Незаметно пролетают недели.
О подготовке к экзаменам никто так и не задумывается, Максима ещё ни разу не наказали, а Шура все чаще стал уходить с репетиций.
Героически отстояв всю очередь малолеток в буфете, Шура идёт в сторону класса, довольно поедая булочку с маком. — Шурик! Вот ты где, иди скорей сюда! — Боря зовет парня к себе, стоя в небольшой кучке людей около доски объявлений. Он что-то радостно показывает пальцем, в то время как Максим пытается его угомонить, придерживая за плечо. — Смотри! В пятницу дискотека в честь дня города! Из параллели Окунь приходил на пивас скидыва…— Не успевает договорить барабанщик, как ему прилетает слабый, но неожиданный подзатыльник. Мимо ребят идет завуч. Она оглядывается на шумящую толпу и проходит дальше в свой кабинет, оставляя в коридоре лишь стук своих каблуков. Привычка кричать через все здание — остается в Лифшице неизменной. — Ну короче это, Костыль тебя уже искал. — Судя по улыбке до ушей и бездыханным фразам, радости у Лифшица полные штаны. — Так, по порядку, я нихуя не понял. У нас намечается бухалово? — Шура убирает остаток «обеда» в сумку и читает объявление, в то время как Лакмус шепчет что-то Боре на ухо, по всей видимости, с упреком. — Бля, так это ахуенно! If you know, what I mean.* — Он толкает барабанщика в плечо, тихо посмеиваясь, и ловя на себе взгляд недовольного басиста. Парень очень недовольно складывает руки на груди, не желая вникать в разговор двух его друзей. Даже если Лакмуса отпустит отец — он будет единственным, кто останется трезвым в этой тусовке, и в конечном итоге просто проводит пьяного Лифшица домой, в который раз пожалев о том, что вообще пришел. Такие дискотеки проводились в их школе три раза в год: на День Города, Новый Год и в первый день лета, и каждый раз он не мог отказать и не идти, каждый раз ссорился с отцом насчет этого и каждый раз изливал душу Победе сидя в туалете, в то время все остальные танцевали в актовом зале. В этот раз он тоже пойдет, потому что не сможет отказать, да и к нему уже все привыкли. — На тебя не брать? Или Костыля не будет? — Шура смотрит на Лакмуса, выводя того из размышлений. — Костыль конечно будет, я сказал до этого. — Отвечает Боря. Он заботливо заправляет волосы басиста за уши, пару секунд смотрит в зеленые глаза и вновь отвечает сам. — Он не пьет. — Шурик кивает и идет к лестнице на второй этаж, оставляя двух влюбленных друзей позади. Неожиданная и приятная возможность напиться радует старшеклассника. К счастью, в школе у него достаточная репутация, чтобы быть в числе избранных, кто вместо душного актового зала будет сидеть за школой, бодяжить водку с морсом или гасить пивас под всем известную «Фаину». Не то чтобы ему особо нравилась такая музыка, но когда ты в кругу своих друзей, да ещё и с водярой — особо не думаешь о содержании и происхождении. После уроков Уман раньше всех покидает здание школы, не желая вновь пересечься с Лакмусом или другими участниками группы, и в который раз придумывать оправдание своим «прогулам» репетиций. Конечно, отрицать что с Левчиком они видятся чаще, чем Шура со своей матерью — глупо, а из-за таких частых встреч приходится жертвовать репетициями. Но он был так окружён вниманием, что готов был и вовсе уйти жить к этому доброму мужчине домой и больше никогда и никуда не возвращаться. Ну серьёзно, с каких-то пор он стал курить хороший табак, из-за чего частенько ловил завидные взгляды в «курилке» за школой. У него появилось множество новых кассет и даже ма-фон! Целый, мать его, магнитофон! За такие подарки грех не пропустить пару репетиций. Он часто думал, что связывает его с Левчиком. С одной стороны, он был не против его внимания, с другой, он чувствует себя странно в компании мужчины и к тому-же, он еще с седьмого класса привык, что каждая девочка в школе буквально вешается на него, стоит только Шуре обратить на одну из них внимание, в то время как парни — завидовали его обаятельности и порой, не самой «белой» завистью. Наверное, каждый на месте гитариста давно-бы замутил с какой-нибудь красавицей, но он был не таким. Ему попросту не хотелось отношений, тем-более, непонятно с кем, а в этом плане у длинноволосого все строго и только по любви. Все-же знают, что большинство этих дурочек желают только одного — крутого статуса в школе, а он этим статусом становиться не хотел и не планировал. На уме всегда только музыка, музыка и музыка, в кармане плеер, а валентинки и любовные письма Шура выбрасывает, порой, даже не читая. Причём какая ещё школьная раскрасавица подарит ему новенький чёрный Романтик-306 и прокатит до дома? Он не хотел врать друзьям о том, куда он уходит, чем так часто занят и почему стал отдаляться от их «вечно неразлучной» компании, но его могли не понять, а этого гитарист боится больше всего. Лакмус и Боря это отдельная история. К ним никто не лезет и лезть не будет, (кроме того, там какая-то чересчур сложная химия.) в то время как Шура — всегда был главным альфачом школы, а если кто-то узнает, с кем от тусуется на досуге и ради чего — страшно даже представить, как падет его репутация. Он сам не понимает, чем заслужил внимание мужчины, да и чувства были смешанные. Иногда Шуре кажется, что он хочет вечно быть только с Левой рядом, но почему? Почему когда они гуляют, он чувствует тепло и тает как девчонка, стоит только вновь услышать этот голос? Странно, очень странно. Подросток идёт по коридору в раздумьях, и чуть не впечатавшись в стену — решает что это знак и разворачивается в сторону гардероба. Ну серьезно, зачем ему физра? Тем более последним. Боря, как оказалось, тоже уходит с ним, так что оба направляются к барабанщику домой, пока не пришли его родители.***
В пятницу в школе происходит полнейший хаос. Кто-то куда-то бежит, сшибая на ходу младшеклассников, кто-то уходит с уроков для репетиции праздничного спектакля, а Костыль с Окунем даже не удосужились принести учебники. Они бы попросту не вместились в портфели, полностью забитые алкоголем, который нужно в кратчайшие сроки спрятать где-нибудь за школой. Костыль — главный школьный авторитет, который, если верить слухам, оставался на второй год аж два раза и имел тюремные наколки на левом плече. (но, это всего-лишь слухи и ничего больше.) Если ты был в ладах с Сергеевым, то автоматически становился другом и для его «братвы», которые в случае чего — набьют морду твоим неприятелям, так, «по старой дружбе». Окунь — был главным другом Костыля, его правой рукой, а сегодня еще и очень верным товарищем, ведь без вопросов согласился помочь Саше донести бутылки до школы. Шура плетется по коридору, не особо спеша на урок. Все равно его отсутствия не заметят, там есть дела поважнее, чем искать какого-то троечника. Он считает количество серых плиток под ногами, и сравнивает их с количеством белых. Белых, как оказалось, больше. «Куда-ж я от мамы денусь потом?» — тревожная мысль о разоблачении своей «пьяной гулянки» засела в голове подростка еще с утра. Шура хмурит брови и поджимает губы, останавливаясь на лестнице второго этажа. Урок начался минут пятнадцать назад, а у него тут проблема масштабнейшая из масштабнейших. — Узнает, на улице останусь. — говорит сам себе, а после такой убедительной фразы в голове что-то щелкает. Он решительно разворачивается обратно к ступенькам и спускается к пожарному выходу, который, к счастью, открыт всегда. Мария Ивановна простит, а единственный такой шанс Шура упускать не хочет. Подходя к красному таксофону у школьной калитки, Уман достает из кармана недавно подаренную Лёвой пачку «Далласа». Правда, эта была немного особенной. Мужчина купил ее в их последнюю встречу, но отдал уже открытую, объяснив это тем, что «внутри сюрприз», а вечером того же дня, Саша обнаружил в пачке бумажку, на которой аккуратным почерком были выведены цифры и «Лёва», чуть ниже. Парень кидает монетку в автомат, вводит указанный номер и подставляет трубку к уху. Он же даже не знает куда звонит! А вдруг Лева сейчас занят? Боже, он ведь не знает, где работает его друг… Через какое-то время, спустя наверное, сотню гудков, Шура теряет всякую надежду на то, что мужчина возьмёт трубку. Ну да, указал какой-нибудь левый номер, отличный способ пошутить над стеснительным и наивным подростком. — Алло? — Неожиданно и резко звучит хриплый голос из трубки. — Алло, здравствуйте, это Саша. — Здоровается подросток, немного растерявшись от того, что ему все-таки ответили. — Это Лёва? — Ой, Шурик, привет. — Уман слышит, как мужчина на том конце зашевелился. — Он самый, чего ты хотел? «Это правда его номер.» — Думает гитарист, и улыбка сама появляется на лице. Он дал ему номер своего телефона! Такой поворот событий греет душу, ведь теперь все задуманное Сашей точно должно получиться. — Просьба есть. — старается говорить как можно спокойнее, шуршит картонной крышкой от упаковки сигарет и опускает взгляд на кроссовки в ожидании реакции. — Я слушаю. — Мне надо у кого-то перекантоваться до утра — Шура делает небольшую паузу и продолжает чуть быстрее — Мне у тебя вообще не удобно просить, но тут ситуа… — Забрать надо? — Перебивает старший. По ту сторону провода, сливаясь с шумом, слышится чирканье зажигалки. У Лёвы всегда удавалось говорить очень спокойно и по доброму, это нравилось подростку. — Было бы кстати. — Парень оценивает ситуацию, подмечает что сам никуда не дойдёт и улыбается. Кажется, получилось. — Время. — Десять. Хотя, нет, одиннадцать вечера. Знаешь, где девятая школа?.. Да, оттуда. — Пить собираешься — По голосу слышно, что тот улыбается. Подростка раскрыли раньше времени. — Ну, — Он немного смущается, потому что не готов был так быстро спалиться. Шура вообще не собирался палиться, просто поставил-бы перед фактом — вот я, пьяный, веди куда хочешь, главное не домой. — Так день города же. — Он сказал это настолько невинно и неуверенно, что мужчина на другой стороне заливается смехом. Бортник часто вгоняет мальчишку в краску своим смехом, вот такая забавная, цепная реакция. — Ладно, мадемуазель — А, ну и этим тоже. — Я Вас заберу сегодня, только прошу не задерживаться. Это всё? Получилось. Надо же, получилось. У Шуры в груди всё как-то приятно защекотало от радости, а гора тревог значительно сбавила в весе. Парень расплылся в улыбке, но старался держать серьёзность своего вида. — Ага. И спасибо большое! Что бы я без тебя делал. Минута подходила к концу, а значит и разговор тоже. Саша поспешно прощается и вешает трубку. Ещё немного постояв закуривает и идёт в сторону дома — все равно о встрече с друзьями он уже договорился, а уроки это так, математика в жизни не главное. А гитаристу уж тем более. Дорога до дома оказывается приятнее чем обычно. Людей на улице мало, многие заняты этим самым Днём Города, кто-то ещё работает и просто заняты чем то своим. Бобруйск всегда такой: спокойный и кажется немного пустоватым. Даже на главной улице не часто можно встретить скопление народа на каком-то мероприятии. Только в особые летние вечера тут гуляют люди, играет музыка, проводят концерты. На таком Шура один раз был, и не в роли зрителя, а как выступающий! Это было их первое с группой большое выступление. Макс ужасно нервничал, и перед выходом сильно сжимал руку Бори, кажется, чудом не сломав её. Но какой у всех был восторг, сколько радости в глазах их первых зрителей! Кто-то кричал «молодцы», слышался свист, а какой-то смельчак кинул на сцену полуразорванную подушку. (странный атрибут, но какое счастье он вызвал тогда у ребят.) В шесть часов у школы собирается вся их группа: Победа, с прекрасной укладкой, Макс и Боря, как всегда, пришедшие раньше всех, Окунь, Костыль и Шурик, нагло забравший у Сергеева самую большую бутылку. Ну, а что, надо-же кому-то начать?