***
Сгорбившись, сидя на капоте импалы, Дин буравил взглядом несколько десятков пропущенных от Бенни. Именно в тот отрезок времени, когда Кас возился с его телом, стремительно идущим на дно, телефон разрывался от звонков в двадцати милях от них. Запрокинув голову, охотник уставился на утренний рассвет, который не сулил ему ничем хорошим. — Четвёртый день, — с досадой напомнил самому себе Дин. Внутри разгорелась жгучая ярость — на этот раз она была вызвана не сломанными ловушками или упущенными возможностями. Ему начало казаться, что долгий и трудный путь близится к завершению. Подобно вьюну или виноградной лозе, сердце оплетали дурные мысли. Не стоило приезжать на этот остров снова. Здесь даже месть превращается в утрату.***
Дину четырнадцать. На нём черное пальто, которое совсем не спасает от осеннего ветра. Холод пробирает насквозь, но когда взрослые спрашивают, нет ли у того нужды в шарфе или шапке, тот вежливо отказывается. Потому что сейчас так плевать, схватит ли он завтра утром ангину. Никакого «завтра» отныне не будет. Он сам не замечает, как по щеке непроизвольно катится первая слеза, а за ней вторая, оставляя за собой влажные дорожки. Свежий морской воздух помогал сохранять ясный ум и не забывать, кто он. — Дин Винчестер? — голос прозвучал словно издалека: гулкий, тяжёлый. Вышеупомянутый поднял глаза на офицера перед собой и заметил на его лице растерянность. — Сочувствую, парень, — протороторил тот сквозь ком в горле. — Он узнал сегодня утром, — зачем-то поделилась тётя Пейшенс и обняла Дина за плечи, сразу же примечая дрожь в его теле. — Том, принеси Дину шапку! — прокричала женщина своему мужу и обратила внимание к офицеру полиции. — Мальчик не в себе, давайте я отвечу на все ваши вопросы. — Не нужно, я в порядке, — перебил ее Дин и отстранился. Офицер с негласной настойчивостью попросил Пейшенс оставить их наедине. Худое лицо тёти исказилось одновременно удивлением и растерянностью. Она в последний раз посмотрела на мальчика, дабы убедиться, что действительно может уйти. Взгляд Дина оставался безучастным. — Вчера вечером арендованная яхта «Покипси» пропала с радаров компании. Диспетчеры пытались связаться с твоими родителями, но они так и не вышли на связь. Команда дайверов с пяти утра прочесывала площадь, на которой яхта успела отметиться в последний раз. Я думаю, твоя тётя успела рассказать, что произошло? — Яхта пошла на дно, — голос Дина надломился и офицер едва смог расслышать последнее слово. Внезапно парень вскинул голову кверху. В его глазах застыло отчаяние. — Оборудование было неисправно? — Нет-нет, яхта была в полностью пригодном состоянии. Директор лично проверяет состояние каждого судна, перед тем как выпустить его в море. Дин посмотрел в сторону воды. Небольшая команда дайверов расхаживала по берегу и вела оживленную дискуссию. — Следствие еще ведется, но мы думаем… что яхту с твоей семьёй атаковали. — Атаковали? — руки защипало от холода, но Дин даже не подумал спрятать их в карманах пальто. — Бред какой! Хотите сказать, что на них напал кит или акула? Я отродясь не слышал, чтобы здесь встречался кто-нибудь из них, а тем более топил яхты. Если вы пытаетесь выгородить компанию и свалить вину за жизни моей семьи… — Винчестер-младший пригрозил пальцем и замер на последних словах. Остаток фразы растворился в воздухе. Вся его скорбь превратилась в ненависть. — Я сотру в порошок каждого, кто причастен к их гибели. Предстояла огромная работа. В ходе разбирательства Дину предоставили серию снимков, где были запечатлены странные большие царапины на борту судна. Взглянуть на тела родных ему не позволили, тётя Пейшенс настояла на том, что сама проведет опознание сестры, а психолог лишь подтвердила целесообразность такого расклада. В поиске ответов, что же произошло в тот роковой вечер на борту яхты «Покипси», Дина изрядно измотали вопросами. — В который раз вам повторяю, я сам не захотел ехать с ними. Я чувствовал недомогание, — Дин раздраженно откинулся на спинку стула, когда следователь и детский психолог снова задали ему провокационный вопрос. — Я тебе не верю, — с обманчивой благосклонностью отозвался Кристофер Рэдклифф — следователь по делу о таинственном крушении яхты; за последние четыре дня Дин успел его возненавидеть. — Сам посуди, ты ездишь с семьей во все поездки, хватаешься за любой шанс порыбачить даже в самых захудалых и невзрачных фьордах. Но когда твоя родня арендует целую яхту и впервые отправляется в море, ты внезапно отказываешься. Я верю в совпадения. Я правда верю. Но ты определенно не говоришь мне всей правды. — Вы считаете, что у меня мог быть мотив для убийства? — Дин поперхнулся воздухом. — Без обиняков, мистер Винчестер, но лично по моему мнению списывать вас со счетов пока рано. На практике встречается всякое. — О да, разумеется, это тот самый случай! Я как чертов Бэтмен на крыльях ночи догнал яхту, исцарапал её и утопил. — Мистер Винчестер, — еще раз назвал его по фамилии следователь с тенью раздражения, — я пока ничего не утверждаю и не вешаю на вас обвинения. Меня тревожит то, что на сегодняшний день я так и не получил вразумительный ответ, почему вы не отправились в поездку вместе с семьёй. Если вы чувствовали настолько острое недомогание, почему не обращались в больницу? Есть ли следствию смысл запрашивать отчет по вашей больничной карте? Психолог промолчала, но в ее взгляде Дин успел разглядеть немую солидарность. Эти люди правда не исключают его причастность? Винчестер шумно вздохнул. — Ладно. Незадолго до этой поездки… со мной кое-что произошло. — Я могу вести твои слова под запись? — уклончиво поинтересовался следователь и взял в руки авторучку. — Мне всё равно. Я скажу, а дальше решайте сами, правда это или нет, — Кристофер Рэдклифф удовлетворительно хмыкнул. — В начале августа я ездил на отдых с друзьями. Мы взяли катамаран напрокат и решили поплавать в реке Северная-Платт. Так получилось, что там я чуть не утонул. — Ты не умеешь плавать? — Умею, но… я был неосторожен и не учел элементарную физику. Всё произошло быстро, — Дин зажмурился, сквозь липкий страх возвращаясь в тот день. — Меня охватила паника. Я махал руками и пытался всплыть, но у меня никак не получалось. Если честно, я думал, что здесь мой конец. — Почему? — аккуратно спросила психолог, но резкий ответ Дина ее осадил. — Потому что никто из моих друзей не полез бы меня спасать. Я бы утонул. У меня не пронеслась вся жизнь перед глазами, я не видел белый свет. В моей голове была только одна мысль — никто меня не спасет. Но… в какой-то момент я почувствовал толчок. — Толчок? — брови мужчины поднялись, а тёмные глаза смотрели насмешливо. Он несколько раз прокрутил ручку в руке, прежде чем уточнить: — Тебя кто-то толкнул снизу? — Нет, я… — Дин растерялся, соображая, как бы поточнее выразиться. — Или да? Я уже почти сдался, меня посетила ужасная мысль — перестать бороться. А потом что-то снизу помогло мне всплыть на поверхность. Там я ухватился за руку друга и больше глубина не тянула меня вниз. — Ты считаешь, тот случай оставил свой отпечаток? — психолог склонила голову вбок. — Не знаю, но что-то определенно во мне перемкнуло. С того случая я не ступал в воду два месяца. Стоило мне только закрыть глаза, как я переносился туда, где мой рот заполнен водой, а руки беспомощно дёргаются и не могут найти точку опоры. Я переживал этот момент в своих кошмарах почти каждую ночь. — Стрессовые события могут способствовать возникновению внетелесных переживаний. Ты стал заложником непрерывного бессознательного процесса. Ты делился с кем-нибудь своими переживаниями? — Нет. Мне нужно было время, чтобы побороть свои страхи самому. Именно поэтому я отказался ехать. Мама… — темп его речи замедлился, — хотела остаться вместе со мной и даже просила отца отложить поездку на следующий сезон. Я настоял, чтобы они ехали, потому что знал, как сильно Сэм этого хочет. Ему всего десять, он не путешествовал с отцом так много, как это делал я. Я хотел, чтобы он прокатился на настоящей яхте и мог похвастаться одноклассникам, когда осенние каникулы кончатся. Я сделал всё, чтобы эта поездка состоялась. При мысли о Сэме у Дина скрутило желудок, а на лбу выступила испарина. Его брата больше нет. Он никогда не услышит его смех снова, не толкнёт в шутку, после прячась за спиной у матери. Его маленький братишка Сэмми не ворвётся к нему в комнату, хвастаясь хорошей оценкой по математике. Дину до сих пор казалось, что его жизнь осталась прежней. Ему хотелось верить, что нужно лишь подождать. Совсем скоро мама, папа и брат постучатся в дверь, они соберутся за обеденным столом и будут обсуждать бытовые мелочи. Мама приготовит их любимый йоркширский пирог и Сэм обязательно не доест свою порцию, чтобы поделиться с братом — это была их негласная привычка. Невозможно смириться с тем, что за один день он потерял всё. — Тебе есть, что добавить? Дин отрешенно смотрел на исписанные следователем листы. Вся его тяжелая история была передана мелким убористым почерком — человеком, который его даже не знал. — Ты хотел порадовать брата, — осторожно напомнила психолог, перегибаясь через стол и кладя свою руку на сжатый кулак Дина. — Твоей вины нет в том, что произошло. Дин поднял на неё взгляд, полный слёз. — Тогда кто же виноват?***
Цвет зелёных глаз померк и стал напоминать мутный лес. Дин таращился на дисплей в поисках ответа — что же ему делать дальше. Одному лишь Богу известно, какой из всевозможных вариантов будет единственно верным. Неожиданно решение нашло его само. — Старик, где тебя носит?! — голос Бенни встревоженно прорезался из динамика телефона. — Дик в ярости! Ты же знаешь, что он контролирует каждый твой шаг. Мы с Гартом и Адамом выехали к тебе. — Как? Уже? — Дин ловко соскочил с капота и принялся нервно топтаться на месте. — Мы давно должны быть у тебя, но в пути возникли проблемы, — на заднем плане послышались голоса наперебой; видимо, Гарт и Адам вели какой-то оживленный спор. — Долгая история. Лучше скажи, ты поймал его? Дин молчал, но чувствовал всеми фибрами своей души, что на том конце провода толстые брови Бенни поднялись до самого лба. На всякий случай он отодвинул телефонную трубку от своего уха и приготовился услышать то, к чему так старательно готовил себя пол утра. — Дружище, скажи мне, что у тебя есть план, иначе всё, над чем мы работали, укатится в чистилище и не оставит обратного адреса. Ты знаешь, как поймать русалку?***
Дину четырнадцать. Вчера он похоронил отца, мать и брата. На прощальную церемонию, как это обычно бывает, съезжаются родственники и знакомые со всех уголков планеты. Например, двоюродную тетю Триш по материнской линии он видел едва ли несколько раз на заднем плане в семейном альбоме, но женщина плакалась ему в плечо так, будто бы созванивалась с Дином минимум три раза в день. Её скорбь была ненужной. Единственное, чего парень желал — было невозможным. — Огромное горе постигло нас и привело в этот траурный зал сегодня. С чувством невосполнимой потери мы провожаем в последний путь Джона, Сэма и Мэри Винчестер, — произнес пастор, зажигая свечу в своей руке. Дина охватил мандраж и его руки впились в жесткую ткань брюк, комкая ее в районе коленей. Это имена членов его семьи. От сердца оторвался огромный кусок, который навсегда будет зарыт в сырой земле. И как бы ты не рвал траву, не рыхлил руками сухой грунт — ты никогда не вернешь его себе обратно. Ведь со смертью не удастся смириться: время, может, и лечит, но столько не живут, чтобы забыть того, кто был дорог. Следствие остановилось на версии с касатками. Дело не провисело в уголовном реестре даже двух месяцев, следователи ухватились за первую попавшуюся теорию. Дин был уверен, что они поступили так от вселенской лени и нежелания возиться с чем-то настолько нулевым в плане улик и мотивов. И это с каждым днем сеяло в нем ненависть всё больше и больше. Последний в роду Винчестер стоял у окна и пытался мириться со своей судьбой. Неожиданно ему на плечо легла тяжелая рука. Медленно развернувшись, парень приготовился выслушать очередную порцию сострадания и жалости, однако человек перед ним не собирался выказывать ни того, ни другого. — Привет, Дин. Мы раньше не встречались. Я твой двоюродный дядя — Дик Роман. На вид мужчине было около тридцати. Он был выряжен в схожий с Дином траурный костюм с кривой черной бабочкой. Дин бесцеремонно потянулся ее поправить — привычка, которая родилась в их отношениях с братом. — Ваши родители приколисты, — невесело усмехнулся тот, делая жирный намек на чужое имя. — Да, — Дик демонстративно позволил Винчестеру закончить, рассматривая его напряженное лицо сверху. — Мои родители, — делая акцент на этих словах и довольствуясь переменами в выражении лица Дина, он посмотрел на наручные часы, — любят развлекаться. Ну а я люблю, когда нужные люди делают свою работу. — Вы это о чем? — прищурился Дин. — Ты же не думал, что в гибели твоей семьи и впрямь виноваты касатки. — Откуда вы знаете про… — Давай на «ты», я не так стар. Я знаю гораздо больше, чем все, с кем ты общался последние несколько месяцев, — пожал плечами Ро́ман. — Знаю твои вопросы. Знаю на них ответы. — И что это должно значить? Дик заглянул за плечо Дина и последний, проследив за его взглядом, тут же обернулся к окну. На парковке стоял синий понтиак, на переднем бампере которого ярко выделялся логотип рыболовной компании «Додсон». Он был наслышан о ней от отца, от того на его лице промелькнула тень удивления. — Я показываю лучше, чем рассказываю, — прозвучал бархатный смех над ухом. Дин нервно сглотнул слюну.***
Дину четырнадцать. Он сидит в кресле напротив незнакомца, назвавшегося дальним родственником, и их разделяет стол с шахматной доской. В кабинете пахнет кожей, кипарисом и вербеной — этот запах вводит в лёгкий транс и нагоняет сонливость. И чем больше Дин пытается бороться с этим чувством, тем сильнее оно его поглощает. — Белые фигуры твои, следовательно, привилегия первого хода тоже, — Дик сделал филигранный жест рукой над шахматной доской. Его руки пахли так же странно, как и помещение, в котором они находились. Что-то среднее между приятным и отталкивающим. Дин сделал случайный ход: небрежно выставил коня вперед, располагая его на третьем ряду. Он откинулся в кресле, наблюдая за собеседником озорными глазами. Что-то не давало покоя: какая-то мелочь, но мелочь крайне важная. Что он знает о семействе Роман? Ничего. До этого дня он даже не знал, что имеет родство с кем-то из них. И офис компании, в котором он сейчас находился — почему Дик привёз его сюда, а не к себе домой? Отец как-то вскользь упомянал, что знает, где достать самые крепкие рыболовные сети, «Додсон» слетало у него с языка и от того Дин помнил некоторую информацию. Но от чего же он не может вспомнить, чтобы мама посылала рождественские открытки семейству Роман или каких-то звонков хотя бы раз в год? Всё это порождало вопросы. Черная пешка элегантно продвинулась на две клетки вперед, открывая дорогу слону и королеве. — Тебе не холодно? — поинтересовался Дик. — Я люблю холодную температуру и некоторые мои клиенты жалуются на сквозняк. Если тебе холодно, я отключу кондиционер. Дин уставился на него: — Нормально. — Хорошо. Если ты не против, я хотел бы, чтобы ты продолжал игру, пока мы разговариваем. Дик посмотрел на часы и удовлетворительно хмыкнул, когда Дин кивнул головой. — Это были не касатки. — А кто? — Дин нахмурился, когда чужая рука показала на шахматную доску. — Продолжай играть. Белый конь продвинулся по доске. Остальные фигуры остались нетронутыми. Черный ферзь спрятался за пешкой. Дин сидел в глубоком напряжении, затаив дыхание. Казалось, что вот-вот он получит ответы на самую главную тайну своей жизни. И чем дольше Дик выдерживал паузу, тем сильнее он злился. — Я обещаю, что отвечу на этот вопрос, как только в игре установится победитель. Потому, прошу тебя, продолжай. Белый конь встал под удар ферзя. Дин вскинул перед собой руки. — Тебе нужен победитель? Тогда я сдаюсь. Теперь скажи мне, что тебе известно. — Дин, — Роман закатил глаза, крутя съеденного ферзем коня в своих руках. А затем почти умоляющим и воркующим тоном попросил, — играй. — Да ты просто издеваешься надо мной! — раздраженно процедил следующий, но повиновался. У Дина не было стратегии, не было каких-то определенных навыков игры — с самого начала он знал, что его проигрыш предрешен, потому эта мысль его не особо заботила. К его удивлению, на середине игры он проследил четкий мотив Дика — оставить на доске только белую королеву, методично избавляясь от всех фигур вокруг. — Как твои тётя с дядей? Ты собираешься переехать к ним? Вы не выглядите так, будто у вас есть что-то общее. Фигура за фигурой. — Я наслышан, что после переезда ты обзавелся едва ли одним другом в школе. Как он отреагировал на новость о твоей семье? О, ты не рассказал ему, потому что вы недостаточно близки? Интересно. Пока белая королева не осталась одна в окружении черной ладьи и вражеской королевы. — Надеюсь, ты не чувствуешь себя сироткой? Будь уверен, что один ты не останешься, — прозвучало больше как приговор, а не сердечная поддержка. Дин угрюмо смотрел на результат партии. Белую королеву гнали в угол и с каждым ходом черная ладья сокращала доступные клетки, как хищная акула шагая на краю шахматной доски. В глазах Дика отражался злодейский блеск; он упивался беспомощностью соперника. Дин не разделял его настроения, ведь не гнался за победой изначально. — Я сдаюсь. Исход очевиден. — Слабость характера обычно проявляется во время шахматной партии. Живи до последнего вздоха — играй до последнего хода. Через три хода белой королеве был поставлен мат.***