Спиной вперёд

действие которой целиком происходит во сне

      Время в пространстве сна не течёт как привычно людям, но мир сновидений и не стоит неизменен, как тёмный омут, а развивается параллельно миру людей, в нём постоянно появляется новое: новые части, новые игры, новые сущности, новые символы.       Джедайт на этот раз решил осмотреть ту часть, в которую приходил редко. Свои личные владения, отдельные, выделенные, обособленные. Никому больше нет сюда хода, никаким прочим сноходцам и случайно забредающим странникам. Осмотреть эту часть сейчас будет уместно. Может быть это поможет кое-что разрешить, приблизиться к правильному ответу, сделать верный выбор.       Сухое безжизненное каменистое плато. Треть года оно стоит покрытое снегом, но сейчас нет. Сейчас оно такое, каким было, когда Джедайт этот замок увидел впервые. И когда его видел в последний раз. В реальности, разумеется, а не во сне.       Да, как лепестки астр. Остриженных по бокам. Потому что все башни торчат строго вверх, ни одна не топорщится вбок. А самая высокая — башня Игла. Зойсайт наверняка и не догадывается, насколько он прав.       Джедайт в своих мыслях называл этот замок военным трофеем. Трофеем ценным, серьёзным и единственным за все жизни. Джедайт хотел надеяться, что единственным навсегда, что не будет никогда других подобных. Но этот — был, и каждый раз, когда Джедайт сюда приходил, он испытывал нелепую смесь эмоций и не мог оставаться спокоен. Каждый раз наблюдал в себе злость, тревогу, обиду, отчаяние, торжество... Но больше всего непонятной тревоги. Когда-нибудь, впрочем, он совсем успокоится. Вот раньше была ещё ненависть, а теперь её нет. Так постепенно сгладятся и остальные зацепки. Тогда-то и можно будет снова начать разговаривать... со старшим коллегой.       Джедайт при желании мог сделать здесь всё так, как было тогда, как было на самом деле. Пустить по замку фантомы юм, заставить всё основание светиться диким холодным зелёным светом. Светом энергии страдания. Его собственного.       Может быть, все людские легенды о мертвяще светящихся зловещих замках имеют в своей основе именно этот один.       Нефрит был мёртв — Джедайт теперь знал, что он умер, ныряя с утёса. Зойсайт тоже погиб отчего-то, Зойсайт так сказал — «я погиб». Отчего? Джедайт не мог избавиться от подозрений, что так всё подстроил Кунсайт: и смерть обоих коллег, и другое... Много что. Хотя какие есть основания так думать? надо будет вернуться к этим мыслям потом. Появилась же некая новая информация. Скоро появится и ещё.       Джедайт хорошо понимал, что пристрастен. Не может быть объективным. Все неудачи и беды — свои личные, Нефрита, Зойсайта, королевства, Слышащей и даже иногда человечества он склонен был валить на Кунсайта — в абсурдных каких-то масштабах. Ему самому это было смешно. Но это в нём было, и именно поэтому Джедайт предпочитал не говорить о Кунсайте ни с кем.       Он был уже внутри территории и шёл так, как вёл его тогда хозяин, но сам не сразу это заметил. Когда заметил, то сознательно продолжил этот маршрут.       Не было тогда никакого зелёного света, просто кристаллы. Искусная, мастерская работа, годами Кунсайт этот замок строил, сколько лет? Шестнадцать? Семнадцать? С самого начала, с четыреста пятьдесят четвёртого года до нашей эры? И невозможно было не восхищаться его трудом, и Джедайт восхищённо завидовал, разумеется. Очень сильно завидовал такому искусству — но только искусству. Где надо — кружево и шёлк, где надо — камень и сталь. Всё продумано и функционально в самых-самых тонкостях. Кристаллу можно придать любую форму, делать кристаллы с любым назначением. Прозрачные и матовые, светлые и тёмные, цветные и в сером спектре, радужные и одноцветные, нитевидные и пористо-губчатые, монолитные и полые внутри... Стены и перекрытия, черепица и дымоходы, колодцы из кристаллов, тросы, противовесы, волшебные подъёмники и насосы для воды, водопроводные трубы, столы и люстры, ковры и картины и даже цветник кристаллических роз — роскошных, пышных, как настоящих. Даже лучше.       Он поместил здесь розы, потому что они нравятся Зойсайту, пояснил хозяин и творец всего этого, угадав удивление гостя. Настоящий цветник на безжизненном этом высокогорье пока разбить не выходит, но работы над этим ведутся. Ну да, Зойсайт сейчас мёртв, но он же вернётся.       Джедайт вспоминал: не было тогда этих имён, были другие. Те имена стали частью прошлого, и вспоминать их нет смысла. Странно: имена стали прошлым легко и естественно. А события не стали. Тревожат по-прежнему, беспокоят, не могут никак отпустить.       Полная копия того замка, даже не копия, а старательно, по крупинке перенесённый в сон из реальности оригинал. Очень старательно мастер подделок сюда перенёс этот замок, старательнее, может быть, чем сам мастер пространства его возводил. Мастер пространства просто строил, а мастер подделок, копируя, спасал свою жизнь. Джедайт сейчас мог бы построить всё это в реальности, ему достало бы мастерства, вот только зачем?       Кунсайт, когда строил, двигался ощупью, сколько всего придумал и изобрёл — изобрёл гениально. Джедайт постоянно пользовался его изобретениями, из них выводил свои собственные. Сейчас это всё растиражированные, классические приёмы.       Но жестокая эта тревога... даже руки дрожат, даже здесь, во сне.       А вот помещения для юм. А в тех постройках на отдалении Кунсайт планировал разместить людские армии.       Но мощи Джедайт не завидовал. Он её не замечал. А вот Кунсайт не искусством гордился, но мощью. Искусство было лишь инструментом. Искусство было подчинено цели. Подчинено воле.       «Поэтому я и позвал тебя», — открыл наконец Кунсайт, показывая будущие казармы. — «Я слышал, что ты проводишь дни в праздности. Но Богиня разве для этого сделала нас воинами во имя Её? Чтобы мы целыми днями дремали в ленивом покое?»       Джедайт посмеялся тогда и спросил, для чего же, по мнению Кунсайта, Богиня их избрала и сделала воинами.       «Чтобы мы бросили мир к Её ногам!»       «Какие же у Богини ноги», — возразил Джедайт, продолжая смеяться, — «не ноги, а кисель один», — а Кунсайт поджал губы с высокомерностью старшего, который беседует с морозящим глупости потешным ребёнком.       «Я призываю тебя стать частью великого плана. Мы призовём людей под свои знамёна. Мы начнём великую войну. И все эти земли поклонятся нам и падут к стопам... Падут под сень Богини! А потом и весь мир».       «Так а я-то тебе для чего?»       «Ты станешь великим полководцем во имя Её».       «Хороший же выйдет из меня полководец», — Джедайт говорил, прерывая речь смехом. — «Я и меча-то в руках не держал никогда. Не говоря уже о каких-то там знаниях в стратегии или тактике... Тебе с этим нужно бы обратиться к Нефриту. Он же и знает военное дело, и любит его...»       «Зойсайт раньше тоже не умел ничего. Теперь он отменный воин. Станешь воином и ты. Я научу тебя».       «Ну... Знаешь... Нет, война не по мне...» — протянул Джедайт с определённой ленцой. Эта кунсайтова снисходительность слишком его забавляла.       «Богиня хочет войны».       «Может и так. Но Она собрала бы нас и приказала бы нам воевать, если бы это и вправду Ей было так нужно. Не правда ли?»       Кунсайт говорил терпеливо:       «Нефрит и Зойсайт мертвы. Они вернутся нескоро. Она не может созвать нас. Но я читаю в Ней... в сердце Её души я вижу, что Она хочет владеть этим миром, и я собираюсь подарить Ей его. И приглашаю тебя внести свой вклад в этот великий подарок».       «А, так войны просто хочет Кунсайт», — рассмеялся Джедайт. — «Но я-то нет. Воюй себе на здоровье, завоёвывай мир, и Богиня, конечно, оценит твоё служение. А я Ей служу другим способом. Дарю Ей другие дары».       «Каким это таким, интересно, способом?» — Кунсайт уже не скрывал своего презрительного отношения. — «Тем, что с утра до вечера спишь? А потом ещё и с вечера до утра? Какие такие дары ты Ей даришь? Или Богиня, по-твоему, ценит художественный храп?»       Ну и Джедайт тут смеялся особенно весело. К Кунсайту у него не было неприязни, но и объяснять ничего не хотелось, слишком лень было объяснять. Всегда было лень. Всё потом разъяснится само.       «Как знать, как знать...» — сказал он загадочно.       «Так ты отказываешься. Отказываешься служить».       «Верно. Я отказываюсь. Я служу Богине, но служить Кунсайту я отказываюсь», — это прозвучало слишком грубо, и Джедайт решил всё-таки объясниться. Чуть-чуть. Кунсайт же в служении искренен, а Джедайта считает бездельником. — «Вспомни, что сказала Богиня: у каждого свои пути. Воинское дело — не моя сильная сторона. Ни Богине, ни тебе от меня в этом деле не будет прока. И, кроме того, мне самому это совсем не понравится».       «Что же, по-твоему, служить Богине — это делать то, что тебе нравится? Это, быть может, по-твоему, как жизнь в верхнем мире? Вкушение яств под пение дев? Нет... Как заблуждаешься ты. Как заблуждаешься!» — Кунсайт это сказал даже как бы с сочувствием.       «Каждый из нас сейчас думает, что заблуждается другой», — заметил Джедайт дипломатично. — «Но я очень рад, что увидел твой замок. Ты достиг великого искусства в работе с кристаллами, и я однажды смогу к тебе в этом приблизиться. Я желаю тебе беспримерных успехов в твоём служении. В достижении твоих грандиозных целей. Ну а мне пора идти», — Джедайт уже скучал по опытам со своей силой, которые оставил на середине.       «Что ж... может быть, ты ещё поспособствуешь мне в достижении успеха. Иным образом».       «Может быть», — не стал спорить Джедайт.       «Перед уходом я приглашаю тебя отобедать здесь во дворце. И я не показал тебе ещё башню Иглу — с неё открывается великолепный вид на Крышу Мира».       Джедайт принял приглашение.       Возможно, Кунсайт считал, что прекрасный вид будет служить узнику утешением. Служил ли? — пожалуй. Во всяком случае, горы Джедайт не возненавидел. Но и юму, которая кормила его и ежедневно осматривала, — тоже нет. Горы это просто пейзаж. Юма это просто... юма.       Но и Кунсайт вовсе не был бессмысленно жесток. Он был жесток осмысленно. Он всё подчинял высшей целесообразности — как он сам её разумел. Джедайт понимал это даже тогда, ведь его собственная жизнь тоже стояла на строгих правилах. Просто правила были другие.       Но Кунсайта он всё-таки ненавидел. Какое-то время. Потом перестал.       Он был тогда совершенно беспечен, не лез невежливо в дебри хозяйских заклятий, не искал ловушек, не смотрел на щиты, а просто следовал за хозяином и любовался тем, в чём видел произведение искусства. Башня Игла возвышалась над всей округой, вид из неё открывался величественный и прекрасный до неправдоподобия. В верхнем её помещении все стены были выполнены из кристаллов чистейшей прозрачности, можно было легко представить, что стен просто нет. Сейчас Джедайт думал, что те прозрачные кристаллы создал Зойсайт.       Джедайт любовался горными пиками и причудливыми ступенчатыми облаками над ними, Кунсайт похлопал его по плечу и, убрав руку, вонзил ему в спину острый кристалл — точным умелым ударом, направленным снизу вверх, в промежуток между остистыми отростками двенадцатого грудного и первого поясничного позвонков. Кристалл был плоский, как нож, с лучистой структурой, он перерезал спинной мозг, вышел из живота и воткнулся в специальный паз в стене, и в кристалл, в стену, в замок хлынул поток энергии боли. Горы, реки, водопады энергии боли, Кунсайт умело усиливал боль. Тонкости все Джедайт потом уже оценил и разобрал, а тогда он только и мог что барахтаться и творить лихорадочную бессмысленную недейственную магию, к которой Кунсайт был, конечно, готов, которую Джедайт даже сам почти не запомнил. Он ещё бессознательно черпал энергию у Богини, и Та щедро делилась, Она же не знала, что стряслась за беда. Но и эта энергия проходила насквозь и лилась в кристаллические стены, в потолки и полы, в перекрытия, в фундамент и в самое подземное лучистое кристаллическое сердце грандиозного кунсайтова детища. Потом, позже Джедайт научился уже не брать у Богини, чтобы Кунсайту доставалось меньше.       Поначалу Джедайт отказывался есть и старался освободиться волшебным путём, но это Кунсайт, конечно, предусмотрел. Башня Игла была выстроена с расчётом на то, что здесь будет заключён один из Четвёрки. Всё было продумано до мелочей, как и все части этого хитроумного замка. После встречи с лучистым кристаллом «источник энергии» помещался на пол, встраивался в пол, лучистый кристалл соединялся как с полом, так и с потолком. Все части тела закреплялись так, чтобы творить волшебные жесты возможности не было. Но и энергии не было, чтобы творить. Она шла неостановимо насквозь. Постоянным и ровным потоком утекала в кристалл, из кристалла — в замок. С той же скоростью, что вырабатывалась. А если поток уменьшался, то можно было попросту пошевелить лучистый кристалл. Это обычно делала юма.       «Вот теперь ты можешь спать сколько душе угодно. Можешь даже не просыпаться вовсе», — нет, Кунсайт такого не говорил. Кунсайт был... тактичен. Джедайт подумал это за него. И это была весьма смелая мысль, поначалу Джедайт спать не мог совсем, но потом приноровился. Но не продолжил свои старые опыты, а начал кое-какие другие.       Но для кого всё-таки Кунсайт возводил эту башню? Кого планировал в неё «поселить»? Сегодня Джедайт специально стал обдумывать это. Не Зойсайта, понятно: Зойсайт и так делает всё, что тот скажет. Возможно, Кунсайт не подстраивал гибель Нефрита. Смешно, смешно думать, что всё подстраивает он, что всё, что ни случается, — часть его плана. Быть может, Нефрит тогда погиб потому, что вот так просто сработала нефритова сила. Смертью спасла своего обладателя от чего-то похуже. Зойсайт ненавидит Нефрита не зря. Джедайта он мог бы ещё пожалеть, а Нефрита едва ли. Не нужно было быть предсказателем, чтобы предугадать, что Нефрит под началом Кунсайта служить отказался бы безоговорочно и однозначно. Но Нефрит неожиданно умер, и пришлось перекраивать планы. А от Джедайта Кунсайт, возможно, ждал настоящего союза, а не глумливого отказа. Может быть, он ошибочно думал, что Джедайт не способен сам подобрать для себя верную цель и нужно ему её указать.       А как было потом: у Кунсайта была разработана схема привязки волшебных существ к великому этому замку. Замок и сам был почти что сущностью: центром, очагом, главным узлом, к которому в прямом смысле тянулись все нити. Джедайт, исследуя замок во сне, постепенно залез в каждый угол. Он нашёл и увидел эти странные нити задолго до того, как Кунсайт на них намекнул. Нити кристаллов шли от всех юм к средоточию, к лучистому кристаллическому сердцу, оно дышало внизу, в глубине, на шестом подземном уровне. И к самому Кунсайту шли ровно такие же нити. Ровно десять.       Система привязки, которую разработал Кунсайт, была связана с именем, Кунсайт вживлял юме кристалл, предпочитая вживлять в позвоночник, и юма сама встраивала своё имя в систему, и уже не могла уклониться от подчинения, если Кунсайту бы вздумалось взять её под контроль. В схеме были все, и Кунсайт сам своим именем связал себя с замком как повелитель, и замок мог бы принять и любое другое существо. Например, ещё одного демона. Или даже троих. Однажды этой схемой будет опутан весь мир.       Если Джедайт согласится встроиться, то станет свободен. Свободен настолько, насколько будет готов добровольно служить. Он станет полководцем и великим воином, Богиня им будет довольна. Он всего лишь не сможет уже бездельничать.       Привязывать существо к замку приходилось вне замка, потому что первоначальная нить должна была быть достаточно длинной, не менее нескольких миль, чтобы потом её можно было бы удлинить даже и до бесконечности. Ну, после привязки уже и не нужно было бы Джедайту быть в башне, а он бы трудился и служил Богине рядом со старшим коллегой, как равный.       Четыре года Джедайту потребовалось, чтобы перенести замок из реальности в сон. Во сне он шесть раз его разрушал, и только два раза в этом был практический смысл. Переносить предметы из сна в реальность Джедайт не умел и не знал даже, возможно ли это, но чтобы перекинуть из сна заклинание, достаточно просто заснуть. Даже просыпаться не нужно. Он приготовил всё и только расчётливо ждал.       Бывало, что Кунсайту требовалось больше энергии для его грандиозных дел. Тогда он мог и подогревать страдание коллеги. Он мог подогревать даже несколько дней кряду. И это доказывало кунсайтову искренность: он испытывал те же страдания, что его подопечные, в самом деле был с ними на равных. Он жил в аду с нулевого детства, так приучил его сумасшедший отец, и так собирался он жить всегда, просто не мыслил иных вариантов. И всех вокруг собирался в свой ад поместить. Ну а Джедайт жить в аду не хотел. Он попробовал, и ему не понравилось.       Но он сумел привыкнуть к аду и мог бы терпеть бесконечно. Кунсайт научил его терпению. Джедайт сначала дождался лета — он не хотел валяться в снегу. Летом он тоже ждал и дождался очередного длительного подогревания; и тогда уже силой своей, а не магией расчётливо же на всех уровнях подделал смирение и сломленность и согласился стать частью кунсайтовой «высшей системы».       Действовать нужно было точно и тонко. Заснуть в пути. Заснуть и перебросить из сна сначала одно слабенькое пустяковое заклинание, тонкий нож, чтоб перерезать им нить, которой Кунсайт соединил себя на время с лучистым кристаллом, что торчал у Джедайта из поясницы. Но не только эту одну перерезал Джедайт, а ещё и те десять, которыми Кунсайт связал с замком себя. Он решил: пусть Кунсайт тоже останется жив.       И активировал резонаторы.       От грохота и ударной волны Джедайта выбросило из сна, сбросило с лошади и проволокло по земле, но никакой боли от ссадин он не почувствовал, только жар в коже. Кони вокруг кричали, поднимались с земли, вставали на задние ноги, разбегались в разные стороны, топча безжизненных юм-седоков, а Кунсайт и не сразу понял, что вышло. Он тоже сметён был с любимого своего скакуна светлой в яблоках масти, но сразу поднялся — и как он смотрел на пыльный цветок на месте своего великолепного детища с башнями как лепестки астр! на оседающий прах и остающуюся за ним пустоту. На трупы юм, на исчезающих в пыли горизонта коней, на валяющегося на сухой глине среди чахлых кустиков смеющегося Джедайта, который уже развеял торчавший раньше на уровне пупка лучистый кристалл... И — о Богиня! — непередаваемое, просто непередаваемое, незабываемое было у Кунсайта выражение лица. В джедайтовой коллекции выражений лиц оно сделалось одним из самых драгоценных экземпляров. Джедайт, лёжа в пыли, хохотал тогда, сухо и дико, и, хохоча, останавливал кровь, сочившуюся из раны на животе. Ног он не ощущал по-прежнему и подняться не мог, но какое блаженство приносило простое отсутствие боли, к которой он вроде бы и привык.       Да, Кунсайт обратил на него взгляд. Взгляд этот должен был быть страшен, и, наверное, Джедайту следовало смиренно замолкнуть и обратиться в камень, но этот взгляд только растравил веселье, страшный и страшно смешной взгляд, страшно беспомощный. Кунсайт не удержал лица, он мог бы признать поражение и мощь чужой силы, но нет, он потерял над собою контроль и в бешенстве замахнулся ногой — и снова, и снова, но разве это была боль? Даже если он попадал по сквозной ране на животе, оставшейся от лучистого кристалла, это почти не была боль. Джедайт мог бы и не терпеть этого, а телепортироваться куда-нибудь, но он оставался и продолжал захлёбываться сухим издевательским хохотом и смотреть на коллегу, только что потерявшего всё, вплоть до лица, всё, кроме жизни, и он огромное испытывал от этого наслаждение и торжество. Только от попаданий под рёберную дугу была какая-то всё-таки жуткая слабость, и Джедайт то и дело закашливался, но всё равно хохотал. Кунсайт ровно девять ударов нанёс, а потом уже совладал с собой. Он постоял ещё молча, плюнул на землю и исчез.       С тех пор они двое и не разговаривали.       ***       Джедайт поднялся в башню Иглу и смотрел на горы. В мире сна над горами горел закат — в реальности не могло бы над ними гореть заката. Замок оставался безжизненным и пустым. Джедайт никогда не оживлял в нём теней прошлого — не оживил и сейчас.       Что он делал после — пятнадцать дней он не спал, а работал с энергией, хотел как можно скорее восстановить ноги. За четыре года ноги сделались худые, как палки, слабее рук. Но что-то он делал не так — от нехватки знаний, конечно, — но обращаться к людям за знаниями уже не мог из-за мучительного эффекта эмпатии. Полноценно ходить он стал только месяцев через пять. С тех пор он полюбил долгие пешие переходы, а летать за эти месяцы ему разонравилось.       В замке Кунсайта никакой эмпатии он не испытывал, только слабый намёк, быть может. Юмы Кунсайта не были эмоциональны, да и щиты их были почти глухие. Сам Кунсайт тоже носил непроницаемый щит. И собственная боль эмпатию, наверное, перекрывала. А в людном мире это свойство сразу интенсивно проявилась; Джедайт не понимал, что это за эффект и откуда он взялся, но переживал его тяжко и поэтому стал избегать людей. В те времена Земля была населена сравнительно жидко, так что Джедайт без труда отыскивал места абсолютно необитаемые и жил в них месяцами, либо же подолгу странствовал по пустынным горам. В этот период он увлечённо и фанатично работал с кристаллами, и другой радости в жизни ему не было нужно.       Только по зову Богини Джедайт являлся на праздники, где вместе с Кунсайтом молча собирал для Богини энергию. Переживал это как-то и вновь исчезал. Праздники бывали не чаще, чем четыре раза в год. Иногда он даже манкировал зовом, если зов не был слишком силён, и зов постепенно стихал.       Когда вернулись Нефрит и Зойсайт и переросли своё детство, тогда Богиня созвала их всех Четверых очень сильным направленным зовом и указала на Слышащую. Для Джедайта это непреложно значило, что в конфликте с Кунсайтом правда на его стороне. Что Богиня не хочет видеть Кунсайта главным в Четвёрке. Слышащая, впрочем, была странная, и трое коллег, каждый на свой лад, посчитали её чем-то вроде курьёза. Кунсайт прямо сказал, что видит в ней явление временное, преходящее. Ну а Джедайт был ужасно рад Слышащей, но не сказал о том никому, даже ей.       С тех пор Джедайт подозревал — но не был уверен, не был уверен — подспудное, тихое, не заметное остальным троим противостояние Кунсайта с Богиней. А Гастрит? Гастрит тоже видит это. Кунсайт захотел стать самым главным — Богиня придумала Слышащую. Кунсайт работал с именами — Богиня решила сменить имена. Нити кристаллов, единая упорядоченная схема... Может быть, и не от лунных Богиня сбежала в другой мир, а от этой схемы. Ну а Кунсайт, поработав с пространством, соединил королевство с Землёй постоянным проходом.       Кунсайт изобрёл Вечный Сон, ещё когда не было Слышащей. У Джедайта не было повода подозревать во лжи Гастрит, Берилл или Богиню. И если никто из них не лгал, то получалось вот что: Берилл по-честному думает, что заклинание Вечного Сна ей открыла Металлия, и по-честному это Гастрит рассказала. Гастрит по-честному передала Джедайту её слова. Богиня по-честному дала королеве самую осведомлённую в вопросах Вечного Сна юму, но этой юме, чтобы разобраться в заклинании, потребовались многие месяцы работы. Получается, что Металлия не знала этого заклинания. Не могла научить Берилл, не могла ей его «подарить», не могла даже дать ключей к тому, как его снять. А значит, Слышащая за дар Богини приняла что-то иное. Дар кого-то, кто точно знал, что такое есть Вечный Сон. Только ли этот дар? Все странности прошлого раза...       Зачем Кунсайту нужно было вести королевство к провалу? У Джедайта было предположение: Кунсайт хотел доказать Богине, что Слышащая не нужна, что она вредна. Пусть Богиня увидит, что от Слышащей одни только беды и неудачи, пусть избавится от неё. Не мог же Кунсайт допустить, чтобы главной действительно стала эта свихнувшаяся бродяжка. Но сам Джедайт полагал, что Богиня скорее откажется от Четвёрки. Богине неважно, кто как выглядит и кем был в той жизни, у Неё о мире Свои представления, эксперименты Нефрита с лепкой это наглядно показывали. Слышащая, какой бы она ни была, предана Богине всецело, а вот с Четвёркой что-то, похоже, не так.       Это какая-то вечно повторяющаяся тема, словно бы замкнутая сама на себя: самый лучший и сильный из воинов, самый способный избранник оказывается нелепо горд и слеп и доходит до неразрешимого, запутанного и усугубляющегося с каждым шагом конфликта с собственным создателем. Бесконечные строки легенд человечества — об этом, об этом. Возможно, и у Металлии уже был подобный опыт, если они в самом деле не первая Её попытка.       Ну и какая практическая задача стоит перед смешным союзом демона Джедайта и «всего лишь юмы» Гастрит? Переубедить Кунсайта? Подвести его, может быть, на практике к пониманию своих заблуждений? Чтобы он осознал свои ошибки как будто бы сам и не оскорбился, что кто-то смеет ему указывать?       Рассказать ему пару сказок с моралью? Пока он ребёнок? Подсунуть ему, может, для чтения книгу пророка Иезекииля? Похоже, примерно это Богиня и делает. Не зря же на этот раз Кунсайт оказался самым младшим. Да ещё и младшим братом Зойсайта. У Металлии, наверное, есть какие-то представления о человеческом детстве. Но, судя по косвенным данным, это всё не очень-то действенно.       Джедайт не видел этой задаче решения. Но пока он один из Четвёрки, пока Металлия не отказалась от его служения, он будет искать.