Легенда о тысяче жизней

Я сидел на кровати и рисовал. Растрепанная фигурка Шакала вырисовывалась на фоне окна, на котором с отсутствующим видом сидел Лорд. Где-то сбоку притесался Македонский с чаем. Я уже видел лицо Иглы, когда она увидит эту картинку. – Курильщик, ты же помнишь, что я говорила? Нашего Ангела нельзя замечать. – говорила голова Иглы в моём воображении. То же самое когда-то сказал Сфинкс, но мне было совершенно не понятно, почему он Ангел и отчего с ним нельзя говорить. В принципе, Македонский и правда делал всё возможное, чтобы не попадаться на глаза, а трогать себя давал только Игле. И то очень редко. Как бы то ни было, занятие это было неблагодарное, но меня с самого утра тошнило, и я не мог заняться ничем другим. Дело, наверное, было в чае, которым меня напоил Лэри, но точно я этого знать не мог. Правда, когда Игла вернулась из своего очередного ночного похода, она ужасно ругалась и хотела было поить меня марганцовкой, но Слепой её остановил. – Всё в порядке. – произнёс он, и Игла тут же замолчала. Это меня всегда немного напрягало, отчего она так слушает его? Спросить у неё я не решался, хотя очень хотелось. Почему-то я думал, что её ответ будет походить на уроки Сфинкса. Македонский подметал пол, проходя мимо, Игла коротко потрепала его по волосам и тут же сделала вид, что не видит его. Затем она ушла, а Горбач принялся выпрашивать у Лэри, зачем он обижает девочку. Лэри поспешил уйти. – А почему она такая? – неожиданно спросил я. – Потому что это Игла. – последовал ответ Лорда. Спасибо. Будто так я этого не понимал. Зато теперь было ясно, что тут ответа мне не добиться. – Спроси у неё сам, Курильщик. – Сфинкс протезом передвинул ферзя. Табаки напротив него курил трубку и в целом выглядел, как индийский монах. Я решил, что идея эта всё-таки более здравая. Пришлось ехать в коридор искать её, всё равно больше не рисовалось. За пределами спальни разгуливали потерянные Птицы и какой-то Крысёнок, истошно орущий что-то про вены и кровь. Игла, поедающая штукатурку, нашлась на перекрёстном диване. Возле неё на кресле крутился Красавица, которого она попросила побыть парикмахером. Лично я бы никогда не решился подвергать свои волосы подобным испытаниям, но девочка, кажется, была спокойна. Я никак не решался заговорить, потому что не знал, с чего начать. Спрашивать надо было прямо и точно, иначе я ничего бы снова не понял. Но никакие вопросы в голову не шли, а Игла уже смотрела на меня своим коронным острым взглядом. – У меня вопрос. – наконец признался я. – Задавай. – Красавица уже успел закончить свою работу, полюбоваться ей и получить смятую купюру. – Спасибо, дружище! После получения долгих приветов для Стервятника, пожеланий птичьему вожаку долголетия, здоровья, как можно более тёмной подводки и цветения его кактусам, Красавица уехал довольный и счастливый. Наверное, в этот раз он закажет Летуну больше табака, чем обычно. – Почему ты так относишься к Слепому? – спросил я, понимая, что это самое меньшее, что сейчас можно узнать. – Лэри сказал, что Сфинкс – его лучший друг, но вы никогда не ссоритесь с ним из-за вожака. И… И вообще… – Богов не ревнуют, Циммерман. Как всегда коротко и резко. Только Игла называла меня настоящим именем. Другие ненавидели наружные штучки, но моя состайница реагировала на них абсолютно нормально, будто бы даже с некоторой светлой грустью. Однажды мы несколько часов обсуждали Наружность. Тогда я назвал это "прошлыми жизнями" но Игла нахмурилась и сказала, что это другое. Я не понял. Теперь же, после такого ответа, я окончательно запутался. – Ты его любишь? – Смотря с какой стороны посмотреть. – Игла хищно улыбнулась, обнажив звериные клыки. И тут я вспомнил её такую же страшную улыбку тогда, во время боя Слепого с Помпеем…