Если ты, согревшись у моего огня, сомневался, кто же станет твоей судьбой, никогда, ни за что не смей выбирать меня. Уходи к другой.
Вот гляди: Это проще, чем дважды три, И вернее, чем сотни клятв, И страшнее, чем крики птиц, Разбивающихся на камнях: Это надо понять изнутри: Вот сидит человек, который тебя предаст. Вот идёт человек, которого предал ты.
Такая долгожданная невесомость… Такая легкость и забытая некогда нежность и ласка… Когда последний раз Чимин испытывал такое? Кажется, вечность назад… Он и забыл, что может быть так… Разве это вообще возможно? Из груди альфы вырывается предательский всхлип, а следом скулеж… Так хорошо не может быть в этом месте… Так хорошо было лишь в далеком прошлом… Дома… В объятьях родителей… В объятьях любимого… Не здесь… Чимин знает… Слишком хорошо это знает… А это может значить лишь одно… — Это все сон… иллюзия… — обреченный пессимистический довод. — Я сошел с ума, да? Тронулся рассудком? Застрял в своей голове? Как там это называется? Защитная реакция? — продолжают лететь одна за другой мысли, когда в волосах все еще ощущаются фантомные прикосновения любимых пальцев. — Любимый… — врывается в голову такой далекий, забытый голос, но такой родной, что это сбивает с толку. — Чим!.. — Теперь еще и галлюцинации? — покрываясь мурашками, думает Пак. — Мини… Ответь… — более реально, более ощутимо, более настойчиво, и еще больнее от того, что так реалистично. — Эй! Пак Чимин! — грубо и громко, а после хлесткий удар по щеке. И Пак вдруг будто сбрасывает с себя ночной кошмар. — Ква.Квану? — еле шевеля пересохшими в ранках губами, Чимин с трудом разлепляет глаза. — Милый — жмется ближе к нему Квану, весь сотрясаясь в рыданиях. — Ты здесь? Правда здесь? — альфа хаотично водит по омеге руками, касаясь то рук, то лица, запоминая или вспоминая заново любимые изгибы, не веря, еще до конца не осознавая. — Чимин, я с тобой, я рядом… Я правда тут — взволновано тараторит омега, разводя руки для объятий. — Но как? — крепко прижимает его к себе альфа. — Я не знаю… Не знаю… Я очнулся тут и увидел тебя… Мне было так страшно… Без тебя было так плохо… — Ты в порядке? Тебя не трогали? — обеспокоенно отстраняет его от себя Пак. — Всё нормально… Теперь всё нормально… — вымученно улыбается Квану. — Прости… Прости меня… Я не смог тебя защитить… Тебе пришлось на всё это смотреть… Мне так жаль… Из меня вышел плохой альфа… — Чимин даже не пытается сдерживать слезы, боясь не успеть сказать все те слова извинения, что копил в себе всё это время. — Все хорошо… Главное ты теперь рядом, мы справимся… Теперь-то мы справимся, да? Выберемся отсюда? Вместе… Это наш шанс… — Квану вытирает слезы с израненного лица Чимина, невесомо целуя. — Обязательно… — неуверенно и тихо отвечает альфа, сейчас у него нет сил думать об этом. Сейчас, обнимая родного человека, боль будто уходит на задний план, даруя умиротворение. Правда говорят, дом — это не место, а человек. Пак нашел свой дом, свое спокойное место. Теперь ему нужно время, чтобы прийти в себя. Теперь у него есть смысл, есть цель, и снова есть желание жить и бороться, хотя бы ради Квану. Наконец-то, в конце тоннеля забрезжил рассвет.****
Но вдруг, с такой кровью обретенное облегчение и спокойствие, сменяются тревогой и страхом. А в копилку психологических проблем Чимина добавляются обсессии или, по-другому, навязчивые мысли, которые бесконтрольно завладевают сознанием альфы. — Это не мой Квану… Нет… — как в бреду шепчет Пак. Он запутался, потерялся. Его сознание играет с ним, Чимин не может понять, где реальность, а где его воображение. Ведь сколько раз альфа представлял встречу с Квану?! Сколько раз представлял и боялся?! Представлял совсем не так… — А что, если это всё, лишь в моей голове? — с ужасом застывает Пак. — Ведь так не может быть… Не может быть, что Квану простил меня, после всего, что он увидел, после всего, что было… Он должен был отреагировать не так… Он должен был меня оттолкнуть… Должен был ненавидеть… — Милый? — мягкий голос вырывает из вязких мыслей. — Нет, нет, не прикасайся… Ты не он… — отползает Чимин от Квану, активно мотая головой. — Ты не можешь быть им! — срывается Пак. — Чимин? Что ты такое говоришь? — Почему ты продолжаешь быть таким?! Продолжаешь касаться меня?! — Быть «таким»? Каким?! О чем ты?! И почему я не должен тебя касаться? — Да ты, блядь, посмотри на меня!!! Посмотри!!! Посмотри, что со мной сделали!!! Что я позволил с собой сделать… Как после всего этого ты можешь спокойно сидеть рядом?! Обнимать?! Говорить со мной?! — Мини… — Кану испуганно замирает, смотря на него во все глаза. — Почему ты все еще меня любишь?! Почему?! — истерично кричит ему в лицо альфа, заливаясь горячими слезами. — А почему я не должен? — обессиленно шепчет омега. — Почему ты… — Пак заторможено моргает, переваривая сказанное. — Но… — пробует он. — Но ты… — снова начинает Чимин, но слова не идут. Квану пронзительно смотрит в глаза альфы, выдавливая из себя измученную улыбку, и медленно разводит руки в стороны, якобы говоря «вот так, что поделать…». Чимин снова набирает в легкие воздуха. — Ты…ты все еще меня любишь? — наконец, ему удается связать слова в предложение. — Я знаю, что ты всеми силами боролся за меня и мою безопасность… Я видел это в твоих глазах… Поэтому я спрошу еще раз… Почему я должен перестать любить тебя? — Я сдался… Перестал бороться… Я… — замолкает Пак, отрицательно качая головой. — Если бы ты окончательно сдался, меня бы тут не было! — парирует Квану, начиная раздражаться от бессмысленности данного разговора. — Я подвёл тебя! Мы оказались тут из-за меня! — восклицает Чимин. — Все это — он обводит пальцем себя и помещение вокруг. — Ты этого не заслужил… Не заслужил такого… — альфа от злости и безысходности сжимает кулаки, от чего кожа на костяшках вновь лопается, вызывая болезненные ощущения. Квану тяжело вздыхает, отпуская раздражение. — Любимый, мы справимся со всем этим… Вместе… Слышишь? — Не могу поверить на сколько глубоко твое сердце… А я ни только не спас тебя, но еще и поставил под сомнение твои чувства ко мне… Я не заслуживаю тебя… Твоей любви… Я… — из глаз альфы снова срываются капли, скользящие вниз по щекам и разбивающиеся о грязный бетон под ногами. — Эй, Мини… — омега придвигается ближе и аккуратно заключает альфу в объятья. — Я всё так же люблю тебя… и верю, что ты найдешь способ спасти нас… — шепчет утешающе Квану, нежно поглаживая по спине. Спустя время, Квану чувствует, что содрогания Пака сходят на нет, и отстраняется, чтобы аккуратно взять в руки его израненное лицо и вглядеться в глаза. — Все будет хорошо — как заклинание повторяет омега. Они сидят в сантиметрах друг от друга, неотрывно смотря в глаза и общаясь телепатически, так давая обещание друг другу быть всегда вместе, рядом, клянутся в своей любви. Квану, поглаживая скулы Чимина, уже тянется к нему с поцелуем, когда Пак перехватывает его запястье. — Малыш? — испуганно моргает омега, такая резкая смена настроения любимого безумно его пугает. Чимин, не обращая внимание, опускает его руку и начинает внимательно ее осматривать. — У тебя здесь ничего нет — поднимает он глаза. — О чем ты? — Квану опускает глаза и сам начинает разглядывать свою руку. — На твоём запястье ничего нет! — Пак снова неестественно взволнован. — А что должно на нем быть?! — Квану не знает, как правильно реагировать на такого Чимина, как правильно с ним разговаривать. Сейчас он похож на психопата с переменчивым настроением. Омега совершенно не думал, что пока его держали на цепи и лишь изредка кормили, его альфу искусно, а главное действенно, ломали, превратив в морально убитого человека со сломанной психикой. — Значит ты соврал мне о своей любви… Так я и думал! Это не могло быть правдой! — Мини… Пожалуйста… Я прошу тебя… Успокойся… — Смотри! Моя любовь к тебе вечная! Нерушимая! А твоя?!!! — альфа нервно тычет своим запястьем омеге в лицо, совершенно забыв как на самом деле устроена истинность. Квану замирает… Ему кажется, что он чувствует, как боль охватывает каждый его орган, каждую клеточку организма. Она заполняет его всего, ее так много, что в Квану для нее совсем не остается места. Он боится, что, не дай он ей выхода, она его просто разорвет на части. — Нееет — все, что удается выдавить из себя омеге. Он падает на колени, прижимая руки к сердцу, и жалобно скулит, переходя на вой. Чимин молчит… Эмоции на его лице меняются одна за другой. Он будто сбрасывает с себя маски, ища себя настоящего. — Квану?! — спустя долгую минуту он подлетает к омеге. — Убери! Убери! Убери от меня свои руки!!! Кто он?! А! Кто?! Как ты мог?! Я, как дурак, верил тебе, верил в тебя! А ты… Я продолжал любить, продолжал сохранять то, что мы создали, несмотря на обстоятельства, забив на то, что ты даже не мой истинный… А в итоге?! Что я получил в ответ?! — Квану… — альфа продолжает беспомощно тянуть к нему руки. — Не смей даже прикасаться! Кто он?! А! Я жду ответ! Тот альфа, что тебя трахал?! Тот, что нас тут держит?! Это он, да? Тот, под кем ты так сладко стонал? Или один из тех, кто был после него? — Квану не перестает трястись от слез, боли и злости, этот коктейль бурлит в нем, заставляя срываться с каждым словом на жалобный скулеж. Омега, как и альфа, затуманенный болью, забывает все известные факты об истинности. — Квану… — Пак, как попугай, продолжает повторять лишь его имя. — Квану! Квану! Квану! Ты можешь сказать хоть что-то еще?! Или у тебя закончились все слова для меня?! — Это не он… не они… — все, что и может выдавить из себя альфа. — Прояснил, блядь, ситуацию! — зло бросает Квану, отворачиваясь. Буря внутри него усугубляет и так нелегкий диалог. — Послушай… — было начинает Чимин, но, не видя никакой реакции, замолкает. — Прости… — последнее, что он говорит, отползая в другой угол комнаты, давая время прийти в себя и омеге и себе.***
Боль, обжигающей волной растекается по щеке, от чего альфа болезненно морщит нос. — Блядь… — выплёвывает Чимин. Лишь спустя пару минут он открывает глаза. Обжигающе яркое солнце стремительно нагревает нежную кожу, ни ветерка, от чего она быстро начинает краснеть и шелушится. — Хорошо… — выдыхает Пак, разводя руки в стороны, зарываясь пальцами в горячий песок. Полежав так еще пару минут, он встаёт и начинает оглядываться. Да, Чимину хорошо известно это место. Тут он, последнее время, бывал также часто, как у себя дома. — Всё также… Или нет? — крутит головой альфа. — Нет, не так… Никого нет… — делает вывод он. — Эй! Здесь кто-нибудь есть?! Чимин, не получив ответа, шагает в сторону разрушенного здания, откуда, как он помнит, приходил тот парень. — Лисенок? — заглядывает Пак внутрь из разбитого окна. — Никого… — то ли облегченно, то ли разочарованно, констатирует альфа. Озадаченный, Чимин садится на горячий песок. Этот сон явно не такой, как все до этого. И самое явное отличие — никакой боли. Рай для измученного пытками альфы. — Не трогайте! Отпустите! Чимин вздрагивает, обеспокоенно оглядываясь. — Спасите! — он снова слышит истошный крик. Пак подрывается с полюбившегося места, следуя на голос. — Больно! Пусти! — уже ближе слышит он. Альфа в мгновение взбирается на холм и видит ЕГО. Черные волосы спутались, кожа еще бледнее прежнего, в глазах дикий ужас. Сначала Пак не понимает, почему его Лисенок кричит, а потом, сделав шаг в сторону, он видит, что так напугало омегу. — Боже… — судорожно выдыхает Чимин. Перед его Лисенком стоит трехголовый пес — Цербер. Альфа помнит, что такой охранял Ад. У каждой головы пасти в жутком оскале, с острых клыков стекает что-то ядовито-зеленое, а шесть пар красных глаз неотрывно смотрят только в одну точку. — Боже! — не верещи шепчет Пак. — О нет, нет, нет… Он не Бог… А вот Я… — скрипучий загробный голос заставляет покрыться Чимина мурашками. Альфа стоит, весь побледнев с трясущимися руками, не в силах повернуться к тому, кто с ним говорит. — Жалкий смертный — смеется с его страха все тот же голос. Пак борется с собой, заставляя непослушные конечности повернуть его к незнакомцу. — Смелый — опять посмеивается с него незнакомец. Чимин, усилием воли, делает полный оборот, и теперь во все глаза смотрит на смеющегося. Черная тога человека перед ним (человека ли?) будто развивается ветром, вся она состоит из клубящегося черного дыма. Кожа мертвенно бледная, местами в трупных пятнах. А глаза, неестественно большие, насыщенного желтого цвета, устремлены на Чимина. Вместо волос у незнакомца жгучее красное пламя, лижущее скулы, опаляющее жаром. — В.вы… — начинает Пак. — Я — Бог! Тебе следовало бы преклониться передо мной, червь — раскатисто, как гром, раздаются его слова. — К.кто Вы? — Чимин дрожит, но упрямо продолжает стоять на месте. — А ты еще не догадался, мелкая букашка? Альфа начинает судорожно крутить в голове все детали, что успел увидеть и услышать, пытаясь сложить пазл, чтобы выдать правильный ответ. Его от него явно ждут, а он не хочет ошибиться, все же перед ним Бог. — Аид? — неуверенно шепчет Пак. — Страх придает ускорение мозгам — довольно скалится Бог. — Что Вам нужно? — ОН — Аид кивает за спину Чимина. Альфа оборачивается, натыкаясь взглядом на омегу, отбивающегося от Цербера. — НЕТ! — тут же выпаливает он, забыв с кем разговаривает. — Пока нет. Но уже скоро. От моего Цербера ему не уйти, а от меня тем более. — НЕТ! Возьми меня! Возьми вместо него! — Чимин не может объяснить почему своя безопасность отошла на второй план. — Ты и так уже мой — раздается зловещий хохот.***
Нет! — кричит Чимин, распахивая глаза. От резкого подъема всё вокруг начинает кружиться, и Пак не сразу понимает, где он. — Чимин? — слышится охрипший голос с другого конца комнаты. — Квану? — альфа, наконец, приходит в себя, восстанавливая в памяти последние события. — Ты кричал… — Приснился плохой сон… — отмахивается Чимин. — До этого ты кого-то ласково звал… Лисенок, кажется… — продолжает омега. — Квану… — Пак не знает, как продолжить. Сейчас его сознание чистое, в нем не бушует истерика или паника, поэтому он может адекватно проанализировать случившееся с ними. — Это твой истинный, да? — через время вновь подает голос Квану. — Дай мне все объяснить? — жалобно просит альфа. — Это единственное, что ты можешь сейчас для меня сделать — без чувств отвечает омега. — Я до последнего не верил во все это… — начинает Чимин. — В истинных? — И в них тоже… — Зато теперь тебе это не опровергнуть. У тебя на руке железные доказательства — горько усмехается Квану. — Я думал, что у меня галлюцинации, что на самом деле этой метке нет, что я ее выдумал, что она лишь в моей голове… — пропускает укор в свою сторону Пак. — А тут — Я! И всё! Твоя прекрасная иллюзия рухнула! Бам! — ядовито подмечает омега. — Квану… Прости… Я, правда, не хотел… Я не знал, что все так случится… — Кто он? Где ты его успел встретить? — Квану пытается держаться, сейчас, когда буря немного утихла, ему легче мыслить логически. — Я не знаю его… Всё началось со снов… Сначала мне снился один и тот же кошмар… Меня избивали… А потом в этом сне появился ОН… И все поменялось… Теперь каждый раз, как я закрываю глаза, я вижу ЕГО… своего Лисенка… — Почему Лисенок? — Квану аж всего передёргивает от этого прозвища. — Его глаза… Разрез его глаз так напоминает лисий. — Без контакта истинность не проявляется или я чего-то не знаю? — недовольно бросает омега. — Да… Ты прав… — опускает голову Чимин, чтобы не встречаться взглядом с парнем. — Так вы виделись? Где? И как? Если ты сказал, что он не один из тех… — Не из тех… В один вечер за мной пришел Мясник… Тот что в маске свиньи… Он взял меня с собой, сказал, что не успевает сделать всё сразу. Он вывел меня наружу, посадил в машину, завязал глаза. Мы приехали к какому-то заброшенному зданию. Там была вечеринка. Он сказал мне, что если я попытаюсь сбежать, это плохо кончится и для меня и для тебя. — Классно! — перебивает его Квану. — Пока я сидел на цепи, как собачка, ты развлекался на дискотеке! — срывается омега. — Квану… Я не… Я думал сбежать, пытался подать знак хоть кому-то, что я в опасности… — оправдывается альфа. — Но ты тут! А значит ты плохо старался! — бьет словами Квану. — Ты его там увидел? Вы трахались? — срываясь на всхлипы, продолжает он. — Нет! — восклицает Чимин. — Я увидел его мельком, когда Мясник меня тащил к машине. И это произошло… — И это произошло… — болезненно морщась, передразнивает его омега. Снова повисает тишина, снова им нужно время, чтобы принять и переварить.***
— Проснитесь и пойте, голубки! — раздается в комнате. — Что? — подрывается Пак. — Пора перейти на следующую ступень — ободряюще улыбается Чимину Мясник. — Нет! — кричит он в ответ. — Тише, малыш — шипит Мясник. — Отпустите Квану! Он здесь не при чем! Пусть его отпустят! — Прекрати горланить, петушок. А то голосок подрежу. Квану здесь, как раз для того, чтобы ты мог перейти на следующую ступень — подмигивает ему Мясник, продолжая, как ни в чем не бывало, насвистывать что-то веселое. Он застёгивает на их лодыжках и запястьях наручники и выводит из комнаты. Снова череда бесконечных коридоров и дверей. Снова очередная комната — пустая, но от этого еще более зловещая. — Развлекайтесь! — отстегивая их и запирая дверь, на последок бросает Мясник. — Мне страшно… — шепчет Квану. — Я рядом — тянется к нему Чимин, чтобы успокоить, но замирает, когда натыкается взглядом на то, что включили проектором на стене позади омеги. — НЕТ! — срывается альфа, падая на пол. — НЕТ! СУКА! НЕТ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЗАБРАТЬ И ЕГО! — Пак истерично бьет кулаками о бетонный пол, животная ревность и страх за СВОЕГО омегу затмевают здравый смысл. — Чим… — дрожащим голосом пытается позвать его Квану. — Он не может забрать у меня и его… Я даже не успел его коснуться… Если он заберет его, я умру… Если он с ним что-то сделает, я… я… — поворачиваясь к омеге, выдает альфа. — Это он, да? — понимает Квану, с интересом разглядывая парня на видео, где тот о чем-то разговаривает с барменом в том самом ресторане, откуда их похитили. — Откуда ему знать о вашей истинности? Он видел знак на запястье? — задаёт логичный вопрос омега, единственный в этой комнате сохраняющий адекватность. — Он… — Чимин затихает, обдумывая вопрос. — Он не может знать — спустя время, возбужденно, выдает он. — Тогда почему его показывают на видео? — озадаченно спрашивает Квану. — Вот ты и дошел до седьмой ступени, Чимин — раздается голос Жнеца из скрытых динамиков. Парни одновременно вздрагивают. — Сегодня тебе предстоит сделать выбор, думаю, сложнейший в своей жизни. Ты готов? — ИДИ ТЫ К ЧЕРТУ! ВЫПУСТИ НАС! ОТПУСТИ КВАНУ! Я НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ ПРОХОДИТЬ ТВОИ ЕБУЧИИ СТУПЕНИ! — кричит в пустоту Пак. — Я рад, что ты готов. Я тоже скучал — усмехается Господин. — Условия просты — продолжает он. — Сегодня из этой комнаты выйдет только один. И кто — решать тебе, Чимин — делает паузу Жнец. — Один — из вас троих… — Троих? — переспрашивает Квану. А у Чимина в голове вместе с пульсом бьется «ТРОИХ, ТРОИХ, ТРОИХ». — Тебе его не достать! Тебе его не тронуть! Ты, чертов психопат! — альфа подрывается к двери, пиная ее ногами и колотя руками. — Сделай выбор, Чимин. Кто из них сегодня умрет? Или этот выбор сделаю я. И, поверь, прежде, чем кто-то из них умрет, он испытает такую боль… Что ты выберешь — быстрая смерть от твоей руки или мучительно долгая от моей? Твой любимый или твой истинный? — НЕТ! ТЫ НЕ ТРОНЕШЬ ИХ И ПАЛЬЦЕМ! — А может, ты, Квану, уже сделал этот выбор за него? Для тебя у меня тоже есть условие. — Какое? — решительно выпаливает омега. — Вот это я понимаю подход — посмеивается Жнец. — Квану, ты не имеешь права выбора между Чимином и его истинным. Выбор за тебя уже сделан мной. И это Чимин. У тебя лишь есть выбор убить его или умереть самому. Решай… — УБЛЮДОК! ОТКРОЙ ЧЁРТОВУ ДВЕРЬ! Я СДЕЛАЛ СВОЙ ВЫБОР! Я ВЫБИРАЮ ТЕБЯ! — продолжает неистово кричать Чимин. — Ах да… Совсем забыл… Если вы сделали выбор, вы сами должны вынести приговор — заходится в припадочном хохоте Жнец. — СУКА! — Чимин — завет альфу Квану. — Я не собираюсь играть в его игры, подчиняться его правилам. — И что ты тогда предлагаешь?! Он убьет кого-то из нас! — всхлипывает омега. — Нет… Я ему это не позволю! Дверь резко открывается, из-за чего Чимин падает назад. Мясник бросает ему под ноги нож и захлопывает дверь обратно. — СТОЙ! ОТКРОЙ! ВЫПУСТИ! — подрывается альфа, но не успевает. — Чим… — опять зовет Квану, держа в руке нож. — Нет! — строго говорит Пак. — Даже не думай! — забирает он нож себе. — Часики тикают, Чимин… Либо ты выберешь, либо это сделаю я… — напоминает о себе Жнец. — Я сделал свой выбор! Я выбрал тебя, гнида! — рычит Чимин. — Тик… Так… — все что ему прилетает в ответ. — Мини… Нам нужно что-то решать… — Это не выход… — отрицательно качает головой альфа. — Бездействовать тоже! — восклицает напугано омега. — Доверься мне… — Пак касается его руки, пристально смотря в глаза, отчего омега замолкает, чувствуя силу зверя альфы. Они садятся на пол в обнимку, положив нож перед собой, и больше не открывают рта. Время идет, тишина режет слух, а обстановка лишь накаляется. Чимин не чувствует, как омега с каждой отмеренной секундой все больше и больше дрожит от страха. — Я так больше не могу! — подрывается Квану, хватая нож. — Нет! Квану! — вскакивает следом Пак. — Он придет! И это будет гораздо больнее и мучительнее! Ты же слышал! Я не хочу так! Мне страшно! — паникует омега. — Может это блеф? Откуда тебе знать, что он придет? Что если, он лишь заставляет нас убить, ломает нашу волю? — Да откуда тебе знать?!!! Ты подвергаешь меня опасности! Выдумав очередную иллюзию! — Квану… Давай успокоимся… — поднимает руки с раскрытыми ладонями вверх Чимин. — Тик… Так… — как назло раздается в динамиках, отчего Квану аж подскакивает, роняя нож. Альфа хватает его, отбегая в другой край комнаты. — Чим… — жалобно скулит Квану. — Пожалуйста, Мини… Я был с тобой столько лет… А этого омегу ты знать не знаешь… — злится он. — Нет! Не подходи! Ты ничего не понимаешь, Квану! Он еще не ввязался во все это. Он живет, не познав весь этот страх и боль. Он никогда ни при каких обстоятельствах не должен оказаться здесь… — Ты всегда будешь выбирать его! — истерично кричит омега. — Да, я всегда буду выбирать его — даже не пытается спорить Чимин. — Ну же! Чего тогда ждешь?! Нож у тебя! — Я не убийца! Я убежден, что сегодняшнее испытание заключается в том, чтобы не поддаться — уверенно выдает Пак. — Ты идиот! — весь в слезах выговаривает омега. Дверь снова с лязгом открывается, Квану испуганно от нее отшатывается, весь трясясь от ужаса. — Время вышло — гадко улыбается Господин. — Нет! — истошно кричит омега. — Я сделал этот сложный выбор за тебя. И даже готов за тебя его исполнить — продолжает Жнец, не обращая внимание на скулеж и всхлипы. — Мясник приведи его — бросает он за спину своему помощнику. — НЕТ!!! — теперь срывается на крик альфа. — Я все еще жду… — смотря на часы, говорит Жнец, кивая Чимину. Альфа поднимается на ноги, сжимая все крепче и крепче рукоять ножа, он старается выровнять дыхание, занять мысли чем-то, но в голове пустота и только пронзительный взгляд лисьих глаз. — Прости… — бросает он беспомощно, резко срываясь к Квану и вонзая нож в его сердце. — Прости… Прости… Прости… — шепчет Пак, держа на руках окровавленного омегу. Квану лишь хаотично бегает глазами по потолку, пытаясь судорожно сделать вдох, но изо рта вырываются лишь сгустки крови. Чимин, обезумев, все также продолжает нашептывать «прости». Он прижимает к себе остывающее тело, покачивая его как ребенка, поглаживая волосы, целуя скулы, тем самым размазывая кровь. Так проходит пара часов, которые он даже не замечает. — Прости… Прости… Я должен был… Понимаешь? Я должен был выбрать его… — наконец, отпуская уже холодное тело, говорит Чимин. Отползая от тела, альфу рвет на пол. В миг к нему возвращаются все симптомы обезвоживания и голода. За всей этой суматохой, он совсем забыл что и когда последний раз ел. Но даже чувства голода и жажды, не могут затмить собой чувства вины и горя.