Спираль

Точно так же, как письмо может прийти не по адресу, судьба тоже может ошибиться, и человек родится не в том доме, где ему это предназначалось. Но рано или поздно письма находят своего адресата, а люди — свою дорогу. Альберт Санчес Пиньоль Ганнибала я усадил на переднее сидение и, сложив его коляску, закинул её назад. Доктор немного хмурился, думаю ему было неловко от того, что я помогаю ему. Он пристегнулся и кивнул, говоря, что готов. – Смерть не всегда бывает красивой, – предупредил я. – Смерть это смерть. Не она выбирает какой ей быть. – Разве? – Нет. В большинстве своём – человек. Он может сделать её красивой, или уродливой. Как думаешь, смерть Альфреда, какая она? – Бесспорно красива... – Чистота, уют, последний ужин...Это должно быть прекрасно, если отбросить понимание того, что он больше никогда не встанет со стула. – Я не знаю, что мы увидим сейчас. – Джек позвал тебя не просто так. Если это тот же человек, кукловод, мы увидим что-то красивое. – Ты так уверен в этом, – я улыбнулся. – Иначе, я бы остался спать. Лектер посмотрел на меня и улыбнулся в ответ, а я подумал о том, что спать могли мы оба. И даже не на разных кроватях. Мы могли говорить до утра, держа друг друга за руку, а потом встретить рассвет у большого окна. Мы бы пили кофе и слушали птиц, что радуются новому дню. Я положил ладонь на ручку коробки передач и всмотрелся в темную ленту дороги. Светофоры подмигивали нам зелёным и я был рад, что не приходится стоять на перекрестках, теряя время. Ганнибал тоже смотрел на дорогу и думал о чем-то своём, иногда приподнимая уголки губ. Его руки лежали на бедрах, расслабленные, тёплые. Я видел извилины плотных вен, что оплетали его кисти, видел ногти с идеальным маникюром. Мне так хотелось, чтобы он положил руку на мою ногу, что я почувствовал зуд. "Ганнибал!" – мысленно кричал я. Зуд переходил в тупую ноющую боль, а воздух салона придавил меня к сидению и стало тяжело двигаться, тяжело думать. – Всё хорошо? – горячая и сухая ладонь Ганнибала коснулась моей руки, лежащей на селекторе. – Да, – я скованно улыбнулся и, испытывая жгучий страх и стыд, обхватил его ладонь пальцами, не отпуская. Лектер посмотрел на меня, но руки не отнял, более того, он сжал мои пальцы в ответ. Воздух заискрил, мне казалось, я видел синие вспышки разрядов, что отскакивали от наших рук. Я осмелился погладить его большим пальцем и с удовольствием почувствовал ответную ласку. Что я делаю? Что мы делаем? Двое женатых мужчин. Это похоже на несмешную комедию, где обязательно будет нелепый финал. – Приехали, – сказал я, но руки Ганнибала не отпустил. Впрочем, как и он мою. Мы сидели молча, не глядя друг на друга, наслаждаясь тактильным контактом. Лектер всегда любил прикасаться ко мне, но раньше он делал это, скрываясь за обычными жестами вежливости. Сейчас же, мы открыто гладили друг друга, вместо того, чтобы подняться в лабораторию. – Прикосновения могут так много сказать, – прошептал Ганнибал. – О чём говорят мои? – так же, шёпотом, спросил я. – О желании стать ближе. Ты хочешь, но боишься. И есть ещё что-то, как прозрачное стекло, отделяющее нас. Мы можем касаться, можем смотреть друг на друга, но оно заберёт себе всё тепло. Только ты можешь его разбить, Уилл. Стекло - спираль. Моя тайна. Моё желание. – Здесь...мы женаты. – Здесь? – Да. Здесь. – Как давно ты чувствуешь? Ганнибал хочет знать, как давно я чувствую к нему привязанность. Как я должен сказать, что это длится много лет? Эти года прошли в другом мире и я просто вытянул их за собой, эти чувства, наполнив себя ими до самой макушки. Как я должен сказать об этом? – Идём, – Лектер отпустил мою руку, поняв, что сейчас я начну изворачиваться с ответом. Я кивнул и вышел из машины. – Доктор Лектер! – Здравствуй, Джек. Не против моего присутствия? – Как раз наоборот. Интересно ваше мнение. Лаборатория освещалась ярко, лампы дневного света не давали ни единого шанса темноте пробраться даже в глухие уголки. Хром и сталь блестели, подмигивали. "Привет. Заходите в гости. У нас новое тело." Я замер на пороге, а Ганнибал смело поехал к столу, на котором лежал труп. Так хладнокровно, так спокойно. Мои глаза вперились в его прямую спину и буравили лопатки, скрытые за коричневым пиджаком. Ну что, доктор Лектер? Ваше мнение? – Уилл? – Кроуфорд вскинул редкие брови и я дёрнулся, отрывая себя от пола, будто меня приклеили на супер-клей. Мужчина лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок стеклянным взглядом. Его, не новый уже, костюм - тройка был немного запятнан маленькими капельками крови, а под ногтями скопилась земля – он пытался уползти от своего убийцы. – Что с его лицом? – спросил я, глядя на труп. – Кто-то снял с него кожу, – ответил Зеллер. – Обезличивание, – Ганнибал посмотрел на Джека. – Где его нашли? – Сидел в парке Кантон с букетом роз. – Свидание? – я надел перчатки и поднял холодную руку. – Да. Несостоявшееся. – Зеллер усмехнулся и закатил глаза. – Наоборот, – громко сказал Лектер. – Свидание прошло. Он встретил самого главного человека в его жизни. – Ага, – Прайс поморщился. – Который вырезал его печень и лёгкие. Мой живот тут же свело диким и больным спазмом. Я продолжал рассматривать руку, боясь поднять взгляд и выдать волнение. Кем мы ужинали доктор Лектер? Этим несчастным? – Как же Абель? – выдохнул я. – Пока мы не поймаем убийцу и не докажем, что он причастен к смерти Альфреда, Гидеон останется под арестом. Кроуфорд сложил руки на груди и нахмурил брови. Теперь и он подозревает, что Абель просто оказался под рукой. – Земля из-под ногтей? – спросил я. – Чернозём. Его звали Филип Доусон и он фермер. Жил недалеко от Вулф Трап. У него своё хозяйство – коровы, быки, куры. – Зачем убийца его обезличил? – спросил я и поднял взгляд на Ганнибала. – Скорее всего, – ответил он, – они были знакомы. Когда убиваешь кого-то, кого знаешь много лет, смотреть в лицо неприятно. – Тогда почему он не выбрал незнакомца? – Зеллер выглянул из-за плеча Джека и тоже посмотрел на Ганнибала. – Вероятно у него были причины. Что с его жизнью? Я перевел взгляд с доктора на Джека. – Недавно у него умерла жена. Утонула. Детей нет, родственников тоже. Я вновь перевёл взгляд на Ганнибала. Это что? Намёк? Мне утопить Молли? Лектер улыбнулся, глядя на меня. Доволен, как всегда. Кто убил Филипа? Филип Доусон – записка, которую я сейчас прочёл. Письмо, получившее адресата. Одинокий мужчина, потерявший жену, пришёл на свидание. Он встретился со своим психопатом, и на ужин у них была печень. Чапфайна. Меня бросило в жар. Ганнибал лжёт. Как всегда лжёт. Не может не лгать. Убийца сейчас в этой лаборатории и смотрит на своё творение. Смотрит на меня. – Уилл? – Джек вопросительно посмотрел на меня и я закрыл глаза, входя в транс. – Я знаю его, он хороший человек. Всегда свежие продукты, вкусное мясо. У него умерла жена и это стало причиной моего появления. Он рад видеть меня. Я сглотнул тугой комок, почувствовав толику жалости. – Я пытаюсь ударить его электрошокером, но он толкает меня с крыльца и бежит. Я догоняю быстро и толкаю в спину. Один удар. Переворачиваю тело, а он смотрит...Смотрит... Забираю его лицо и вот он – незнакомец. Я забираю его печень и лёгкие здесь же, в его сарае. Затем одеваю и рано утром, отправляю на отдых. Он – моя заметка. Моя записка. Моё послание. Таков мой замысел... Я впервые сказал это здесь и почувствовал, как пересохло во рту. Язык разбух, заполняя собой всё вокруг и я начал оседать, цепляясь за хромированный стол. – Уилл! Голос Ганнибала взволнован. Как же хорошо вы играете, доктор Лектер! Чьи-то руки подхватили меня и не дали удариться головой об пол. А потом пришла темнота. Выплывать из небытия сложно. Это как карабкаться по жидкой стене, за которую невозможно уцепиться пальцами. Кажется, что она перед тобой, но касаясь её, пальцы проваливаются в холодную пустоту. Свет проникает тончайшей полосой, похожей на мутный рассвет. Он ширится, становится ярче, приобретает краски дождливого дня. Я чувствую сильную головную боль и понимаю, энцефалит достал меня и здесь. Маленькая трещина моего мозга, рвущая сознание на крупинки. Мне больно думать, больно говорить, больно смотреть на свет. Я слышу за окном шум дождя, он скоблит по стеклу холодными пальцами и пытается проникнуть в палату, где я нахожусь. То, что я в больнице, я понял сразу. Специфический запах – лекарства, хлорка, свежевыглаженное бельё. Я приоткрыл глаза и увидел Джека, сидящего на стуле. Он подпер рукой подбородок и дремал, охраняя или мой покой, или меня самого. – Д...– я сглотнул. – Джек? – Уилл. Как ты? Как? Меня переехал каток? Нет? А похоже. – Что случилось? – Ты упал в обморок. Доктор Лектер сказал, что ты не досыпаешь. – А где он? – У него пациенты и ЛФК. Но он обещал приехать вечером. ЛФК. Он не теряет надежды встать. Или это ложь, разыгранная для зрителей? – Мне нужно поговорить с лечащим врачом, – прошептал я. – Позови. Доктор пришёл быстро, словно он стоял за дверью и ждал, когда я соизволю прийти в себя. Маленький и тощий, словно ивовый прут, он семенил ножками по полу, держа в руках блокнот. Я подумал, что он, должно быть, насыпает металл в ботинки, чтобы его не унесло ветром. Белый халат на нем висел, как на вешалке, и полы взлетали в воздух при ходьбе. Призрак, ей богу. – Меня зовут доктор Эммет. Как вы себя чувствуете? – У меня энцефалит. – Это вы только что придумали? Я поморщился и скрипнул зубами. – Я это знаю. Вы должны проверить меня. – На каком основании вы поставили себе диагноз? – Джек? – я посмотрел на Кроуфорда, сжимая тонкое одеяло в кулаках. – Возьмите у него анализы, – Джек серьезно посмотрел на тощего доктора. – Всем так будет спокойнее. – Для вашего спокойствия, – Эммет кивнул и чирканул что-то в блокнот. – Ждите, за вами придут и отвезут на КТ. Посмотрим, что у вас. – Спасибо, Джек, – поблагодарил я, как только доктор вышел из кабинета. – Ты часто говоришь, что я тебе не верю. Стоит начать, верно? Кроуфорд тяжело опустился на стул и вздохнул. – Почему ты не сказал, что знаешь Филипа Доусона? Внутри меня зашевелились сомнения, приправленные страхом. – Потому что, я его не знаю, – прошептал я. – Уилл, вы с Молли покупаете у него мясо и молоко. Ты не можешь его не знать. Бум! Я посмотрел на Кроуфорда и молча помотал головой. Сегодня я больше ничего ему не скажу. Когда приехал Ганнибал, я уже знал точно, что мой диагноз подтвердился. Самая ранняя стадия, зачаток, росток энцефалита. Он будет вырван вместе с его хлипким корешком. – Как ты? – тепло спросил Лектер, подъезжая вплотную к кровати. Он без сомнения взял мою руку и провёл большим пальцем по костяшкам. Я посмотрел в его чайные глаза и недоверие ушло. Вот он, спокойный, уверенный в себе, ласкает мою руку. Он не тот, он не тот Ганнибал. Я улыбнулся и прошептал: – У меня энцефалит. Лектер нахмурился и спросил: – Чем тебя лечат? – Я не знаю. Они просто приносят таблетки. – Я поговорю с твоим врачом до ухода. Это серьезно. – Всё хорошо, Ганнибал. Он улыбнулся и впервые поднёс мою руку к носу, вдыхая мой запах. Я дёрнул пальцами и коснулся его небритой щеки, чувствуя крошечную щетину подушечками пальцев. Она приятно колола и мне стало любопытно, каково это, чувствовать её на губах? Доктор повернул голову и мои пальцы оказались на его губах. Нет, он их не целовал, хотя мне очень хотелось, он просто позволил мне почувствовать их мягкость, их гладкость. Сердце застучало громче, отчаяннее, набирая скорость. "Что ты делаешь?" – думал я, касаясь его губ. – Ганнибал, – прошептал я еле слышно. – Исследование не нуждается в запрете, – шёпотом ответил он. – Оно помогает. – Я исследую тебя, словно вижу впервые. – Тебе, Уилл, позволено больше. – Почему мне? Я опустил руку на простынь, почувствовав слабость, и она тут же попала в горячие ладони Лектера. – Ты знаешь почему. Не спрашивай очевидное. В коридоре раздались голоса и мы замолчали, ожидая тишины и покоя. Кто-то пробежал и раздался крик медсестры, значит, привезли тяжёлого пациента. Суета нарастала, а потом резко оборвалась. Тишину нарушил телефонный звонок Ганнибала. – Ответь, – попросил я. Ревность свернулась в комок, как змея. – Алло. Я не слышал, но чувствовал, что это Беделия. – Я в больнице, навещаю Уилла. Буду поздно, ложись без меня. Гремучая змея во мне зашевелилась и подняла трещетку, выщелкивая злобу. Доктор крепче сжал мою руку, успокаивая, и положил трубку. – Уилл, – тихо произнёс он. – Ревность опасное чувство. Мне ли этого не знать? Ты отправил Красного дракона в мой дом, чтобы избавить меня от жены и сына. – Я...мне...– я не знал, что сказать. Как намекнуть, что Беделия приводит меня в ярость? Я даже не имею права требовать развод. Мысли спутались и составить их в слова стало мучительно сложно. – Уилл, – голос Лектера обволакивал и успокаивал. – Уилл... Я посмотрел в его глаза и замер, глядя, как он впервые подносит мою руку к губам. Тело сковало неожиданным восторгом, а волоски на руках встали дыбом. Ганнибал коснулся поцелуем внутренней стороны запястья, там, где виднеются голубые венки и замер. Его губы слишком мягкие и я почувствовал кончики острых клыков. Как же нестерпимо приятно! Наши взгляды замерли, держась друг за друга. "Ещё!" – молил я, и Ганнибал сместил губы в центр ладони, вбирая в себя моё тепло. Тишина окутала нас, укрыла, как одеялом. И как же не вовремя с нас сорвали этот покров! Молли стояла в дверях, держа в руках бумажный пакет с фруктами и с ужасом смотрела на меня. – Что происходит?! Это что, шутка?!