Perfect Blue

Стоило ему переступить порог комнаты, Ванцзи налетел на него со спины и прижался, крепко обнимая и уткнувшись носом в шею. От Сичэня пахло ночью, лесом, кровью и сталью. Необычайно будоражит. Горячее дыхание опаляет шею, вызывая табун мурашек по спине. Сичэнь прогибается навстречу, вслепую беря возлюбленного за руку. — Я хочу... — шепчет Ванцзи в изгиб бледной шеи. Свободная рука тянет за края белоснежного ханьфу, спуская с плеч. Скулы наложника покрывает лёгкий слой румянца. — Мой глава весьма нетерпелив, — отвечает он с лёгкой улыбкой. Это работает, как спусковой крючок — Ванцзи тут же срывается и толкает его на кровать, нависая сверху. Сичэнь полусидит-полулежит возле самого края кровати, когда запястья крепко сжаты над головой чужой сильной ладонью, на шее расцветают засосы, один за другим, а колено партнёра дразняще упирается между ног. — Ванцзи... — выдыхает он с дрожью в голосе, но тут же получает сильный укус в ключицу. Из груди рвется короткий крик, и следом тихое, молящее: — А-Чжань... Он видит перед собой пару блестящих янтарных глаз с расширенными от желания зрачками. По телу пробегает волна сладкой дрожи от ощущения подчинения. Он сам тянется к губам молодого главы, будто спрашивая, руками легонько распоясывая чужое ханьфу. Ему совсем не стыдно просить и умолять. Особенно, когда все его просьбы выполняются с чуткостью и осторожностью. И сильные руки укладывают полностью на кровать, а потом — череда дразнящих касаний по всему телу, широких и едва заметных. Поглощённый удовольствием, Сичэнь не сразу замечает, как с него снимают рубаху. Губы снова запечатаны поцелуем, чужие волосы щекочут плечи и шею, пока руки подбираются к краю штанов. — Ванцзи, — Сичэнь резко разрывает поцелуй. — У тебя же есть масло? Молодой глава не говорит ничего — методично вынимает из рукава небольшой бутылек. Сичэнь вздыхает облегчённо, но в этом вздохе все же слышится дрожь. И тут Ванцзи переворачивает его на живот. Прижимается горячей грудью к спине, пока руки тянутся к завязкам на чужих штанах. Сичэнь чувствует сзади чужое нехилое возбуждение, и не выдерживает — инстинктивно подаётся назад с тонким стоном, сорвавшимся с губ. Не знает, но уверен — Ванцзи смотрит на него и улыбается. — И это ты мне говорил про нетерпение? Поцелуи покрывают каждый сантиметр кожи на спине, острые лопатки, линию позвоночника. Лань Чжань проводит по ней кончиком языка, когда ладони его проникают под ткань нижних штанов, ласково оглаживая ягодицы. Сичэнь выгибается в спине, стонет и почти умоляет о большем. С губ его постоянно срывается чужое имя. Но он теряет способность говорить, когда подушечка пальца мягко касается его сзади. Тяжелое дыхание перемежается со стонами, и ладони до белых костяшек сжимают простыни, когда его дразнят, заставляя просить и умолять. Потом это прекращается, но лишь на пару мгновений, чтобы потом чужие пальцы, покрытые маслом, наконец проникли внутрь. От контраста горячей кожи и холодной масляной жидкости по телу прошлась волна дрожи и наслаждения. Сичэнь чувствовал, как его собственный орган становится болезненно твердым с каждым движением в анусе. — А-Чжань! — голос его быстро сорвался на умоляющий скулеж. Ванцзи смотрел на любовника сверху вниз, кусая губы от нетерпения. Так узко, так горячо, так нестерпимо желанно. Впрочем, этот юноша никогда не отличался терпением, и в тот же миг пальцы его выскользнули из чужого растянутого нутра, а обе ладони легли на мягкие бока. Сичень вскрикнул, когда почувствовал чувственный укус у самого основания шеи. И в тот же миг его заполнило изнутри вместе со вспышкой легкой, но привычной боли. В уголках глаз проступили слезы, которые Сичэнь скрыл в подушке, уткнувшись туда лицом. Ванцзи тяжело дышал над ним, двигаясь медленно, осторожно, и от одной этой заботы становилось так нестерпимо хорошо, а от успокаивающих поглаживаний по животу и пояснице он и вовсе таял в чужих руках. Ванцзи наклонился к его уху и прошептал, обжигая дыханием: — Гэгэ, мне так хорошо... И вошел до конца, вызывая новый громкий стон у возлюбленного. С ощущением приятной волнообразной дрожи он выгибался в спине и стонал лишь громче от каждого касания, от каждого толчка внутри, уже еле-еле держась на коленях. Ванцзи, будто почувствовав это, перевернул его на спину, тут же припадая губами к его лицу, каждое движение внизу сопровождая легким поцелуем. Сичэнь скрестил ноги за его спиной, и Ванцзи нетерпеливо ускорился, заменяя поцелуи на лице яркими засосами на шее и плечах. — Гэгэ... — снова выдохнул он в порыве страсти. Тело под ним обдало волной сладкой дрожи, и Сичэнь кончил с громким стоном, пачкая их животы. Юноша издал утробный рык, чувствуя, как горячие стенки сжимают его внутри, и с парой резких толчков кончил следом, заполняя любовника семенем. Утомленное тело тут же ослабло, Ванцзи вышел из влажного нутра и рухнул рядом на кровать, тяжело дыша. Обнаженные тела окутала сладкая нега. Сичэнь смотрел на него и улыбался. — Ванцзи, — голос его опустился до вкрадчивого шепота. — Позови меня ещё... Лань Чжань приблизился к нему, обнимая за талию, и прошептал в самые губы: — Гэгэ... люблю. Их легкий поцелуй не перерос в более чувственный — Сичэнь сам отстранил возлюбленного от себя. — Знаешь, — сказал он с нежной улыбкой, — я никогда не стыдился того, что рос в публичном доме. Ванцзи удивленно приподнял бровь. С чего это вдруг он завел эту тему? Но тут же Сичэнь резко оказался сверху, дразняще сжимая коленями его бёдра. — Я не знаю другого места, где можно научиться любить пылко и со всей страстью. В голосе его появились нотки игривости. Он двинул бедрами по чужому органу, затем ещё раз, чувственно кусая губы и довольно чувствуя, как Ванцзи возбуждается снова. Тот был ошарашен таким нескромным поведением любовника. Сичэнь играл на его желаниях, с удовольствием, впрочем, их удовлетворяя. — Я знаю, чего ты хочешь, — будто прочитав его мысли, выдохнул он, медленно опускаясь и принимая в себя уже колом стоящий член. Ванцзи тоже застонал, кладя ладони на его бедра. Внутри еще осталось его семя, отчего скольжение шло куда легче, и стоны наложника были лишь громче. Он выгибался в спине и дрожал, когда головка члена попадала в точку удовольствия. Вскоре он сам начал медленно ускорять темп, когда Ванцзи стал нетерпеливо давить на его бедра, так же подмахивая снизу. Смотреть на любимого мужчину с застывшим во взгляде желанием и немой мольбой на губах было высшим наслаждением. Сичэнь потянул руки к нему, и тот поддался, сел и впился в искусанные губы, ладони кладя на бока и нетерпеливо ускоряя темп. Их поцелуи прерывались стонами, укусами, но наслаждение лишь продолжало нарастать с каждым касанием и движением внутри. Ванцзи впился зубами в бледную шею и кончил первым, крепко прижимая дрожащее тело к себе. Сичэнь кончил следом, после уткнувшись лбом в чужое плечо. Теперь же комнату наполняло только тяжелое дыхание двух человек. Они оба легли, кутаясь в одеяло и прижимаясь друг к другу. Смотрели глаза в глаза, не в силах оторваться, несмотря на сонливость и усталость. — Я тоже тебя люблю, — Сичэнь улыбнулся, смотря полными чувств глазами, и прижался крепче, погружаясь в сон. Таким нежным, спящим, улыбчивым... он снова напомнил Ванцзи его маму. И что-то внутри болезненно сжалось, заставляя молодого главу крепче сомкнуть объятия, прежде чем позволить себе отпустить это и погрузиться в царство снов... *** Их провожали всей деревней, отчего становилось страшно неловко. Тут и там раздавались благодарности, и даже как-то стыдно было признавать, что в спасении деревни не было ничего сложного. Сичэнь улыбался неловко, отвечая на каждое доброе слово, брошенное им. Ванцзи же молчал, лишь иногда учтиво кивая. А после ладонь его коснулась плеча юного наложника, заставляя обратить на себя внимание. Взгляд Лань Чжаня напомнил ему о том, что он прежде всего хотел сделать. Улыбка исчезла с его лица, и Сичэнь, уже не отвечая ни на одну фразу, подошел к одному человеку из толпы. Насколько он знал, это был староста деревни. — Вы хотели что-то узнать, молодой господин? — добродушно улыбнулся он. Сичэню пришлось приложить немало усилий, прежде чем задать давно волнующий вопрос. — Скажите, в этой деревне ни у кого не умирал ребенок? Этот вопрос поверг всех присутствующих в шок. Услышать такое не ожидал никто. Но все тут же принялись вспоминать, и толпу снова наполнили голоса. — Кажется, давно такого не было... — Да уж точно, лет десять назад последний раз. Тогда вроде сын мясника попал под копыта лошади. — А как же дочка Цзи Ин? Она ушла же в лес и не вернулась. — Так её видели потом в городе с каким-то... Вслушиваясь в воцарившийся гомон, Сичэнь лишь разочарованно улыбался. Ответа на свой вопрос он так и не получил. Не зная как распрощаться, он так и стоял, пока не подошел Ванцзи и с низким поклоном не распрощался с жителями деревни. Они улетели на мечах, сопровождаемые новым потоком благодарностей, но Сичэнь уже не чувствовал от этого былой радости. Он глянул на летевшего рядом Ванцзи, который неотрывно смотрел на него. — Не здесь, — сказал он. Сичэнь вздохнул тяжело и кивнул в ответ. Молодой глава подлетел ближе и легонько коснулся в полете чужой руки. Сичэнь снова поднял взгляд на него. — Не расстраивайся. Я уверен, ты их найдешь. Тот улыбнулся в ответ, смаргивая слезы. — Спасибо, Ванцзи.