*.*
Юнги знал, какая реакция будет у Чимина еще до того, как это, в общем-то, произойдет. Он думал, что был хорошо подготовлен к тому, чтобы принять это решение. Юнги слышит, как Чимин издает длинный свист, оглядываясь по сторонам после того, как положил сумки в гостиной. — Ты здесь живешь? — доносится до его ушей. Он ожидал этого, в конце концов. И он все еще почти не готов что-то объяснять, особенно учитывая, что им предстоит еще очень многое сделать до рассвета. Глядя на часы, он замечает, что уже половина девятого. Он не уверен, в какое время младенцы должны ложиться спать, но, учитывая, что ему нужно все обезопасить и уложить детей в достаточное пространство для сна, им, возможно, нужно будет поторапливаться. Юнги прочищает горло и качает головой, видя, что Чимин выжидающе ждет ответа. — Нет, вообще-то… Я живу в квартире. Это скорее дом моей семьи, — затем он потирает затылок, наблюдая, как Чимин перекатывается с носков на пятки с трепещущим видом. Этот ответ, кажется, останавливает его на полпути. — Что? Ты чеболь какой-то или что-то в этом роде? О боже, хён, ты действительно папочка. Юнги внутренне стонет, прочищая горло и наблюдая, как Тэхён мчится по полу с одной из своих новых машин. Взгляд Чимина был намертво прикован к нему — нет другого слова, чтобы описать это внимание. — Нет! Я-я… ничего подобного. Это долгая история, но в основном мой хён действительно хорош в инвестициях, и он убедил меня начать экономить и инвестировать. Тут раньше все было по-другому нежели сейчас, когда мы впервые получили этот дом. Н-но потом я нашел последователей своей работы, и мы смогли всё это обустроить. Оказывается, я также иногда обращаю внимание на архитектуру и дизайн, — Юнги что-то невнятно бормочет, явно озадаченный этой ситуацией. Иногда он начинает что-то лепетать, когда нервничает. Он потирает затылок. — Когда меня здесь нет, моя семья остается здесь, или кто-то из тех, кто вырастил меня дома, приезжает сюда на каникулы. Я хотел подарить его своему хёну, когда он заведет свою собственную семью… — Юнги становится жарко. Он чувствует, как начинает потеть, как кожа становится вдобавок еще и липкой. Чимин что-то тихонько напевает, подпрыгивает на носках и смотрит на спящего ребёнка, который растянулся в детской корзинке. — Мин Юнги. Делай, что хочешь, но ты — самый очаровательный человек, которого я когда-либо встречал на свидании. Я хочу узнать об этом поподробнее, но мы действительно должны подготовить детей ко сну пря-мо сей-час, — сначала он не понимает, почему Чимин дробит предложения буквально по буквам, но затем он ловит взгляд Чимина, направленный на Тэхёна, у которого с его машинами происходит целая последовательность действий. И Юнги хочет добавить к этому ещё что-то, но разговор, кажется, затихает, потому что Чимин уговаривает Тэхёна отправиться наперегонки с ним в ванну, если он хочет еще немного поиграть с новыми игрушками. За исключением того, что на полпути они набирают обороты, он понимает, что не знает, где это. Юнги сообщает им, где находится ванная комната, а затем уносит ребенка и корзину в комнату, которую он выбрал для детей. Он возится с камерами наблюдения и мониторами, пока не осваивается, а затем присоединяется к Чимину и Тэхёну. Юнги знает, что кто-то помогал ему купаться, когда он был маленьким. Но он считает, что, несмотря на то, что у них так много дел, он, вероятно, должен следить за тем, что делает Чимин с Тэхёном, на случай, если Чимин не всегда может быть там. Чимин, кажется, почувствовал присутствие Юнги. Он сначала встает, чтобы проверить ребенка, а затем расслабляется после того, как Юнги показывает ему мониторчик, который достал из своего кармана. Он мягко улыбается Юнги, жестом приглашая его присоединиться к ним. На самом деле он заходит так далеко, что помогает Юнги принимать ванну вместе с Тэ. Все не так уж и плохо. На самом деле это даже забавно. Даже учитывая, что Тэхён делает все возможное, чтобы обрызгать его. Тэ, похоже, наслаждается новыми игрушками для ванны и еще больше рад примерить свою новую пижаму супергероя. Независимо от того, смогут ли дети остаться здесь на несколько недель или на несколько часов, Юнги думает, что к концу всего он сможет назвать себя профессионалом в купании детей. Хорошо… может быть, и не профессионалом. Но впервые купая малыша, он мысленно похлопывает себя по спине. Никто не поскользнулся и не умер. Поскольку большая детская кровать Тэхёна должна быть собрана (а времени у них не так уж и много), они работают в тандеме, чтобы вытащить матрас с кровати, которая уже находится в комнате, из рамы, опустив его на пол. Чимин предложил сделать так, чтобы Тэхёну было бы легче ориентироваться. Он благодарит Юнги за то, что тот выбрал для детей комнату поближе к ванной. Они смогли довольно легко уложить Тэхёна в постель с помощью истории, ночника и его нового плюшевого тигра. Юнги показывает Чимину вторую свободную комнату и ванную, а затем проводит для него полную экскурсию по дому. Прикрепив монитор к его бедру, они по очереди опустошают машину. Юнги также делает акцент на том, чтобы написать своим друзьям.*.*
— Хён, ты все это сделал?! Как… — Юнги встречается взглядом с широко распахнутыми глазами Чимина. Пока Чимин обустраивался у себя в новой комнате, Юнги начал нервничать. Не зная, сколько еще сидеть со всем этим, он решил посмотреть, как спроектировать дом для детей. Как только он нашел наглядные примеры, которые, по его мнению, были выполнимы, он продолжил обходить комнату за комнатой, начиная с входной двери, а затем пробираясь через гостиную, все двери и кухню. Он сделал детский стульчик для кормления, и, если Чонгуку, возможно, не понравится высокий стульчик (как упоминал Чимин), маленький столик и стулья были установлены и готовы к использованию. Что их маленькие тарелки, продукты и другие кухонные безделушки были спрятаны. Что конкретные предметы, перечисленные на сайте с его телефона, были в легкой доступности и на уровне глаз для трехлетнего ребенка, а другие хранились намного выше. Что шкафы и ящики были менее доступны. Затем он работал в ванной комнате, ближайшей к новой комнате детей. Он читал, что существуют меры предосторожности, которые можно принять, чтобы свести к минимуму такие вещи, как риск утопления. Чимин позаботился о том, чтобы купить все, что ему было нужно, что сделало настройку относительно легкой. Когда он был удовлетворен своей работой по безопасности деток, он начал работать над созданием детской мебели, начиная с кроватки. И именно там он был, когда Чимин прошел по коридору и вошел в гостиную. — Я не скажу, что я нервничаю в новых ситуациях как таковых, но иногда это случается, и мне нужно двигаться или делать что-то что заставляет меня чувствовать, что я действительно что-то сделал. Я имею в виду, ты так хорошо ладишь с детьми, и, если честно, я чувствовал себя бесполезным… — робко признается он. — И я подумал, что могу внести сюда свой вклад тем, что хорошо работаю руками… Чимин моргает и оглядывает открытый план этажа. — Теперь послушай сюда! — с его уст слетает еще один потенциальный намек. Юнги скользнул взглядом к Чимину. — Хён, ты считаешь себя бесполезным? Я составил список покупок и помог детям подготовиться ко сну. Ты буквально переделал весь дом за полтора часа! Юнги наблюдает, как он в трепете бродит по комнатам, молча осматривая и издавая звуки благоговения и одобрения. Он потирает шею сзади и поднимает пластиковую деталь. — Я читал о младенцах и туалетах… но я не знал, что с этим делать в свете того, что Тэхён, возможно, нуждался в этом. Итак, я думал, что буду полагаться на тебя? — он действительно пытался найти варианты решения этого вопроса, но потом он слишком увлекся ужасными историями, которые случаются с детьми, и ему пришлось убрать телефон. — Дашь мне знать, если я что-то упустил? — спрашивает он, нанося последние штрихи на кроватку, в то время как Чимин хватается за замок унитаза. — Я сделаю тебе кое-что получше и дам знать, когда мне понадобится кто-то, чтобы спроектировать мое первое место. Хорошо, мистер Фикс-ит. Кроме этого, что еще нам нужно сделать? — спрашивает Чимин, сидя на диване напротив Юнги. Нам.*.*
Юнги обычно мог спать не менее двенадцати часов. Хотя они оба согласились (Юнги неохотно), что Чимин будет держать радио няню в своей комнате, но у жизни были другие планы в виде очень недовольного Тэхёна, которому удалось найти его комнату. Юнги выслушал очень занимательный рассказ (это происходило тогда, когда маленькое тело Тэхёна растянулось на его груди) о том, как живот мальчика чувствовал себя так, будто внутри него находится монстр, готовый съесть все его внутренности. К тому времени, как Чимин доходит до кухни, его встречают звуки музыки, запах еды и хихиканье детей. Юнги приседает, кладет на тарелку Тэхёна еще один блин, а затем поднимает взгляд и встречает сонного и надутого Чимина. «Сегодня утром много надутых милых лиц», — думает он. — Хён, что… — Чимин останавливается на полуслове, все еще осмысливая все. Он медленно моргает и несколько раз трет глаза. — Чимми-хён! — Тэхён визжит, сидя за своим новым столиком. Довольно миленько наблюдать, как маленький мальчик разрезает свои блины. — Юни делает лучшие блины! Они такие вкусные! Тебе стоит съесть их, пока Куки всё не съел! Дело не в том, что Юнги не мог справиться с ребенком, сидящем на высоком стульчике. На самом деле дела шли неплохо. Судя по тому, что Юнги изучал его все время, Чонгук был довольно приятным ребенком, к огромной благодарности Юнги. Просто когда годовалый дитя, казалось, понял, что Тэхён должен сесть за большой детский стол, он сразу и очень непреклонно решил, что ему нужно присоединиться. И присоединиться у него удалось. Юнги приходилось работать очень быстро, потому что младенец получал огромное удовольствие от того, что его руки были жирными и липкими, когда он брал кусочки блинов с тарелки Тэхёна. Тэхён, самопровозглашенный защитник Чонгука, также дал понять, что не против поделиться, и в то же время сумел дать несколько намеков на то, что ему не хватало для самого себя. Чимин проходит вглубь кухни, все еще пребывая в шоке от открывшейся перед ним сцены. Это так нелепо по-домашнему, когда Юнги в шелковой пижаме, подпевая под музыку, готовит блины. Юнги жестом приглашает его присоединиться к ним. Чимин медленно садится на один из барных стульев, располагаясь так, чтобы видеть детей, которые набивали свои чумазенькие рты, хлопая глазами от удивления. — Как?.. — всё, что он мог выдавить из себя. — Ну, Тэхён разбудил меня после того, как Чонгуки разбудил его, — он потирает затылок, — ты спал, поэтому я посмотрел, что делать, когда просыпается трехлетний ребенок. Проконтролировал, что Тэхён сходил в туалет и умылся, а затем посмотрел видео о том, как менять подгузники. Ты так быстро сделал это той ночью… — он делает паузу, а затем встряхивается. — В любом случае, там также говорится, что музыка — отличный способ начать день ребенка, и я тоже люблю музыку, так что это было легко. И я проверил их документы. У них нет аллергии, но я не был уверен, что Тэхён имел в виду это, когда сказал, что может съесть целого слона, поэтому лучшим вариантом оказались западные блины, как говорилось в том списке. И Чонгуки, похоже, они тоже нравятся. У меня тоже традиционный завтрак, ты будешь?.. — он проводит лопаточкой между другими блюдами и блинами. Чимин указывает на банчан, а затем на блины, заставляя Юнги усмехнуться. Он хватает половник и наливает суп в миску, придвигая ее и говоря Чимину покушать. Чимин жестом показывает, что он сам положит себе блины. Как и остальное — какдуги, рис и мясо. Он медленно делает глоток супа и в блаженстве закрывает глаза. — Мин Юнги, ты действительно удивляешь меня. Боже мой, это божественно. Сядь ко мне сейчас же! — он тратит немного больше времени, пробуя оставшуюся часть завтрака. — Если бы ты не был намеренно одинок, и я не был бы непреднамеренно разрушен поездом отношений, я бы женился на тебе прямо сейчас! — а затем он издает легкий блаженный стон, отчего Юнги коробит, и он решает сосредоточиться на плите. Юнги прочищает горло, затем накладывает себе еду и садится на барный стул рядом с Чимином, — Мой хён научил меня, — говорит он, пожимая плечами. — Слушай, помнишь хёна, о котором я рассказывал тебе прошлой ночью? Он пытался три года научить меня готовить. Клянусь богом, что не смогу сделать ничего подобного, — говорит Чимин в неоне с набитым ртом и щеками; его глаза все еще были опухшими ото сна. Сейчас он выглядит как утка, по мнению Юнги. Он хихикает, пережевывая свою еду, а затем говорит: — Я уберу, а потом мне нужно сделать несколько телефонных звонков. Ты ведь можешь?.. Чимин качает головой. — Нет, нет. Ты и так уже сделал слишком много, и если бы это было соревнование, я бы с треском проиграл. Удивляешь меня вот так, с твоими волшебными руками и пятизвездочным кухонным обслуживанием. Я собираюсь прибраться и заняться детьми, проследить, чтобы они были вымыты и одеты. А ты иди и делай свои звонки. Взгляд, который он затем бросает, показывает Юнги, что у него нет права на споры. — Хорошо, хорошо, там справа от гостиной есть кабинет. Я буду там, если тебе что-нибудь понадобится. Я постараюсь быстрее расправиться с работой, чтобы не оставлять тебя одного!*.*
Юнги не ожидал, что его друзья позвонят ему и сообщат, что они подъезжают к воротам. Измотанный, он быстро двинулся, чтобы убедиться, что его друзья не потревожат Чимина или детей, прежде чем у него будет возможность рассказать им обо всем. Как только они оказались в его кабинете, он смог все изложить. — Хён, когда ты сказал, что у тебя чрезвычайная ситуация, я подумал, что секс был настолько хорош, что ты потянул мышцу или твой парень потерял сознание. Я… — Намджун качает головой. — Только ты пришел на свидание, попытался предотвратить его и в итоге стал бы отцом двоих детей. Хосок с большим энтузиазмом хлопает в ладоши и подпрыгивает на стуле. — Когда мы с ними встретимся? Они такие тихие, но, держу пари, они такие милые! — Ах, Чимин был с ними. Может быть, он уложил их вздремнуть, я думаю, — Юнги слегка потряхивает. До него доходит, что он не предупредил Чимина, что здесь гости, и он, вероятно, должен это сделать, но прежде чем он успевает что-либо предпринять, Хосок снова вмешивается. — Чимин, а? Ну и как он, этот Чимин? — затем он толкает Юнги локтем, на что последний кидает на друга полный отвращения взгляд. Он закатывает глаза. — На самом деле все совсем не так. Я… Прежде чем он успевает продолжить, в комнату заходит Чимин, хихикая вместе с ребенком. — Юнги! Хён, ты никогда не догадаешься, что такое Чонгуки… ох, — Юнги наблюдает, как Чимин ахает и осматривает комнату, находя новые взгляды, что направлены на него. — Оу! — он отпрянул назад. Наступает короткая пауза, которая кажется растянутой на десятилетия. Юнги наблюдает, как что-то, кажется, застыло на трех этих лицах. Что бы это ни было, все это появляется примерно в одно и то же время. Юнги, что неудивительно, ничего не знает и не понимает. Буквально через мгновение Намджун и Хосок вместе удивленно вскликивают: — Чимин?! — Ты знаешь Чимина?! — теперь они повернулись друг к другу. — Откуда, черт возьми, ты знаешь Чимина?! Юнги собирается спросить, когда они успели стать певческим дуэтом, но когда он поворачивается к Чимину, он видит, как краска отливает от лица младшего. Тихо и почти как робот, он, присев, качает ребенка на бедрах, широко раскрыв глаза от шока. Похоже, он хочет сбежать. Хосок прочищает горло и, наконец, говоря сам с собой, спрашивает: — Этот Пак Чимин?! — Ты все еще не сказал мне, откуда, черт возьми, ты знаешь Чимина, любовь моя, — добавляет Намджун с уколом, который Юнги редко слышал от своего друга по отношению к своему парню. Хосок бросает взгляд на Намджуна: — Я не распространяюсь обо всех своих бывших, любовь моя, — Хосок улавливает укоризну Намджуна и также ядовито прыскает в ответ. Все это странно, и многое нужно понять, но что действительно грозит ему ударом по заднице, так это когда он слышит, как Намджун говорит: — Бывший?! Подожди, Чимин — твой бывший? Чимин мой бывший. Нелепо. Абсурдно. Ненормально. Сейчас так много слов приходит на ум за последние сутки. Оставьте это Намджуну и Хосоку, чтобы они усугубили ситуацию. Прежде чем хаос полностью разразится, вмешивается Юнги. Подняв руки, он говорит: — Подожди, подожди, подожди. Позвольте мне прояснить ситуацию. Вы оба встречались с Чимином? — о, да. Он выговаривает каждое слово, слышит, как задает вопрос, а потом моргает, снова моргает. Они оба смотрят на него, и это кажется абсолютным безумием. Атмосфера накаляется. Как это возможно? Он откидывается на спинку стула и смеется. Он сотрясается до глубины души. Мин так сильно смеялся, что по его лицу текли слезы. Когда он немного трезвеет, он понимает, что это никому не кажется смешным. — Он тот, кто учился на третьем курсе, хён! — шипит Хосок. Теперь ясно, почему он не находит это смешным. Брови Юнги резко вскакивают до кромки его волос. О, может, поэтому никто… стоп. Тогда это должно означать… — Чимин, сталкер?! — он слышит свой вопрос и морщится при выборе слова. Чимин наконец вмешивается: — Ты сказал ему, что я преследовал тебя?! Намджун невесело фыркает. — Ну, а разве не похоже? Чимин выглядит так, будто в него вернулись все жизненные силы и язвительность, которой он хотел уже ответить, но Юнги внезапно осеняет. Он поворачивается к Хосоку: — Подожди, ты тот самый человек, которого хватает на минуту?! О Боже, в этом так много смысла, а ты был великим прилипалой? — спрашивает он уже у Намджуна. Намджун бледнеет, а Хосок, кажется, сейчас взорвётся. — Ты действительно говорил о моей сексуальной жизни на первом свидании, Чимин? Вау. Как классно. Действительно. Я вижу, что мало что изменилось. — Я не думаю, что у тебя есть право судить, когда ты, очевидно, солгал и заставил своего друга думать, что я преследую тебя! — парирует Чимин, перекладывая ребенка на другое бедро. Он успокаивающе гладит мальчика по спине и проверяет его. Чонгук выглядит заплаканным и смущенным. Чимин протягивает ребенку свой палец и позволяет жевать его. Отвлечение внимания, кажется, работает. Юнги хочет покончить с этой неразберихой, пока не стало еще хуже, особенно ради ребенка. Вместо этого он столкнулся с запоздалой реакцией Намджуна. — Как ты мог назвать меня прилипалой пятой стадии?! — он обиженно смотрит прямо на Чимина. Как будто кто-то только что вырвал его любимую игрушку прямо у него из рук. Юнги вскакивает, пытаясь сдержать это. — Он этого не сделал. Это я решил называть тебя. Или ты собираешься отрицать, что сделал ему предложение? И тут Намджун чуть не падает со стула. Юнги вздрагивает, проверяет ребенка и Чимина. Он слышит, как Намджун снова обретает равновесие, спрашивая: — Ты ему это сказал?! — Ты сделал предложение Чимину? — теперь вмешался Хосок. — Это были мои первые серьезные отношения! Я был молод! — отличное возражение, Намджун. Честно говоря, у Юнги болит шея от всех этих движений туда-сюда. — О, так ты можешь сделать предложение этому куску дерьма, но не мне? — хватит. Нет. Теперь пришло время покончить с этим. — Прошу прощения, Хосок-ши, — Юнги смотрит на Чимина и видит, как румянец отливает от его глаз. Сейчас он не светится привычным неоном. Он — все, но не неон. То, как он так официально называет Хосока, даже звучит странно с точки зрения Юнги, и он даже не знал, что было между ними. За исключением рассказов Хосока, конечно. Чимин продолжает: — Возможно, в наших отношениях было много чего, но это было много лет назад, и это не дает тебе права обзывать меня. — Да, Хосок, успокойся. Вы двое, — Юнги указывает на Намджуна и Хосока, — исправьте свое дерьмо, но без лишних движений, — затем он встает и предлагает взять ребенка. Чимин качает головой, когда Юнги жестом велит им покинуть кабинет. Он чувствует взгляды, направленные на Чимина. — Хорошо, это было чересчур. Ты в порядке? Давай я возьму ребенка? — спрашивает он, как только они выходят из комнаты и закрывают дверь. — Н-нет, на самом деле он может быть просто отвлечением, которое мне сейчас нужно… — Чимин уходит, прежде чем Юнги может продолжить. Конечно, до сих пор они были рядом друг с другом чуть больше двенадцати часов, но Юнги может признать, что он привык к одной стороне Чимина. Очевидно, их гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Сделав глубокий вдох, он приготовился ко всему, что могло произойти за пределами кабинета. Он надеется, что они вновь не переступят черту. В ту минуту, когда он открывает дверь, к сожалению, он понимает, что сдержать свои порывы у них не получится. — Я не знаю, что, черт возьми, все это было, но я не могу поверить, что вы двое были так грубы с моим гостем. И на глазах у ребенка? — упрекает друзей Юнги. Он усаживается в кресле, агрессивно покусывая нижнюю губу. — Хён. Юнги, — Юнги не привык, чтобы Хосок говорил это с такой язвительностью. — Он остался с тобой только для чего? Прошло всего несколько часов, и ты уже позволяешь ему столько вольностей? Он не может оставаться здесь, Юнги-а. Он использует тебя и манипулирует тобой. Я бы даже не удивился, если бы это были его грёбаные дети, и он просто делает это дерьмо, чтобы получить бесплатный отпуск или что-то в этом роде, — шипит Хосок. В его голосе так и плещутся ядовитые нотки. Юнги моргает, удивленно откидывая голову назад. — Что бы ни творилось у тебя в голове, это явно позволяет тебе прямо сейчас попытаться оскорбить мой интеллект, Хоби. Я был там, когда появились эти дети. Я был там, когда вы двое (он делает очень преувеличенный жест, подразумевая их обоих) сказали мне, что создали этот чертов профиль. Или ты забыл? Что ты вообще сейчас говоришь? Он пытается сдержать свое раздражение как можно больше. Это последнее, чего он хочет или в чем нуждается, особенно в том, что касается детей. Не поэтому он рассказал им, что происходит. — Ты знаешь себя, хён. Посмотри на все это. Ты впустил двух детей, которым нет даже пяти, скорее всего, незаконно, а также совершенно незнакомого человека, который оказался моим бывшим… нашим бывшим… в ваш семейный дом. Я думаю, можно с уверенностью сказать, что даже ты понимаешь, что творишь какую-то дичь. Ты не был здесь много лет! — рациональная часть Юнги знает, что Намджун исходит из места беспокойства. Больная тема? Это уже другая история. — Я знаю, как я? Знаешь что, не отвечай на этот вопрос. Поскольку вы оба так заняты тем, что говорите за меня и оскорбляете мой интеллект, позвольте мне объяснить вам это, хотя я не обязан ни одному из вас что-либо доказывать. Я привез их сюда, потому что дом больше, чем моя квартира, во-первых, а во-вторых, ты забыл, что этот дом зарегистрирован не на мое имя? Нет, не смотри на меня так, будто я только что доказал твою точку зрения, Джун-а. Если есть хоть малейший шанс, что те придурки, которые похитили их из приюта, получили запись с камеры и увидели номера моей машины, первое место, куда они отправятся искать этих детей — это моя квартира, которая записана на мое имя. Осознание этого, кажется, озаряет лицо Намджуна и Хосока, но Юнги не дает им больше ни минуты. — Да, это означает, что мне придется хорошенько почистить машину, то, о чем я договорился сегодня, припарковать ее у квартиры и очистить свою квартиру от ценного или идентифицируемого, прежде чем они доберутся туда с вероятностью, что они, скорее всего, ворвутся. И мне также нужно незаметно заминировать свою квартиру, чтобы я мог сбросить их, одновременно ведя какое-то наблюдение, в надежде, что я смогу поймать их там. Я не спал всю ночь, обдумывая это, так что еще раз спрашиваю вас обоих: вы понимаете, что вообще несёте? Намджун моргает, а Хосок пыхтит в своем кресле, скрестив руки на груди. — Хён, ты не какой-нибудь Джеймс Бонд. Ты слышишь себя? Тот факт, что ты пытаешься сделать все это еще и с Пак Чимином, когда вокруг столько нормальных людей? — Хосок к тому же еще и фыркает. — Что, черт возьми, ты вообще говоришь мне сейчас, Ким Намджун? Если бы не Чимин… подожди! Вы двое — те, кто сделал этот профиль и свёл меня с ним! Как, черт возьми, ты не знал, с кем меня сводишь?! — спрашивает Юнги, протирая глаза. Быстрое сканирование тела — это то, что он научился делать для себя, особенно когда замечает изменения. Его дыхание учащается, он скрипит зубами и почти уверен, что находится на грани головной боли. Раздражение. Возможный гнев. Он не чувствовал этого, когда Тэхён решил поиграть с его веками, чтобы разбудить его намного раньше, чем хотело бы его тело. Он не почувствовал этого, когда впервые попытался надеть подгузники, а потом понял, что надел их задом наперед, и что из-за того, что он был недостаточно быстр, малыш мочился на стены, едва не задев его лицо. Он не чувствовал этого, когда вбежал в тот ресторан, сказал правду только для того, чтобы ее встретили еще большей правдой и приглашением на не-свидание. Когда он согласился полностью изменить свою жизнь на сто восемьдесят градусов в одночасье. Но сейчас? Теперь он все это чувствует. С друзьями, которых он знает уже давно. Почему? — Пак Чимин достаточно распространенное имя, хён. Он выглядел по-другому, и у него были качества, которые нам обоим нравились, и мы думали, что вы поладите. Ты не можешь винить нас за это… — начинает Хосок, но Юнги обрывает его. Обычно Юнги не бывает таким невежливым. Но прямо сейчас его мозг работал слишком быстро, — Подожди, я правильно расслышал? — они оба смотрят на него, сбитые с толку вопросом. Но для Юнги свет озарения снова освещает всю правду. — Качества, которые вам обоим понравились… Не говорите мне, что его профиль привлек ваше внимание, потому что вы оба все еще зациклены на нем. Вот и все, не так ли? Они что-то невнятно бормочут, неловко ерзают на своих стульях, но прежде чем они успевают возразить, Юнги качает головой и встает. — Невероятно. Знаете что? Я даже не хочу знать. Все это не то, почему я рассказал вам обоим. Мне нужна серьезная помощь, и вы можете быть на борту или нет. Но я не хочу видеть вас прямо сейчас. Если вы решите помочь, мне нужно, чтобы вы оба сначала прекратили делать всякую херню и подумали над своими поступками, — затем он уходит, чтобы исправить свои собственные ошибки.*.*
— Я, вероятно, должен дать понять, что я полностью подслушал тот разговор. Они, вероятно, правы, что беспокоятся, но спасибо, что ты говоришь разумно по отношению ко мне, даже если ты меня не знаешь, — начал Чимин. Дети легли спать в середине утра, и Чимин пригласил Юнги в гостиную, как только он был готов поговорить. Юнги с прищуром посмотрел на того, — На самом деле нам не нужно вдаваться в это, Чимин. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным оправдываться передо мной. — Ты действительно мой собственный Киллиан Джонс… — задумчиво тянет Чимин. Юнги кажется, что тот все продолжает дразнить его. Однако, как это уже вошло в обычай, он не уверен, потому что никаких намеков он не получает. Поэтому он промолчал, отчего Чимин побледнел. — «Однажды в сказке»? Капитан Крюк? Эмма Свон? Капитан Свон? — какого черта имеет отношение к этому Питер Пэн и из того, что он помнит, читал, кто, черт возьми, такая Эмма Свон? Он знает, что это видно по его лицу. Он снова ни черта не смыслит. — Мин Юнги, нам действительно нужно что-то с этим делать. Это действительно никуда не годится, — он наклоняется и качает головой, явно разочарованный. Юнги не может не выглядеть сбитым с толку, из-за чего Чимин хихикает и продолжает качать головой. — В любом случае, это было наше дело, ты знаешь. Так что с таким же успехом можно продолжать в том же духе. — Да, но это было до того, как все это случилось, — Юнги совершает круговые движения своей рукой. — На самом деле тебе не нужно говорить со мной о том, о чем не хочешь. Это не мое дело, не мое. На самом деле мне жаль, что я назвал тебя сталкером. И мне жаль, что я не предупредил тебя о том, что ко мне придут гости. Очевидно, я не знал, что ты встречался с ними, но ты был с детьми, и даже несмотря на то, что они совсем недолго с нами, я все равно отнесся к этому с дурным тоном… — Почему, мистер Дарси, ты, несмотря на мои протесты против независимости, счел нужным защитить мои деликатные чувства? — Чимин играет бровями, когда закрывает лицо руками. Юнги невозмутим. Он действительно уловил намек и теперь может полностью подтвердить, что Чимин на самом деле безжалостно дразнил его. Чимин хихикает над собственным юмором и говорит: — Все в порядке. Я хочу, чтобы ты знал. Тогда я был из тех людей, которые всегда хотели, чтобы кто-то заполнил мою внутреннюю пустоту. Знаешь, почему я отказался от мужчин? — Юнги качает головой, затем морщится. Очевидно, Чимин хотел, чтобы это было риторическим вопросом, поэтому он внутренне ругал себя. Тем не менее, Чимин улыбается и продолжает: — Чем больше я хотел, тем больше парни, с которыми я встречался, не могли или не хотели дать мне то, в чем я нуждался. Это как бы вынудило меня начать проводить больше времени вдали от людей с самим собой. Было страшно, понимаешь? Для кого-то вроде меня, который постоянно был в движении и всегда подпитывался тем, что мне мог кто-то дать необходимое… — он останавливается на мгновение, чтобы взять себя в руки, а затем продолжает: — Я ожидал, что другие будут заполнять мою пустоту, но я никогда не чувствовал полного удовлетворения. На самом деле, я даже не знаю, когда все начало меняться. Полагаю, это было, когда я потерял Хосока. Он просто не хотел со мной разговаривать. Даже не обращал на меня внимания после того, как это произошло. Естественно, первая реакция на это — я разозлился. Я ходил на свидания, как люди меняют ручки. Но со временем отвлекающих факторов уже не было достаточно. Я не чувствовал себя заполненным, а даже наоборот — высосанным. Я не мог даже улыбаться. Он надувает щеки. Юнги краснеет. — Я не мог или, может быть, не получил бы этого, поэтому решил, что единственный способ контролировать что-либо — это полностью избежать травм. Полагаю, здесь было какое-то исцеление или что-то в этом роде. Я имею в виду, что я все еще нуждаюсь в этом, конечно, черт возьми, не идеально, но я думаю, что где-то в будущем это помогло мне увидеть то, что я делал. Как бы я ни держался, они просто не продержались. В конце концов, я получил хороший пинок под зад, чтобы увидеть, что я полагаюсь на множество старых привычек в новых начинаниях, ожидая отличных результатов. Это так не работает, — он делает паузу и смотрит на Юнги, затем добавляет: — Похоже, ты хочешь что-то сказать. — Нет, я просто… ты очень интроспективен. И я думаю, что в некотором роде я могу понять, — Юнги пожимает плечами и наклоняется через край кровати, пытаясь устроиться поудобнее. Он замечает, как Чимин смотрит на него, а затем заинтригованно приподнимает бровь, — Мне хочется рассказывать тебе все без всяких утаек? Разумеется, только если ты хочешь. — Я… да, я хочу, — он делает паузу. Он хочет? Это кажется очень быстрым решением. Он вздыхает и теребит одеяло на кровати. — Хорошо, я так и сделаю. В духе непринужденности и открытости… Я провел большую часть своей жизни, выступая и делая то, что все, казалось, хотели, чтобы я делал. Вероятно, это одна из причин, почему Хосок и Намджун были обеспокоены. Они видели меня в худшем состоянии и боялись, что я просто скажу «да» чему-то или кому-то кого они имеют в виду как этого эгоцентричного злодея. Но я заслуживаю большего уважения, а ты заслуживаешь человечности. У меня такое чувство, что все это просочится внутрь, и я потеряю это и, возможно, соберу все воедино, но сейчас я очень активный участник всего этого, понимаешь? Я сказал «да» потому что мне этого хотелось. И может быть, я чувствовал себя обязанным этим детям, но они дети. Я не знаю. Я все еще обдумываю это. Прошло всего несколько часов, но… Я живу не один, потому что мне страшно. Я знаю, что многие так думают. Это может быть самоуспокоением. Я не буду этого отрицать. Мне удобно. Безопасно, мирно. Ну, по крайней мере, тихо. Я был сам по себе, потому что это мой выбор. В конце концов, всё это было довольно туманно и вызывало клаустрофобию, находясь рядом с людьми, которые хотели разделить со мной пространство только из-за того, что я мог для них что-либо сделать. И я решил отойти от этого и посмотреть на вещи, которые я хотел и ценил. Я всё ещё работаю над этим. Но, наверное, я так расстроился из-за их излишнего беспокойства, которое я понимаю и ценю, но это размыло грань и проецировало на меня какое-то дерьмо, с которым им нужно разобраться. Наступает пауза. Юнги слышит потрескивание радио няни и дыхание детей. Ему еще предстоит установить камеры, но он разберется с этим позже. Он также слышит дыхание Чимина и жужжание вентилятора в одной из комнат. Он снова останавливается взглядом на Чимине, который, кажется, глубоко задумался. Наконец, по комнате вновь разносится его голос: — Знаешь, это будет нелегко. — Я знаю. — И ты согласен с тем, что совершенно незнакомый человек живет в твоем доме, как бы долго он ни жил, чтобы найти лучшее решение для этих детей? Юнги пожимает плечами. Они честны, так что вот оно. — В данный момент, да. Это может измениться, честно говоря. Произошло слишком много всего, я еще не собрал все кусочки воедино. Ты, вероятно, тоже этого не сделал. Но поскольку это наше дело, мы просто останемся честными друг с другом? — Полностью честными? Юнги, какие бы проблемы у нас ни возникали, мы должны помогать этим детям, как раньше. Они также не заслуживают того, чтобы всё наше дерьмо сказывалось на них. Юнги думал об этом. «Я думал о том, как уже много его самого всплывает на поверхность. Думал обо всех способах, с помощью которых было бы легко спроецировать его подобие на двух невинных существ». — Ты беспокоишься о Намджуне и Хосоке? — Дело не столько в них… — затем Чимин делает паузу, прикусив нижнюю губу. — Ну, может быть, это они, но это больше из-за того, что вещи, которые, как мне казалось, я отпустил, вернулись в тот момент, когда я встретился взглядом с ними обоими. И они оба мои бывшие… и они сейчас вместе. И лучшие друзья того парня, с которым они познакомили меня в приложении для знакомств. Кстати, кто позволил мне остаться в его втором доме, чтобы защитить двоих детей? Чем больше я говорю это вслух, тем больше мне нравится… Юнги замечает, как он вздыхает, проводя рукой по волосам. Он не уверен, как поддержать разговор, но Чимин, кажется, хочет продолжить, поэтому он тихо откидывается на спинку дивана. Чимин выглядит погруженным в свои мысли. Многогранность. Он начинает видеть больше измерений в Чимине. Цвета не так бросаются в глаза, скорее градации. — Но имей в виду, — начинает Юнги, — ты также говоришь «да», чтобы остаться со случайным парнем, который дружит с двумя твоими бывшими и в течение многих лет ассоциировал тебя с этим сталкером, чокнутым типом. И ты согласился остаться с двумя детьми. Это одинаково абсурдно с обеих сторон. Выражение лица Чимина меняется. Теперь он ухмыляется. Чимин вздыхает: — Я был прав, когда сказал, что согласился на это свидание только из-за перспективы бесплатной еды. Я беру, когда могу. Мне нравится добиваться своего. Но поскольку это странно и почему-то катарсически, и это случилось с нами… возвращение в мое прошлое только что заставило меня осознать, насколько я действительно не хочу быть в других отношениях. Честно чувствую, почему я хотел сделать свидание легким и причудливым. В ту минуту, когда ты рассказал мне всю правду и не постеснялся ее… Я подумал, что вместо того, чтобы чувствовать себя обиженным или недооцененным, что-то в этом заставило меня отказаться от самозащиты. Помогло и то, что я действительно думал, что больше никогда не увижу тебя. Даже если ты симпатичный и похититель дамских сердец. Юнги хрипит. — Ну, я думаю, это очевидно, я был человеком, который всегда говорил «да». Я и не собираюсь заниматься этой херней дальше. Это то, что я знал с детства, поэтому когда что-то происходит, я был человеком, который пытается это исправить. Я сказал правду, потому что не хочу обнадеживать тебя, и я был полон решимости просто выложить все и уйти. Я остался, потому что думал, что нет никого, чтобы кто-то похожий на тебя на самом деле развлекал мое безумие, но также, если честно, потому что я пытался исправить то, потому что я решил, что это была ошибка моих друзей. И я сказал «да», чтобы разобраться во всей этой истории с детьми, потому что я не мудак, но также и потому что я привык пытаться все исправить. Но мы говорим откровенно, и, Чимин, я прыгаю выше головы. Я знаю, что это так. Я даже не знал, есть ли что-то из-за чего надо запирать ванные. Я не знаю СЛР. Я думал об этом, когда просматривал все эти материалы ранее. Иногда я забываю, что такое сон, особенно когда я действительно вдохновлен и хочу работать над тем, куда меня ведет мое творчество. Я не прошу тебя остаться, но я говорю, что не знаю, как, черт возьми, я мог подумать, что смогу разобраться в этом с тобой. Откуда ты вообще столько знаешь? — Ты Уэстли, хён. Что-то мне подсказывает, что, несмотря на то, что ты думаешь, ты бы понял это со мной или без меня. И я, м-м-м… как ни странно, я не просто потерял волю к отношениям. После разрыва с Хосоком я потерял поддержку в колледже и попал в черный список в танцевальном сообществе. Итак… — затем он снова проводит рукой по волосам. Как розовая жевательная резинка. Его волосы шелковистые и пушистые. И это так контрастирует с его взглядом. — В конце концов, мне пришлось многое изменить в своей жизни, и я взял годичный отпуск в колледже, вернулся и окончил ее с дипломом об образовании. Сейчас я учу детей. Стоп. Юнги помнит, что было тогда. Хосок все говорит и говорит о том, что он может встретить любовь всей своей жизни. Хосок прилипает к Юнги, умоляя его встретиться с его любимым цветком. Юнги был настолько поглощен работой и перегружен, что все встречи продолжали проваливаться. Юнги согласился, наконец, после того, как семья Хосока должна была приехать в гости. А потом Хосок превратился в стену. Хосок сказал ему, что он должен спрятать его. Хосок сказал ему, что его преследует его бывший, который оказался не тем, кем он был. Юнги пытался убедить его позвонить в полицию кампуса, особенно после того, как в третий раз им пришлось прекратить все во время прогулки по кампусу, чтобы спрятать его, как только он увидел своего бывшего. Грустный Хосок, который ни разу не улыбнулся в течение нескольких месяцев, нахмурился и ничего не сделал, кроме как высказался о своем бывшем. А потом, в один прекрасный день он как будто пришел в себя. Юнги знал, что не полностью, но что-то точно переменилось. Он снова стал больше улыбаться. Вернулся к разговору о танцах. Говорил обо всех новых перспективах, которые он с нетерпением ждал. Больше никаких разговоров о его бывшем. Все это приходит на ум, но теперь Юнги осознает, что есть и совершенно другая сторона. Он сглатывает. Он чувствует сухость в горле. Он неосторожно спрашивает, только после понимая, что слетело с его уст: — Что ты имеешь в виду, что тебя занесли в черный список? — конечно, учитывая то, как он помнит, как это представлял Хосок, это имеет смысл. Нечестно, но имеет смысл. — Я думаю, что всё это произошло раньше. Тогда я не полностью понимал, что происходит. Я имею в виду, что в некоторой степени понимал, но я понятия не имел, что говорил обо мне как о сталкере, но может быть, он так меня видел… Это не было моим намерением. Просто… все так резко скакнуло от серьезных отношений, даже при таком глупом раскладе, к внезапному игнору. И вместе с этим большая часть моей жизни просто потеряла смысл. Мы расстались между семестрами, а в следующем он уже был ассистентом учителя. И это обрело большой смысл. Я не говорю, что это именно он устроил, но это заставило меня почувствовать, что мои танцы не настолько хороши, почему мне продолжали везде отказывать. Потом я уже смирился с этим, потому что подумал, что это был предел моих способностей, и я не хотел даже как-то этому противостоять или что-то в этом роде, — Чимин пожал плечами. И это такое пожатие плечами, как он сделал прошлой ночью. Нет, это больше похоже на то, что он почти пробрался через чан с арахисовым маслом, но еще не добрался до выступа, чтобы выбраться. — Это просто пиздец… — говорит Юнги в основном самому себе, но, очевидно, достаточно громко, чтобы Чимин услышал его. — Да, это так. Но также кто знает, что могло бы случиться, если бы нам нужно было быть здесь ради этих детей, и все было бы иначе? Скорее всего, у нас не все будет хорошо, Юнги, но нам нужно быть опорой для них, если мы собираемся сделать это. — Я часто замыкаюсь в себе, — добавляет Юнги, обдумав слова Чимина. — Это просто мой процесс или даже мое привычное состояние. Я думаю, что это помогает мне думать и иногда оставаться в безопасности. И из-за этого мне трудно осмысливать все происходящее вокруг меня. Из-за этого я кажусь замкнутым… Чимин, кажется, все понял. Он кивает и присоединяется. — Хорошо, хм… раз уж мы этим занимаемся, м-м-м… Я бы предпочел повременить и позволить другим позаботиться обо мне. Мне нравится, когда меня так балуют. Но насколько тяжело может быть тем людям?.. — Я просто в ужасе от того, что эти дети доверяют мне. Я плыл по течению, не уверенный в своей собственной жизни, и что, если мое желание быть полезным действительно эгоистично? — опять же, это одна из тех риторических мыслей, которые Юнги выбрасывает во Вселенную. Но Чимин это слышит. — Я тоже боюсь, хён. Возможно, у меня больше повседневного опыта общения с детьми, но… Я не хочу, чтобы мои проблемы как-либо касались их. — Мне ненавистна мысль о том, что ты чувствуешь себя обязанным помочь мне в этом, потому что ты работаешь с детьми… — Мне ненавистна мысль о том, что ты чувствуешь, будто я пользуюсь тобой или манипулирую тобой, как они сказали… — Чимин, я люблю своих друзей, но мне все равно, что они сказали… — Подожди, мы нарушаем сценарий? — Чимин… — Юнги делает паузу и поворачивается к младшему. Он вздыхает и садится прямо, добавляя: — Ты, каким тебя нарисовал Хосок — это абстрактное воспоминание где-то в задворках моего подсознания. Да, я помню, что это из себя представляло. Но ты можешь с таким же успехом решить уйти посреди ночи, как и каким-то образом использовать это в своих интересах. Я лично не понимаю, как появление детей в твоей тарелке может поспособствовать этому. Они могут разобраться со всей фигнёй по отношению к тебе. Я не буду настаивать на том, чтобы вы выясняли свои отношения здесь и сейчас. Но я спрашиваю тебя, Пак Чимин, со всем моим собственным дерьмом, которое у меня происходит, и со всем дерьмом, которое, вероятно, происходит у тебя, зная, что я понятия не имею, какого черта я делаю, и что, к сожалению, единственные люди, о которых я мог подумать, чтобы помочь мне — это твои злополучные бывшие любовники: ты присоединишься ко мне, станешь моим партнёром и будешь работать со мной над тем, как помочь Тэхёну и Чонгуку? Чимин моргает, и Юнги думает, что он ошеломлен. Но он должен был знать. Надо было предвидеть это. — Это твой способ сделать предложение, потому что, как бы странно это ни было, на самом деле это довольно жарко… — Чимин… Чимин вновь захихикал. Его смех похож на звуки гарцующих фей. — Да, хён. Я, Пак Чимин, беру тебя, Мин Юнги, в качестве своего партнёра в миссии «Кто знает, что, чёрт возьми, мы делаем». Чтобы попытаться понять это, но давай пообещаем всегда быть открытыми друг с другом, даже когда это больно. Особенно, если это становится слишком угнетающим. Потому что мы оба согласны работать вместе и заботиться об этих уязвимых существах. На нас ложится огромная ответственность до определенного момента. На всякий случай я также говорю, исходя из опыта, мы просто записываем некоторые основные тезисы и причины. Если что-то станет запутанным или мутным, или мы начнем теряться и слетать с катушек, у нас будет этот список, который заземлит нас обоих и напомнит нам, почему мы это делаем и для чего. Что и ты на это скажешь? — а потом Чимин выпячивает свой необычно крошечный мизинец. Юнги кивает и, ухмыляясь, оттопыривает свой и переплетает его с Чиминовым. Потом Чимин хлопает Юнги рукой по плечу. — Тогда хорошо, хён. Давай сделаем так, чтобы любовь вышибла из нас всю херню! — Юнги в замешательстве поднимает голову. «Айщ! Правда, Юнги? Настоящая любовь?! Да ладно тебе! Как я должен так жить?!»