мальчик на девятке.

В актовом собралась большая часть школы. Яркие, цветные прожектора освещали место для танцев, где-то в углу стоял стол с угощениями и лимонадом, а трудовик и физрук следили за всеми присутствующими. Шура оглядывается по сторонам и видит «знаменитую» компанию из параллели, которые сейчас о чём-то громко смеялись. Ася и Лиза — те самые «лучшие подружки». Они курят тонкие сигареты с кнопкой, носят огромные серёжки, на каждом мероприятии трутся в компании сомнительных парней, и в тоже время — отшивают каждого, кто решиться на себя понадеяться. Типичные пустоголовые сучки. После той истории с Решетняк — Саша убедился в этом окончательно. Они замечают юношу, сразу меняются в лице и отворачиваются, рассказывая что-то на ухо очередному гопнику, которого отошьют так же быстро, как и остальных. Где-то в сумке уже звенели две бутылки, которые Костыль безоговорочно доверил Шурику, ведь только он мог почти бесшумно таскать это за собой. Сам Саша, как только освободился от стеклянной ноши — куда-то бесследно пропал. Сейчас это не проблема, алкоголь вернёт его назад. Макс и Победа ушли в туалет, в то время как Боря усердно спорил с Владом о том — почему нельзя покупать столько алкоголя. Окунь, естественно, не слушал. Вот и визжащая, вся в чужом внимании Ася — тащит на середину зала нового ухажера. Многие оглядываются на этих двух, некоторые перестают танцевать, но самому Шуре, честно, все равно. Даже не противно с этой пошлости. Ему важнее объявление трёх, недостающих в их компании людей, а именно Костыля, который, о, не дай бог, приведёт эту свою новую пассию из восьмого класса, и Максима с Викой. Кстати, последние что-то заговорились. «Только бы не начал плакать». Шура понимает, не говорит, но понимает друга. Клавишница в прошлом году сама рассказала об их не самых позитивных беседах в туалете, но они были необходимы Андрющенко. Гитарист не влезал, не было смысла. Ему никогда не требовались такие разговоры, да и у Макса проблем было больше. Неожиданно Шурика выбивают из раздумий. — За школу идём, в толчке накроют — Сергеев сжимает плечо товарища и смотрит куда-то вдаль, как-будто высматривая кого-то в толпе. Он похлопывает гитариста по спине и зовёт Окуня, вместе с ним направляясь к выходу. Оставаться в помещении было уже тошно. Зарубежные, давно приевшиеся музыкальные хиты надоедали. Из-за ярких прожекторов появилась неприятная резь в глазах, а сухость в горле с каждой секундой напоминала о том, что время пить. Нет, не пить, а именно пить. Чтобы вечерний воздух бил в голову, слышался смех друзей, а в руках была опустошённая рюмка или стакан. Не важно, хоть из горла.

***

Подходя к забору Шура видит своих друзей. Максим пытается стряхнуть слезы руками и часто шмыгает носом, в то время как Вика — очень взволнованно смотрит в сторону идущего на них гитариста. Андрющенко с Победой выглядят не важно, значит, что-то произошло. Сзади них во всю буянит, по всей видимости, уже пьяный Лифшиц, вместе с которым ржёт на весь округ и Влад. — Что у вас? — Подросток стягивает сумку и ставит её на траву рядом с другим пойлом. — Да они снова поцапались. — Вздыхает Вика, оборачиваясь назад. Лифшиц замечает взгляд девушки, и громко фыркает, демонстрируя свое «недовольство». — Понятно. — Шурик подходит к барабанщику и отбирает у того уже почти пустую бутылку. — Тебе на сегодня хватит, а то до дома не дойдешь. — Он ищет у себя в сумке заранее приготовленный пластиковый стаканчик, и выливает туда остаток дешёвого вина. Лакмус, вроде, подуспокоился, но напряжение между группой все ещё давило на голову. Шура каждый раз удивлялся — как эти двое могут что-то не поделить? Вроде и не часто, но каждый раз так сильно, что об этом узнают все. Может это и отличает их от стереотипных, любовных историй, о которых так сладко пишут в книгах и рассказывают на ТВ? Так привыкли считать некоторые, но почему-то Саша сомневался в честности «говорящих». Он сам опустошает свою «трапезную чашу» и отводит пьяного Борю от компании, чтобы никто не слышал. Товарищ и не сопротивляется, однако, тащить его всё-равно приходится. Как-никак, разговоры в таком состоянии — без труда не удаются. — Борь, что произошло? Зачем ты снова Максима доводишь. — Они продолжают идти вдоль белой, школьной стены. — Щас Костыль придёт, а вы в таком настроении. — Он заглядывает в пьяные глаза напротив, считывая с них все мысли и эмоции барабанщика. Лифшиц расстроен, это и так ясно. — Тебе нужно извиниться, но только не как в прошлый раз, — Уман морщиться и вспоминает прошлый раз, когда двух, пьяных долбоебов — пришлось оттаскивать друг от друга, жертвуя при этом олимпийкой Лакмуса. Тот, кстати, до сих пор ходит с дыркой на рукаве. Лифшиц не смотря на свое состояние, кажется, пытается вдуматься. Он смотрит на Шурика, а потом грустно вздыхает, закрывая лицо ладонью. — Какой я тупой. — Он садится на траву, даже не думая о том, что она может быть мокрой. — Есть покурить? Гитарист относится с пониманием. Боря не курит, только иногда, и в такие моменты Шура отдаст последнюю другу. Подросток достаёт упаковку, и стараясь не замечать на себе заинтересованный взгляд барабанщика — протягивает тому сигарету. — Держи. — Откуда? — Лифшиц одобрительно хмыкает. — А жигу? — Он забирает огонёк у Саши и пытается подняться. Рядом стоящий друг придерживает его за плечо, чтобы потом оба не завалились обратно и не пришлось отмывать белую футболку Умана в туалете. Не хотелось показаться Левчику грязным, малолетним туниядцем. — Не важно, пошли, нас все ждут. — Ловко соскакивает с темы Шурик. — Как знаешь. — Лифшицу сейчас не до «допросов».

***

Полулитровая бутылка на четверых — всегда была и будет ничем. Шура держится за Победу, которая даже не против такой «близости», ведь без неё гитарист просто повалился бы на землю. Они с Максом тут единственные кто не пьет, поэтому приходится выполнять роль спасателей, ну или заботливых мамочек-уточек, следящих за своими детьми и отгораживая от каждой ямки. — Между первой и второй, — Уман даже не помнит, откуда взялся Костыль, но рюмку из его рук принимает, старательно дослушивая тост. — Перерывчика не будет! — Кричит Боря, заливая в себя еще одну порцию алкоголя. Они все заливаются смехом, в то время как Шура — даже не в силах открыть глаза. Куда-уж там смеяться. — Все, хватит бухать, — Вика убирает от Алексеева водку. Если мальчики и дальше продолжат в таком темпе — доносить до дома их будет скорая. Из магнитофона, который кстати, тоже откуда-то принес Саша, играет всем известные «Руки-Вверх», доставляя этому застолью свой шарм. Шура смотрит на наручные часы басиста, где маленькая стрелка почти перевалила за отметку «11». — Все ребят, мне пора домой. — Подросток ели шевелит ногами, но сумку поднимает, что не может не радовать. Вика помогает ему завязать волосы в хвост и проверяет не забыл ли тот (как в прошлый раз) ключи от дома, которые выкладывал на симитированный «стол» состоящий из газеты и кирпича. Её дома никто не ждёт. Никто даже не заметил, как девушка ушла. Никто не проверил дневник и уж точно — никого не волновало, как она себя чувствует и с какой компанией сейчас тусуется. Уман уходит от друзей настолько быстро, насколько это возможно в его состоянии. Кажется, только Победа обернулась гитаристу в след, ведь Макс был слишком занят Борей, чтобы прощаться с кем-то. Про Сашу с Владом можно молчать. Подросток доходит до дороги, где уже видит припаркованную, ярко-красную машину, за которой, неподалёку, стоят какие-то ребята. «Девятиклассники наверное.» — Думает юноша и заглядывает в окно девятки, сразу улыбаясь своему другу. Левчик выглядит особенно радостным, и со смехом помогает пьяному Саше сесть в машину, придерживая для того дверь и аккуратно пристегивая ремень безопасности. — Ну что, куда едем, алкаш. — Мужчина не перестаёт хохотать, наблюдая за тем, как подросток что-то мямлит и пытается держать глаза открытыми. Мягкие, бледно-бежевые сиденья шуршали под его телом, создавая неприятный скрип новой кожи. Шура смотрит на Леву. Его глаза особенно красивы в лунном свете, а тёмные волосы уложены и зафиксированы лаком. Бортник, не дождавшись ответа заводит машину, по всей видимости — додумавшись куда те поедут, а Саше все равно, главное, что сейчас и сегодня он с Левой.