Я смеюсь, чтобы не заплакать

Нельзя стереть прожитые годы, их нельзя собрать, сложить в уголок, оставить так и уйти. Их можно упрятать в глубины памяти и забыть там, но наступит день и воспоминания вернуться.

В полупустой комнате раздается оглушительный грохот, когда худенький паренек кубарем валится на пол со своей сооруженной из коробок кровати. На часах ровно 03:15 ночи, а за окном полная кроваво-красная луна.  — Снова! Да кто же ты такой?! — шипит Юнги, потирая ушибленное колено. Он так и остается сидеть на холодном бетонном полу, прислонившись спиной к стене, понимая, что больше сегодня не уснет. Он не особо помнит, как добрался до «кровати» и вообще когда уснул. Но сейчас его это мало волнует. Опьянение как рукой сняло, а который раз повторяющийся сон никуда не исчез и этой ночью. Это началось 3 месяца назад. Тогда он впервые увидел этот сон, этого парня. И уже тогда омега понял, что должен его спасти. Он поставил себе цель, но пока не добился никаких результатов. Мин вырос, и больше не будет плевать на свое чутье (так он его называет), так он решил в далеком прошлом, 12 лет назад, после самых страшных событий в его жизни. Это чувство, проявляется в виде вещих снов. И уже однажды оно предупреждало его о грядущем, но будучи маленьким, Юнги, не прислушался. О чем жалеет до сих пор. Поэтому Мин твердо решил больше не совершать подобную ошибку. Для этого паренька из снов он сделает все, что сможет, он спасет его. Омега, тяжело вздыхая, устало прикрывает глаза и позволяет болезненным воспоминаниям захватить его с головой. Перед его внутренним взором теперь совершенно другой ночной кошмар, который Юнги не может забыть и по сей день. 7 марта 2009 г. Маленький темноволосый мальчик стоит в пустой и кажущейся огромной Церквушке. Солнце давно село, помещение освещают только расставленные тут и там свечи, бросающие жуткие тени на высокий потолок. Они создают в голове ребенка самых страшных монстров. Омега ежится от порыва ветра, который колышет свечи и разносит опавшие листья по пустому помещению. Атмосфера в Церкви пугает и заставляет малыша оглядываться, ища взглядом маму и папу. Ему страшно, он здесь совершенно один.  — Мам… Пап… — еле слышно произносит ребенок и всхлипывает. А в ответ лишь оглушающая тишина. Он не знает, куда себя деть, а ширина пространства давит и заставляет подсознательно искать укрытие. От страха омега весь дрожит и решает залезть под лавочку, чтобы хотя бы там чувствовать себя в безопасности. Но как только он опускается на колени, его оглушает громкая музыка. Малыш вздрагивает и в ужасе начинает бегать глазами, ища ее источник. Музыка становится громче, нагнетает и давит на беззащитного ребенка. По помещению Церкви разносится траурный марш, поднимая волосы на затылке и вызывая мелкую дрожь. Слезы ручьем текут по бледным впалым щекам. Маленький омега растерян и напуган. Но вдруг его глаза резко распахиваются в удивлении и непонимании, остановившись на двух черных, стоящих на церковном помосте, ящиках, которых здесь точно раньше не было. Малыш, забыв о страхе, неуверенно делает шаг в их сторону, а марш набирает силу, становясь еще мрачнее. Поднявшись на помост, он начинает понимать, что это за ящики, не так давно мама объясняла ему их значение. Он даже вспомнил, как они называются — гробы. Ребенок начинает их с интересом рассматривать, так как видит впервые. Их крышки украшены ярко красными розами, остро контрастирующими с черной бархатной тканью, которой они обиты. Ткань кажется мягкой и ворсистой, так что мальчик неосознанно тянет руку и слегка кончиками пальцев касается ее. В ту же секунду крышки с грохотом распахиваются. А омега валится на пол от неожиданности. На красной, под цвет роз, ткани лежат его папа и мама. Они не шевелятся, глаза закрыты, а лица мертвенно бледны.  — Мама! Папа! — кидается к ним мальчик. -Вставайте! Просыпайтесь! Мне страшно! — теребит их ребенок, а потом в ужасе отшатывается, вспоминая рассказ мамы о том, для чего служат эти ящики. Он мотает головой, монотонно повторяя, «не может быть».  — Нет, нет, нет….мама…папа… — уже взахлеб ревет омега. 10 марта 2021 г. Юнги трет глаза, все еще проживая тот давний и самый первый его кошмар (пусть и вещий, но всё же.). Уже почти рассвело, так что пытаться снова заснуть бессмысленно. Поэтому омега решает на трезвую голову обдумать вчерашний день.  — Может пойти еще попробовать поискать письмо? — по-привычке разговаривает сам с собой Мин.  — Бессмысленно! Его точно унес ветер. Уже не найти. Ай, щи! Как можно быть таким криворуким? — в досаде пинает один из ящиков Юнги.  — Так стоп! — осеняет парня мысль — Нужно у Чонгука подробнее узнать, что то был за альфа, который принес письмо. Может, удастся его найти и узнать, что было в письме, а может у него есть дубликат? Ну, а что? А вдруг? — размышляет Мин, спускаясь на первый этаж. Он идет через вчерашний импровизированный танцпол, опустив голову, пиная банки и размышляя о том загадочном альфе, когда вдруг, как и вчера, замирает на середине. Нет, на этот раз он не чувствует никаких мнимых запахов. Его безумие (из-за недосыпа) проявилось в новой форме.  — Я же не сплю! — больно щипает себя Юнги, смотря в одну точку.  — Хей! Уже проснулся? — подходит к нему Чонгук.  — На что уставился? — слегка касается его руки Чон.  — Ты тоже это видишь? — переводит на него взгляд омега.  — Что? — вопросительно поднимает брови альфа. Мин указывает пальцем на пол, где среди пустых банок и мусора лежит небольшая серебреная сережка, на конце длинной цепочки которой умелой рукой мастера выведены две буквы «PJ».  — Ты об этом? — берет украшение в руки Чонгук.  — Она настоящая? — округляет глаза Юнги.  — Скажу больше — это реальные камушки, бро! Интересно сколько она стоит? — радостно выдает альфа, уже начиная считать в уме, сколько можно на ней навариться.  — Отдай! — резко выхватывает сережку Мин. Гук еще пару секунд стоит в недоумении, потом бросает:  — Чудак! Течка что ли началась? Или недотрах? — качает головой.  — Хотя запах все тот же… мои ненавистные сладкие булочки… — тянет губы в улыбке Чон. Юнги фыркает, разворачивается и уходит, задевая того плечом. Ему срочно нужен кофе, чтобы проснуться и наконец разобраться с тем, что здесь, черт возьми, происходит.