Да уж, просиживать жопу на восьми уроках — такое себе удовольствие.
Шурик хочет поспать на географии, но неудобные парты думают об обратном. Рядом сидящий барабанщик постоянно елозит по стулу, неразлучные подружки-одноклассницы спереди, о чём-то очень громко шепчутся, а учитель то и дело повышает голос на них. Деревянный стульчик, который был довольно мал двухметровой туше Лифшица, конечно скрипит, и сейчас это, увы, не единственное, что раздражает Сашу. — У тебя шило в жопе? — Раздражённо ряфкнул он, после очередного скрипа старой мебели. — Да ладно, мог бы и сказать. — Безразлично отвечает Борян. Иногда он выбешивает даже Макса своим бесконечным спокойствием, и нейтральным отношением ко всему святому. — Ну блять, — Уман и Лифшиц! Сладкая парочка на последней парте. — Сходу перебивает учитель, в то время как по классу доносятся противыне смешки, не менее противных одноклассников. — Может вы выйдите, и за меня урок проведёте? — Она бьет рукой по книге, собирая ещё больше внимания. — С радостью, может большему научим… — Тихо, думая, что никто кроме соседа не услышит, шипит гитарист. После этих не особо «лестных» слов в адрес преподавателя, Шуру вызывают к доске и тот, на удивление, быстро реагирует — отвечая всю тему на пять. Гордый собой — он контролирует какую оценку женщина пишет в журнал, и с улыбкой до ушей возвращается на место. — Счастливый день. — Кидает Борис. Ему, в отличии от Умана, на прошлом уроке поставили тройку, чему барабанщик был не очень рад, теперь он даже завидовал Саше. — Наверное. — Шура вспоминает о скорой встрече с Лизой. — Точня-я-к… Я-ж сегодня должен с Лизкой встретиться. Прикроешь перед Максом? — Он умоляюще глядит на Лифшица. Можно сказать, что предыдущие замечания учителя прошли даром. — Блять, Шур, это ты сам. Я его обижать не хочу, ты же знаешь, как он репетировать хотел. — Парень разводит руками, не зная что и сказать. — Да и его батя, — Он отводит взгляд на тетрадь, в которой виднеется «переписка» двух друзей. Чего только эта парочка не придумывала. Даже перекидывать тетрадь через балкон третьего этажа — не казалось им странным. Все для того, чтобы хоть как-то увидеться и пообщаться. — В любой момент может снова наказать, а тогда хуй нам, а не репы. Шура все прекрасно понимает. Отец Макса хотел, чтобы сын стал военным, прямо как он. Хотел чтобы подросток учился на отлично, чтобы поступил в военное училище и тогда, он пристроил бы его к себе в отдел. Но цена этой «хуйни» — как говорит сам Максим, слишком велика. Из-за одержимости родителя, Лакмус трахает себя и свои нервы. Стоит только ему получить тройку — как в тот же день у него отбирают гитару, и дай бог, чтобы на следующий день он появился в школе без побоев. Гитарист грустно вздыхает, отворачивается и пытается уснуть снова, не обращая внимания на окружающих.***
Уроки тянулись как липкая, густая смола, да и спина ужасно ныла весь оставшийся день. Уснуть в сидячем положении было плохой идеей.
Шурику хотелось побыстрее свалить домой, что тот и пытался сделать, но уже по пути к выходу из гардероба, он вспомнил об ещё одном деле. Уман поднимается по лестнице на третий этаж, там он здоровается с мимо прошедшим директором, доходит до поворота и сразу видит класс Лакмуса. — Шура, привет! — Саша подходит ближе и жмёт руку друга. Он видит, как блестят глаза парня, и как грустно на них поглядывает Победа, тихо сидящая на подоконнике — Привет-привет, Макс, — Гитарист не представляет, как он сейчас будет отговариваться перед Андрющенко. Портить настроение ему не хочется. — Вик, и тебе привет. — Репетируем сегодня? — Парень убирает мешающую прядь длинных волос за ухо. Он не раз получал от отца за то, что отращивает их. В отличии от Шурика, которому мама ничего не сказала, после отказа от походов к парикмахеру. Сэкономит лишний раз. — Ты знаешь, наверное нет. — Он отводит глаза, не в силах смотреть на басиста. — Вот охота тебе с этой Решетняк гулять идти. — Вступает в диалог Виктория. — Может действительно, лучше останешься? — Девушка встаёт позади басиста, вопросительно смотря на Шуру. — Да бля, не могу я так, извините ребят. Завтра обязательно встретимся. — Он уже сто раз пожалел, что не подумав согласился на эту встречу. Шурик сейчас с радостью бы потусил в группе, однако кодекс джентльмена — забить на одноклассницу не даёт. Он прощается с друзьями и идёт обратно на выход.***
— Ой, привет Саш, а я тебя уже жду! — Шура вздрогнул, подняв голову к калитке школы. Около невысокого зелёного заборчика стояла Лиза, про встречу с которой парень предпочёл бы не вспоминать. После конца последнего урока, Уман, почти всегда — сразу шел домой. Брал гитару в старом, уже потёртом, сером чехле, отправлялся на репетицию, после которой с кайфом ложился спать, не вспоминая ни про что на свете. Но, иногда, когда была возможность или особый случай, они всей группой (за исключением, конечно, Макса) собирались и шли в местный кабак. Там их знали все, и никто не был против весёлой компании друзей, которая часто ещё и выступала там со своими песнями. Да, такие вечера определённо стоили своей цены, ибо после всего этого «веселья», дома Шурика ждал очередной монолог о вреде алкоголя и его увлечения музыкой. Сейчас, из-за отмены репетиции он чувствовал себя паршиво, и идти на эту встречу не хотелось от слова совсем. — Прости, физичка опять задержала, ну, ты понимаешь. Во время прогулки Шуре было крайне скучно. Девушка болтала только о всякой косметике, шмотках и всё не умолкала. Оказалось, на вид довольно умная одноклассница — типичная девчонка, у которой из интересного только богатые родители. Гитарист мельком вспоминает Победу, которая намного умнее и приятнее Решетняк, а общаться с клавишницей в разы интереснее и толковее. А ведь, она его об этом предупреждала. Вика — хуйни не скажет. Можно даже сказать, что Лиза говорила сама с собой. Она не ждала ответа, она ничего не спрашивала у Шурика, просто выливала свой бессмысленный бубнеж ему в уши. Когда они идут по аллее в парке, Шурик замечает, что Решетняк стала как-то ближе, в прямом смысле этого слова. Девушка почти в вплотную прижималась в парню, а когда тот аккуратно отходил подальше — сокращала это расстояние снова. В конце концов одноклассница замедляется и останавливается, вместе с ней прекращает идти и Уман. — Сашенька, — Лиза подзывает гитариста к себе. — У тебя что-то на щеке, дай посмотрю. Шура, довольно утомленный этой многоречивостью, наивно подходит ближе к однокласснице, ожидая какого-нибудь тупого прикола или что-то в этом духе, но нет, девушка продолжила стоять перед гитаристом ещё секунду, перед тем как слишком резко потянула парня к себе за плечи в попытке поцеловать. Едва губы Решетняк коснулись гитариста, как сильная пощёчина отпечаталась красным следом на щеке девушки, звук от которой испугал мимо проходящих людей. Шурик был смущён и зол одновременно. — Ты дурочка? — Он хмурит брови. — Ты… — Лиза держится рукой за место удара, в её глазах виднеются слезы. — Извини, не рассчитал. — Ничего не сказав больше, он разворачивается и злой направляется к выходу из парка, оставив испуганную Лизу позорно стоять одну. — Ты ещё пожалеешь об этом! — Слышится истерический крик позади.***
Будучи в ужасном настроении Шура идёт домой. Мало того, что он очень обидел и без того замученного Макса, так это ещё и было зря! Он просто потратил свое время на какую-то… Без мата не сказать. А ведь басиста могли наказать сегодня, могли закрыть дома и хуй достучаться потом! Пойти на эту встречу, было самым глупым решением в его жизни. По пути домой он подходит к ларьку где продают сигареты, новинки журналов, жвачки и подобную мелочёвку. — Здрасьте, тёть Люд! — Здоровается подросток. — Привет, Саш, чего тебе? — Пожилая Женщина с ярко-выкрашенными в голубой цвет глазами, по-доброму смотрит на знакомого покупателя. — Две банки пива будьте добры, — Шурик немного думает, и через пару секунд добавляет — И конфет, которые с коровкой ещё. Гитарист быстро собирает мелочь по карманам, хватает свой пакет и идёт дальше, жадно пожирая любимые конфеты. Солнце начинает садиться, красиво развиваясь по опавшим с деревьев листьями, и отражаясь на них ярко-оранжевым цветом. Осень прекрасна, особенно когда под рукой у тебя любимый пивас и сладости, хотя, с этим набором любое время года станет прекрасным. Наверное. Саша ещё немного сидит во дворе, обдумывая произошедшее на облезлой лавке, смотрит на одиноко качающиеся качели, на которых днём всегда зависают малолетки, чем кстати очень раздражают бабушек возле подъезда. На клумбы, за которыми те-же бабушки ухаживают, а когда окончательно темнеет — выкидывает банки в мусорку и поднимается домой. Пара пролетов, поворот ключа и он заходит в дом, сопровождая свое пришествие привычным скрипом старой двери. Мама готовит что-то на кухне, запах жареного мяса распространяется по всей квартире, вызывая у подростка чувство голода. Уман снимает обувь, моет руки в ванной и быстро уходит к себе в комнату, стараясь не показывать своего присутствия. Как-бы ему сейчас не хотелось есть, контактировать с матерью не лучшая перспектива, особенно если ты пьяный. — Опять ты днями где-то пропадаешь. — Женщина заходит в комнату, вытирая руки об кухонное полотенце. Она презрительно смотрит на Сашу. Уман закатывает глаза и лишь фыркает, на что в ответ получает предъяву: — Пил? — Женщина грозно косится на сына. — Ну пил. — Гитариста раздражает гиперопекунство матери. Ему почти восемнадцать лет, всем его друзьям родители разрешают гулять до ночи, пить и курить, а его мама — все еще держит его за маленького мальчика. А ведь Шура самый старший в их компании! — Нахал! — Она даёт сыну подзатыльник. — Ты сколько будешь разгельдяйничать? Шляешься непонятно где, пока мать волнуется, теперь и бухаешь! В кого ты превратился, что люди скажут?! — Женщина не успокаивалась и все больше повышала на сидящего перед ней гитариста. К сожалению, такие скандалы в последние два года были не редкостью, так что Шура привык пропускать крики матери мимо ушей, каждый раз когда он ее «позорит». — Весь в отца. — Ещё один взгляд полный осуждения и женщина выходит из комнаты, не забыв хлопнуть дверью напоследок. Увы, комментарий про покойного родителя бьет в самое сердце. Это был запрещенный приём. Мать не часто говорила про него с тех пор, как отца не стало. Только во время подобных скандалов, она частенько могла упомянуть его в отношении подростка, что было малоприятно. На глазах выступают слезы, Шурик пытается сдерживать эмоции, скалиться и трёт глаза рукавом. Он помнит, как папа подарил ему на день рождения его первую гитару, как учил аккордам и как потом ссорился с его матерью, из-за шумного инструмента. Он вспоминает Леву и его доброту. «Лева даже чем-то похож на папу.»