⊰✧⊱
Спустя несколько дней Сюэ Ян, наконец, почувствовал существенный приток сил и заставил себя встать с постели, невзирая на боль, то и дело “прошивавшую” голову, шею, спину и, главное, левое плечо. А ещё через два дня уже свободно выходил из комнаты, ощущая, как боль постепенно притупляется, оживая с новой силой лишь при неосторожном движении головой или плечами. Каждый раз, как случалось последнее, он ненадолго останавливался, приваливался к ближайшей стене и переводил дух, стискивая зубы. Но не сдавался и к концу недели почти полностью восстановил силы. Вэй Усянь находил это поразительным в свете прошлой беспомощности Сюэ Яна и его неспособности хотя бы частично исцелиться с помощью духовных сил – что своих, что чужих. - Тебе очень повезло, что ты был ранен не так серьёзно, как был отравлен, - сказал Сяо Синчэнь, когда они втроём – он, Сюэ Ян и Вэй Усянь – завтракали за небольшим столом в главной комнате дома, греясь в лучах редкого для этого времени года яркого солнца. - Некоторое время после выздоровления сохранится небольшая ограниченность движений, но, по крайней мере, твои раны не отразятся на боеспособности твоих рук. Как левое плечо сейчас? - Занемело и ноет, - дал краткий ответ Сюэ Ян, выглядя слегка напряжённым. - Это хорошо, так и должно быть, - кивнул Сяо Синчэнь. - Скоро уже и в перевязках не будет необходимости. - Думаю, он выздоравливал бы ещё быстрее, если бы так себя не изнурял, - вклинился Вэй Усянь. - Вчера он долго гулял по лесу, невзирая на ветер с мокрым снегом. Вэй Усянь вспомнил, как Сюэ Ян вернулся в дом с бледным от боли лицом. Вэй Усянь надеялся, что тот запомнит урок надолго. - Ничего страшного, он молодой и сильный, - спокойно заметил Сяо Синчэнь. - Теперь, когда приступы лихорадки больше не повторяются, ему не понадобится слишком много времени, чтобы окончательно поправиться. Пусть ходит и разминается. Его раны заживают. Кроме того, ему даже нужно больше двигаться, иначе его левое плечо утратит гибкость и впоследствии будет сложнее восстановить подвижность. Раз он способен терпеть боль, то лишь ускорит своё выздоровление, оставаясь активным. - Хватит говорить обо мне, словно меня здесь нет, - буркнул Сюэ Ян, вяло тыкая палочками в рис. Его раздражало, что, несмотря на обнадёживающие заверения Сяо Синчэня, он всё ещё быстро уставал и вынужден был, в основном, читать что-нибудь из того, что ему приносили, подолгу при этом не шевелясь. В общем, убивая время с удручающей монотонностью. Вечером, ворочаясь на постели и немного дрожа, Сюэ Ян опять ощущал во всём теле страшную слабость – боль то отступала, то возвращалась, переходя в более усиленную атаку. Только он собирался вздохнуть с облегчением, как вдруг ему вновь становилось хуже; он вновь не мог встать с кровати и с тревогой думал о том, что полное выздоровление гораздо призрачнее, чем предполагал Сяо Синчэнь. А малейшее улучшение и вовсе было похоже на первую тонкую кожицу, которая затягивала его раны в самом начале: достаточно было посильнее нажать, и та тотчас же порвалась бы. - Ты живой? - раздался от двери комнаты голос Старейшины Илина. Вэй Усяня удивило, что Сюэ Ян пропустил ужин, и он решил проверить его состояние. Ответа не последовало. Сюэ Ян ничком лежал на кровати. Серость лица и общий измождённый вид свидетельствовали о том, что он мучается от боли. Вэй Усянь вздохнул и покачал головой. - Вот что бывает, когда переоцениваешь себя и слишком нагружаешь раненые части тела за пару дней, - назидательно прокомментировал он. Сюэ Ян медленно приподнялся на кровати и сел, подложив под спину подушку, как будто выражая этим протест прозвучавшим словам. Однако его скованные движения лишь подтвердили правоту Вэй Усяня. - Ну? Как провёл день? - между тем, лениво поинтересовался Вэй Усянь, зайдя в комнату и прикрыв за собой дверь. - Читал, - хмуро ответил Сюэ Ян. - Учитель Вэй, тебе нечем заняться, кроме как ошиваться здесь? - А что такое? Я отвлекаю тебя от наслаждения болью? - фыркнул тот и вгляделся в сгущающиеся сумерки за окном. - Может, тогда тебе следует ещё больше себя загрузить? - Возможно, - проскрежетал Сюэ Ян после очередной волны дикой боли, на этот раз боли в голове. - Есть идеи? - Паршивцу вроде тебя необходимо нечто лучшее, чем просто идеи, - туманно проговорил Вэй Усянь. - А как ты провёл день? - поинтересовался, в свою очередь, Сюэ Ян. - Лань Чжань не позволил мне заскучать, - довольно ответил Вэй Усянь. - Заткнись, - рыкнул Сюэ Ян и прикрыл глаза. - Он ещё смеет хвастаться... - Прости, - рассмеялся Вэй Усянь. Затем долго смотрел вдаль через окно, прежде чем добавить: - А ещё я снова виделся с Не Хуайсаном. - И? - Сюэ Ян открыл глаза и посмотрел на него. - Моё мнение не изменилось, - пожал плечами Вэй Усянь. - Я согласен, что существует возможность того, что кто-то из глав кланов причастен к покушениям, что это не обязательно Цзинь Гуанъяо. Но не верю, что это может быть Не Хуайсан. Слишком многое говорит об обратном. - Потому что во время вашей предыдущей встречи он сам был ранен? - тон голоса Сюэ Яна выражал сомнение. Вэй Усянь просто кивнул. - Это могло быть очень удачной маскировкой, - настаивал Сюэ Ян, прекрасно сознавая, что вступает на опасную тропу. - Ранение естественным образом отводило от него все подозрения. Вэй Усянь напрягся. - Намекаешь, что Не Хуайсан был ранен не по-настоящему? Так знай, я был там, - со значением напомнил он. - Я ощущал, как текла его кровь, слышал, как он стонал от боли. - Я не отрицаю этот факт. Я всего лишь говорю, что ранение не может вывести его из-под подозрения, - пояснил свою мысль Сюэ Ян. Вэй Усянь замер, скривившись, пытаясь найти достойный ответ. И не смог. Суть сказанного Сюэ Яном дошла до него. Несмотря на сопротивление, на отрицание его доводов, Вэй Усянь всё-таки всегда был довольно проницательным. Он уже успел обдумать представленные Сюэ Яном вероятности, постоянно прокручивая их в голове. - И всё равно... - в итоге растерянно пробормотал Вэй Усянь, почему-то отказываясь смиряться даже с собственными мыслями по этому поводу. Сюэ Яна же вдруг осенило. - Проклятье. Я всё понял, - медленно произнёс он, всё ещё осенённый невероятной догадкой. - У Не Хуайсана тоже есть дар. Дар очарования. И Не Хуайсан использовал этот дар на тебе, учитель Вэй. Он тебя очаровал. - Что? Что ты несёшь? Он вовсе меня не очаровывал! - яростно возмутился Вэй Усянь. - Я люблю Лань Чжаня! Сюэ Ян закатил глаза. - Разумеется, ты любишь своего господина Ланя, - успокоил он Вэй Усяня. - Я лишь имею в виду, что Не Хуайсан очаровал тебя в достаточной степени, чтобы ты чуть ли не безоговорочно доверял ему. Предполагаю, у него и не было цели, чтобы ты в него влюбился. Хотя в зависимости от развития его дара... он мог сотворить с тобой и это. Но не сотворил. Радуйся. Вэй Усянь резко хватанул ртом воздух и выдохнул, по-прежнему поражённый новой догадкой Сюэ Яна. - Просто подумай, учитель Вэй, - доходчиво продолжил Сюэ Ян, которому нравилось беседовать с ним, хоть так распутывая рваные нити событий. - Наличие у Не Хуайсана этого дара многое объясняет. В этом определённо есть смысл.⊰✧⊱
Глядя вслед Сяо Синчэню, уходящему вместе с Сун Цзычэнем и Ханьгуан-цзюнем на ночную охоту, Сюэ Ян с тоской вздохнул. Он любил Сяо Синчэня так сильно, что переживал внутреннюю боль всякий раз, когда тот куда-то уходил. Но это были страстные страдания, потому что Сюэ Ян всё ещё не терял надежду. - Ты так с ним и не поговорил? - спросил Вэй Усянь, когда вернулся после обхода местности. - Он такой отстранённый... - Сюэ Ян всё ещё не понимал, что стоит за прохладным поведением Сяо Синчэня. - Не то что бы я не знаю, как к нему такому подступиться, но я... - Боишься того, что он может тебе сказать? - закончил за него Вэй Усянь. Сюэ Ян присел рядом с пепелищем от вчерашнего костра и помрачнел. - Сяо Синчэнь вполне может сказать, что от наших отношений осталось лишь нечто подобное, - ответил он, кивнув на пепел. - Гадство... Уж лучше бы даочжан сказал мне то, что я ему всегда говорил, тогда бы и путаница кончилась. - Интересная мысль, - хмыкнул Вэй Усянь. - Не вздумай заявить ему что-то такое, иначе создашь ещё одну проблему. Впрочем, создавать проблемы – это именно то, для чего мы все существуем. - Нет, - не согласился Сюэ Ян, - мы существуем для того, чтобы избегать проблем. - Нельзя всегда лишь избегать, - заметил Вэй Усянь. Сюэ Ян взглянул на него с некоторым удивлением. - Не будь глупцом, - посоветовал он. - И ты не будь им, - вернул совет Вэй Усянь. - Что ты так раскис? Я тебя таким не видел со времени пребывания в пещере Фумо. Затем, пристальнее всмотревшись в Сюэ Яна, который, едва выпрямился, тут же покачнулся, Вэй Усянь нахмурился. - Так, вот что: топай-ка в дом, пока твоё состояние опять не осложнилось, - приказал он. - Я принесу тебе вина и натаскаю воды для омовения. Долгое лежание в тёплой воде сотворит чудо для твоих затёкших мышц. А под воздействием вина ты расслабишься. Сюэ Ян кивнул, не став спорить. Перспектива и впрямь представлялась заманчивой в свете того, что мучавшая его боль в теле была в данный момент просто жуткой. Не получалось даже отвлечься. В конечном итоге, благодаря помощи Старейшины Илина, утром он проснулся бодрым – раны, конечно, всё ещё напоминали о себе, но двигался Сюэ Ян теперь гораздо быстрее и куда меньше утомлялся. Вэй Усянь же чувствовал себя кошмарно усталым. Из-за своей самоотверженности он лёг спать поздней ночью, заснул ещё позднее (по причине, которая уже долго не давала ему спать и звалась Лань Чжанем), проснулся тоже поздно. Утро словно утекло у Вэй Усяня сквозь пальцы, как песок. - Почему ранен ты, а выглядит раненым он? - задал закономерный вопрос Вэнь Нин, когда обнаружил их, прохлаждающихся на опушке леса. Вэй Усянь кисло на него посмотрел. Сюэ Ян посмотрел недоумённо и тут же перевёл взгляд на Старейшину Илина. - Потому что инициатива наказуема, - со смешком известил Сюэ Ян Призрачного Генерала. Вэй Усянь издал звук, который мог означать всё, что угодно. Сюэ Ян не стал просить его перевести это на человеческий язык. Всё-таки вчера Вэй Усянь помог ему больше, чем думал. По крайней мере, сейчас, мысленно возвращаясь к отчуждённому поведению Сяо Синчэня, Сюэ Ян понял вдруг, что почему-то занял довольно глупую позицию в этой ситуации. Да, пусть Сяо Синчэнь по какой-то причине вёл себя странно и одновременно делал вид, что не происходит ровным счётом ничего, а если что-то и происходит, то – тут же забывается. Но это ведь не значило, что Сюэ Ян из-за этого теперь обречён жить будто бы с занесённым над его головой мечом? Не значило. К чему в растерянности дожидаться, когда Сяо Синчэнь соизволит опустить этот занесённый для удара меч? Да, это не давало покоя. Да, было от чего впасть в уныние. Сложно всё. Запутанно. Надо пытаться восстановить свой дар, а тут Сяо Синчэнь своим внезапным бесчувствием убивал. Совсем не вовремя. Жизнь и так не баловала Сюэ Яна. Ему всё давалось нелегко. Наверное, поэтому он особенно гордился тем, чего сумел добиться с помощью дара предвидения. “Да уж, добился”, - Сюэ Ян покачал головой. Однако чтобы разобраться с исчезновением дара, ему нужны свежие мысли, и чувства придётся отложить на потом. К тому же... когда он вернёт свой дар, то сможет просчитать линию поведения с Сяо Синчэнем таким образом, чтобы вернуться хотя бы к тому уровню близости и искренности между ними, какой был совсем недавно, когда его терзала лихорадка.⊰✧⊱
Самоустранение из отношений с Сюэ Яном окончательно убедило Сяо Синчэня в правильности сделанного выбора. И решение провести всю жизнь плечом к плечу с Сюэ Яном, вероятно, вместе сражаясь со всем миром, сразу же стало ещё крепче, прочнее. Сама мысль о том, чтобы покинуть Сюэ Яна, теперь казалась Сяо Синчэню нелепой, даже чудовищной. Более для него не существовало такого варианта. И он готов нести ответственность за свой выбор и его последствия. Не только потому, что наконец-то мог с достоинством заявить: “Это мой выбор”. Но и потому, что мог сохранить это достоинство во что бы то ни стало. Сяо Синчэню было приятно, очень приятно и легко ощущать, что сделанный выбор стал тем солнцем, которое согрело его сердце. Боль отпустила его. И ведь многое осталось таким же, каким оно было всё последнее время, но сколько всего появилось вокруг ещё недавно непонятных причин и событий... Сяо Синчэнь даже пришёл к мысли, что в полной мере принимает обе стороны личности Сюэ Яна. Одна сторона – прекрасный, весёлый и любящий Сюэ Ян. Другая сторона – тоже прекрасный, но тёмный, будто проклятый Сюэ Ян; демон, исполненный горечи и злобы ко всему миру, находящий жестокую радость в том, чтобы делать других сопричастными его несчастьям. Таков Сюэ Ян: он мог быть и светом, и тьмой. В один миг он нежен и заботлив, а в следующий миг – опасен и враждебен, как воплощение зла. Свет и тьма сменяли в нём друг друга, как день сменял ночь, и Сяо Синчэнь не всегда был в силах угадать, каким Сюэ Ян предстанет перед ним в тот или иной момент. А с даром Сюэ Ян стал ещё сложнее. Не говоря уж о том, что под его воздействием Сюэ Ян, очевидно, превращался в ещё более самоуверенного хитреца. Сюэ Ян мог побеждать противников куда более сильных и опытных, чем он, и в то же время проявлять чудеса глупости и беспечности. Сяо Синчэнь намеревался изменить это. Изменить сам подход Сюэ Яна к дару предвидения. Но как же непросто это будет... Сяо Синчэнь уже сейчас предчувствовал все те сложности, которые возникнут на пути обучения Сюэ Яна самоконтролю. Однако у Сяо Синчэня не было права на слабость перед ним в этом деле. Главной причиной, конечно же, являлось опасение за саму жизнь Сюэ Яна. Нельзя допустить, чтобы он вновь потерял контроль над даром и сильно пострадал от этого. И ведь в следующий раз, как правильно предупреждал Вэй Усянь, могут пострадать ещё и другие люди. Прочие же причины были иного свойства. Например, дом. В данное время дом, в котором они все жили, – это темница, в которую они заключили себя добровольно. Здесь теперь постоянно было весьма оживлённо; здесь пульсировала энергия – такая сильная. Оно и немудрено, ведь столько талантливых заклинателей находилось под одной крышей. Когда-то неуловимые различия в силе и оттенках энергии в доме теперь усилились до едва терпимого уровня. И всё это из-за восстановления духовных сил Сюэ Яна, которые, судя по всему, были туго сплетены с его даром. Даром, который определённо как-то изменился и стал ощутим. Непонятно, как и почему, но по мере восстановления сил Сюэ Яна энергия его дара всё явственнее подавляла, когда в доме находились все его жители. Поэтому с некоторых пор быть всем вместе в одном пространстве с Сюэ Яном – это всё равно, что стоять у огромного костра, чьи языки пламени дотягивались до самых небес. Дом и так был насыщен энергиями столь разных заклинателей, а вскоре насыщение, вероятно, и вовсе дойдёт до предела. Необходимо что-то с этим делать. И быстро.⊰✧⊱
Грозовые тучи надвигающейся войны всё-таки приблизились и сейчас висели над всем сообществом заклинателей, грозя разразиться огненным ливнем в любой день. Размышляя об этом, Вэй Усянь рассеянно вертел в руках Чэньцин и прохаживался по снятой комнате постоялого двора, где назначил новую встречу Не Хуайсан. Тот должен был уже прийти, но пока задерживался. Последние сведенья, предоставленные им, были такими вялыми и бесцветными по сравнению с их обычным характером, что Вэй Усяню не пришлось долго думать, чтобы прийти к выводу: либо Не Хуайсан решил утаить что-то, либо это Цзинь Гуанъяо мешал ему узнать что-то существенное. Не осталось почти никаких сомнений, что, пока Сюэ Ян не начнёт снова использовать свой дар, Цзинь Гуанъяо будет опережать их на несколько шагов. Какое-то время они ещё продержатся в своём укрытии, однако Вэй Усяня всё больше и больше занимала мысль: какие интриги Цзинь Гуанъяо успеет провернуть, пока они бездействуют? Естественно, о том, что происходит в Ланьлине, Вэй Усянь знал немногое даже с учётом докладов Не Хуайсана и сплетен, ходивших по городам. Впрочем, именно таким образом Вэй Усянь услышал о волне добровольных уходов множества заклинателей из разных мелких кланов – похоже, они предпочли пойти иным путём или же просто заняться другим делом, нежели перейти под непосредственное подчинение ордена Ланьлин Цинь. Подобное стремление Цзинь Гуанъяо уже почти ни для кого не являлось тайной. Щупальца главы ордена Ланьлин Цзинь растянулись в те направления, которые, вероятно, будут иметь большое значение в случае войны. Они пустили корни во многих кланах и на самых разных землях. Непрерывно всходили новые ростки, образуя паутину наблюдения, а кое-где – открытого надзора и контроля. Приспешники Цзинь Гуанъяо научились переманивать себе на службу бродячих заклинателей и даже обычных людей, которые могли быть приведены в нужный момент в движение, являя собой грозную тайную армию – армию, которая могла появиться в любом месте и притом оставалась бы неуловимой. Пришедший, наконец, на встречу Не Хуайсан подтвердил все соображения Вэй Усяня по этому поводу и не опроверг слухи. Не опроверг он и обвинение в обладании и использовании дара очарования. Он, не спуская с Вэй Усяня взгляда, долго и внимательно слушал его слова. Вэй Усяню же было ясно, что обещание вернуть Не Хуайсану его брата целиком по-прежнему имело решающее значение для дальнейшего обмена сведеньями. В какой-то момент глава ордена Не даже резко поднялся из-за столика, за которым они сидели, словно не в силах больше сдерживать свою взбудораженность. Вэй Усянь с изумлением смотрел, как тот шагает туда-сюда по комнате, раскрывая свою душу скорее перед самим собой, чем перед ним. - В последние годы мною двигала единственная мысль – делать всё, что в моих силах, для своего клана, даже не думая о той репутации, которая образовалась вокруг моего имени, - Не Хуайсан говорил всё быстрее и лихорадочнее. - Многие и в клане, и вне отплачивали мне за старания неблагодарностью, недоверием и предательством. Если бы ты знал, Вэй-сюн, сколько мерзавцев, пользовавшихся своими связями в Ланьлине лишь для собственного обогащения, начали перебегать на мою сторону лишь из-за уверенности в неминуемом поражении ордена Ланьлин Цзинь – таком же, какое потерпел орден Цишань Вэнь! Если бы ты знал это, ты бы лучше понял меня и понял, почему я выбрал тебя, поставил на тебя в борьбе с Цзинь Гуанъяо. Из тех заклинателей, на которых держалась эта борьба раньше, до твоего возрождения, уже почти никого нет – они мертвы, брошены в темницы или просто исчезли. Из остальных я могу доверять лишь немногим. В любом случае, я гарантирую, что в должное время ты, Вэй-сюн, узнаешь обо мне и моих планах больше, чем кто бы то ни было ещё! Главное, верни мне моего брата, а затем можешь располагать мной, как тебе будет угодно. Незнайка, как зовут меня, – либо друг, либо враг. Мне бы хотелось и впредь быть твоим другом, Вэй-сюн. В прежнее время, до Аннигиляции Солнца и вовремя неё, я нередко слышал – и всегда верил этому, – что с теми, кто добросовестно сражается вместе с тобой, ты обращаешься как с равными, даже если они многим слабее тебя самого. Что касается доверия, я достаточно умён, чтобы знать – нет такого понятия, как доверие наполовину. И это меня тоже устраивает – всё или ничего. Я докажу тебе, Вэй-сюн, что на меня можно положиться, докажу, что значит быть моим другом. Неожиданно он вернулся к столику и вывалил из своего рукава всё его содержимое. - Посмотри, - сказал Не Хуайсан. - Ты найдёшь здесь кое-что интересное. После его страстной речи Вэй Усянь не смог сдержать смешка, глядя на груду бумаг и каких-то изящных вещиц. На столе лежали предметы для ритуалов, письма, обмотанные красивыми лентами, и свитки, в свою очередь, обмотанные плетёными верёвочками с кисточками, какими заклинатели украшают ножны своих мечей. Покопавшись во всём этом, развернув пару писем и пробежав взглядом по ровным столбцам красивых иероглифов, Вэй Усянь понял, что обладание любым из этих предметов было бы достаточной причиной, чтобы Цзинь Гуанъяо убил их владельца. Не Хуайсан с гордостью наблюдал за удивлением Вэй Усяня, который был готов признать эту курьёзную коллекцию за доказательство его длительной тайной деятельности против Цзинь Гуанъяо. - Не мне давать тебе советы, Вэй-сюн, - Не Хуайсан раскрыл свой красивый расписной веер и стал им обмахиваться. - И всё же хочется, чтобы ты был очень осторожен с этими вещами. Кроме того, у меня для тебя припасена более важная задача, чем возня с такими игрушками. Что же до моего дара... Прости за это. За то, что скрыл его наличие от тебя и что в прошлые наши встречи использовал его на тебе. Но я, честно, не хотел ничего плохого! Хотел лишь сразу получить твоё доверие, тем самым ускорив продвижение к нашей общей цели. У меня не было намерения как-то злоупотреблять своим даром. Вэй Усянь вздохнул и снисходительно посмотрел на него. - Я принимаю твои извинения, - заверил он. - Но впредь не делай так. Я все эти недели чувствовал себя дураком, понимая, что ты что-то не договариваешь, и одновременно веря тебе, как себе. - Прости-прости, - Не Хуайсан смущённо спрятал лицо за веером, пару раз вздохнул и снова взглянул на Вэй Усяня. - Больше такого не повторится, обещаю. Не с тобой. - И на ком же ты собрался использовать свой дар на этот раз? - усмехнулся Вэй Усянь, скрестив руки на груди. Не Хуайсан смутился ещё сильнее и нервно замахал веером. - Есть один человек... - тихо пробормотал он, отведя взгляд в сторону. - Но я ещё раздумываю, испытывать ли на нём способности моего дара в полную силу. Раньше я уже пытался и у меня не получалось... А теперь, может, в крайнем случае... - Зависит от того, нужен ли нам вообще этот союзник или же обойдёмся и без него, - пожал плечами Вэй Усянь. - О, нет-нет! - Не Хуайсан поспешно замахал рукой. - Этот человек уже наш союзник. А дар свой я хотел задействовать... с иной целью. Вэй Усянь нахмурился, но потом его лицо разгладилось. Он всё понял. - Не переусердствуй, - с улыбкой посоветовал Вэй Усянь. - Сначала убедись, действительно ли ты хочешь получить что-то от этого человека таким путём.⊰✧⊱
Даже самая тихая ночь не бывает совсем беззвучной. Готовя поздний ужин, Сяо Синчэнь вспоминал о многих ночах, которые провёл точно так же – что-то готовя или заваривая чай, и заодно прислушиваясь к едва уловимым звукам ночи за окнами. Но никогда прежде будущее не казалось столь неясным, противник – столь скрытным. А награда – столь высокой. Раскрыл ли Цзинь Гуанъяо их игру? Раскрыл ли их убежище? Не приближались ли к дому враги, несмотря на долгую кропотливую работу Вэй Усяня с талисманами? Сяо Синчэнь был занят чисткой овощей, когда услышал позади себя осторожный голос Сюэ Яна: - Я могу тебе чем-то помочь, даочжан? Сяо Синчэнь конвульсивно зажал в руке нож и два-три мгновения постарался не поворачивать голову в его сторону, чтобы успокоиться. Наконец, когда пульс пришёл в норму, и дыхание выровнялось, Сяо Синчэнь ответил: - Я уже почти со всем справился. Решил приготовить что-нибудь побыстрее и попроще. - Пахнет вкусно, - сообщил Сюэ Ян. - Смесь нескольких овощей с добавкой диких трав, - бесстрастно пояснил Сяо Синчэнь. Сюэ Ян прижался плечом к стене и недовольно прищурился. Он уже в который раз за последние дни поймал себя на мысли, что ему невероятно трудно поддерживать такую вот спокойную беседу с Сяо Синчэнем, потому что каждой частичкой своего тела Сюэ Ян ощущал рядом с собой его присутствие. Голос даочжана звучал для него музыкой, которую он готов был слушать без перерыва. Пальцы Сюэ Яна так и тянулись к его гладким волосам, чтобы поправить выбившиеся из причёски прядки, к повязке на лице, к вороту ханьфу, чтобы тоже что-то незначительно поправить, оставить своё прикосновение. Внутри Сюэ Яна бушевали эмоции, которые он, как ни старался и как ни убеждал себя, не в силах был усмирить, в то время как Сяо Синчэнь казался таким хладнокровным и спокойным, что Сюэ Яну становилось просто не по себе. А ведь совсем недавно, этот же заклинатель так пылал и трепетал в его руках, так прижимался к нему, так бесстыдно хотел его... Сюэ Ян не верил, что тот мог так быстро перестроиться с пылкой страсти на прохладное, ровное поведение. Сюэ Яну хотелось, чтобы Сяо Синчэнь вновь отдался во власть чувств и стал таким же неуправляемым, каким ощущал себя сам Сюэ Ян. В конце концов, это ведь просто унизительно – дожидаться возвращения дара, чтобы с его помощью как-то воздействовать на Сяо Синчэня. Нет, в крайнем случае, он, конечно, так и поступит, но сначала имело смысл пойти более естественным путём. - Где остальные? - спросил Сюэ Ян. - Ушли, - коротко ответил Сяо Синчэнь. - Куда ушли? - нахмурился Сюэ Ян. - На поиски союзников, - объяснил Сяо Синчэнь. - Кроме того, появились новые сведенья от главы ордена Цинхэ Не, которые необходимо проверить. А заодно выполнить свою часть договора с ним. - Чифэн-цзунь? - понял Сюэ Ян. - Да, - кивнул Сяо Синчэнь. - Господин Не Хуайсан ждёт от нас каких-то решительных действий, прежде всего, в этом направлении. И раз он уже показал себя как весьма полезный союзник, мы все согласились в том, что не стоит с этим делом затягивать. - А новые сведенья от Не Хуайсана случайно не касаются храма богини Гуаньинь? - небрежно уточнил Сюэ Ян. - В том числе, - подтвердил Сяо Синчэнь, закончив с чисткой овощей и переходя к травам. Затем на мгновение замер и спросил: - Тебе было видение? - Уже давно, - вздохнул Сюэ Ян. - И оно постоянно менялось, как и лица, задействованные в событиях, связанных с этим храмом. - Ясно, - только и сказал Сяо Синчэнь. Сюэ Ян беспокойно покачал головой. - Почему они ушли без нас? - У нас с тобой... другие планы, - туманно высказался Сяо Синчэнь. - Вот как? - Сюэ Ян заинтересованно вскинул бровь. - Да, - сказал Сяо Синчэнь, ничего не поясняя. Сюэ Ян подошёл к нему ближе, поколебался немного и, ни слова не говоря, накрыл своей ладонью его запястье, останавливая нарезку трав. “Это нужно немедленно пресечь”, - Сяо Синчэнь понял это в тот же миг, как почувствовал прикосновение его пальцев. Однако пусть Сяо Синчэнь и знал, что надо отнять руку, но... не смог. Так и Сюэ Ян не двигался с места и не отпускал его, хотя пауза уже слишком затянулась. Они стояли рядом, в полумраке. Рука Сяо Синчэня, как в плену, была в ладони Сюэ Яна. Так продолжалось до тех пор, пока Сюэ Ян, наконец, не отпустил его руку, тем самым разрушив эту таинственную связь. Чуть дрожа, Сяо Синчэнь вернулся к нарезке трав, чтобы как можно скорее чем-то занять руки. Его сердце так бешено колотилось, что он как будто слышал, как кровь пульсирует в висках. И всё же в какой-то момент Сяо Синчэнь незаметно перевёл дыхание. Он понимал, о чём Сюэ Ян думает, словно тот сам нашептал ему это на ухо. И Сяо Синчэнь мог бы объясниться. Мог бы признаться, почему перестал вести себя с ним, как возлюбленный. Мог бы рассказать, почему пока нельзя давать волю чувствам. Но Сяо Синчэнь опасался, что объяснения лишь разозлят Сюэ Яна. Лучше уж вовсе ничего не объяснять до поры до времени. - Поразительно, что и Сун Цзычэнь тоже ушёл, - усмехнулся Сюэ Ян, словно ничего не произошло. - Как это он смог добровольно тебя покинуть? - Я попросил его сопровождать их, - Сяо Синчэнь тоже успешно вернул себе спокойный вид. - Цзычэнь должен мне услугу. Я попросил, и он согласился. Он согласился бы, даже если б и не был мне обязан, потому что... мой друг. До Сюэ Яна не сразу дошёл смысл его слов. - Значит, ты хотел, чтобы мы с тобой остались здесь одни? - удивлённо спросил он; с него тут же слетела вся сдержанность. - И ради этого даже спровадил отсюда Сун Цзычэня? - Нам с тобой предстоит серьёзная работа, - снова без каких-либо подробностей ответил Сяо Синчэнь. - И лучше, чтобы никто в неё не вмешивался. - Хн? Что за работа такая? - Сюэ Ян ничего не понимал, но был искренне заинтригован. - И ещё... Почему-то мне кажется, что между тобой и Сун Цзычэнем что-то изменилось в тот день, когда я попал в плен к Мэн Яо. - Удивительно, как ты смог это заметить, - со вздохом пробормотал Сяо Синчэнь, смешивая овощи и травы, - ведь вы с Цзычэнем не позволяли мне практически и слова вставить в том нашем разговоре. - А теперь ты вдруг... - Сюэ Ян в размышлении наморщил лоб. - Сяо Синчэнь, у меня такое чувство, что ты несколько раз менял своё решение насчёт меня. Под воздействием обстоятельств или ещё из-за чего... Но сейчас ты, похоже, больше ни в чём не сомневаешься. И это при том, что раньше ты вообще не хотел что-либо решать. Что изменилось? Почему ты передумал и принял решение? - Сейчас не до моих обид, вот почему, - уклончиво произнёс Сяо Синчэнь. - Так каково же... - Сюэ Ян помедлил, набираясь смелости задать главный вопрос. - Так каково же твоё решение? - Сейчас и не до этого тоже, - посуровевшим тоном подчеркнул Сяо Синчэнь. - Даочжан, повторяю свой вопрос: каково твоё решение? - Сюэ Ян и боялся услышать ответ, и негодовал, что приходится ещё и настаивать, чтобы ему ответили. Сяо Синчэнь покачал головой. - Я не скажу тебе. Не сегодня, - твёрдо заявил он. - Мой ответ может подтолкнуть тебя к действиям. - И ты не ответишь, потому что сейчас не до них? - вспылил Сюэ Ян. - Именно, - стоял на своём Сяо Синчэнь. Сюэ Ян, ощутив, как силы начали покидать его – что неудивительно после целого дня ходьбы, – сел за стол, устало на него облокотившись. - К действиям... - проворчал он. - Есть только два варианта моих действий: либо я буду злиться, либо буду целовать тебя. И тебе сейчас не нужно ни то, ни другое? Что ж, хорошо. Храни своё решение в тайне и дальше, Сяо Синчэнь. Я жду уже так долго, что могу, пожалуй, и ещё немного подождать. Сяо Синчэнь удивлённо застыл. - Правда? - Да, - усмехнулся Сюэ Ян. - Спасибо, - поблагодарил Сяо Синчэнь, всё ещё удивлённый таким покладистым поведением Сюэ Яна. - Можешь не верить, но я уважаю тебя, даочжан, - медленно проговорил тот. - И буду уважать твоё решение – каким бы оно ни оказалось. И просто сегодня я... я, наверное, всё-таки не готов услышать твой ответ. Ох уж эта моя противоречивость, да, даочжан? В один миг требую от тебя ответа, а в следующий – наоборот. Посмеявшись над собой, Сюэ Ян с неожиданной горечью продолжил: - Теперь я понимаю, почему изначально ты вообще не хотел принимать решение. Это затягивает... ждать, что выберет сердце. В моём случае: ждать оглашения его выбора. Но я, в самом деле, согласен ещё какое-то время повариться в этой неопределённости, потому что... если я услышу ответ, который мне не понравится, меня будет не только душить гнев, но и... проклятье, да мне просто будет больно. И я знаю, что больше не смогу как-то повлиять на тебя. Не осмелюсь. Я действительно слишком уважаю тебя. И ты так заботился обо мне всегда, особенно здесь, в этом доме... Да, я буду злиться, но не на тебя, Сяо Синчэнь. Скорее, на себя, на свои прошлые преступные поступки, которые помешали тебе выбрать меня. У Сяо Синчэня заныло сердце. Ему было совершенно невыносимо слышать в голосе Сюэ Яна некую обречённость, предопределённость даже. Как будто существовало только одно предопределённое решение – то, что вызовет у Сюэ Яна злость и боль! Он словно уже и не надеялся услышать иной ответ. И Сяо Синчэню ужасно сильно захотелось заверить его, что всё не так, что принятое решение понравится ему. Сяо Синчэнь не знал, как сумел сдержаться и не открыть истину уже сегодня, сейчас. Но как-то сумел. - Так... о какой работе ты говорил, даочжан? - прочистив горло, более непринуждённо заговорил Сюэ Ян. - Что-то важное? Настолько, что даже Сун Цзычэнь не заподозрил, что я... как он там сказал в том разговоре?.. Что я затуманил твою голову своим обольщением? - Не всё ли тебе равно, что об этом сказал Цзычэнь? - вздохнул Сяо Синчэнь. - В любом случае, он ничего не сказал. Сюэ Ян удивлённо приподнял брови. - И тебя, что же, больше не волнует его мнение? Или решил, что он всё-таки не самый лучший друг в мире? - Разумеется, для меня он самый лучший друг, - убеждённо произнёс Сяо Синчэнь. - Звание самого высоконравственного заклинателя в твоей жизни тоже ему подходит, - буркнул Сюэ Ян. “О чём мы говорим? - мысленно недоумевал Сяо Синчэнь. - Неужели он пытается выяснить, не повлиял ли Цзычэнь на моё решение? Или проверяет, не выбрал ли я Цзычэня вместо него? Цзычэнь... Самый лучший, самый высоконравственный... Но я не хочу самого лучшего. Я хочу, как оказалось, того, кто виртуозно обманывает, кто порочен и делает то, что ему нравится, кто считает забавным победить Цзинь Гуанъяо его же оружием – скрытно и интригуя... Я хочу тебя, Сюэ Ян”. Вслух же он просто сказал: - Оставь в покое Цзычэня. - Дай угадаю: сейчас и не до него тоже? - хохотнул Сюэ Ян. - Верно, - согласился Сяо Синчэнь. - Сюэ Ян... нам с тобой действительно предстоит важная работа, от которой многое зависит. И я заранее прошу тебя набраться терпения, потому что стоящая перед тобой задача, вероятно, сложно тебе дастся. - Хн, важно, сложно, понадобится много терпения... - задумчиво перечислил Сюэ Ян. - Что же это такое? Сяо Синчэнь оторвался от приготовления ужина и повернулся к нему. - Сюэ Ян, я знаю, что... твой дар исчез, - не затягивая, ошарашил он Сюэ Яна. - Вернее, так ты думаешь. Ты проговорился об этом во время одного из приступов лихорадки. Однако я верю, что дар твой вовсе не исчез окончательно. Он всё ещё в тебе, но просто уснул. Нам нужно только постараться разбудить его, вытащить его на поверхность. И попутно... тебе следует научиться себя контролировать в работе с ним, в чём я намерен тебе помочь. А когда мы полностью восстановим твой дар, когда я посчитаю, что ты прекрасно себя контролируешь... только тогда ты сможешь вернуться в мир. В данное же время, кроме этого дома и окружающей его местности, какого-то другого мира для тебя нет. Запомни это. Запомни сразу, потому что я не выпущу тебя, как бы ты ни сопротивлялся. А ты будешь сопротивляться, я ведь тебя знаю. Но, поверь, любое сопротивление бесполезно. И ты не сбежишь. Господин Вэй проделал огромную работу, создав талисманы, способные установить непроходимый барьер вокруг какой-либо местности. И барьер уже установлен. Сюэ Ян... хорошо выспись сегодня. Завтра мы приступим к тренировкам. Надеюсь, ты проявишь должное рвение. Иначе в будущем ты просто не сможешь расправиться со всеми внешними угрозами.⊰✧⊱
Пристань Лотоса встретила гостей ярким солнцем. Прибыли те скрытно, как того требовало проведение тайных переговоров, но это не заставило главу ордена Юньмэн Цзян забыть о церемониях. Потому все гости были размещены в резиденции с должными удобствами и получили достаточно времени на отдых с дороги. Тем более что сама встреча была назначена на завтрашний день. Закончив все приготовления к этой встрече, Цзян Чэн покинул потайной зал и вышел во двор. Не Хуайсана он заметил почти сразу. Тот стоял неподалёку от Храма Предков и, обмахиваясь веером цвета слоновой кости, вполголоса разговаривал с кем-то из своих доверенных лиц. Но вот глава ордена Цинхэ Не поднял взгляд и посмотрел на Цзян Чэна. Взгляд этот – неожиданно робкий и чарующий – почти ослеплял. Желая скрыть смятение, Цзян Чэн сосредоточил внимание на подошедшем к нему главе ордена Гусу Лань. Однако время от времени он всё же не мог удержаться и не посмотреть в сторону Не Хуайсана. К тому же... тот тоже поглядывал на него. И его взгляды, устремлённые на Цзян Чэна поверх веера, странно тревожили. Вскоре Не Хуайсан направился прямо к ним. Цзян Чэн стоял, рассеянно крутя на пальце кольцо Цзыдянь, и следил за его приближением с бешено колотящимся сердцем. “Да что со мной такое?” - мысленно задавался он вопросом. Цзэу-цзюнь был рядом и говорил о чём-то обыденном, но потом замолчал и он. Не Хуайсан, идущий навстречу, казался поистине восхитительным существом. Невысокий, стройный и изысканный. Цзян Чэн стоял, словно завороженный, упиваясь приятным зрелищем. Он старался запечатлеть в памяти всё – походку Не Хуайсана, движения кисти его руки с зажатым в ней веером, взгляд, выражение лица... Глава ордена Цинхэ Не словно светился изнутри. И он был уже так близко, что Цзян Чэн мог бы дотронуться до него, стоило лишь сделать пару шагов. Однако Не Хуайсан внезапно изменил траекторию своего пути и удалился в отведённую для него комнату, унося с собой солнечный свет. Цзян Чэн глубоко вздохнул. Ему внезапно показалось, что сияние, исходящее от Не Хуайсана, прогнало тьму, окутывавшую его годами. Никогда ещё он не испытывал такого всепоглощающего влечения, захлестнувшего его подобно волне, сметающей всё на своём пути. Даже к любимой девушке, давно ушедшей из жизни, не питал он подобных чувств. Утончённый и загадочный Не Хуайсан вдруг почему-то заставил его испытать с юности забытый трепет.⊰✧⊱
Не Хуайсана будто подхватил и унёс ввысь неизвестно откуда взявшийся вихрь. Прижимая руку к бешено бьющемуся сердцу, он наблюдал за Цзян Чэном сквозь узкую щель в дверном проёме. С момента прибытия Не Хуайсана глава ордена Юньмэн Цзян бросил на него несколько обжигающих взглядов, чем сразу же заставил того устыдиться использования своего дара. “Но это такое искушение...” - вздохнул Не Хуайсан, отворачиваясь от двери. Красота Цзян Чэна, его сила и ощущение скрытой в нём уязвимости давно пленили Не Хуайсана. Из всех, кого он знал в своей жизни, Цзян Чэн особенно выделялся. Эти его пронзительные глаза, глядящие из-под сдвинутых бровей, суровое и чаще всего даже непримиримое выражение лица... Жёсткость и гордость Цзян Чэна глубоко запали Не Хуайсану в душу. Снова вздохнув, он прошёлся по комнате. Тяжело обладать таким даром – способностью очаровывать людей. При должной работе с даром один лишь мимолётный взгляд мог сделать любого человека его рабом. Однако на Цзян Чэна у Не Хуайсана обычно почти не получалось воздействовать в должной мере. Вероятно, так как он сильно нервничал при каждой их встрече. Не Хуайсану даже казалось, что ему вообще ни разу не удалось произвести на Цзян Чэна сколько-нибудь сильного впечатления. В его взоре Не Хуайсан даже сегодня не увидел привычного для других жертв дара обожания и покорности, готовности на всё ради него. Даже сегодня – потому что сегодня он старался, как никогда. Вот только, казалось, всё происходило ровно наоборот – это Цзян Чэн раз за разом всё сильнее его очаровывал, словно именно глава ордена Юньмэн Цзян обладал даром очарования, а вовсе не глава ордена Цинхэ Не. Всего этого, разумеется, допускать было нельзя. Не Хуайсан не мог позволить Цзян Чэну окончательно очаровать себя, пусть при взгляде на него сердце и начинало вырываться из груди. Но – нет. Подобные чувства лишь мешали поставленной цели. Не Хуайсан должен использовать свой дар на Цзян Чэне только для того, чтобы заполучить некие сведенья, которые касаются Цзинь Гуанъяо и которые известны одному лишь Цзян Чэну. Вэй Усянь уже пытался выпытать у него эти сведенья, но потерпел неудачу, так как его отношения с шиди всё ещё довольно напряжённые. Кроме того, Цзян Чэн заявил Вэй Усяню, что эти сведенья будут являться гарантией безопасности его клана в случае, если противостояние с Цзинь Гуанъяо окажется безуспешным. И наотрез отказался их раскрывать. Даже сам факт наличия у Цзян Чэна этих таинственных сведений вскрылся совершенно случайно, но тут уж стоило благодарить проницательность Вэй Усяня. Не Хуайсан не стал выспрашивать у Вэй Усяня подробности их разговора, решив сразу сосредоточиться на получении сведений. Цзян Чэн ведь мог сколько угодно кичиться перед Вэй Усянем своей уверенностью в собственной правоте, но что сам Вэй Усянь, что Не Хуайсан понимали, как мало за этим могло стоять реальных оснований для гарантии неприкосновенности со стороны Цзинь Гуанъяо. Следовало убедиться. И раз глава ордена Юньмэн Цзян такой упрямый... необходимо добыть сведенья иным способом. Тем более что в том же разговоре с Вэй Усянем Цзян Чэн проговорился, что хранит эти сведенья в письменном виде. Значит, нужно проникнуть в его личные комнаты. Именно это Не Хуайсан и планировал сделать. В конце концов, использовать уловки, обольщать самых разных людей, доводить их до бессознательного состояния, а потом похищать их собственность – всё это он с помощью своего дара в последние годы освоил прекрасно. А то, что Цзян Чэн плохо поддавался его дару... тут у Не Хуайсана тоже имелся план. Так сказать, запасной вариант, если Цзян Чэн так и не поддастся. Не Хуайсан, конечно, сознавал, что подвергает себя большому риску. Цзян Чэн известен своим бурным нравом и может отреагировать крайне... неодобрительно, мягко говоря. Не Хуайсан же не просто собирался выяснить у Цзян Чэна, где тот хранит сведенья, но – ещё и заняться этим допросом в его личных комнатах, в уединённой обстановке, где риск забыться и поддаться чувствам несоизмеримо возрастал. Кроме того, потом нужно будет непременно позаботиться о том, чтобы Цзян Чэн забыл о появлении Не Хуайсана в своих комнатах. На это дар очарования тоже способен, но вот получится ли провернуть это конкретно с Цзян Чэном? Уверенности у Не Хуайсана не было.⊰✧⊱
Не Хуайсан ужасно нервничал. Они с Цзян Чэном разговаривали уже достаточно долго, чтобы успели сгореть две палочки благовония, а Не Хуайсан всё никак не мог решиться пустить в ход свой дар на полную мощь. Как это Цзян Чэн ещё не потерял терпение, пока Не Хуайсан закидывал его вопросами о завтрашних переговорах, постоянно жестикулируя? Цзян Чэн лишь что-то тихо пробормотал себе под нос и удалился в смежную комнату, чтобы переодеться, когда Не Хуайсан в порыве вдохновения “случайно” облил его чаем. Прикусив изнутри щёку, Не Хуайсан осторожно подкрался к дверям этой смежной комнаты и замер в оцепенении. Да, подглядывать – недостойно. Но из-за характера своего дара Не Хуайсан уже привык вести себя не вполне достойно, так что... Да и то, что он на этот раз увидел через щель в дверном проёме, определённо того стоило. Цзян Чэн стоял, по пояс обнажённый в тусклом свете свечей, прекрасный, как грозный небожитель. На его широких плечах и груди перекатывались тугие мышцы, а вокруг талии была заметна цепочка шрамов. Его волосы выбивались из причёски, которой были перехвачены, и ниспадали на плечи. И вновь, так же как всегда, Не Хуайсан испытал упоительное чувство восхищения при виде этого человека. В самом деле, словно это Цзян Чэн обладал даром очарования! Ощущение было настолько сильным, что Не Хуайсан потерял всякую способность мыслить здраво. Поэтому, когда Цзян Чэн вернулся в ещё более великолепном цзяньсю, Не Хуайсан, сделав вид, что до его прихода бездумно прохаживался по комнате, резко повернулся. Так резко, что его веер “случайно” с силой ударился по рабочему столу главы ордена Юньмэн Цзян. Бумаги, лежавшие на столе, тут же дождём посыпались на пол. - Не Хуайсан!.. - вспылил Цзян Чэн и наклонился, чтобы поднять бумаги. - Ох, прошу меня простить! Не знаю, как так вышло! - покаянно затараторил Не Хуайсан. Воспользовавшись моментом, он быстро просмотрел бумаги, оставшиеся на столе: отвратительную листовку, на которой Старейшина Илина был изображён каким-то жутким разбойником, записи Цзян Чэна и несколько длинных списков, явно написанных руками юных адептов ордена Юньмэн Цзян. Судя по всему, здесь не было того, что требовалось Не Хуайсану, однако в личных записях Цзян Чэна могла быть подсказка. Не Хуайсан уже протянул руку, чтобы взять записи, но Цзян Чэн снова встал. Не Хуайсан убрал руку столь поспешно, что задел пиалу, стоявшую на краю стола. Жидкость – судя по цвету, более крепкий чай, нежели тот, что они пили за чайным столиком, – пролилась на бумаги, промочив насквозь рисунок со Старейшиной Илина. Не Хуайсан схватился за него одновременно с Цзян Чэном, и листовка разорвалась. - Дьявольщина! - ругнулся Цзян Чэн. И пока он пытался спасти остальные бумаги, продолжая чуть слышно ругаться, Не Хуайсан принялся спасать тушь и кисти. Суетясь больше, чем нужно, он поднял пиалу и поставил её на маленький столик рядом с изящно расписанной вазой. Затем мысли Не Хуайсана заработали лучше и он, быстро скользнув к чайному столику, наполнил пиалу Цзян Чэна горячим чаем, раздумывая над тем, как бы поближе взглянуть на его записи. С другими своими жертвами Не Хуайсану надо было лишь подождать, когда тихая беседа, улыбки, лесть, смех и мимолётные прикосновения сделают своё дело и его дар подействует. В большинстве случаев юноши и девушки, мужчины и женщины под влиянием дара Не Хуайсана впадали в дремотное забытье. Вот тогда-то он и просматривал бумаги, копался в вещах и прятал всё нужное в мешочек цянькунь. Но сегодня Не Хуайсан не мог рисковать и тянуть время, пытаясь в очередной раз испытать свой дар на Цзян Чэне, который по какой-то причине ему не поддавался, словно просто из врождённого упрямства. Нет, нужно просмотреть записи с возможной подсказкой, найти необходимые сведенья, связанные с Цзинь Гуанъяо и убираться отсюда. Сунув руку в рукав своего ханьфу, Не Хуайсан нащупал спрятанный там свёрток с сонным порошком. Иногда он подливал это снадобье в вино некоторых опасных на вид заклинателей, чтобы точно оградить себя от их домогательств. Не Хуайсан аккуратно развернул свёрток кончиками пальцев. Незаметно бросив взгляд на записи, которые держал в руках Цзян Чэн, он заметил имя Цзинь Гуанъяо и преисполнился решимости. Цзян Чэн продолжал стоять, и Не Хуайсан поставил на стол пиалу, так и не улучив момента, чтобы подсыпать порошок. Кроме того, Цзян Чэн в молчании смотрел на него, и Не Хуайсан отвернулся, пытаясь унять пустившееся вскачь сердце. Оставалось последнее. Метод, на который был способен дар очарования. Правда, Не Хуайсан никогда ранее его не применял. При одной только мысли об этом в его душу закрадывалась тревога. Однако он не знал, каким ещё образом сможет очаровать Цзян Чэна. Более того – Не Хуайсан не был даже уверен, что развил в себе дар до такой степени. С самого появления дара ему было сложно принять тот факт, что он отмечен то ли Небесами, то ли Преисподней, с лёгкостью очаровывая людей при должном старании. Не Хуайсан использовал этот дар, чтобы помочь своему клану, а позже – чтобы отомстить Цзинь Гуанъяо за своего брата. И он не считал чересчур зазорным такое его применение. А вот добиваться любви с помощью дара – это уже серьёзно. Древние предания предупреждали о том, что дар следует использовать только в том случае, если понимаешь его силу. Но Не Хуайсану казалось, что он никогда не поймёт этого. Прошлые обладатели дара очарования, видимо, разбирались в преданиях гораздо лучше, чем он. В старинном, огромных размеров манускрипте – настолько ветхом, что его бамбуковые планки едва соединялись шнурками, – из столетия в столетие добавлялись новые записи, описывалось множество способов применения как дара очарования, так и иных даров. Но Не Хуайсану этот манускрипт напоминал скучные свитки из Облачных Глубин, и он почти не открывал его. Цзян Чэн, тем временем, выглядел раздражённым, когда, сердито сдвинув брови, начал более аккуратно раскладывать на столе бумаги. Не Хуайсан давно не сталкивался с подобной реакцией на свои глупые поступки. А если точнее, с того самого момента, когда брат застал его за рассматриванием кое-каких иллюстраций. Это были “Картинки весеннего дворца”, и там были изображены обнажённые мужчины и женщины, сливающиеся воедино в различных интересных позах. Как только Цзян Чэн отвлёкся, Не Хуайсан улучил момент и высыпал содержимое своего свёртка в свежезаваренный чай. Слегка горьковатое на вкус, а в целом вполне безобидное снадобье способствовало крепкому беспробудному сну. Отыскав плошку со сладкими специями, Не Хуайсан высыпал добрую порцию в чай. - Вот, я заварил тебе новый чай в знак извинения за учинённый беспорядок, - со стыдливым видом проговорил он, подав Цзян Чэну пиалу. Цзян Чэн тяжело вздохнул, явно набираясь терпения и напоминая себе о вежливости, хотя бы чисто внешней. - Спасибо, - поблагодарил он, взяв пиалу. Благодарность, произнесённая его глубоким голосом, заставила Не Хуайсана почувствовать себя виноватым. Большинство заклинателей, на которых он оттачивал свой дар, были излишне самоуверенны – все до одного порочны, – и у Не Хуайсана имелись все основания их презирать. Все они мгновенно начинали пылать к нему страстью – пресыщенные глупцы. Их было легко презирать и обводить вокруг пальца. Но Цзян Чэн внушал совсем иные чувства. “Пожалуйста, выпей! - мысленно молил Не Хуайсан, борясь с желанием выбить из его рук пиалу. - Выпей и прости меня”. Цзян Чэн поднял пиалу и указал ею на него. - Глава ордена Не, вы – крошечное неуклюжее существо, - с усмешкой высказался он и стал пить чай. Чувство вины усилилось, но Не Хуайсан лишь жалко улыбнулся, нервно сжимая в руках свой веер. Цзян Чэн сидел за столом и потягивал чай, всё ещё раскладывая бумаги. Затем он поднял руку и провёл ею по своим волосам. А после – и вовсе подпёр голову рукой, как если бы сильно устал. Стараясь заглушить острое чувство вины, Не Хуайсан заметался паническим взглядом по разложенным на столе бумагам. Он разрывался между желанием немедленно покинуть эту комнату и порывом прикоснуться к Цзян Чэну. Почему тот так околдовывал его? Вот ведь ирония. “Лучше поспешить”, - решил Не Хуайсан и тихо сделал шаг вперёд. Голова Цзян Чэна уже покоилась на обеих его руках, глаза были закрыты. Казалось, он спит. Значит, снадобье всё-таки подействовало. Подойдя ближе, Не Хуайсан стал с любопытством его разглядывать. Глава ордена Юньмэн Цзян при ближайшем рассмотрении казался ещё выше, ещё шире в плечах и всем своим видом напоминал горного тигра. Его красивое лицо частично скрывали упавшие на лоб густые пряди волос. От внимания Не Хуайсана не ускользнули и высокие скулы, нахмуренные даже во сне брови над закрытыми глазами и довольно интересный изгиб губ. “Без жёсткого выражения на лице он даже более красив”, - пришёл к заключению Не Хуайсан. Внезапно глаза Цзян Чэна открылись, и в их глубине вспыхнул опасный огонь. Не Хуайсан торопливо усилил воздействие своего дара, отчаянно надеясь, что Цзян Чэна, наконец, проймёт. - М-м-м... - пробормотал тот и с трудом поднял словно отяжелевшую от похмелья голову. Не Хуайсан испытал некоторое сожаление. Цзян Чэн не набросился на него, как это делали остальные жертвы дара, хотя Не Хуайсан и ожидал чего-то подобного. Цзян Чэн, между тем, выпрямился и неловко вытянул руку вперёд, смахнув при этом со стола многострадальные бумаги, кисти и пиалу. А когда он, пошатываясь, встал на ноги, стол покачнулся и едва не опрокинулся на пол. Не Хуайсан наклонился, чтобы подобрать осколки разбитой пиалы. Порошок, который он подсыпал Цзян Чэну в чай, считался довольно сильным, но даже содержимое целого свёртка не смогло окончательно лишить его сознания. Цзян Чэн всё ещё бодрствовал, хотя и сильно ослаб. Когда Не Хуайсан выпрямился, Цзян Чэн схватил его за предплечья и притянул к себе. Не Хуайсан встревоженно упёрся руками в его широкую грудь. - Хуайсан... зачем ты пришёл сюда на самом деле? - Цзян Чэн говорил тихо и невнятно. - Я... э-э-э... отпусти, - пытаясь вырваться и забыв об осторожности, бесцеремонно прошептал тот. - Как кружится голова... Что это ты подсыпал мне в чай? - стальные руки Цзян Чэна держали Не Хуайсана так близко к себе, что тому пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть на него. - Чай был слишком сладким... хотя и с горчинкой. Что ты со мной сделал? - Снадобье не причинит тебе вреда, ты лишь ненадолго заснёшь, - честно ответил Не Хуайсан в надежде, что Цзян Чэн забудет об этом разговоре. - Вот, ложись сюда. Он подтолкнул Цзян Чэна в сторону кровати, поскольку тот уже еле держался на ногах, рискуя свалиться в любой миг. - Дьявол... я ничего не соображаю, - Цзян Чэн тряхнул головой, потом пошатнулся, и его ноги подкосились. - Позволь, я помогу тебе, - Не Хуайсан подлез под его руку, чтобы поддержать. Навалившись на него всем своим весом и крепко держа за плечо, Цзян Чэн послал ему хмурый взгляд. - Клянусь, я вытрясу из тебя всю душу, когда... - Тебе это снится. Садись, - обхватив за талию, Не Хуайсан подвёл его к кровати. Цзян Чэн тяжело осел на кровать, а потом повалился на подушки и свесил ноги. Он ни на мгновение не отпускал Не Хуайсана, и тот упал на кровать вместе с ним. Как ни приятны были объятия Цзян Чэна, Не Хуайсан выбрался из-под его руки и попытался закинуть на кровать его ноги, хотя Цзян Чэн был высоким, мускулистым и значительно превосходил его по весу. Глава ордена Юньмэн Цзян лежал, неловко раскинувшись на постели. Сбившийся ворот его цзяньсю явил взору Не Хуайсана упругие мышцы его плеч и груди. Не Хуайсан накрыл Цзян Чэна покрывалом и отошёл было назад, но тот снова схватил его за запястье и потянул к себе с такой силой, что Не Хуайсан вновь не удержался на ногах и упал в его объятия. - Цзян Чэн, пусти! - Не Хуайсан вспыхнул и попытался вырваться. - Нет, останься, - пробормотал Цзян Чэн и провёл пальцами по его волосам. - Прошу... я должен... - Не Хуайсан опять попытался оттолкнуть его. Но Цзян Чэн с лёгкостью устоял перед его натиском, несмотря на снадобье, а потом намотал волосы Не Хуайсана на руку и притянул его к себе. - Я знаю, кто ты, - хрипло произнёс Цзян Чэн. - Загадочное существо из легенд. Не Хуайсану стало трудно дышать. Очевидно, его дар на пару с сонным порошком всё-таки сильно повлияли на голову Цзян Чэна, и теперь тот нёс сущую чепуху. - Что... что ты имеешь в виду? - шёпотом спросил Не Хуайсан. - Что ты загадочный, - ответил Цзян Чэн. Его лицо было так близко, что Не Хуайсан ощущал лёгкое дыхание на своих губах. - Это неважно, потому что утром ты ничего не вспомнишь, - сказал он в ответ. - Я поймал тебя, - Цзян Чэн вновь потянул его за волосы, а другой рукой коснулся его лица. - И теперь уже не отпущу. После чего он поцеловал Не Хуайсана, и тот ощутил тепло и нежность его губ. Не Хуайсану даже показалось, что он тает, растворяясь в этом жарком поцелуе. “Нужно скорее уходить отсюда”, - пронеслась в его голове судорожная мысль. Но пальцы Цзян Чэна скользнули по подбородку Не Хуайсана, а потом обхватили и наклонили его голову навстречу очередному поцелую – глубокому и волнующему. С гулко бьющимся сердцем Не Хуайсан повиновался. Никогда ещё его так не целовали. Никогда. Не Хуайсана словно окатила морская волна, едва не лишив способности дышать. Утопая в объятиях Цзян Чэна, Не Хуайсан накрыл ладонями его щёки. Будто прикоснулся к нагретому солнцем песку... А губы Цзян Чэна, тем временем, продолжали терзать его – горячие, губительные. И всё же в какой-то момент Цзян Чэн остановился, вздохнул и опустил голову на постель. Он закрыл глаза, но крепко прижал Не Хуайсана к себе. Тот ждал, а потом, поняв, что Цзян Чэн, наконец, заснул, нехотя отстранился. “Уходи, - убеждал он себя. - Пусть спит, а утром проснётся и не вспомнит ни моего прихода к нему в комнаты, ни того, что между нами произошло”. Однако против собственной воли Не Хуайсан снова наклонился, сгорая от желания получить ещё один последний поцелуй. Он всё больше чувствовал себя так, словно это действительно его очаровали. Цзян Чэн пошевелился, вновь заключил Не Хуайсана в объятия, затем перекатился на бок и нашёл его губы. Ощутив новый поцелуй, Не Хуайсан забыл обо всём и отдался страсти, пылко отвечая Цзян Чэну, словно изголодавшийся зверь. Руки Цзян Чэна скользили по его плечам, рукам, будто бы невзначай касались живота, отчего Не Хуайсан едва сдерживал стон вожделения. Каждое прикосновение, каждый поцелуй были совершенными, прекрасными и восхитительными. Не обезумел ли он? Здравый смысл твердил, что он должен как можно скорее покинуть это место. Нужно отыскать сведенья о Цзинь Гуанъяо и бежать без оглядки. Вот только сила никогда прежде не испытанной страсти ошеломила Не Хуайсана. Он чувствовал необходимость поддаться зову тела. К тому же он чувствовал и острое желание Цзян Чэна, на которое эхом отзывался всем своим существом. - Боги... - со стоном прошептал Не Хуайсан и задрожал. - Милостивые боги... Цзян Чэн не позволял ему долго что-то шептать, то и дело накрывая губы поцелуем, от чего Не Хуайсана неизменно пронзала сладостная дрожь. Сердце его билось в предвкушении чего-то неизведанного, когда руки Цзян Чэна скользили по его телу. Не Хуайсан, в самом деле, забыл о том, где находится и чем рискует. Обвив руками шею Цзян Чэна, Не Хуайсан вздохнул, ощущая его руки на своей пояснице. И даже всё-таки вспомнив, где находится, и понимая, что не может остаться, он позволил себе ещё немного насладиться происходящим. “Ещё буквально несколько мгновений, - говорил себе Не Хуайсан, - и я уйду отсюда”. Язык Цзян Чэна чувственно касался его языка, в то время как пальцы Цзян Чэна пробежались вверх по его спине, проникли за ворот ханьфу и погладили кожу. Не Хуайсан изогнулся навстречу этим прикосновениям. Его руки тоже вскоре оказались на обнажённой груди Цзян Чэна под цзяньсю. Пальцы Не Хуайсана даже ощутили биение сердца Цзян Чэна. Никогда ещё Не Хуайсан не позволял кому-либо дотрагиваться до себя подобным образом. Как правило, дело ограничивалось несколькими поцелуями. Очаровывающий Незнайка был невинен, хотя это совсем не соответствовало образам предыдущих обладателей дара очарования – те являлись прожжёнными распутниками. Но Не Хуайсан убил бы всякого, кто позволил бы себе зайти с ним столь далеко, потому что не был уверен, из-за дара его хотят или нет. Только с Цзян Чэном он никак не мог, не хотел остановить происходящее, хотя ведь тоже не был ни в чём уверен. В любом случае, совсем скоро Цзян Чэн уснёт, а когда проснётся, Не Хуайсана здесь уже не будет. Саньду Шэншоу, каким бы мстительным ни был, наверняка не вспомнит того, что произошло, зато у Не Хуайсана останутся драгоценные воспоминания о том, какой может быть настоящая страсть или даже любовь. Этот секрет он сохранит в своём сердце до конца дней. Поэтому Не Хуайсан лишь беззвучно вздохнул, когда руки Цзян Чэна частично раздели его. Но он всё же едва не вскрикнул, когда Цзян Чэн с силой провёл ладонями по его бёдрам. У Не Хуайсана перехватило дыхание, и он уткнулся лицом в плечо Цзян Чэна. Нет, он определённо обезумел! Сердце Не Хуайсана готово было вырваться из груди. Он поцеловал Цзян Чэна в подбородок, а потом припал к губам, ощутив ещё более смелые прикосновения его рук. Не Хуайсан еле слышно простонал и выгнулся. Теперь он чувствовал настойчиво пульсирующую плоть Цзян Чэна, прижатую к его телу, и Не Хуайсан с интересом коснулся её пальцами. Они почти одновременно дотронулись до самых сокровенных мест на теле друг друга и со стонами вздохнули. Не Хуайсан позволил Цзян Чэну сделать то, что тот хотел. После чего Не Хуайсан, ошеломлённый и тяжело дышащий, снова уткнулся лицом в его плечо. Цзян Чэн просто обнимал его, но Не Хуайсану хотелось дать ему то же, что дал он. Однако Цзян Чэн убрал его руку со своей плоти, а потом перевернулся на бок с приглушённым стоном и затих. Похоже, снадобье, наконец, подействовало. Впрочем, Цзян Чэн уже показал под его воздействием беспримерную активность, так что трудно было сказать, сколько продлится эффект порошка. Как бы то ни было, Не Хуайсану пора было уходить, пусть внутренний голос и упрашивал остаться. Но он не мог внять этой просьбе. Был не вправе. Не Хуайсан знал, что настоящая любовь встречается очень редко, а потому даже и не мечтал о том, чтобы найти такую. Ему никогда так не благоволила удача, как, например, Вэй Усяню, в которого второй Нефрит ордена Гусу Лань влюбился ещё в юности. Не Хуайсан являлся практически свидетелем зарождения их любви. У Вэй Усяня это было совершенно неосознанно, но тоже очевидно. Не Хуайсана всегда забавляла возмутительная неосведомлённость Вэй Усяня о собственных чувствах. Понадобилось перерождение, чтобы до него дошло. Что до самого Не Хуайсана... То, что пробудил в его душе Цзян Чэн, дало ему надежду. По крайней мере, он будет теперь хранить и лелеять воспоминания о том, что между ними случилось и что ещё могло случиться. Не Хуайсан поцеловал спящего в висок, в последний раз провёл рукой по шёлку его волос и соскользнул с кровати. Нужно поторопиться, ведь он ещё не отыскал то, зачем пришёл. На подкашивающихся ногах Не Хуайсан добрёл до стола и приступил к вдумчивым поискам.⊰✧⊱
Цзян Чэн редко видел сны, и уж тем более он никогда не грезил о чудесных молодых мужчинах. Но этот сам скользнул в его объятия, а сон показался лёгким и мимолётным, словно летний ветерок. Утончённый и соблазнительный, любовник показался Цзян Чэну вполне реальным, хотя не знал, вообразил ли он или испытал на самом деле, как его тело с готовностью отзывалось на тихие возгласы наслаждения, рождённые его прикосновениями. Цзян Чэн чувствовал себя так, словно на него наложили какое-то заклинание. Наконец, любовник покинул его, растворился в окутывающем всё тумане. Цзян Чэн погружался в сон, будто одурманенный, и это ему совсем не нравилось. Что-то было не так. Борясь с дурманом, отказываясь подчиняться его воле, Цзян Чэн попытался приподняться на постели. Открыв глаза, он увидел перед собой пляшущие на стенах отсветы свечей в комнате и фонариков с улицы. У Цзян Чэна закружилась голова, во рту пересохло, а странное ощущение опьянения совсем лишило его сил. Заметив на стене комнаты тень, он повернул голову. Его любовник был здесь, этот человек, которого он держал в объятиях и целовал в своём странном сне. Склонившись над столом, тот просматривал лежавшие на нём стопки бумаг, записи, переписку и свитки. Только теперь Цзян Чэн понял, что перед ним стоит не загадочное существо из легенд, а просто... Не Хуайсан! Нахмурившись, Цзян Чэн протёр глаза, после чего снова посмотрел на главу ордена Цинхэ Не. Святые небеса! Неужели он только что занимался непотребствами с Не Хуайсаном? Стараясь не шуметь, Цзян Чэн осторожно приподнялся на локте. Стоявший к нему спиной Не Хуайсан был поглощён изучением бумаг и ничего не замечал. Сев на кровати, Цзян Чэн тихо опустил ноги на пол. Стены комнаты закружились в бешеном ритме. Не Хуайсан слегка повернул голову, и Цзян Чэн более чётко увидел его профиль. Тот определённо был загадочным существом из его сна – пылким любовником с безупречной кожей и томным взглядом. Цзян Чэн был уверен, что видел во сне именно его. В тот же миг на него словно вылили ушат ледяной воды. Не Хуайсан что-то подсыпал ему в чай! Он не чудесное загадочное существо. Не Хуайсан – шпион и вор. Не Хуайсан соблазнил его. “Вот болван!” - напустился на самого себя Цзян Чэн. Почему он не понял этого раньше? Не Хуайсан умён, и ему так легко поверить... Цзян Чэн гневно сжал кулаки. Он ведь этого хитреца с юности знает! Тем не менее, тому удалось опоить его и даже... Роясь в бумагах на столе, Не Хуайсан не оборачивался. Несмотря на головокружение, Цзян Чэн встал с кровати и, коснувшись Цзыдяня, задумчиво прищурился. Коварный соблазнитель, между тем, взял несколько листков и, свернув их, сунул в рукав своего ханьфу. Цзян Чэн задержался взглядом на этом одеянии, которое он совсем недавно почти полностью стянул с тела Не Хуайсана. Исходящий от красивой светлой ткани аромат всё ещё преследовал его, и странная власть, которую Не Хуайсан возымел над ним, закружила Цзян Чэна сильнее, чем подсыпанный в чай порошок. Закружила, завладев сердцем и телом. Не Хуайсан же, наконец, отошёл от стола. В спешке он даже не оглянулся. Цзян Чэн покрутил Цзыдянь на пальце и принял решение. Звук развернувшегося хлыста громом прокатился в тишине комнаты. Не Хуайсан резко развернулся.