Can’t take any more

      У них не было секса целую вечность.       На самом деле, не прошло больше нескольких недель с тех пор, как Питер начал становиться по-настоящему большим, но казалось, что прошла вечность.       До того, как Питер стал такого размера, они занимались этим, по крайней мере, через день, из-за возросших сексуальных желаний Питера и отлично реагирующего на распространяющиеся феромоны Тони. Потом какое-то время Питер не хотел, чтобы Тони даже дотрагивался до него. Это доставляло ему странное беспокойство, и частенько он просто уставал, чтобы думать о сексе.       За это время Питер вырос примерно вдвое. И теперь, когда он как следует увеличился, а безумное сексуальное влечение первого триместра вернулось в десятикратной мере, Тони признался, что боится навредить своему беременному супругу.       Питер и раньше предлагал способы заняться сексом, но Тони долго испытывал опасения. Похоже, он потерял ту уверенность, которая была у него во время оплодотворения Питера, и Питер считал, что он не очень хорошо выглядит. Не так хорошо, если бы он мог с этим что-то поделать.       Поэтому, когда все эти самые осторожные дрочки ему надоедают, Питер снова выдвигает свою идею и видит, что Тони колеблется. —Тони, — практически скулит на него Питер. — Пожалуйста? Мне это нужно. И я могу с этим справиться.       И, наконец, после более нежных уговоров, притягивания Тони ближе, чтобы заставить его сделать пару вдохов излучаемого Питером аромата, который, как он знает, Тони любит и от которого он возбуждается, Тони сдаётся. Он кладёт Питера на бок, так осторожно из-за тяжёлого живота, защищающего их многочисленных детей, и засовывает подушку между коленей для удобства после того, как помогает ему снять тонкие шорты.       Питер взял за правило носить как можно меньше одежды, когда это сходит ему с рук. Во-первых, потому что он знает, что Тони нравится любоваться обнажённой кожей, гораздо более растянутой теперь, когда Питер вынашивает целый выводок, и потому что он слишком быстро перегревается со всеми кардиотренировками, которые ему приходится делать ежедневно, так что приятно иметь возможность проветриться.       К тому же, в его гардеробе стало недостаточно вещей, налезающих на его огромный живот. Им пришлось шить подходящие Питеру вещи на заказ, потому что даже большие размеры в их обычных магазинах уже не подходили, но он вырос из них так быстро, что в течение последнего месяца или двух они сдались, решив, что он родит достаточно скоро и сможет вернуться к более маленьким размерам, когда дети покинут его тело.       Питер уже становится скользким к тому моменту, когда Тони проталкивает в него два пальца, возбуждённый одной лишь мыслью о том, что Тони наконец-то наполнит его. Это было слишком давно, и Питер был слишком возбуждён, он чувствует, что заслужил это за долгое ношение этого веса, и всё для Тони. (И для себя, конечно, но вину он возлагает на Тони).       Стон Тони, когда Альфа чувствует, как Питер сжимает его пальцы, говорит Питеру, что, какая бы выдержка у него сейчас ни была, она уже рушится, и скоро он получит именно то, чего хотел.       Тони не требуется много времени для потери терпения при выполнении поставленной задачи. Питер чувствует его запах. Он ввёл в Питера три пальца, которыми толкается и растягивает так, будто хочет вместо этого заняться чем-то другим, и Питер толкается им навстречу и стонет: — Больше, детка!       Тони, к счастью, не теряет времени даром, спеша исполнить желание Питера. Он стягивает нижнее бельё — единственное, что на нём было, когда они валялись в постели, прежде чем начать день, — и Питер задыхается, чувствуя, как головка члена Тони толкается в его дырочку.       Из-за того, что прошло столько времени, и тело Питера изменилось с тех пор, как они занимались этим в последний раз, Питер чувствует всё гораздо резче. Он слегка сжимается вокруг члена Тони и чувствует каждую венку и каждый бугорок, всё, когда Тони входит в него так медленно и так осторожно, что Питер уже откинулся бы назад, если бы мог.       Как бы то ни было, он не может сделать больше, чем просто лежать, время от времени немного переставляя ноги для смены угла, и просто принимать всё, что может дать ему Тони.       Всё начинается медленно, с того, что Тони входит и выходит из него в темпе, который был бы дразнящим, если б Питер не был беременен и не знал, что Тони осторожничает. Дело не в том, что ему это не нравится — это определённо не так. Грубое скольжение обнажённого члена Тони в его текущей дырочке восхитительно и вызывает трепет, который не удалось бы вызвать самой тщательной дрочкой и минетом.       Но когда Тони, наконец, тоже теряет терпение, и желание погнаться за собственным удовольствием пересиливает потребность быть таким мучительно осторожным с Питером, он отбрасывает аккуратность и даёт Питеру то, чего он так жаждал.       Он входит в него быстрее, ласкает тщательно и глубоко, задевая внутри Питера места, по которым тот так давно скучал. Питер правда подумывал взять игрушку и поехать с ней внутри в город, если бы Тони опасался и дальше. Но, к счастью, ему не придётся выяснять, каково это было бы.       Тони обнимает Питера за холку и хвалит его, одной рукой поднимаясь к натянутому животу, лаская его, пока трахает Питера.       В их позе из-за живота Тони с трудом дотягивается до члена Питера, но Омега знает, что ему не требуется прикосновений, чтобы достигнуть желаемого. Он просто сжимается, чтобы сильнее ощутить Тони, чьи толчки от неожиданности теряют ритм, и чувствует, что приближается к оргазму, прижимаясь к подушке.       Внезапно возродившиеся энергия и энтузиазм Тони заставляют Питера балансировать в опасной близости от самого края, требуя большего, когда Тони, обнюхивая, на удивление нежно проводит носом по всей длине его шеи. Он чувствует, как набухает узел его Альфы, цепляясь за края и растягивая их с каждым новым толчком, принося удовлетворение, не испытываемое Питером уже очень долго.       Вскоре Питер достигает кульминации, и его и без того истощающееся тело сжимается в последний раз вокруг члена Тони. Мужчина позади тихо рычит в ответ и сильно толкается, пока напряжённое тело Питера не растягивается вокруг набухающего узла, и он закрепляется внутри, снова наполняя уже беременного Омегу. Тони заканчивает вонзанием зубов в уже существующую метку, и Питер видит пролетающие перед глазами звёзды.       Когда Омега выходит из послеоргазменного тумана, он скулит от чувства наполненности, осознавая, что его живот ещё немного раздувается, но не предпринимает попыток пошевелиться. — Что ты делаешь? — выдыхает он между удивлением и раздражением.       Когда Тони в ответ просто стонет ему в затылок, Питер продолжает: — Пытаешься оплодотворить меня? Я думал, мой живот показывает, что я уже.       Он нежно похлопывает Тони по руке, всё ещё лежащей на выпуклости.       Это заставляет Тони разжать челюсти с брачной метки, начиная зализывать оставленные им повреждения. Питер вздрагивает и вздыхает. — Хотел бы я сделать это снова, — бормочет Тони.       Питер позволяет глазам закрыться и улыбается. — Тебе придётся подождать ещё парочку месяцев, Альфа. Но после этого мы можем сделать это снова, если хочешь.       Тони на мгновение замирает, а затем утыкается кончиком носа чуть пониже уха Питера, и Питер слышит по голосу, когда Тони начинает говорить, что тот улыбается. — Я бы этого хотел. Я бы очень этого хотел.