***
Солнце медленно скатывается за горизонт, а на землю падают сумерки. Становится заметно прохладнее, а на улицах совсем нет людей. Только изредко в окнах старых хрущевок горел свет. Не в силах больше бежать, Вика переходит на шаг. «Ну же! Совсем немного осталось!» — Мысленно подбадривала себя Победа. За жизнь с матерью слез утекло не мало, а в голову заползали мысли о том, что пока все жили в заботе и внимании — Вике пришлось повзрослеть и «познать все прелести жизни». Стоило только об этом подумать, как слезы текли с новой силой. Пьяная мать в своем приступе — для маленькой клавишницы выглядела как разъярённый зверь. Каждый малейший шорох или просто присутствие девочки вызывало у женщины бешеный порыв агрессии. Мать была жестока, а семьи для Победы — не существовало. Знакомый двор, знакомый подъезд. Хотелось бежать, бежать подальше от дома. Вике все равно на позднее время, в голове лишь цель — добраться до Шурика. Стальная дверь в подъезд была открыта и, Вика благодарит всех богов за то, что кто-то подпер ее камнем. Пара пролетов и знакомая дверь без номера, для неё, кажется, сияет ярче солнца. Победа стучит по мягкой двери, звенит в звонок, а вскоре настойчивые стуки сменяются ударами, раздаваясь эхом по пролету. Слышится шарканье в коридоре, ключ скользнул в замок, и издав при повороте щелчок — дверь распахнул Уман. Он с непониманием глядел на зарёванную девушку, которая сейчас выглядела как минимум ненормально, улыбаясь ему так, словно ангела увидела. — Вика? Ты как здесь… Что случилось? — Непонимающе смотря на девушку пытался узнать гитарист. Победу трясло изнутри. Она пыталась успокоиться, чтобы выдать хоть слово, но становилось только хуже. Крепко зажмурившись клавишница сорвалась и заплакала в голос. — Проходи-проходи, не стой на пороге. — Обеспокоенно сказал Шурик, и взяв девушку за локоть, потянул ее в квартиру. Длинноволосый доводит девушку до кухни, ухаживает её на диван, а сам трясущимися руками ищет на полке валерьянку, не понятно — для себя или для клавишницы. — Вика? Радость моя, что случилось? — Женщина в халате подходит ближе, наклоняясь к девушке. — Ну ты чего, не плачь, щас Саша принесёт водички. — Она поворачивается к сыну, показывая чтобы он был быстрее. Кухня представляла собой небольшое помещение освещенное тусклым светом. На стенах наклеены обои, причем в разных местах разные. На подоконнике стоят горшки с цветами, и у того же окна разместился обеденный стол, с диваном и двумя табуретками. Везде, куда не глянешь — валялись предметы быта. Картину портил только холодильник, но больше места для него по всей видимости не нашлось. Через какое-то время, когда гитарист уже просто лежал на столе, послышался тихий голос сбоку: — Я так устала, не могу. Сил моих нет больше. Мать у меня вечно пьяная в стельку… В какое бы время я домой не возвращалась — вижу одну и ту же картину. Мне так обидно смотреть на другие семьи, у них все хорошо, каждый родитель поддерживает своего ребенка и заботиться о нем, а я получаю по лицу за каждое не так сказанное слово. Ты знаешь, когда я в последний раз ела? — Уман молчит, он никогда не слышал такого от, кажется, вечно веселой Победы. — Денег на еду якобы не было, зато на очередную бутылку деньги были. — Девушка тараторит и сильно волнуется. Гитарист берет ее за руку, боясь, что она снова начнет плакать. — Я никому и не рассказывала что творится у меня дома, мне было стыдно за свою «семью», если ее можно так назвать. — После окончания монолога Вика тяжело вздохнула. Мама, все это время стоящая в проходе — садиться рядом с девушкой и обнимает её, обдумывая что им делать дальше. К сожалению, в их время это частая история. — Вик, ты же могла мне все рассказать, мы бы обязательно что-нибудь придумали. — Шура не знает что сказать. — Мне было стыдно вообще рассказывать о таком. — Она переводит взгляд под ноги. — Поэтому мы с Максом так часто остаёмся наедине, он единственный, кто меня понимает. — Какой кошмар! — Женщина наконец не выдерживает, и идет в другую комнату, начиная копаться в чем то и говорить одновременно. — Поживи пока у нас, переночуй ночь в Сашиной комнате, а дальше мы и тебе место найдем! — Она выходит обратно с запасным одеялом и подушкой. Гитарист немного краснеет от слов матери, но Победу, похоже, ночь в одной комнате совсем не смущает. Благо, хоть диван раскладной. — Спасибо вам большое! Вы мои спасители! — Девушка расплылась в улыбке искренней благодарности. — Саш, — Женщина отдает вещи сыну. — Только сразу спать, время много! — Просит мама, а затем по доброму обнимает клавишницу, похлопывая по спине. — Спасибо тебе еще раз, если бы не ты — я бы давно шастала по улицам или подъездам. Ты мне дорог, ты единственный кому я это доверила и не ошиблась в выборе. — Она раскладывала одеяло на диване, и немного вздрогнула от неожиданности. Уман накинулся на Вику, заключив в крепкие объятия. — В следующий раз не отмалчивайся и говори мне все на прямую! Ты мне дорога не меньше, и я хочу решить эту проблему вместе! — Шурик будто кричал шёпотом, но настолько это было от души, что девушка была уверена — в его словах ни капли лжи. — Если надо будет — хоть год у нас живи! — Гитарист был настолько близко, что можно было услышать биение сердца. Шура немного отстраняется. В полумраке они смотрят друг на друга, каждый пытается придумать: что же сказать дальше? Но ничего не выходит. Осторожно заправляя прядь Викиных волос за ухо, не удержавшись — Уман сам тянется к ее губам. Каждый сказал что хотел, но без слов.***
С утра гитарист как обычно просыпаться от чайника на кухне, и смотря налево немного пугается, видя как на диване спит его подруга. — Точняк…— Шепчет Шурик, вспоминая диалог прошлой ночи. На душе становится тепло и грустно одновременно. Он рад, что они наконец-то вместе, но от осознания того, что будет дальше — становилось не по себе. Уман встаёт с кровати, и как то по глупому решает разбудить и Победу, подходя ближе и всматриваясь в лицо подруги. Он рассматривает её длинные волосы, которые за ночь успели запутаться и спасть на лицо, а его рука сама убирает их, позволяя любоваться дальше. — Проснулись? — Неожиданно заходит в комнату мама. — Я принесла ей одежду и полотенце, буди давай. — Она оставляет вещи на тумбе, а сама уходит, оставляя Шурика наедине с невыполнимой для него задачей. — Вик. Вика. — Шепчет Уман. — Просыпайся. — Девушка недовольно жмурится, но не пугается. Гитарист говорит что-то, встает и удаляется в ванную, скорее всего ожидая, что та сама встанет не заставляя расталкивать себя. Сидя на кровати и потирая глаза, Победа рассматривает комнату. Красный ковёр на стене у её дивана, какие-то плакаты напротив, стол и тумбочка, возле которой расположился Сашин инструмент. «Нужно собираться, нельзя так напрягать людей.» — Думает клавишница, натягивая джинсы, которые принесла ей мама Шуры. — Афигеть. — Говорит Вика, рассматривая себя в зеркале. Такие в их время были жутко дорогими, так что оставалось лишь представлять завистливые взгляды одноклассников, заранее продумывая что можно будет им ответить.