***
«Значит, он будет пьяный.» — Эта фраза не дает Леве покоя весь оставшийся день. После того, как подросток позвонил ему — в голове тысячи мыслей, и одна грязнее другой. Он уже достаточно долго ухаживает за мальчишкой, а тот все еще не догадался что от него требуется. Возможно, этим вечером Бортник все-таки получит желаемое. Ведь пьяные подростки — самые беззащитные существа на земле, а это знает любой бандит. Перед тем как заехать за Шурой, Левчик еще раз проверяет телефон на наличие пропущенных звонков, а багажник на присутствие в нем веревки и лопаты. Это так, на крайний случай, если «кое-кто» решит бунтовать. «Одиннадцать тридцать, можно ехать.» — Говорит он сам себе, и давит на газ.***
Тело пьяного юноши манит всем своим видом. Уман мутным взглядом ходит по лицу мужчины, как-бы прося о помощи. Он немного побледнел, но этого почти не видно в вечерней темноте, а его руки сжимают кресло, создавая отпечатки. Бортник поджимает губы, размышляя о том, стоит ли делать то, что сейчас пришло в его, кажется, трезвую голову. Ночь опьяняет. Это правда, которую он выучил еще давно. Жаль, что волосы гитариста сейчас убраны. Ведь они такие красивые когда распущенны, а это слишком сильно нравится Леве. — Плохо? — Его голос стал ниже и тише. — А если так? — Мужчина накрывает губы гитариста своими, утягивая того в поцелуй, и не замечает, как хватает подростка за голову. Наверное, будь Уман хоть немного трезвее — он бы сразу отбился от Левы, но сейчас ему мешали руки, что так сильно и резко сжимали его затылок и шею, а так же полное бессилие. — Что ты… — Шура отворачивает голову и пытается набраться воздуха. — Ха-ха, — Бортник проводит пальцем по нижней губе гитариста и оттягивает её вниз, вглядываясь в немного испуганное, но в то же время милое, юношеское лицо. — Целоваться ты не умеешь. Подросток не знает, что ему ответить. Он продолжает сидеть на месте, и будто вкопанный ждёт, пока те поедут. Шура и подумать не мог, что когда-нибудь поцелуется не с девчонкой. Что это вообще было? Что ему думать? Слишком много вопросов. — Поехали. — Бубнит тот, и откидыватся на спинку сиденья.***
Машина тормозит возле какого-то дома. Несмотря на свое опьянение, Шурик замечает, что здание выглядит новым и довольно кошерным, в отличии от хрущевок, которые он привык видеть в своём районе. Как только дверь с его стороны открывается — подросток моментально заваливается на друга, изображая мученика, что не в силах идти. — Мне тебя дотащить, или прикидываешься? — Бортник чувствует, как голова юноши греет его плечо, а руки скользят по пиджаку, все никак не находя баланс. — Тащ-щ-и. — Улыбается Уман, все-таки пригревшись. — Ну, как знаешь. В ту-же секунду гитарист перестаёт чувствовать под собой землю, а руки мужчины странным образом перемещаются по всему телу. Лева поднимает его на руки, кажется, почти не прилагая усилий. — Ой! Куда! — Уман хватается за шею друга. Они заходят в новостройку с помощью домофона, про который Шура слышал, наверное, только в рассказах. Подросток чуть-ли не с открытым ртом разглядывает красивый подъезд, пока те ждут лифт, и не может сдержать удивленного восклика. Стены были замаскированы под белый мрамор, а перила на лестнице из тёмного дуба, обильно покрытые чем-то прозрачным, как-будто лаком. Лифт был оформлен так же, и сильно отличался от тех лифтов, которые Шурик видел в других многоэтажках. Сразу после того, как они входят в квартиру, подростку становится ясно, что живут тут редко, ибо выглядит «жилище» слишком холодно, неуютно и чисто. Так, будто-бы здесь убирали пару минут назад, но пыль на полках все еще осталась. — Снимайся, а я чай заварю. — Говорит Бортник и удаляется по коридору вон. Оставлять в хлам пьяного человека одного, да еще и в темноте было отнюдь не лучшей идеей, но Лева был-бы не Левой, если бы не рассчитал все так, как нужно. Уман опирается куда-то назад, и случайно задевает выключатель от люстры. Свет загорается, а Шура спокойно садиться на пол, продолжая стягивать с себя обувь. Через пару минут, те уже сидят на кухне, а вернее — один лежит на столе, а другой тихонько потягивает горячий чай из кружки. Мужчина умиротворенно смотрит на подростка, пока тот устало трёт глаза и время от времени вздыхает. «Куда-уж я его в таком состоянии повезу, пусть тут ночует.» Гитарист рассматривает все что его окружает. Он уже на сто процентов убеждён, что дом не является новостройкой, но в квартире и подъезде был сделан шикарный ремонт, что не оставляет без вопросов. Стул на котором он сейчас сидит сделан из дерева, и совсем не скрипит. Значит, тоже новый. В этой квартире было совершенно не уютно, и кажется, что тут совсем никто не живёт. А может и вправду, никто не живёт? — Лева? — Тихо говорит Шурик. — А хата твоя? — Он по-детски протирает щеку кулаком, и устало смотрит на собеседника. — Моя-моя, но я тут не живу. У меня ещё одна квартира есть. — Мужчина опирается лицом на руку и протягивает подростку кружку к горячим напитком. Шура выпивает остатки и закрывает глаза, проваливаясь в сон, даже не дойдя до кровати.***
Когда по пробуждению болит голова — это значит только две вещи: либо ты слишком много спал, либо ты слишком много пил. В Сашином случае это означало второй вариант. Приподнявшись на локтях он оглядывается вокруг, и невольно вспоминает вчерашние события. Школа, Победа и Макс, деревья вокруг, руки вверх и… — Блять. — Подросток хватается двумя руками за голову, не веря своим-же мыслям. Какой-еще поцелуй? А может, это все тебе просто приснилось? Мозг буквально разрывает от количества вопросов и отсутствия ответов. Но он точно чувствовал это. Он видел перед собой друга, он даже отвечал на его ласку! «Какой ужас.» — Вот и все, что можно думать в его положении, а ведь он даже не знает, не сон-ли это. Самое страшное, что теперь нужно спросить и происходящем у Левы. Кстати, а где сам Лева? Шурик смотрит под себя и резко приходит в осознание — он не у себя дома. Про боль в голове можно забыть, теперь главная задача узнать где ты, и почему без футболки. Юноша вскакивает с кровати, о чем сразу жалеет, но повернувшись в сторону замечает стакан воды и таблетку с запиской, по всей видимости, обезболивающее. Гитарист берет в руки бумажку, и стараясь отвернуться от ненавистного солнца, что сейчас так яростно пытается выколоть ему глаза, читает несколько предложений вслух. — Не смог остаться, дела на работе. На кухне есть все, чтобы ты позавтракал. Как соберешься уходить — ключи на полке, потом положишь под коврик. Уман еще несколько секунд стоит в ступоре, а затем просто глотает таблетку, даже не запив водой. Что ж, вопросов не стало меньше, но сейчас нужно хотя-бы дойти до дома. Он выходит в коридор, разглядывая богатый интерьер при свете дня и все больше освежая свою память. Вот они с Левой сидят на кухне, вот он падает на пол и снимает обувь, а, хотя нет, наоборот… Но потом все как в тумане, чего и следовало ожидать. Все-таки не зря Боря нагнал на Окуня, нельзя столько алкашки покупать, тем-более когда с вами пьет такой человек как Александр Уман. Шура заходит на кухню, и недолго думая запихивает в себя пол батона белого хлеба. Потому что колбаса и сыр, запретным плодом лежащие в холодильнике — какие-то слишком дорогие, а вдруг нельзя? Он почти не помнит, что было между третей стопкой и его приездом в эту квартиру, так что нужно срочно бежать к Победе или Максу. Но, вдруг Лакмус тоже пил? Боже, а если они снова подрались с Борей… Билоган-же ни за что на свете не справиться с двумя громадными, пьяными парнями! Отогнав от себя дурные мысли, гитарист приходит к выводу, что идти лучше все-таки к Вике. Заодно убедиться что с ней все хорошо, ведь она всегда держит все под контролем, тем более на подобных пьянках… Ведь так?