Спираль

Душевный голод нужно утолить сразу же, не дожидаясь, когда он толкнёт на обжорство. Кларисса Пинкола Эстес Здесь повсюду цветы и обилие разноцветных надувных шариков, висящих под самым потолком. Все окна распахнуты и ветер ласково колышет голубые полупрозрачные занавески с незабудками. Воздух теплый, смешанный с ароматом свежей выпечки и корицы. Почти все столики, застеленные синими клетчатыми скатертями, заняты гостями и заполнены красивыми круглыми тарелками с винтажным узором. У кого-то на них дымится свежий круассан с шоколадом, у кого-то булочка с марципаном, у кого-то слойка с кленовым сиропом. Многообразие запахов и каждый из них приятен и вызывает слюноотделение. Гости улыбаются и делают фотографии, надкусывая выпечку и пирожные. Дети смеются, визжат и пачкают столы ладошками, оставляя липкие следы. Беспечны. Веселы. Белла среди гостей словно мать, дающая пищу и воду. Она внимательно смотрит на официантов, что разносят напитки, и улыбается. Мы с Молли и Уолтером слегка опоздали к открытию и боялись, что столик нам не достанется. Уолтер с утра никак не мог проснуться и из кровати его пришлось поднимать долгими уговорами. Сошлись на том, что он сегодня съедает две порции мороженого вместо одной. – Здесь так людно! – Молли держала меня за локоть и осматривала зал. – Неужели это всё друзья Беллы? – Скорее уж Джека. Странно что кафе называется "Белла", а не "Джек и его знакомые". – Перестань, – я почувствовал тычок в ребра. Белла увидела нас и взмахнула рукой, показывая направление к столику. К моему неудовольствию столик был наполовину занят – за ним сидели Джек, Брайан и Джимми. Стоп! А где Беверли? Я покрутил головой, но нигде не увидел угольно - черных волос девушки. – Уилл! Молли! Уолтер! – Кроуфорд поднялся и по очереди нас обнял, похлопывая по спинам широкими ладонями. – Мы осмелились испечь для вас слойки и штрудель с яблоками. Штрудель - выше всяких похвал. Обещаю, вы заглотите его вместе с собственными пальцами! Я живо представил эту картину - Молли, Уолтер и я обгладываем свои кисти, пачкая скатерть кровью и сукровицей. Жена улыбается мне кровавыми зубами и пытается догрызть мизинец, что остался ещё не тронутым. "Сынок, - скажет она, - хочешь доесть?" И протянет обглоданную культю Уолтеру. Мне стало противно и я решил, что штрудель не буду даже пробовать. Когда мы расселись за столом, я наклонился к Джеку и шёпотом спросил: – А где Беверли? – У неё заболела мать и она решила не ходить. Мать? Я выдохнул шумнее, чем должен был и Кроуфорд прищурился, всматриваясь в моё лицо. – Всё хорошо? – Да, – я улыбнулся и обнял Молли, превозмогая непринятие этой поганой ситуации. Жена улыбнулась и положила голову на моё плечо. Белла села за столик последней, гордо поставив ледяную бутылку шампанского в центр стола. – Ну? – улыбнулась она. – Есть здесь мужчины? – Дорогая, я могу и обидеться, – Джек взял бутылку и поднялся, оглядывая помещение. Все вокруг замолчали и даже дети выпучили глазенки, глядя на большого и широкоплечего дядю. – Белла! Любовь моя! Сегодня твой день! День, когда твоя мечта осуществилась, и ты, наконец - то, сможешь кормить не только меня, но и наших гостей. Предупреждаю! Всё очень вкусно! Белла встала и положила руку на плечо Кроуфорда и ласково улыбнулась. – Сегодня не только мой день, Джек. Не стоит праздновать осуществление только одной мечты. – Так! Кто-то мечтал объесться сладостями и сегодня и его день тоже? – Нет, кто-то давно мечтал о ребёнке и сегодня именно его день. Меня окатили аплодисменты и смех, а я не мог поднять рук со стола, словно они прилипли к скатерти. Это что, чёрт возьми, за розовая сказка? Что за бред, написанный радужным пером? Есть в этом мире что-то плохое? Нет? Может стоит привнести? – Уилл! – Молли возмущённо посмотрела на меня и я лениво похлопал, делая вид, что рад новости. Джек - папа. – Я так тебя люблю! – воскликнул Кроуфорд, а у меня свело живот и резко захотелось в туалет. Спазмы были такими сильными, что я, соскакивая, опрокинул стул. – Что с тобой? – Зеллер поднялся и ухватил меня за плечо. – Эй! – Простите, мы опоздали, – раздалось за спиной. – Беделия слишком долго выбирала наряд. Я слепо ломанулся в туалет, совершенно не зная, где он находится. В голове шумело, когда я хватался за стены, чтобы не упасть. "Беделия долго выбирала наряд!" Голос Ганнибала как наркотик. "Беделия долго выбирала..." Вот и туалет. Чистый и стерильный, сейчас он окажется испачкан ненормальным профайлером, теряющимся в реальности. В кабинку я почти упал, обхватывая стульчак унитаза. Рвота, а это была она, тянула из меня кишки, будто желая убить. Вот была бы смерть! Я ползал на коленях и смотрел в слив, заполненный рвотой и желчью. – Уилл, дорогой! – Молли, это мужской туалет! – рявкнул я. – Все волнуются! Ты их очень напугал! И меня тоже! – Молли! Выйди и зайди, когда у тебя отрастет член! Боже! Ну она то ни при чём! Мне стало стыдно. Стыдно и больно. Хлопнула дверь и я остался один на один с белым другом, холодно взирающим на меня. Нажимая на слив, я хотел только одного, чтобы меня смыло вместе с моей рвотой, чтобы не смотреть в глаза жены. – Уилл? Нет. Нет... Нет... Не сейчас, Ганнибал! Я не слышал шагов, оно и понятно, их нет. Только тихий звук коляски. – Уилл? "Это все, что я хотел для тебя, Уилл. Для нас обоих." – Каково это? Потерять ноги? Мой голос из кабинки раздавался громче, чем нужно. – Они при мне. Выйдете? – Но вы не ходите. – Я прилагаю усилия, чтобы встать. А вот вы - нет. Это малодушно. – Зачем вы здесь? – Молли и Уолтер уехали домой. Ну я и сволочь! – Я не достоин их. – Это решать не вам. Не могли бы всё же выйти? Я открыл дверь и сделал шаг к умывальнику, пряча глаза. Набрав в ладони воды, я прополоскал рот и умылся, приходя в чувство. – Доктор Лектер? – я повернулся к нему и посмотрел в чистые карие глаза. – Вы когда-нибудь видели смерть? – Приходилось. – Вам было страшно? – За кого? За себя или за того, кто умер? Я подошёл ближе и вдохнул запах Ганнибала. – Вообще. – Нет, Уилл, мне не было страшно. Зачем вы украли моё кашне? Сердце ёкнуло и пропустило удар. – Не понимаю о чём вы. – Понимаете. Моё кашне. Вы нюхали его в машине? Или нюхали дома, перед сном? Или положили под подушку? Кажется меня снова тошнит. Я сделал шаг назад, к умывальнику, пока не упёрся в него ягодицами. – Нет... – Почему вы ненавидите мою жену? – Мы не на сеансе, доктор Лектер. – Я буду ждать с нетерпением, Уилл. Вы стали мне интересны. – Чем я пахну сейчас? – я спросил это наугад, не уверенный, что здесь обоняние Ганнибала столь же велико. – Олд Спайс считается? – Нет. Ганнибал подъехал ближе и с интересом склонил голову. – Вы буквально сочитесь норадреналином. – Что это? – Злость, Уилл. Злость и ревность. Кроме Беделии вы никого не можете здесь ненавидеть, ведь они ваши друзья. Значит, вы ненавидите её. Отсюда ревность. Кого вы любите здесь так сильно, мистер Грэм? – Молли? Тишина. – Молли? Я медленно двигался по коридору, желая услышать или звон посуды, или ругань, или ещё что-нибудь, что говорило бы о присутствии жены. Собаки вяло виляли хвостами, когда я проходил мимо лежанок. Уинстон поднял голову, а потом положил её на бортик лежанки, лениво мигая мне карими глазами. – Молли? Кого я зову? Я знаю, что её здесь нет. Проходя мимо наших с ней фотографий, я остановился и посмотрел на них. Нет, я не видел картинку, я видел своё отражение - нервное и злое. На кого я сейчас злюсь? На жизнь, вероятно. На кухонном столе лежала записка - "У мамы". Наверное это самый хороший исход, самый правильный. Я набрал номер Аланы и позвонил ей. – Не помешал? – Конечно нет, Уилл. – Можешь дать мне номер телефона Мириам Ласс? Мне важно поговорить с ней. – С Мириам? Ты уверен? – Уверен. – Ты ей не понравился. – Да, я знаю. – Скину СМС. Всё хорошо? Я не видела тебя у Беллы. – Пришлось уйти пораньше. Разве Джек не сказал? – Я не спрашивала, – её голос был напряжён и я слышал это. – Обещай сказать, если нужна будет помощь. – Обещаю. – Ложь. Ложь. Ложь. Через минуту пришло смс с номером телефона и я тут же набрал его, не уверенный, что Ласс возьмёт трубку. Гудки казались такими громкими, как гудок поезда, что лишил Мириам руки. Я смотрел в окно, а видел мутное стекло, за которым сидел Чилтон в оранжевой робе. Сейчас Ласс выстрелит и череп доктора потеряет свою целостность, обзаведясь ещё одной дыркой. Хотя это такая малость, по сравнению с тем, что сделал с ним Красный дракон. Интересно, Фредерик здесь тоже купается в шоколаде? Почему у всех всё идеально и ровно, кроме него и Ганнибала? Всё просто - плата за грехи из другой жизни. – Алло. Я чуть не выронил телефон. – Мириам...– мой голос осип, стал чужим и некрасивым. – Мистер Грэм. Узнала меня. – Я хочу поговорить с вами, – сказал я. – Уверена, что хотите. – Могу я приехать? – Я ещё не ужинала. "Мортенсен" в восемь вечера. У меня словно выросли крылья, так я выпорхнул из дома, надевая на ходу тонкую ветровку. Заморосил мелкий теплый дождик, размягчая землю и питая траву. Гнус прибило к низким кустам, но некоторые комары ещё боролись и садились на лицо, желая напиться крови. Я отмахнулся и сел в машину. В "Мортенсен" я приехал первый и заказал сочный стейк, приготовленный на гриле. Из него сочился сок и я жадно макал в него корочку пшеничного хлеба, пытаясь утолить голод, ведь у Беллы я не съел ни кусочка. Горячий кофе стоял рядом и пускал приветливый дымок, дразнящий меня. – Мясо отличный источник белка, – раздалось за спиной. Я вскочил и подождал, пока Мириам сядет. – Рад, что вы пришли, – ответил я и отодвинул тарелку со стейком. – Кажется мы так давно знакомы, Уилл. Что ТЫ хочешь услышать? – Мириам, что ты видишь, глядя на меня? – Что-то, чего не было. Девушка странно посмотрела на меня и позвала официанта. Сделав заказ - салат и рыбу, она положила руки на стол и усмехнулась. – Мужчина в оранжевой робе. Кто он? – Фредерик Чилтон, психотерапевт. – Почему я вижу его? – Потому что стреляла в него однажды. Но ты ошиблась тогда и он пострадал зря. Вероятно чувство вины сильнее многих других эмоций. – Я его даже не знаю. – Сейчас. Но когда-то... – Это странный разговор. Мириам наколола кусочек рыбы на вилку и отправила в рот. – Странный, но ты здесь, – я не был уверен в том, сколько могу рассказать. – Когда я увидела тебя, я поняла, что мы знакомы. Но не здесь, – девушка обвела вилкой помещение. – Как будто в другой жизни. –У тебя было такое до травмы? – Нет. Я потеряла много крови и была в коме несколько минут, а после того, как меня вернули...Иногда мне кажется, что кто-то находится здесь по ошибке. – Объясни. – Таких людей много. Вон тот, – Ласс указала на хмурого подростка с зелёным ирокезом, – как будто вскрыл вены. Но ведь он жив и здоров и у него даже нет шрамов. А я уверена, что должны быть. Или наш водитель автобуса - каждый раз я вижу, как он болтается в петле на мосту возле моего дома. А он всё равно приезжает и останавливается ровно по расписанию. – А я? – мне было любопытно и страшно одновременно. – А ты, Уилл Грэм, такой же самоубийца, как и они.