соцветия

Холод, туман утреннего города и хруст гниющей тлеющей листвы под ногами. Всё бледнеет на глазах, покрываясь пеплом рассветного ожидания. Пойдёт ли сегодня дождь? Или наконец выглянет солнце? Стоит брать зонт или надеть пальто полегче? Ботинки новые, ещё блестящие, пахнущие кожей, шоркают по парковым тропинкам. Акааши оглядывается назад, вслушиваясь в тишину позади себя. Небо совсем серое, будто маслянистое, с жирно намалёванными тучами растекается матовым пятном. Строки плывут по листу в ежедневнике Кейджи, шариковая ручка медленно выводит каллиграфным почерком иероглифы. Они становятся именем: "Бокуто Котаро". Звучит складно. Кейджи нравится, когда он произносит своё имя, диктуя его по слогам для очередной записи, которая станет частью книги Акааши. Его горячо любимой сказкой, его книгой и их историей, которая никогда не закончится. Она длится бесконечность, длится долго и тягуче, растекается лекарством по венам и набухает у сердца, расцветая. Акааши ждёт. Он внимательно вглядывается в туманную густую глубь парка, дожидаясь. Но Бокуто никогда не приходит, сколько бы он его не ждал. Но что может быть лучше ожидания? – Ну же, коснись меня, дотронься, - шепчет ему во сне Котаро, и слова горячо разгораются на его шее таким же каллиграфным подчерком, - Я не исчезну. Акааши знает, ведь это далеко не реальность. Он касается его руки, и по его телу проходит тысяча импульсов, миллион искр и миллиард чувств. Сердце бешено колотится, крошась кусочками его слов. – Ну же, коснись. Вновь. Вдребезги. Он падает вниз, разбиваясь. Акааши медленно обвивает его руку своей, и место касания разгорается, обжигает кострами, разъедает кипятком. Чувство эйфории бежит неумолимо по всему телу и лопается у его горящего сердца. – Я не исчезну. И Бокуто проводит рукой по его лицу, касаясь губами его губ. Кейджи разрывается на атомы, на частицы. Всё очень плохо, потому что это далеко не реальность. Котаро рассыпается, и ветер сдувает его улыбку. Он остывает, но Акааши чувствует его. Касание - вечность, а это - далеко не реальность. Он пропадает в этом вечернем тумане, растворяется истошной мелодией расстроенного пианино. Его появление вновь погрязло в болотной тине, отдаваясь сухой безэмоциональной нотой одной зажатой клавиши. Акааши находит это красивым, потому что он никогда и не винил Бокуто. Кейджи трёт место прикосновения и замечает разорванные раны, сочащиеся алой бордовой кровью на его ладони. Он прижимает руку к сердцу, к грудной клетке, в надежде почувствовать его касания, но чувствует лишь пропитанную кровью одежду. И улыбается. Дико, разорвано леденяще. Он хватается за голову, зажимаясь. Потому что на самом деле боль невыносима. Лёгкие обещают разорваться, потому что воздух тяжелеет вокруг, наполняясь отсутствием Бокуто и собственными слезами. Акааши боится оглянуться и не увидеть в глубине утра его силуэт. Он боится упустить его обжигающее дыхание на шее, невесомое касание их губ и его обжигающие руки на щеках, ведь Их история - хрупкое касание, ненадёжная вечность и сумасшествие Кейджи. Его настоящее одиночество, вложенное строками в блокнот. Кейджи всё придумал, всё разыграл и расставил, потому что одиночество ходило за ним чёрной тенью и говорило, что Бокуто всегда ждёт его в парке, в тумане предрассветного дня. Акааши путается в своих мыслях, будто в верёвках. Его красная нить на мизинце наверняка привела бы его к Котаро, но она оборвана и лежит прямо перед ним, кусочками пропадая в молочной белизне морозного воздуха. *** – Акааши, пожалуйста, ты должен наконец выпить эти таблетки. – Но они мне не нужны. Я здоров. – Нет, ты болен. – Я здоров. И у меня есть Бокуто-сан. Бокуто Котаро. Имя, написанное иероглифами в тетради Кейджи. Имя, мелькающее в его ежедневнике, в каждой его записи, на каждой странице этой маленькой книжки. Его одиночество всегда было сильнее его, потому что он не пытался с ним бороться, а растворялся ледяными снежинками на горячих руках в этом омуте. – Акааши, прошу, его не существует! Почему ты нас не слушаешь? – Потому что я люблю его. Он - всего лишь имя в его тетради, он - всего лишь герой его книги, он - всего лишь его воображение, его драгоценное создание несуществующего мира. Бокуто никогда не существовал, не ждал его. Он всегда жил в одной единственной истории. И автором её был Акааши. Искусственный Мир, созданный им, чтобы убежать от реальности и от проблем: всё, чтобы не быть одним; всё, чтобы уметь любить и быть любимым. – Почему ты так хочешь увидеть его? – Потому что Бокуто-сан ждёт меня. Его история не дописана. Ещё пару страниц.. Ещё немного, и конец их истории близок, ведь любая история не может быть вечной и всегда заканчивается. Таковы правила.

***

Акааши заперт в белой палате. Вся комната пропитана белизной, а где-то за окном шуршит листва изумрудного леса, уносясь в горные дали санатория. Кейджи вновь и вновь перечитывает свои записи в своей тетради. Оказывается, никакой истории и сказки вовсе и не было: все листы кричат лишь его имя, написанное мелкими бисерными иероглифами. От корки до последнего листа звучит лишь его имя: "Бокуто Котаро". Первая вложенная страница звучит предисловием:

“Сегодня мне следует умереть. Не хочу существовать без него„

Вторая кричит о безысходности:

“Он бросил меня. Разменял меня, словно я вещь. Говорите, я сумасшедший?„

А третья вырвана и давно, словно пыль, лежит на дне камина. Страница открывала всю правду его туманных мыслей, но Кейджи не верил даже ей. Акааши теряется в своём безумии. Правды нет, как и настоящего. Всё - очередной плод его больного воображения.

Где реальность?

Или уже не существует и её? Он уничтожил всё собственными руками, он поверил тому глупому сну. – Кейджи, пожалуйста.. Почему ты не пьёшь лекарства? – Они не помогают. – Ты всё равно не увидишь его. – Я знаю. Он бросил меня. – Верно. Забудь его уже. – Не смогу. Он всегда возле меня. И правда, пора бы забыть. Но Акааши не отпускает выдуманная история, засевшая в его голове, будто заевшая исцарапанная пластинка. Он оборачивается, в надежде увидеть его за спиной, но вновь встречается взглядами с белоснежной стеной и этим томящим ожиданием. Акааши не собирается винить его, потому что сам знает, что это - не реальность.

***

А когда-то Бокуто говорил, что любит. Наверное, всё это было очередным сном, пустыми воспоминаниями из старшей школы. Кейджи не отдают его старый альбом, сколько бы он не просил, но он уверен, что там есть их фотография. Не одна, не две, а гораздо больше. Бокуто Котаро - это всего лишь плод больного воображения, это всего лишь диагноз в его медицинской карте. Бокуто Котаро - это имя в его тетради, это герой его книги. Единственный герой его истории, состоящий из одного лишь имени. Бокуто Котаро - это тень предрассветной улицы и туман, обволакивающий вместе с сигаретным дымом кроны деревьев далёкого парка. Прошлое копает могилу Акааши. Он боится засыпать и просыпаться, он боится снов, потому что видит в них Бокуто. И он живой, улыбчивый, искрящийся сотнями таких улыбок. Живой, и вовсе не прозрачный.

Так кто же он?

Ложь оберегает Кейджи, и он рассыпается в этой приторной иллюзии счастья. На самом деле, ему больно, потому что Ложь сломала ему ноги, чтобы сберечь, чтобы никуда не отпускать от себя. Он хочет забыться, но одновременно хватается за исчезающую нить его судьбы, потому что Акааши хочет жить. Он не винит Бокуто, не винит никого, кроме своего прошлого. Именно оно зачем-то свело Кейджи и его, чьё имя теперь - убивающая зависимость. Акааши постоянно видит эти оборванные кусочки воспоминаний, но и не знает, реальны они. Кейджи и правда устал.

***

Снова всё белое, прозрачное, стеклянное. Окно раскрыто, впуская охлаждающую свежесть гор. Ветер колышет шторы и чёрные волосы Кейджи. Вид сверху изумителен. – Акааши, прошу, отойди от окна! Подоконник холодит стопы Акааши. Звуки листвы зовут вдали горного леса, кружа в вальсе. – Бокуто-сан, вы что, совсем не слышите музыки? Вслушайтесь, она так мелодична. – Прошу, спускайся.. – Нет же, послушайте! Кто-то играет на пианино! – Нет, не играет. Это всё... Кейджи понял, что реальности для него нет уже нигде. Он упустил свой последний шанс, так упорно хватаясь за прошлое. Оказывается, всё было так просто. Акааши забылся. Его больше нет, он больше не существует. И жизнь, которой он так боялся и которую он упорно пытался найти, оказалась так легка. – Бокуто-сан, вы ещё любите меня? - обернулся Кейджи, встречаясь взглядами с испуганными янтарными глазами, - Кажется, мелодия остановилась.. Тишина теплится в его сердце, и Акааши ласково улыбается. Слёзы медленно стекают из уголков его глаз по горячим румяным щекам, оставляя мокрые следы. Что может быть лучше ожидания? Бокуто с ужасом смотрит на него. Неужели это он.. Сделал его таким? Неужели это его вина? Он не находит в себе силы ответить на его вопрос и молчит, молчит, молчит, пока тишина этой белоснежной палаты не окрашивается в цвет глаз Акааши: серый, голубо-светлый и тёмно-синий. – Значит, уже нет, - дрожит голос Акааши, и он закрывает глаза, очищая их от накопившихся слёз и вновь улыбается. Его улыбка принадлежит только Бокуто, и поэтому он улыбался всегда только для него, - Н-ну, ничего страшного. Не вините себя. "Не вините себя." Отзывается эхом его последняя фраза в голове Бокуто. Это и есть, конец?

***

Ветер колышет шторы, наполняя пустую палату проходным воздухом. Птицы продолжают петь свои песни, а горы всё так же хранят своё многовековое молчание. На самом деле, Бокуто был настоящим, а Акааши просто сошёл с ума. История дописана, а его тетрадь сожжена в ярком пламени. Всему приходит конец. Таковы правила.