. При виде Берилл у женщины в лице отразилось умиление, и она сказала приветливо:       — Привет, дружочек! Что ты хочешь?       — Мы хотим улететь в Нью-Йорк! — сообщила Берилл. — Как можно скорее.       Женщина в окошке потыкала в клавиатуру и выдала:       — Есть рейс на шесть пятнадцать с пересадкой в Киеве. Затем в десять тридцать рейс с пересадкой в Стамбуле. В тринадцать двадцать — с пересадкой в Москве.       — Что значит — с пересадкой? Надо будет пересесть в другой самолёт?       — Именно так.       — А так, чтобы был один самолёт, так нельзя?       — Нет, дружок, прямых рейсов из Тбилиси в Нью-Йорк, к сожалению, нет.       — Ну ладно, дайте нам два билета на ближайший, — потребовала Берилл наудачу. — С пересадкой в этом... Киеве.       — Ваши паспорта, пожалуйста.       — Паспорта?.. — Берилл обернулась к Тетис и машинально заговорила с ней на грузинском: — Поставь меня! — ответом ей был непонимающий взгляд; Берилл перешла на магадхи: — Поставь меня, говорю!       Тетис поставила Берилл на пол под окошком, и королева не могла уже видеть удивлённого взгляда сотрудницы турфирмы, вперенного Тетис в ровно подстриженный затылок; Берилл сразу забыла о женщине за стеклом. Дотащила Тетис за руку до ряда неудобных сетчатых стульев и забралась на один с ногами. Тетис села рядом; она с самого начала думала, что ничего у них не получится.       — Паспорт им подавайте! — возмущённо хмыкнула Берилл после непродолжительного молчания. — Может, стащить у кого-нибудь паспорт? Паспорт и деньги. Купим тебе билет... Не-е, ну это чушь полная. Вот почему они ничего не говорят нормально, когда я про Нью-Йорк спрашиваю. Вот что они имеют в виду. Нужно искать самолёт до... Киева, значит, — Берилл нашла глазами часы: — Ничего себе, это полвторого ночи сейчас, что ли? А спать и не думает никто, всё работает, вот странно как... А самолёт — во сколько она сказала? — в полседьмого, что ли, нет, в шесть пятнадцать, да? А, блин, ты ж по-грузински не понимаешь ни бельмеса. В шесть пятнадцать, вроде. Пособираем пока энергию, а потом опять пойдём туда, где самолёты. Найдём, который там в Киев летит, и проберёмся туда незаметно.       ***       Что должен почувствовать человек, ступивший на первую ступеньку трапа, если чужой маленький ребёнок у него вдруг спросит:       — Этот самолёт летит в Киев? — спросит без всякой вежливости, но с большой требовательностью.       Пожалуй, кто любит детей, тот испытает умиление и ответит как-то так:       — Моя ты лапочка, да, конечно же, в Киев, в Киев, — и попытается встретиться взглядом с мамашей, чтобы увидеть её смущённо извиняющуюся умильную гримаску и, может, услышать строгое «Не приставай к тёте». Но взгляд водянисто-серых глаз мамаши безучастен, равнодушен; и вам стало бы неловко, что вступили в беседу с чужим ребёнком. Может быть, вы бы сказали что-нибудь мамаше, но она бы вас проигнорировала.       А потом, усаживаясь на своё место, вы бы чуть не уселись на эту странную девочку. И слишком поздно заметили бы, что её мама тоже сидит уже здесь у окна, тоже на чужом месте. Вы бы стали доказывать им, что это ваши места, может быть, попросили бы показать посадочный талон, но они обе без слов выбрались бы в проход... И больше бы вы их не встретили. Выйдя из самолёта в Киеве, забираясь в автобус до терминала, вы специально искали бы взглядом эту приметную девочку и её маму — ну так, просто так, как люди часто делают, — и не нашли бы, понятное дело.       А представьте, если бы самый первый вопрос про пункт назначения вам задал не ребёнок, а мама? Не та уже была бы неловкость, другая какая-то. Нет, что говорить: демону, который не разбирается в устройстве человеческого мира, удобно носить детское обличье. Он сам едва ли до конца понимает, насколько удобно.       ***       С неловкими и смешноватыми перипетиями, которые несложно себе вообразить, Берилл и Тетис добрались до самолёта в Нью-Йорк, когда тот уже улетел. Обе не понимали местного языка, и добывать информацию стало ещё труднее. Берилл пыталась говорить по-английски, сверяясь с учебником, который стащила ещё в Тбилиси в книжном магазине, но это оказывалось провально в том числе и потому, что здешние люди английского не знали тоже. Всё-таки как-то Берилл смогла выяснить, что следующий самолёт вылетает через сутки, в то же время, что и сегодня.       И они отправились смотреть, что это за место такое — Киев. Стащили горы еды, насобирали горы энергии и телепортировались спать в королевство.       Берилл перед сном отправилась в зал к Металлии, долго передавала Богине энергию и советовалась с Ней. Тетис она всучила учебник английского языка для грузинских детей и заставила его читать. И это даже оказалось не совершенно бессмысленно — против собственной воли Тетис запомнила очертания нескольких грузинских букв.       ***       — Я вчера всё придумала, — говорила Берилл, когда они уже летели вдвоём от аэропорта над нескончаемой городской застройкой, над развязками, мостами, водой, железной дорогой, ориентируясь на густое скопление небоскрёбов в отдалении, чтобы сразу попасть в ту часть, которую королева решила считать центром. Берилл летела чуть впереди, Тетис держалась справа и немного сзади. — Металлия мне дала классный сгусток, хороший, большой. Нам нужно здесь найти какого-нибудь местного американца, чтобы был взрослый и всё хорошо понимал, всю местную жизнь, чтобы знал, как что устроить. Мы найдём такого и обратим. Металлия мне и ещё кое-что посоветовала, надеюсь, я Её правильно поняла... Нужно, чтоб по виду человек был, ну, классный, успешный, взгляд привлекал. Но чтобы был недовольный, чтобы не нравилось ему всё. Главное, не обратить случайно такого, который по жизни тупо всем недоволен, бывают такие... Нет, нужно, чтобы он просто был как бы не на своём месте. Вот какого нам нужно найти и обратить. Так что энергию сейчас не собираем. А просто ходим и смотрим на людей. Сгусток у нас только один. Нужно с первого раза обратить такого, кто всё для нас сделает... Ничего себе, смотри! Там надписи с иероглифами! Блин! Ты же видишь тоже? Это же Токио! Мы же не в Токио?! Такого быть не может просто!! Откуда?       Они в самом деле оказались над улицей со множеством иероглифических надписей, и даже люди внизу напоминали японцев по виду. Берилл самым настоящим образом перепугалась и готова была телепортироваться в королевство, пока не стряслось беды, но спокойный голос Тетис её протрезвил:       — Мне кажется... Иероглифов слишком много.       Да, слава Богине. Берилл не все вывески даже могла прочитать, а наравне с иероглифами то и дело встречались таблички по-английски. Нет, это не Токио... Слава Металлии, никакой это не Токио, да и не мог он здесь быть. Что-то, наверное, местное, нью-йоркское. Нью-Йорк же должен быть городом чудес. Такие странные, с иероглифами, тянулись долгие кварталы, и Берилл рассматривала их с высоты с опасливым любопытством, но приземляться не решилась. Не в первый день и не во второй Берилл узнала, что они тогда просто-напросто пролетели над манхэттенским Чайна-тауном.       Приземлились они в другом месте, где всё вокруг было по-английски, — в парке рядом с квадратным фонтаном. И стали ходить и смотреть. И смотреть, и ходить, но Берилл не хотелось концентрироваться на людях, ей вообще не нравились люди, а Тетис хоть и послушно глядела на них и то и дело на кого-то указывала, но просто чтобы Берилл видела, что она выполняет приказ. Тетис ходила за Берилл в каком-то отупении. Тот факт, что, вопреки её ожиданиям, они оказались-таки в Нью-Йорке, не добавлял остроты. Она и умственно, и физически вымоталась за эти дни, ей хотелось бы только, чтобы всё быстрее кончилось. Чтобы они нашли подходящего человека и обратили его. Чтобы обратили хоть кого-нибудь. И, может, после этого Тетис перепадёт немного отдыха. В самолёте Тетис заснуть не смогла.       А Берилл жизнерадостно наслаждалась Нью-Йорком как первым шажком к мировому господству и специально растягивала удовольствие. Этот город всё же немного её разочаровал, она ожидала чего-то более грандиозного и необычного, настоящих чудес, а их не было. Но что было — то было, и она смаковала знакомство. На предлагаемые Тетис кандидатуры она только взглядывала мимолётно и шла мимо, мимо. Ей интересны были дома, магазины, надписи по-английски — если она их понимала, то прыгала от восторга. А если вдруг понимала какое-то слово или фразу в речи людей или в звучащей песне — то восторг её делался огромен и неизмерим.       Самый длинный диалог, который Берилл почти целиком поняла, состоялся в маленьком магазинчике между на удивление скудно одетой по ранневесенней погоде девушкой и кассиром. Девушка хотела купить сигареты, продавец попросил показать документы, девушка продемонстрировала какую-то карточку. Берилл пожелала ближе рассмотреть документ и, накрывшись незаметностью, стянула у девушки бумажник.       — Это вот и есть паспорт, что ли? «Ю-ни-тхэд Стха-тхэс опх А-мэ... Америка!» — прочитала она. — «Пха... паспорт!.. кхард»... Ну да! Фамилия, имя... А это что? Какие-то штуки вообще непонятные, карточки, картонки... А вот это местные деньги — доллары называются, — Берилл показывала всё это Тетис, а та механически кивала и механически тянула «О-о-о» и «Да-а-а».       Они так и бродили до ночи, а когда Тетис робко заикнулась о телепорте в королевство, Берилл объявила, что они пойдут ночевать в гостиницу. Если там спросят паспорт, то они покажут карточку той девицы.       ***       На следующий день Берилл принялась за поиски подходящего человека уже всерьёз, но ей все не нравились, все не годились. И не нравилась мимолётность прохожих, мгновенность встреч.       — Так ничего понять нельзя, — решила она. — Нужно зайти куда-нибудь и сидеть, и чтобы люди сидели, чтобы в спокойном были виде. Вот кафе, смотри. Сядем там.       Они накрылись незаметностью и вошли. Сели за пустующий столик, и Тетис принялась уныло рассматривать посетителей, но вдруг словно проснулась. Через столик от них прямо напротив сидел светловолосый мужчина, чуть-чуть напоминавший Джедайта. Он листал газету, и весь его облик дышал недовольством, оно клубилось над ним как пар над чашкой чая — он пил чай — и если бы задача была собрать энергию, то Тетис вытянула бы это его недовольство и пополнила им свои энергетические запасы.       Если Берилл опять отвернётся не глядя, то Тетис не будет предлагать других вариантов. Это последний. Пусть дальше ищет сама. Тетис будет плыть по течению. Плыть... Поспать бы ещё хоть немного.       — Берилл... — начала она. — Вот...       Берилл, не глядя на Тетис, не слушая её, весело и удивлённо засмеялась:       — Ты прикинь? Он сейчас спел: я инопланетянин!       — Что?       — Слышишь — песня играет? Вот, опять! Ну, точно, он поёт «Я инопланетянин»! — Берилл помотала головой в удивлении и объявила радостно: — Кхул! — и взгляд её упал на того же недовольного мужчину, сидевшего через столик. — А смотри-ка...       — Да? — Тетис смотрела и удивлялась, как это он испытывает такое сильное недовольство и при этом улыбается, но совсем не так, как улыбался бы недовольный японец.       — Вот этот, — сказала Берилл. — Ничего, вроде бы. Ну? То что надо! Просто точь-в-точь как Металлия сказала!       — Обратим его? — не поверила Тетис.       — Как думаешь, он высокий? — спросила Берилл.       Тетис не успела быстро ответить, так удивил её вопрос, а Берилл, хихикая, заявила:       — Проверим сейчас!       Берилл не умела делать тонких внушений, вообще неумело управлялась она с психической магией. Не сумела бы добиться от человека сложных многоступенчатых действий: скажем, чтоб он выписал авиабилет. Не сумела б заставить кого-то поверить в истинность иллюзии документов, которых сама в глаза никогда не видала. Но простые вещи она могла: внушить беззаветный страх и желание сбежать; заставить свернуть с пути.       Другой вскочил бы и умчался в панике, себя не помня, а этот человек решительно, но без спешки поднялся — он был высокий, очень высокий — достал бумажник, пересчитал деньги, бросил на стол пару купюр. И решительно, но без спешки вышел. Берилл это очень понравилось. И ноги как бы сами собой понесли человека по непривычному, неожиданному маршруту.