Магистр хитросплетения

По земле шла дрожь, словно её испугала раскалённая ярость демонов. Глухо нарастая, грохот рвался из самых недр земли, и беспроглядная пыль поднялась так высоко, что, казалось, лизнула небеса. Бешеный раскалённый ветер срывал покров травы, листьев, льда и снега, выдирал кусты, размазывал по небосклону тучи песка и грязи. Снегопад превратился в град, раздирающий воздух и сметающий всё на своём пути. Трещины земли расширялись, и реки ползли навстречу сорвавшимся со своих мест озёрам. Вскоре так потемнело, что не стало видно небес, лишь студёными комками и иглами сыпался сверкающий град. Земля содрогалась в муках, заставляя рушиться даже горы, словно незримые руки лепили новый мир, сдирая с него старую кожу. И Сяо Синчэнь, резко очнувшийся в этом беснующемся мире, увидел только темноту. Будто вновь лишился глаз. Сначала его сковал ужас. Но потом он понял, что темнота вовсе не беспросветна, что у него есть глаза, что вокруг просто происходит нечто непонятное. Нет. Не просто. Таких землетрясений Сяо Синчэнь никогда не видел. Сейчас на земле не было места, которое оставалось бы твёрдым и неизменным, потому Сяо Синчэнь вынужден был быстро подняться на ноги и бежать, бежать, бежать... А обезумевший мир, потерявший привычную форму, метался перед его глазами и словно молил обезуметь вместе с ним. В какой-то момент Сяо Синчэнь упал. И вода, подняв, закрутив в водовороте, в конечном итоге отбросила его на холм. Много раз перекатывалась через Сяо Синчэня вода – ледяная, мутная. Он захлёбывался в ней, не зная, где взять силы, чтобы просто снова побежать. Сил действительно не было. Внутри Сяо Синчэня бушевала не менее разрушающая стихия, принося с собой безысходность. Понял он, что происходит: некая мощная сила покидала этот мир. Покидала с истинным величием. “Сяо Синчэнь, я не умру, не надо так отчаиваться”, - сказал ему Сюэ Ян. “Сяо Синчэнь, мне действительно необходимо исчезнуть на какое-то время. Более того – исчезнуть вместе с другими одарёнными”, - сказал ему Сюэ Ян. Лёжа на спине и глядя в тёмные небеса, Сяо Синчэнь, не слыша собственных слов из-за шума вокруг и едва двигая губами, шептал и шептал: - Ты не умер... и я не буду отчаиваться... Ты исчез на какое-то время... вместе с другими... Ты не умер... и я не буду отчаиваться... Ты исчез на какое-то время... вместе с другими... Ты не умер... и я не буду отчаиваться... Ты исчез на какое-то время... вместе с другими... Ты не умер... Он создал в себе надежду бережно, как раковина – жемчуг.

⊰✧⊱

Когда землетрясение утихло, развеялась тяжёлая мгла, с небес перестал сыпаться град, а пыль осела, солнце укрыло всё тусклым серым светом, словно накидкой. - До чего же смешон это мир, Лань Чжань, - безрадостно усмехнулся Вэй Усянь, сидя на коряге и дыша с лёгким хрипом. - Нежить, демоны... люди, пытающиеся вскарабкаться на самую вершину власти... истребляющие друг друга... Глупость. Всё это достойно лишь насмешки. И самое смешное – никто не сознаёт своей никчёмности. - Вэй Ин, отдохни, - Лань Ванцзи внимательно осмотрел его шею, где ещё совсем недавно зияла ужасная рана. “Если бы в тот момент рядом не оказалась обладающая даром исцеления...” - Лань Ванцзи не закончил мысль. - Хотя, пожалуй, нет... - между тем, задумчиво продолжил Вэй Усянь. - Самый смешной здесь я. Нет никого глупее и никчёмнее меня. Хочешь узнать, почему, Лань Чжань? - Почему? - смиренно спросил тот, усаживаясь рядом. - Потому что я понимаю всё это и, тем не менее, играю по тем же правилам, что и остальные, - с кривой улыбкой произнёс Вэй Усянь. - Тоже ввязываюсь в сражения, в борьбу... Тут ведь не имеет значения, по какой причине. - Нет, Вэй Ин, - не согласился с ним Лань Ванцзи, - причина имеет значение. И твои причины всегда были достойными. - Нужно было прямо сказать Сюэ Яну, что демоны, дабы поддерживать в нашем мире свои телесные оболочки, черпали свою мощь из нашей духовной силы, когда мы применяли талисманы, защищались заклинаниями... - заговорил уже о другом Вэй Усянь. И Лань Ванцзи подумал, что тот сейчас размышляет о стольких вещах сразу, что его мысли просто не поспевают друг за другом. - А главное – что демоны подпитывались энергией одарённых, когда те использовали свои способности, - ожесточённо закончил Вэй Усянь. - Нельзя было позволять им работать с даром. - Если бы та девушка тебя не исцелила, ты бы не выжил, - веско указал Лань Ванцзи. - Если бы она не вернула Сяо Синчэню глаза, тот не увидел бы тебя, истекающего кровью. - И многого другого, жизненно для всех нас важного, тоже, возможно, не случилось бы, - покивал Вэй Усянь, затем хмыкнул. - Говорю же, Лань Чжань, смешнее меня не сыщешь. Я всё это понимаю, я понимаю даже сверх этого, но всё равно играю по навязанным правилам. В пещере Фумо Сюэ Ян говорил, что я – один из немногих, кого он видит крайне смутно в своих видениях. То есть, что я даже для него – почти непредсказуемый. Мне следовало оставаться таким. Так зачем же я отправился в храм богини Гуаньинь? Сюэ Яну же было несколько видений об этом! Он подробно мне о них рассказал, опять же, ещё тогда, в пещере Фумо. И мне казалось, я сделал верные выводы насчёт того, что надо и что не надо делать. Но в итоге... Как я ни старался этого не допустить, всё равно умудрился усугубить ситуацию, приведя в действие самые дикие вероятности, которые просчитал Сюэ Ян: Чифэн-цзунь свирепствует в виде лютого мертвеца, Цзинь Гуанъяо сбежал, Цзинь Лин пропал, твой брат тоже неизвестно где, а мы с тобой не сберегли А-Юаня... Лань Чжань, хочешь узнать, как всё должно было быть в том храме, если б я всё не испортил? - Это Сюэ Ян со своим даром нарушил естественный ход событий, а вовсе не ты, - возразил Лань Ванцзи. - Сюэ Ян не выбирал свой дар, - оспорил Вэй Усянь. - Это дар выбрал его. - Выбор Сюэ Яна был в том, чтобы использовать свой дар, - подчеркнул Лань Ванцзи. - Лань Чжань, - Вэй Усянь устало закатил глаза, - да кто бы на его месте удержался и не стал пользоваться подобной способностью? Я уж точно не удержался бы. - Бессмысленный спор, - Лань Ванцзи отвернулся. - Да, не будем опять об этом спорить, - чувствуя, что усталость лишь нарастает, проговорил Вэй Усянь. - Но возвращаясь к тому, что произошло сегодня... Я ещё и похищение Не Хуайсана не предотвратил, не говоря о Сюэ Яне... Кучка демонов просто истощила мои силы и... - Перестань винить во всём себя одного, - перебил его Лань Ванцзи. - Вэй Ин, ты – не центр мира, чтобы нести за всё ответственность. - Правда? - Вэй Усянь ласково посмотрел на него и прижался к его плечу своим плечом. - Хорошо. Тогда... Мы не предотвратили похищение одарённых. Кучка демонов просто истощила наши силы и исчезла со всеми одарёнными в... в каком-то... - В разрыве ткани Поднебесной, - продолжил за него Лань Ванцзи, заметив, что от усталости тот испытывает трудности в поиске определения для того зрелища, которому они были свидетелями. - Ты решил назвать это именно так? - Вэй Усянь со слабой улыбкой приподнял бровь. - Хм, - Лань Ванцзи кивнул. Вэй Усянь кивнул в ответ и, снова вспомнив об их потерях, помрачнел. - Лань Чжань, что если А-Юань... - А-Юань вернётся, - перебил его Лань Ванцзи. - Откуда такая уверенность? - вздохнул Вэй Усянь. - Где бы он ни был, там же сейчас и Сюэ Ян, - сказал Лань Ванцзи, посмотрев ему в глаза. - Сюэ Ян уважает тебя как старшего и как друга. Он не вернётся в наш мир без А-Юаня. - А откуда уверенность, что сам Сюэ Ян сможет вернуться? - усомнился Вэй Усянь. Лань Ванцзи просто перевёл взгляд на Сяо Синчэня, одиноко бродящего вдалеке. Вэй Усянь проследил за его взглядом и, мгновенно получив ответ на свой вопрос, приободрился. - Ты прав, Лань Чжань, - согласился он. - Разве может Сюэ Ян не вернуться к нему?

⊰✧⊱

Бродя вдоль практически погубленного землетрясением леса, Сяо Синчэню было тяжело задержать хоть на чём-то свой взгляд. Не потому, что отвык смотреть. А просто потому, что та действительность, которая представала перед его глазами, была жестокой. Орден Юньмэн Цзян, хоронил, как положено, своих мертвецов и сжигал бесчисленное количество останков демонов. Эта работа была кошмарной, но она позволяла адептам ордена оплакать потери. Убитых было много. Раненых – ещё больше. Если бы демоны не покинули поле боя сами, то, возможно, в живых не осталось бы вообще никого из заклинателей. Никого из этих молодых людей, преисполненных воодушевления, геройства, порыва и веры в правильность и необходимость борьбы с невероятно сильными противниками. Выразив главе ордена Цзян свои сожаления о погибших и благодарность за помощь, Сяо Синчэнь, в свою очередь, выслушал его растерянное, сбивчивое объяснение по ситуации с демонами. Конечно, нельзя было сказать, что тому известно об этом многое, но Сяо Синчэнь не знал и этого. “Как ни готовься, готовым к неожиданностям всё равно не будешь”, - отрешённо подумалось ему. - Устранив из нашего мира одарённых, - Цзян Чэн тяжело сглотнул, - Цзинь Гуанъяо устроит теперь облаву на Старейшину Илина, чтобы обвинить во всём его. В этом можно не сомневаться. Прошу вас, Сяо Синчэнь, предупредите Вэй Усяня. Пусть он опять забьётся в какую-нибудь пещеру. И пока Цзинь Гуанъяо будет его искать, у всех нас появится время, чтобы восстановить силы и продумать оборону. - Полагаю, господин Вэй и сам понимает сложившиеся обстоятельства, - сказал Сяо Синчэнь в ответ. - Но я передам ему, что вы очень беспокоитесь за него. - Я не... - Цзян Чэн явно хотел поспорить с этим утверждением, но был до того изнурён и телом, и духом, что прервал сам себя и просто безразлично мотнул головой. - Как угодно. Затем продолжил помогать своим людям хоронить тела, которые теперь навсегда останутся в этой глухой местности. Поздним вечером наступило время уйти. За сбежавшей нежитью заклинатели решили вести безжалостную охоту до тех пор, пока не будет уничтожена каждая мерзкая тёмная тварь до последней. Выжившие заклинатели являли собой печальное зрелище – измученные и разбитые, они потратили остатки сил на погребение павших и сожжение тел демонов. Сяо Синчэнь, умыв лицо и руки после этой удручающей работы, на какое-то время так и замер у русла вышедшей из своих берегов реки. А потом измождённо рухнул на холодную землю. Из его горла вырвался странный звук, как у раненого зверя. Глаза стали мокрыми, перед ними всё расплывалось, и не остановить было этого. Кто-то коснулся его дрожащих плеч. - Синчэнь... - позвал Сун Лань. Сяо Синчэнь повернулся к нему лицом и посмотрел в его глаза. Нет, в свои глаза. - Сюэ Ян и А-Цин в плену у демонов, - глухо произнёс он и попытался сдержать поток слёз, но попытка провалилась, а взгляд застыл. - Сюэ Ян – там. А я – здесь. И никак не могу помочь ни ему, ни А-Цин. Ничего не могу сделать. И тут Сяо Синчэнь сломался, вздрагивая всем телом и задыхаясь от кома в горле, от слёз, безостановочно льющихся по щекам. Сун Лань подхватил его за миг до того, как изо рта Сяо Синчэня резко брызнула кровь. - Застой скверной ци... - пробормотал Сун Лань. - Синчэнь, тебе нужно успокоиться. Его душа разрывалась от боли за друга. Он не знал, что ещё сказать. Не знал, как облегчить страдания Синчэня. Все слова казались ничтожными. В конце концов, Сун Лань просто прижал Синчэня к себе, гладя его волосы, покрытые пылью. Так он и обнимал своего друга, пока тот не затих.

⊰✧⊱

Придя в сознание, Сюэ Ян не сдержал стон боли. Он весь словно превратился в комок обожжённых нервов, в сплошную рану. Сюэ Ян открыл глаза и тут же напоролся взглядом на злобные ухмылки демонов. - Очнулся, наконец! - гоготнул один из них, склонившись к его лицу. - Теперь ты принадлежишь нам, драконья мерзость! Теперь ты... Пока демон говорил, Сюэ Ян отстранённо отметил, что все демоны как-то изменились. Их облик на поле боя был почти звероподобным, а глотка определённо не была предназначена для человеческой речи – в самом деле, как у зверей. Однако сейчас во внешности демонов произошли существенные изменения. Они, конечно, всё ещё выглядели жутко, но уже гораздо больше походили на людей. Будто... будто сменили одно обличье на другое. - ...но мы не убьём тебя, о нет, - тем временем, глумился над ним демон. - Чем дольше ты будешь отказываться отдать дар, тем дольше ты будешь жить. Жить под пытками! Ты станешь молить о смерти, но мы не окажем тебе такую милость. Сюэ Ян дёрнулся, но крепкие цепи лишь ещё сильнее впились в его израненное тело: скован он был идеально. Тем не менее, демоны с испуганным видом невольно отскочили в сторону. Затем, презрев собственную реакцию, разозлись. От ухмылок не осталось и следа. - Дёргаться ещё вздумал, мразь? - подступил к Сюэ Яну уже другой демон, свирепо нахмурившись. - Или показываешь, что готов отдать дар? Ну? Молчишь, значит... Посмотрим, надолго ли хватит твоей выдержки! Сначала его подвергли линчи – пытке, которую Сюэ Ян в прошлом и сам любил применять к своим жертвам. Неизвестно, знали ли об этом демоны, но Сюэ Ян оценил иронию. И, возможно, это-то и помогло ему продержаться. Или же... “Это всё ты? - сквозь сумрак ужасающей агонии спросил Сюэ Ян у дара. - Ты не позволяешь мне умереть?” “Обладателя дара можно убить только одним способом – отрубив ему голову, - ответил дар едва слышно, чтобы не добавить ему боли ещё и своим звонким голосом. - Демоны об этом знают, поэтому даже если изрежут твоё тело на лоскуты, ты не умрёшь”. “Потрясающе...” - слабо отозвался Сюэ Ян, после чего увидел, как к нему приближается демон, держащий раскалённый докрасна кусок железа. С бессильной ненавистью следил за ним Сюэ Ян. Он знал, что должно произойти. Боль была нескончаемой, неутихающей, к ней невозможно было привыкнуть, притерпеться... Сюэ Ян висел, растянутый на дыбе, скованный цепями, и рвал в клочья губы – чтобы не кричать, чтобы те, что измывались над ним, не могли торжествовать. Пусть он превратился в сплошную боль, пусть не в силах был избежать её и ринуться навстречу смерти, пусть не получалось вырваться из цепей... но демоны не увидят его поражения. Сюэ Ян не мог даже обезуметь. А ведь в прошлом безумие так искушало поддаться ему... Где же оно теперь? Неужели он действительно обречён вечно терпеть пытки в полном сознании и здравом уме, без надежды на конец? Безумие стало бы воистину избавлением. Но гораздо лучше, конечно, смерть. “Нет... нет, это малодушие... это слабость! Как смею я думать о себе? Что будет с Сяо Синчэнем, если я умру? - замелькали хаотичные мысли в воспалённом сознании Сюэ Яна. - Он любит... любит меня, выбрал меня! Пока я всё ещё помню это... Я обязательно должен вернуться к нему!” - Ещё не надумал молить о пощаде? Нет? - с безудержной яростью вновь обратился к нему один из демонов. - Поведай же, всевидящий, а такой конец своего пути ты предвидел? Как же долго мы искали тебя! Слишком уж сильно за это время ты успел развить дар... Но большего мы тебе не позволим! Что же ты молчишь, грязное отродье людского рода? Язык отнялся? Так призови свой дар – вдруг он сможет тебя спасти? Или дар трусит? Ведь его мощь зависит от твоей мощи, а твоя мощь сейчас такова, что... Х-ха! Тебе ни за что не обрести полной власти над даром! Ты слаб! Что воображал ты о себе? Приравнивал себя к богам? Так яви же своё могущество! Мы ждём! Освободись от цепей! Не можешь? Ха-ха-ха-ха! И что же ты всё молчишь и молчишь, падаль? А-а, гордость не позволяет снизойти до разговора с нами, ничтожными? Так, подожди, рано или поздно одна из пыток непременно тебя проймёт! И снова Сюэ Яна утянуло на дно жгучей пылающей боли, а уже полученные раны напомнили о себе все разом... - Отрекись от дара! - потребовал очередной подошедший к нему демон. - Отрекись! И тогда пытки прекратятся, а смерть будет лёгкой! Сюэ Ян прикрыл глаза, пережидая новую волну истязаний. - Так просто он не отречётся, - неожиданно услышал Сюэ Ян голос другого демона. Затем его грубо схватили за волосы. Сюэ Ян открыл глаза и посмотрел этому демону в лицо. - Не боишься ни смерти, ни боли, значит? - рыкнул демон. - А хочешь соглашение? Отрекись от дара, и я перенесу тебя назад во времени – ровно в то место и момент, когда дар избрал тебя. Ты станешь тем, кем являлся тогда. Да, предвидения у тебя не будет, но и с нами ты не встретишься, не застынешь в этом полудохлом состоянии. Подумай, к чему тебе дар, если не будет жизни? Мы не отпустим тебя! Жалкое существование под пытками – это всё, что тебя ждёт. Дар в голове Сюэ Яна тут же истошно завопил, взывая к нему, умоляя и угрожая, отчаянно уговаривая не соглашаться на предложение демона. Сюэ Ян разлепил израненные собственными зубами губы и выдавил: - Я... буду... помнить? - Нет, - ответил демон, после чего голос его наполнился убеждающими нотками. - Да и зачем тебе что-то помнить о времени, когда ты обладал даром? Это принесёт лишь напрасные сожаления. Знание сгубило больше душ, чем неведенье. “Тогда я не смогу спасти Сяо Синчэня от смерти... не смогу предотвратить его самоубийство... - лихорадочно соображал Сюэ Ян. - Я даже не буду помнить о том, что вскоре сам подведу Сяо Синчэня к этой черте своими действиями в городе И...” - Никогда! - выплюнул он в лицо демону. - Никогда я не отрекусь от дара. Подавись и катись в Преисподнюю со своим соглашением! - Преисподняя – уже давно для нас не вариант, - пророкотал демон и, напоследок ещё более грубо дёрнув его за волосы, отошёл куда-то в сторону. - Вечными будут для тебя пытки! - пуще прежнего взревели остальные демоны. Они мстили ему – мстили жестоко и безостановочно – израненному, скованному, но не утратившему стойкости и выносливости. Сюэ Ян истекал кровью. Раны его не заживали. Только добавлялись новые. - Не будет тебе покоя здесь! - рычали демоны. - Не будет у твоего тела могилы. А у твоего духа – ни смерти, ни жизни. “Где – здесь?” - отстранённо задумался Сюэ Ян, хотя, в общем-то, ему не слишком хотелось знать, где он. И его уже не интересовало, что ещё с ним сделают. - А раз ты так не желаешь расставаться со своим даром, то вот тебе вечное украшение для него! - словно издалека донёсся до Сюэ Яна голос демона, которому из всех пыток больше всего нравилось прижигать его кожу. - Оно прекрасно будет на тебе смотреться! В тот же миг раскалённое железо сдавило Сюэ Яну голову – острые, укреплённые по внутренней стороне тонкого железного обода шипы впились в его лоб и виски. - Ну как? Впору тебе? Вот-вот остынет, но вечно будет жечь тебя! - хохотнул демон, надеясь, наконец, услышать униженные мольбы о пощаде. Однако – не услышал их. Не услышал даже стона. Сознание Сюэ Яна наполняла звенящая пустота. Демон поднял его безвольно опущенную голову своей когтистой рукой, заглянул в запавшие глаза. - Я... припомню... всё это... каждому из вас, - прохрипел Сюэ Ян, с трудом устремив на демона осмысленный взгляд. Даже просто смотреть ему было больно и сложно. - Припомнишь? Да ты имя своё позабудешь! - гоготнул демон в ответ, готовясь приступить к новой пытке. Вскоре Сюэ Ян действительно впал в тяжёлое забытье. Глазные яблоки быстро двигались под его тонкими веками, и он едва сознавал, что с ним. “Я вынесу любую боль, если это позволит Сяо Синчэню жить”, - в краткие моменты просветления повторял себе он, чтобы не забыть. Ведь Сяо Синчэнь – самое главное. Только о нём и нельзя забывать. А всё остальное... не так уж важно. Без имени можно жить. Без большей части воспоминаний – тоже. Без понимания, кем является для него Сяо Синчэнь, – никак. “А как же сам Сяо Синчэнь? А как же я? - вдруг жалобно пропищал дар. - Попав в плен к демонам, ты, конечно, остановил их бесчинства в мире людей, защитил от них своего возлюбленного. Но кто защитит Сяо Синчэня от него самого? И кто защитит меня? А ведь ты в долгу передо мной! Если бы не я, ты бы не сумел предотвратить смерть Сяо Синчэня! Что же ты удумал? Что, в самом деле, продержишься под пытками вечность? Какая самонадеянность! Опять совершаешь ту же ошибку! Почему тебя бросает из крайности в крайность? Ты либо чрезмерно самоуверенный, либо напрочь утративший уверенность в своих силах, в любви Сяо Синчэня, в самой возможности благоприятного будущего! Борись!” “Смерть Сяо Синчэня?.. - слабо переспросил Сюэ Ян. - Он должен был умереть? Я... я не помню...” “О, нет-нет-нет! - запаниковал дар. - Пропусти меня дальше! Я могу помочь тебе ничего не забыть! Проклятый железный обод...” “Пропустить? О чём ты...” - Сюэ Ян задохнулся, отвлёкшись на боль; ему приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы поддерживать разговор с даром. “Если ты уберёшь щиты, пропустишь меня дальше, позволишь мне заполнить твоё сознание...” - начал объяснять дар. “Нет... Ты станешь... господствовать там! - превозмогая мучения от ран, осадил его Сюэ Ян. - Я не смогу управлять тобой! И окончательно перестану быть человеком... Цзянцзай предупреждал...” “Я стану господствовать там, только если ты не окажешь мне никакого сопротивления! - колко поправил дар. - А вот если одолеешь, господином станешь именно ты! Либо одно, либо другое. Иначе никак! Я произошёл от золотого дракона, вдумайся в это! Вдумайся, с чем имеешь дело! Дракон жил так долго, развил в себе такую мудрость и силу, что у него появился я – дар предвидения, постепенно ставший даром всеведенья. А затем и другие дары появились. Как смеешь ты, презренный бродячий заклинатель, порочный разбойник, желать владеть мной, не доказав, что достоин этого?” Какое-то время Сюэ Ян не отвечал ему. “Но перестать быть человеком...” - болезненно вздохнул он. “А знаешь ли ты вообще, как это – быть человеком? - вкрадчиво уточнил дар, после чего стал всё сильнее повышать голос, не осторожничая уже, зная, что тем самым приносит лишь больше боли. - Ты был монстром в глазах других людей! Пора стать монстром и в своих собственных глазах!” “Значит, мы с тобой сразимся... - понял Сюэ Ян. - И чьей бы победой ни кончилось это сражение – твоей или моей – я, в любом случае, стану монстром”. “И тебе, к слову, это может понравиться! - припечатал дар. - Не понимаю, что ты на этом так зациклился. Если твои новые духовные силы окажутся велики... хм, да, ты вполне сможешь поддерживать своё человеческое тело достаточно долго, лишь иногда возвращаясь к своему истинному облику”. “И никакого искажения ци?” - прямо спросил Сюэ Ян. “Нет, - успокоил его дар. - Ох, вот что я тебе ещё скажу, разбойник... Послушай меня, древнюю энергию, внимательно. У тебя плохо получалось быть человеком в шкуре человека. Возможно, получится быть человеком в шкуре монстра? Всё ведь от тебя самого зависит. От твоего выбора, каким именно быть. Лично мне – всё равно. Ты... ты ещё слышишь меня?” “Сяо Синчэнь... Сяо Синчэнь... - Сюэ Ян чувствовал, что вновь впадает в забытье, и стал повторять имя даочжана под каждый удар плети, которой его хлестали демоны. - Я никому не позволю добраться до тебя... даже тебе самому... Мне надо бороться, чтобы не допустить этого... ты прав, дар, золотце... надо бороться, надо победить, надо выбраться... нельзя забывать ничего из того, что связано с Сяо Синчэнем...” И он вспомнил, как кровавый мир вокруг него постепенно менялся, становясь светлее при каждой встрече с одним особенным заклинателем. Как сама жизнь завертелась вокруг этого заклинателя в белоснежных одеяниях... Сюэ Ян вспомнил, как сам начал меняться, становясь терпимее к жестокому миру и совсем не похожим на себя прежнего рядом с Сяо Синчэнем. Сюэ Яну нравилось то, что он вспоминает. Нравилось перебирать даже самые старые воспоминания, где они с Сяо Синчэнем сражались на мечах, где тот раз за разом призывал его к ответу за все преступления... Сюэ Яну действительно нравилось вспоминать всё это, но мысли неизменно сворачивали к одному: он хотел больше, чем просто вспоминать. “Надо как-то найти в себе силы... - Сюэ Ян отрешился от всего внешнего и обратился вглубь себя. - Если Сяо Синчэнь будет ждать меня слишком долго, то однажды может подумать, что я уже сгинул... и тогда он...” Эта мысль вызвала в нём такую бурю протеста и ужаса, что Сюэ Ян, наконец, сделал то, чего уже отчаялись дождаться от него демоны: он закричал. Крик переходил то в яростный вопль, то в предсмертный хрип. Крик пульсировал в голове Сюэ Яна в такт биению крови в висках, не умолкая ни на мгновение. И дрогнул чёрный каменный пол под ногами демонов. И разошёлся этот пол трещинами, в которых показался огонь – словно пылающая кровь в открывшихся ранах. “Я сдался демонам ради Сяо Синчэня... Я не могу, не хочу покидать его навсегда! - судорожно думал Сюэ Ян, стискивая скованные руки и не переставая кричать. - Сяо Синчэнь погибнет... он снова сделает это с собой... поэтому мне нельзя быть вдали от него! Нельзя!” И чувства, забившиеся в истерзанном сердце Сюэ Яна, оказались сильнее боли, сильнее телесных ран. И щиты, что заслоняли в его сознании золотой свет дара, рухнули. И дар всеведенья – уже давно по своему развитию не только предвидения – слился с сознанием Сюэ Яна. Демоны отскочили в сторону, лица их передёрнулись: крик всевидящего был сокрушительным и буквально заставлял сотрясаться каменные стены. Даже демон, надменно предлагавший соглашение, отшатнулся в испуге, когда увидел, что глаза всевидящего становятся дымчато-золотыми, а раны начинают исцеляться. Тем временем, сам Сюэ Ян будто раздвоился. Его израненное тело всё ещё висело на дыбе, а дух...

⊰✧⊱

Дару всеведенья были равно ведомы Свет и Тьма. Он не отвергал ни одной из сторон. И, полностью слившись с сознанием Сюэ Яна, ему открылась их схожесть в этом. Однако битва между ними всё равно должна произойти. Потому, преодолев некоторую привязанность к своему обладателю, дар бросился на него. Сюэ Ян знал, что будет так, он был к этому готов. Сюэ Ян чувствовал яростное стремление дара: победить, подчинить его себе. И понимал: этого не должно произойти. Он не злился на дар за желание стать единственным полноправным господином в его сознании. Сюэ Ян, напротив, принимал и уважал это желание, потому что уважал силу. Кроме того, дар, как тот сам признался ранее, не был хорошим. И это чувствовалось. Но Сюэ Ян, опять же, принимал это. Сейчас дар нацелился на чувства Сюэ Яна, которые следовало притупить или вовсе уничтожить за ненадобностью, чтобы получить преимущество. “Ты не получишь их”, - твёрдо произнёс Сюэ Ян. Собрав из обломков щитов духовную энергию, он сомкнул вокруг своих чувств непроницаемое кольцо, и дар не смог пробиться сквозь него. Насупившись, дар отступил к границе сознания, явно готовясь для следующей атаки. Сюэ Яну же вдруг пришла в голову мысль заключить дар в духовные цепи, сделать его своим рабом. Ведь он, в самом деле, мог сделать это. Но затем Сюэ Ян отогнал эту идею. Сделать дар своим рабом – это значит разрушить его развитую личность, обратить в ничто часть древнего золотого дракона. Сюэ Яна из прошлого это не остановило бы. Но Сюэ Ян из настоящего сказал самому себе: “Нет”. Между тем, боль пострадавшего от пыток тела по-прежнему обессиливала – и в то же время не давала утратить власть над собой. Сюэ Ян сосредоточился и, видя, как дар усиливает своё золотое свечение, послал в его сторону духовную сеть. “Это тебя усмирит или ещё больше раззадорит?” - усмехнулся Сюэ Ян. Дар зашипел и, вырвавшись из сети, изничтожил её резкой вспышкой золотого света, которая довольно болезненно полоснула по внутреннему взору Сюэ Яна. “Всё! Хватит с меня этого бесформенного света!” - раздражённо подумал он и, сосредоточившись так, как учил Сяо Синчэнь, наделил дар образом золотого дракона. Дар, не сразу поняв, что с ним произошло, рванул к самому уязвимому месту в сознании Сюэ Яна: тот едва успел поднять духовный заслон, защищая свою память от атаки, и загнутый острый коготь дракона, лязгнув, скользнул по зеркальной стене сознания. Дракон фыркнул, потоптался на месте, огляделся; его глаза горели, как угли, а золотая чешуя переливалась мягким чистым сиянием. Дар более не мог атаковать агрессивными вспышками света. Однако, осознав свою форму, он расправил крылья, и Сюэ Ян почувствовал, что сила дара поднимается, как прилив, налетает на него... Сориентировавшись, Сюэ Ян встретил эти волны силы духовными молниями. Пар, скрежетание, шипение... Они оба застыли, не уступая ни на миг. Потом возросшая за эту битву духовная сила Сюэ Яна неспешно двинулась на дракона, стала обступать его со всех сторон, заставляя пятиться назад... В конце концов, дракон склонил перед ним голову и по всему сознанию Сюэ Яна разнёсся его голос: “Благодарю, почтеннейший господин. Благодарю, что прошёл через все страдания, которые тебе выпали здесь из-за того, что в своё время я выбрал именно тебя. Благодарю, что не отказался от меня. Благодарю, что не оставил меня просто золотым светом, а придал мне облик того существа, от которого я произошёл. Ты победил меня. Теперь я полностью подконтролен тебе. Теперь я навеки с тобой. Отдаю всего себя служению тебе”. Сюэ Ян молчал. “Я буду звать тебя... Баолун”, - только и сказал он в итоге. Так они и стояли, глядя друг другу в глаза: разбойник и его дар, избравшие Путь Тени, потому что не чувствовали они себя свободно ни на Пути Света, ни на Пути Тьмы. Неожиданно тело Сюэ Яна сильно вздрогнуло, заставив его вернуться из своего внутреннего мира в жестокую действительность. Он медленно моргнул один раз, другой... заметил демонов, прижавшихся к каменным стенам и взирающих на него с ужасом. Сюэ Яну стало трудно дышать, в ушах его звенело, а цвета и запахи стали вдруг пронзительно яркими и острыми. Поток новых, изменившихся ощущений заполнил мир вокруг Сюэ Яна. Всё человеческое в нём заменялось чем-то другим... Он чувствовал энергию, циркулирующую по его каналам – нечто древнее, могучее, с тяжестью золота. И Сюэ Ян инстинктивно последовал за этой пробуждающейся в нём силой, доверяя ей, как чутью, учась с её помощью по-новому постигать мир. Во всей своей красе и мощи сила меняла его тело, превращала в нечто иное. Часть Сюэ Яна кричала в гневе, но другая часть знакомилась с новым телом, делала первые шаги к умению чувствовать через него мир. Он знал, что становится сильнее, гораздо сильнее, чем когда-либо был. Объём его духовной энергии резко возрос. Возросла и скорость движения, позволившая молниеносно вырваться из удерживавших его цепей. Тело выдержало этот мощный рывок без особых последствий – всё благодаря коже, уплотнённой давлением обновлённой духовной энергии. Замерев, Сюэ Ян закрыл на миг свои дымчато-золотые глаза, а когда открыл, из его горла вновь исторгнулся крик. На этот раз – из-за боли от костяных шипов, прорезавших кожу на плечах. Золотой ветер, вырвавшийся из шипов, превратился в вихрь, а затем потоки вихря приняли вид золотого дракона. Дракон вознёсся к каменному потолку, раскрыл пасть и взревел. - Баолун! - крикнул дракону Сюэ Ян, но не успел ничего приказать своему дару. Его опять прошила боль – на руках и ногах выросли крепкие когти. Когти дракона. А на спине – крылья дракона. Просто идеальные крылья: гибкие, сильные, покрытые чешуёй золотистого цвета. Чешуя покрыла и часть плеч Сюэ Яна – в области вокруг шипов и шеи. Волосы же стали ещё длиннее и темнее; насыщенность их цвета не скрадывал даже полумрак. Сюэ Ян упал на колени, хотя чувствовал, что стал невероятно ловким, быстрым и сильным, а кожа ощущалась настоящей бронёй. Однако ему нужно было время, чтобы освоиться с новым телом. Выражение его лица менялось от болезненной гримасы до безумно-жёсткого. Мерцание золота теперь навсегда поселилось в его глазах, и он привыкал к поразительной чёткости зрения. Сюэ Ян мог не просто смотреть и даже не только видеть множество пересекающихся призрачных нитей вероятностей... Он мог заглянуть дальше, глубже, буквально сквозь стены и огромное расстояние. Мог заглянуть в проклятую душу любого из демонов. Мог заглянуть в душу любого живого и мёртвого существа. Наконец, Сюэ Ян свыкся со своим новым телом и новой ступенью развития своего дара. Осознав все возможности всеведенья, он вдавил ладонь в чёрный каменный пол, и муки неизвестного ему замкнутого мира донеслись до него. Сюэ Ян понял: он сейчас – одно с этим миром. И с радостным облегчением потянулся к нему замкнутый мир, будто поняв, сколь многое Сюэ Ян может сделать для него. Сюэ Ян рассмеялся, запрокинув голову к каменному потолку, радуясь свободе и силе. И переливчатым смехом вторил ему незнакомый мир, встречая коронованного окровавленным железным ободом как своего правителя. “Придите ко мне”, - повелел он с холодной яростью в беспощадно-ярких глазах, с несокрушимой всевластной волей в душе, с решимостью и болью в сердце. И в подземных чертогах замкнутого мира его зов – зов одарённого, достигшего небывалых высот развития, – услышали высшие демоны, сбежавшие, как и низшие, из самой Преисподней. Пламенным ураганом, громыхающей бурей пронеслись они над землёй, и явились к всевидящему. Огненными бичами погнали они прочь низших демонов, посмевших удерживать в плену того, перед чьей силой можно лишь склониться. Сюэ Яну, наблюдающему за схваткой высших и низших демонов, всё больше казалось, что он в этом мире – везде и всюду одновременно: в этом каменном мешке, в тёмном небе и под землёй, в горах и водоёмах. И видел, и слышал он всё, что творится. “Постепенно острота ощущений сгладится, мой господин, - сказал ему Баолун, всё ещё в виде золотого дракона рассекая окружающее пространство. - Ты окончательно со всем свыкнешься, а Путь Тени ты прочувствуешь более уверенно. Знай, этот путь связал не только тебя и меня, но и всех, кто ему здесь следует”. “Где – здесь?” - уточнил у дара Сюэ Ян. “Многие прозвали это замкнутое пространство... Междумирье. Господин, представь на поверхности мира людей огромную перевёрнутую чашу. Мы – внутри этой чаши, - поведал Баолун. - Разумеется, этот замкнутый мир невидим для людей. Сюда могут попасть только боги, демоны и те, кто схож с ними по силе. Случается, что сюда забредают выдающиеся заклинатели, но это редкость”. “А Путь Тени?” - продолжил спрашивать Сюэ Ян. “Существует три Пути – Свет, Тьма и Тень, - охотно ответил Баолун. - У Пути Тени мало последователей по причине его малой известности, а также потому, что необходимо нести в себе особые качества, влекущие на этот путь. Как у тебя, мой господин. И как у меня. Опальные демоны, сбежавшие сюда из Преисподней, тоже избрали Путь Тени. Вот только высшие и низшие не ладят меж собой”. Схватка между высшими и низшими демонами была недолгой. Казалось, низшие готовы были в ужасе бежать ещё во время перевоплощения Сюэ Яна. Теперь бежали лишь уцелевшие. Высшие же демоны преклонили свои головы и колени перед всевидящим. Сюэ Ян поднялся с пола. Демоны отводили от него глаза. Равнодушно хмыкнув, Сюэ Ян покинул каменный мешок и пошёл вперёд. Он знал, куда идти, и никто не смел указывать ему – никто не смел коснуться его; всевидящий был окружён мощной духовной энергией. И тяжёлая цепь, оставшаяся на одной из его рук, мерно звякала в такт шагам. А за спиной всевидящего летел золотой дракон. “Не расслабляться...” - сказал самому себе Сюэ Ян, чувствуя, что, несмотря на приобретённую мощь, ему всё равно нужен отдых после пыток. Он оступился, но выпрямился и снова пошёл вперёд. Сюэ Ян шёл тёмными коридорами, освещёнными странным подобием бумажных фонарей. Всеведенье подсказывало ему, куда надо повернуть, и он переходил из одного каменного коридора в другой. “Не расслабляться. Не упасть. Не закричать. Не пошатнуться...” - говорил себе Сюэ Ян. У него нестерпимо болела голова, сдавленная тонким железным ободом, и из-под этого венца медленно ползла кровь – неестественно яркая на бледном лице. Ханьфу Сюэ Яна, от которого остались сплошные лохмотья, вдруг стало превращаться в совершенно новые одеяния – плотные, чёрные, усыпанные золотой крошкой, словно сама звёздная ночь одевала его. Сияющая золотая пыль была повсюду, и Сюэ Ян действительно казался властелином мира в этих блистающих крупицами золота чёрных одеяниях, в тускло сверкающем железном ободе и с дымчато-золотыми глазами. Высшие демоны, шедшие за ним, представляли сейчас собой почтительную свиту, покорно следующую за своим повелителем. И Сюэ Ян шёл, гордо подняв голову. Боль усилится, если он опустит голову, поэтому Сюэ Ян не собирался опускать её, даже когда ему захочется это сделать. Так он и шёл – как подобало властелину мира. Мира, что признал в нём своего владыку. И роскошные одеяния, дарованные ему этим миром, удобно облегали его тело, изящными складками спускались в пол, крыльями метались за его плечами. Даже железный обод получил украшение – в сплетении железа и тонких золотых нитей сгустками тумана замерцал халцедон. Тело Сюэ Яна к этому моменту уже почти полностью исцелилось. Лишь воспоминания об испытанной рвущей боли от пыток всё ещё терзали его, не отпускали. То и дело ему казалось, что ступает он по лезвиям мечей, а голову прижигают огнём. Демоны по-прежнему не смели взглянуть на него. Так и шли, склонив головы. Хотя являлись они более достойными представителями демонов, более сильными и более приятными на вид. И всё же... всё же. Измученный всем пережитым – всевидящий был прекраснее любого из них. Израненный – сильнее любого из них. Пленённый – величественнее любого из них. От Сюэ Яна не укрылось благоговение высших демонов перед ним. От него вообще теперь ничто не могло укрыться. Однако он всё ещё был скован воспоминаниями – как о боли, так и теми, временно забытыми, которые лишь сейчас постепенно возвращались к нему. Самоубийство Сяо Синчэня, успешно предотвращённое... Причины, побудившие подвергнуться пыткам... Разговоры с даром... Немыслимо – он едва не утратил эти воспоминания навсегда. “Если бы не обретение полного контроля над даром...” - Сюэ Ян бросил быстрый взгляд на летящего позади него дракона. Вот в чём был подвох, который Сюэ Ян почувствовал в голосе дара ещё перед пленом. Дар не намеревался трусливо отсиживаться в уголке за его духовными щитами. Дар с самого начала планировал атаковать его, ослабленного ранами, растерянного от потери многих воспоминаний... атаковать, чтобы победить. Повезло, что дар по своей сути оказался крайне болтливым и предупредил о намечающейся духовной битве, благодаря чему Сюэ Ян сам опустил щиты, а не дождался, когда дар их сокрушит. “Как же ты коварен, золотце”, - укорил Сюэ Ян дракона. “Брось, господин, я тебе нравлюсь, - самодовольно отозвался Баолун. - Я могу ещё полетать? Мне нравится наблюдать, как демоны восхищаются тобой, мной, нами”. “Можешь”, - снисходительно позволил Сюэ Ян, раздумывая, сколько энергии затрачивает на то, чтобы Баолун был видимым для всех. Пока у него не получалось это оценить. “Позже... оценю это позже...” - устало подумал он, вновь невольно поддаваясь воспоминаниям о боли. Каждый вздох, казалось, резал его изнутри, а от возросшей чёткости зрения постоянно мерещилось, что в глаза впиваются иглы. “Не расслабляться... Ещё рано... Не расслабляться...” - повторял себе Сюэ Ян. Наконец, он достиг огромного тронного зала. Низшие демоны, очевидно, воздвигли четыре трона для четырёх избранников из своего рода, которым предстояло заполучить дары. Вот только никому из них уже не удастся восседать на этих тронах из чёрного камня. Сюэ Ян прикрыл на миг глаза, уносясь силой всеведенья туда, где... истерзанные, окровавленные тела, стиснутые в муке зубы, беспомощные руки в цепях... - Освободите тех троих, что низшие забрали вместе со мной из мира людей, - жёстко приказал Сюэ Ян демонам, едва взглянув на них через плечо. - Живо! Эхо от его голоса метнулось, ударяясь о стены тёмного зала. И такая яростная сила была в этом голосе, что никто из демонов и думать не смел о том, чтобы ослушаться. Они восхищались, преклонялись перед всевидящим с красивыми крыльями и острыми когтями дракона, но в то же время страшились его. “Да, демонское отродье, теперь всегда будет именно так”, - насмешливо протянул Баолун, зависнув в воздухе над первым троном. - Разве? - вслух спросил Сюэ Ян, когда демоны убрались из зала. “Господин, теперь ты – повелитель этих мятежных демонов из самой Преисподней. Они признали тебя таковым, - гордо разъяснил ему Баолун. - Им давно нужен был властелин – что высшим, что низшим. Только вот низшие хотели выбрать кого-то из своих рядов, а высшие просто ждали появления кого-то сильного. Дождались. Они чуть мудрее”. - Я не собираюсь оставаться в этом Междумирье и править опальными демонами, - нахмурившись, заявил Сюэ Ян. - Я должен вернуться к Сяо Синчэню. И резко дёрнув призрачные нити, он нащупал грань этого замкнутого мира. Грань, за которой простирался мир людей. Однако почти сразу Сюэ Ян словно натолкнулся на стену. Междумирье не отпускало его. - Что... Почему я не могу... - Сюэ Ян бился о грань мира снова и снова, но та оставалась непроходимой для него. “Почтеннейший господин, никто не может являться в мир людей во всей своей мощи, - с сочувствием вздохнул Баолун. - Ни боги, ни демоны, ни такие древние существа, как драконы”. - Я не дракон! - разозлился Сюэ Ян. “Верно, - согласился Баолун. - Но в тебе, мой господин, дар и сила дракона. Твоё внешнее преображение это только подтверждает. Ты уникален. Пожалуй, тебя можно назвать родственником дракона”. - Да плевать! - ещё злее крикнул в его сторону Сюэ Ян. - Просто скажи мне, как покинуть Междумирье! “Говорю, господин: это невозможно, пока в тебе такая мощь, - Баолун опустился перед ним на пол и понуро склонил голову. - Даже богам и демонам приходится оставлять часть своих сил позади, чтобы попасть в мир людей”. - Но я не!.. - Сюэ Ян обхватил свою голову руками, чувствуя новый всплеск боли из-за разбушевавшихся эмоций. “Я уже сказал тебе, кто ты, - вновь вздохнул Баолун. - И пока ты так силён, законы Междумирья распространяются и на тебя”. - Так, значит, я всё ещё пленён... сам этот мир пленил меня... - глухо произнёс Сюэ Ян, пошатнувшись. “Междумирье – стена, защищающая мир людей от разрушительных по своему объёму светлой и тёмной энергий Небес и Преисподней, - постарался лучше объяснить Баолун. - В тебе, мой господин, присутствует и светлая, и тёмная энергии в достаточно большом объёме, чтобы не пускать в мир людей. Нужно придумать способ оставить часть твоей энергии здесь. Тогда ты сможешь вернуться к Сяо Синчэню. Хотя... разве не жаль тебе будет терять хоть крупицу своей силы?” - Я найду выход... Найду! - прошипел Сюэ Ян, уже не слушая его.

⊰✧⊱

Год спустя Мир, существующий везде и нигде одновременно. Мир, где свои законы. Замкнутый мир, где до его границ можно дотронуться. Небо – все оттенки чёрного. Лепестки сливы на почерневшей от дождя траве, сорванные и прибитые к земле, сбиваемые ногами демонов в грязные бурые кучи. Солнечное затмение, из-за которого постоянно господствовал полумрак. Междумирье – это всегда солнечное затмение посреди скалившихся разрывами облаков. Дни столь же темны, что и ночи. Утро ничем не отличалось от вечера. Всюду лишь вечный, равнодушный, немеркнущий, мертвенный отсвет спрятавшегося багрового солнца. Пылающая тьма. Демонам и небожителям, избравшим Путь Тени, нравилось здесь. Идеальный провал между шумом пламенной Преисподней и безмолвием ледяных Небес. Бесплотные духи тоже находили Междумирье привлекательным для себя местом, но лишь в качестве временного пристанища. А вот мечам и любому другому духовному оружию здесь не нравилось. Слишком уж этот мир отличался от их собственного мира, слишком уж был наполнен самыми разными существами, для которых они – все виды духовного оружия – были видимы. Цитадель Теней находилась на вершине самой высокой горы. Цитадель была буквально вырублена из чёрного скального камня. Внутри – огромное количество коридоров и комнат, в том числе и огромный тронный зал. Чаще всего зал тоже, как и всё Междумирье, заливал полумрак, лишь изредка прорезаемый вспышками мёртвого алого света. Но иногда свет становился золотистым, отражаясь от гладких, почти зеркальных чёрных стен, от чёрных пластин пола, дрожа слепящим маревом, сотканным из мириад безжалостно-ярких искр в холодном воздухе. Четыре чёрных трона стояли в самом центре зала. Позади них широким полукругом пылал огонь в тяжёлых, искусной работы треножниках. Сами же троны принадлежали Дому Золотого Дракона – четырём одарённым, что год назад стали правителями Междумирья. Однако равными правителями они не были. Их статус зависел от силы. Первым являлся ясновидец, получивший титул Верховного Повелителя. В золото и чёрное всегда был облачён он. Вторым являлся травник. В золото и красное одевался он. Третьим – чаровник. В золотом и зелёном представал он. Четвёртой – целительница. В золото и белое пряталась она. И кристаллы сверкали в венцах всех четырёх. Духи шептались, что цвета своих одеяний трое из четырёх правителей выбрали не случайно. За исключением Первого, Второй, Третий и Четвёртая желали постоянно напоминать всему Междумирью, каким именно даром обладают. Потому что не могли они, как Первый, день за днём демонстрировать всем ту форму, что каждый из них придал своему дару. Расход сил на подобную демонстрацию был бы чересчур огромен для них. По этой причине и ограничились цветами в своих одеяниях. Красный цвет в одеяниях Второго символизировал красного феникса. Зелёный цвет в одеяниях Третьего – морского юношу-рыбу. Белый цвет в одеяниях Четвёртой – белую лисицу. Крайне редко эти дары воплощались в данные формы над тронами своих обладателей. Но когда происходило такое, все в тронном зале замирали в благоговении. Тронный зал. Именно туда направлялся сейчас меч Цзянцзай, преодолевая бесконечные и довольно однообразные коридоры цитадели. Те, будто издеваясь, разветвлялись на множество переходов, а потом снова сливались воедино и образовывали настоящий лабиринт. Тусклое освещение, угольно-чёрные стены, арочные своды... Цзянцзай едва выносил это место. Ему не нравилось слышать гулкое эхо от каждого своего шага и лёгкого шороха одеяний. Но больше всего ему не нравились участившиеся собрания в тронном зале. “Интересно, в честь чего на этот раз? - задумался Цзянцзай, пнув ногой попавшийся на пути камешек. - Хотя... нет, не интересно”. Он действительно не видел причин для столь частых сборов. Междумирье было защищено прекрасно, и не только силой пяти тысяч демонов, но также и силой, лежащей за пределами их понимания. Этот мир находился под полным контролем Верховного Повелителя, и тот не позволял никому и ничему нанести какой-либо вред. Ведь Верховный мог повелевать не только событиями, выбирая самое лучшее будущее из возможных, но и землями, реками, самим окружающим их пространством. Обитатели Междумирья не понимали всех тонкостей работы дара всеведенья, но никогда не осмеливались задавать вопросы Верховному, обладающему такой впечатляющей силой. Сила Верховного Повелителя повлияла и на его меч. По крайней мере, на внешний вид. Теперь в сталь и чернёное серебро был закован Цзянцзай, а длинные волосы затянулись в хвост и лишь несколько прядей обрамляли лицо. Сам Цзянцзай предпочёл бы избавиться от кровоточащих ран и чёрной дымки, оставляемой им повсюду, чем просто смену одних мрачных одеяний на другие. Но разве его кто спрашивал? Своим внешним видом ни одно духовное оружие управлять не могло. Не могли даже их хозяева – то есть, с полным осознанием. Только возросшая или как-то изменившаяся сила хозяев могла повлиять на вид их оружия. Так что... Цзянцзай даже не мог предъявить своему хозяину претензию. А хотелось. Ибо накипело страшно. Зайдя, наконец, в тронный зал, Цзянцзай поклонился правителям и занял привычное место – за тронами, рядом с Баолуном и веером Лин. Лин – духовное оружие Третьего. В их мире Цзянцзай предпочитал держаться от этой несносной девицы подальше, но в Междумирье общаться приходилось. Жаль, что у Второго оружие ещё не обрело душу, а у Четвёртой его вообще не было. Но – что есть, то есть. Приходилось формировать круг общения из тех, кто здесь имелся, иначе можно было и обезуметь, как сабли ордена Не. Лин, конечно, тоже принадлежала представителю этого ордена, но в безумии замечена не была. Да и не то что бы она являлась такой уж несносной... просто все их разговоры Цзянцзай мог описать лишь двумя словами: дикое уныние. Лин нагоняла на него тоску. После их бесед неизменно хотелось побиться головой о стену. Вот и сегодня Цзянцзай напряжённо застыл, “предвкушая” очередную такую беседу. - Твой хозяин сегодня зол, - шёпотом затарахтела Лин, прикрыв рот широким рукавом своего роскошного одеяния. - Да? - скупо отреагировал Цзянцзай. Лин кивнула. - Как на самом первом собрании. - Вот как, - ещё сильнее напрягся Цзянцзай. - Ах, как же ужасно он был зол тогда... - надрывно проронила Лин. - Ужасно, - кивнул Цзянцзай. - Ужасно, - вздохнула Лин. - Ужасно, - сказал Цзянцзай. Тема настроения его хозяина сегодня и на самом первом собрании в частности была исчерпана. Цзянцзай чувствовал себя так, будто его разломали на тысячи крошечных частей. Вот если бы на месте несносной Лин был Суйбянь, стало бы не в пример веселее. С другой стороны... порой и разговоры с ним увядали на корню, когда речь заходила о Старейшине Илина. Быть влюблённым в собственного хозяина – то ещё извращение. Цзянцзай этого не понимал, но, в целом, ему было всё равно. Просто жаль, что такой, как Суйбянь, погряз в том, что никогда ни к чему не приведёт. Во-первых, потому что Ханьгуан-цзюнь. Во-вторых, потому что Бичэнь. И в-третьих, Бичэнь. И в-четвёртых. В тронный зал вошли самые приближённые к правящей четвёрке демоны. Они были из высших и выглядели соответственно – гордо и воинственно. Цзянцзай и сам не был лишён этих качеств, однако демоны – все как на подбор – являли собой пример истинно тёмной красоты. Потому... нет, не задирали перед ним нос, конечно, но старались на него не смотреть. Ему вообще редко смотрели в лицо. Цзянцзай смирился с этим ещё в своём мире. В конце концов, мало кому приятно смотреть на лицо, иссечённое незаживающими ранами и покрытое трещинами шрамов, в которых виднелась кровь. Привыкнуть к такому не мог никто. Даже проклятые души демонов это коробило. - Цзянцзай, - вдруг обратился к нему хозяин. - Приведи пленника. Цзянцзай с недовольным вздохом исполнил приказ. “Вопиющая наглость! - мысленно вспылил он, заставив пленника упасть перед тронами на колени. - Чем только приходится заниматься в этом дурацком мире...” Меч обвёл взглядом правителей. Те сидели неподвижно. Не поднимая своих золотых глаз. В молчании. У Верховного в гладкой причёске – величественная гуань в виде головы дракона. Сами волосы падали ниже плеч и были уложены волосок к волоску, словно распрямились под собственной тяжестью. Одет же он был в неизменное чёрное с золотом. Цзянцзай досадливо нахмурился. От внешнего лоска его хозяина веяло сдерживаемой злостью. Как и предупреждала Лин. Правда, Цзянцзай сильно сомневался, что кто-то ещё, кроме них, заметил это. Яркие отсветы солнечного затмения, пробивавшиеся сквозь окна, обливали Верховного золотистым светом, превращая его в живую статую терпеливого ожидания. Ожидания того, когда же пленник в полной мере прочувствует своё положение. Однако Цзянцзай был уверен, что мысли, бродившие за безупречным видом его хозяина, повергли бы в ужас всех, кто находится сейчас в этом зале. В отличие от Первого, Третий восседал на своём троне усталый и рассеянный. Пламя в треножниках раскрашивало его красивое зелёно-золотое шеньи в разные цвета, чаще – в цвета крови. За год в Междумирье он и Первый почти возненавидели друг друга. Особой благодарности за избавление от пыток низших демонов Третий к нему не испытывал. Считал, что Первый тем самым просто вернул долг. За что – понятное дело. Казалось, Третий собирался вечно припоминать Первому о его преступлениях в мире людей в связке с Цзинь Гуанъяо. Кроме того, Третий постоянно был вне себя от беспокойства, непрерывно говорил о возвращении в мир людей, строил планы по этому поводу, рассматривая и отвергая различные варианты. А Первый... Первый всё больше молчал. Иногда при нём нельзя было и заикнуться о возвращении в их мир – он мгновенно приходил в ярость, после чего запирался в своих комнатах и мог очень долго не выходить оттуда. Цзянцзай перевёл взгляд на Второго. Тот, как всегда, в преддверии допроса одного из их врагов впился пальцами в подлокотники своего трона. Юноша словно не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть. В самом деле, совсем юный, не по возрасту рассудительный, с умными глазами, он был похож на свечу в своих красно-золотых одеяниях. И раньше Цзянцзай думал, что Второй быстро сгорит, не справившись с жизнью в Междумирье. Однако этот юноша всех удивил, проявив стойкость и решительность в непростых обстоятельствах. Вот только смотреть на пытки ему было тяжело. Возможно, потому, что в такие моменты ему вспоминались пытки над ним самим, а может просто потому... что не мог не сострадать. Доказательство в пользу последнего – это его отношение к Первому. К третьему месяцу пребывания в Междумирье настороженность и скрытая враждебность к Первому совершенно исчезли. Да, Второй всё равно держался на расстоянии, но явно больше не боялся Верховного Повелителя. Цзянцзай пытался выяснить, почему, но не преуспел. А юношу, между тем, уже ничто не удерживало от того, чтобы смело задавать вопросы и даже добиваться от Первого ответов. Цзянцзай искренне забавлялся, когда видел, как теряется его хозяин в моменты вызова и лёгкого бунта Второго. На Четвёртую Цзянцзай посмотрел в последнюю очередь. На неё было немного больно смотреть. Вероятно, потому, что он, как и хозяин, испытывал к девчонке братскую привязанность. И то, как она изменилась после пыток... Цзянцзай чувствовал вину, пусть и не был виноват. Когда шла Четвёртая – спокойная и отрешённая – в своих белых с золотом одеяниях, с простой шпилькой в волосах, все шептались: “Вот идёт дева А-Цин, целительница и четвёртая по силе, печальная, как зимняя луна”. Волосы её после пыток стали пепельно-серыми, а черты лица изменились так, как у человека, который прожил тяжёлую жизнь. Но она прожила тяжёлые пытки. Заглянув ей в глаза, все понимали, что ответит она на любой вопрос. И поэтому не спрашивали. “Мои волосы – пепел сгоревшей смертной девушки”, - говорила сама Четвертая, и глаза её горели тоскливым золотом. Цзянцзай опустил взгляд в чёрный пол. Но и там отражались яркие одеяния четырёх одарённых, сверкали их оплечья, слегка колыхались длинные волосы... Ослепительные, золотоглазые наследники дракона. Цзянцзай чувствовал стеснение в груди, как и всегда, когда видел их всех разом. Временами он ненавидел их недосягаемое совершенство. И себя тоже ненавидел – за то, что зная о них почти всё, зная даже их маленькие пагубные слабости, он зачастую не мог взгляда от них отвести. Как и все в Междумирье. Первый, Верховный, хозяин. Соизволил, наконец, поднять на пленника высокомерный взгляд, с плавной отточенностью движений чуть подавшись на троне вперёд. Полгода назад сорвался и выместил злость на собственной свите, едва не забив их всех до смерти. Цзянцзай ещё помнил, как ему пришлось таскать изувеченных демонов к Четвёртой. Второй, травник. Тоже взглянул на пленника, но сразу же отвернулся. Втайне от всех сбегал из цитадели в ближайший лес и практиковался там со своим даром до изнеможения, желая быть не только вторым по силе, но и стать по-настоящему полезным в общем стремлении всех четверых вернуться домой. В последнюю вылазку мальчишки Цзянцзай едва успел спасти того от какого-то дикого растения, разросшегося до невероятных размеров. Желание стать полезным и рисковать ради этого самим собой, непроизвольно подвергая опасности и остальных, – страшное желание. Третий, чаровник. На пленника по-прежнему не смотрел. Обзавёлся свитой из одних лишь прекрасных демониц, которых использовал как шпионок. Цзянцзай, бывало, шагу не мог ступить без их слежки. “Гнида!” - всякий раз ругался он на Третьего и использовал все свои уловки, чтобы скрыться. Разумеется, Цзянцзай понимал все причины Третьего, которые состояли в том, что тот хотел быть Первым. Однако Третий отставал от него даже не на шаг, а на два – в управлении даром, в доверии обитателей Междумирья, во власти и влиянии. Было от чего разозлиться такому самонадеянному интригану, как он. Первый однажды едва не ударил его за вмешательство в свои дела, но Четвёртая остановила. А ещё Третьего добивалась чуть ли не половина всех демонов Междумирья, периодически внося такой хаос в жизнь цитадели, что у Первого от раздражения начинали дёргаться оба его всевидящих глаза сразу. Всё-таки не всегда даже дару всеведенья удавалось перекрыть собой силу другого дара. Четвёртая, целительница, названная сестра хозяина. Стоило ей посмотреть на пленника, взгляда уже не отводила. Стала болезненно привязана к Первому. Открыто звала его братом, частыми слезами добилась того, что и тот стал звать её сестрой. Заботилась о нём даже за его спиной, неизменно рассказывая о Первом исключительно хорошее Второму и Третьему. Цзянцзай опасался, что то и дело сглаживая все возникающие конфликты и живя только ради Первого, Четвёртая в конечном итоге окончательно перестанет быть собой. - Итак... где демоны, заключившие соглашение с Мэн Яо? - доведя пленника до нужного внутреннего состояния, лениво начал Верховный. - Н-не знаю... не знаю никакого Мэн Яо! - отчаянно прохрипел пленённый низший демон. Цзянцзай, держа его за ворот грязных одеяний, хмыкнул. Он услышал ложь. Верховный, очевидно, тоже это услышал. Вернее, увидел. Цзянцзай ощутил всплеск желания своего хозяина изрубить пленника на куски за саму попытку солгать. Цзянцзай грубо встряхнул демона. - Повтори. - Не знаю никакого Мэн Яо! - выкрикнул демон. - Возможно, имя Цзинь Гуанъяо скажет тебе о чём-то? - усмехнулся Верховный в своей неподражаемой, зажигательной манере. - Не знаю! “А голос-то продолжает предательски срываться”, - отметил Цзянцзай. - Смотри-ка, Третий, он в точности как ты когда-то, - рассмеялся Верховный, даже не повернувшись к чаровнику. - Твердит: я не знаю, я не знаю. А вот сам Третий повернулся к нему. И если бы мог убить его взглядом... - Демон, твоя ложь прекрасно видна мне, - продолжил, между тем, Верховный, снова обращаясь к пленнику. - И что вы мне сделаете? - рыкнул демон, по всей видимости, всё ещё не осознавая, в каком он дерьме. Одним быстрым движением Цзянцзай глубоко полоснул его по лицу заострёнными концами своих стальных наручей. Демон взвыл от боли, начал заваливаться вперёд, но Цзянцзай держал его крепко, и тот не сумел распластаться на прохладном полу. - Живее, - поторопил ублюдка Верховный, глядя на него с обманчивым снисхождением. - Ты же окажешься в луже собственной крови, если не начнёшь говорить правду. И насколько я знаю, вы – демоны – чувствуете всё очень глубоко, находясь в своём сильном теле. Хочешь им рискнуть? Демон ответил ему ненавидящим, непокорным взглядом. Цзянцзай закатил глаза. Этот отброс определённо не понимал, что не жить ему уже так, как раньше, – не удастся больше перемещаться из Междумирья в мир людей, меняя сильное тело на более слабое, не удастся больше бороться против правления одарённых. - Вы все ничего у меня не выпытаете, драконьи мерзости! - огрызнулся демон, обведя правителей презрительным взглядом. - И на вас найдётся управа! Владыка Янь-ван так это не оставит! Услышав такое, Верховный расхохотался на весь тронный зал. - Ты о повелителе Преисподней? - он небрежно приподнял бровь. - Не похоже, что его беспокоит Междумирье и наведённые мной здесь порядки. А вот то, что от него сбежало множество демонов... Пф, это ты должен волноваться, как бы он не добрался до каждого из вас, сбежавших. Демон ощутимо вздрогнул, взгляд его забегал. - Сбежал от него, сбегу и от тебя! - запальчиво заявил он. Верховный улыбнулся. - Язык или глаза? - с весельем спросил он. - Хотя, постой-ка, язык тебе понадобится. Хн, тогда... правый глаз или левый? А может, оторвать то, что между ног? - Катись обратно в мир людского отребья, выродок! - рассвирепел от его насмешливых угроз демон. - О, если б я мог, - хохотнул Верховный, вот только в глазах его не было ни намёка на смех. - Цзянцзай. Цзянцзай понял хозяина без лишних слов и молниеносно вырвал демону левый глаз. Демон задушенно заорал, задёргался, попытался подхватить слизь и сукровицу из-под опавшего века, но потом просто жалко заскулил. Цзянцзай заметил, что Четвёртая тяжело сглотнула, однако не отвернулась, а Второй сильнее сжал подлокотники трона. Третий же лишь поморщился. - Говори, - посуровевшим тоном голоса приказал демону Верховный. - Следующим будет не глаз. И давясь словами, пленник начал рассказывать.

⊰✧⊱

Гуляя по садам цитадели Теней, веер Лин укрывалась от мелко моросящего дождя изящным зонтиком, подаренным ей в этом мире хозяином. Неожиданно серое пушистое существо обвилось вокруг её ног. Лин посмотрела вниз. - Кот? Кот-оборотень? - удивилась она, наблюдая, как тот старательно вытирает свою мокрую шкурку о края её тёмно-синих одеяний. - Как ты тут оказался, пушистик? Кот-оборотень прервал своё занятие, чтобы взглянуть на неё своими голубыми глазами, один из которых пересекал длинный шрам. Однако когда Лин попыталась взять его на руки, кот одарил её взглядом, в котором читалось: я – самостоятельный кот, потому нечего со мной сюсюкать. И отправился своей дорогой. - Но я буду звать тебя Шрам, - ласково сообщила Лин спинке удаляющегося кота. Тот её проигнорировал. Затем взобрался на дерево, устроился на самой большой ветке под покровом широких листьев и принялся умываться. - Ах... ты прав, - со вздохом произнесла Лин. - Нельзя себя жалеть. Таким бывалым котам, как ты, это не к мордочке, а уж таким красивым веерам, как я, это тем более не к лицу. Попадая в условия, далёкие от идеала, нельзя раскисать. Распрямись, Лин. Улыбнувшись, она подмигнула коту, который всё же соизволил снова обратить на неё внимание. - Верно ведь? - Лин опустила зонтик на землю, решив впервые в жизни намокнуть под дождём. Подобное настроение предшествовало каким-нибудь особенно неразумным её поступкам. - Но надо же что-то делать? - пробормотала она. - Хозяин так здесь несчастен... Дождь вдруг резко превратился в ливень. - Так, Шрам, иди всё же сюда, - Лин сумела парой ловких движений захватить кота, стянув его с ветки. Кот утробно зашипел на неё, но она лишь крепче прижала его к себе и встала под навес из вьющихся лиловых цветков глицинии. Вскоре Лин уже вовсю рассказывала коту о своих друзьях из мира духовного оружия: - ...какие они всё-таки... Часто думаю о том моменте, когда Бичэнь помог Чэньцин, хотя они уже как будто успели разминуться на полжизни. Бичэнь воевал, убивал... И есть ещё Суйбянь, у которого успел смениться хозяин, но Суйбянь остался предан тому, первому. И в трогательный момент воссоединения, когда вокруг полно было врагов, Суйбянь в восторге что-то воскликнул, а Бичэнь только растерянно смотрел на него. Мне просто каждый раз хочется остановить их и кричать им в лица, потому что... ох, что же вы оба делаете, благородные мечи, что же у вас за “просто дружба”, если это совсем не то, что вы чувствуете. Признайся ему уже, Бичэнь. А ты, Суйбянь, что же ты творишь, о чём же ты думаешь, в конце концов, как так можно... Совершенно убийственные они вместе. Пленённому коту всё это время явно не нравилось, что его взяли на руки. Без всякого предупреждения он полоснул своими острыми когтями по открытой шее Лин, напряг мускулы и, высвободившись из хватки веера, спрыгнул на землю. После чего – растворился во мраке садов. - Шрам, ты... - Лин задумчиво нахмурилась, прижимая ладонь к саднящей царапине.

⊰✧⊱

Сегодня Сюэ Яну мешал жалящий, ослепительный огонь в треножниках. Жестоким жалом впивался огонь в его болящие всевидящие глаза – хотелось опустить веки, закрыть лицо руками, чтобы милосердная прохладная тьма успокоила боль... “Нет. Это слабость. Они не должны этого видеть”, - удерживал себя Сюэ Ян. Спустя год в этом тёмном мире он ощущал себя совсем другим. Оно и понятно – сила дракона, заключённая ранее глубоко в даре предвидения, билась теперь во всём его существе. Только недавно Сюэ Ян научился возвращать себе свой прежний человеческий облик и мог без особых усилий поддерживать его. Крылья, когти, шипы и чешую дракона он позволял всем видеть лишь тогда, когда это было ему нужно. Например, для устрашения. А ещё – когда просто хотел размяться и полетать. В полёте Сюэ Ян был бесшумен и стремителен, быстрее ветра. В его золотой чешуе отражались фонари Междумирья, а отсвет солнечного затмения омывал их. В полёте он мог вновь чувствовать себя свободно, золотые глаза его загорались торжествующим блеском, и Сюэ Ян был словно окутан гордостью за самого себя. Алым ханьфу каждый раз одевал его мир, когда он летал. И когда замирал Сюэ Ян посреди облаков, казалось – пламя вырывалось из-под золотой брони его гибкой чешуи на шее. В такие моменты он чувствовал, что смертоносен, как крылатая стрела, а веянье его крыльев – это раскалённый ветер. В самом деле, чистая свобода! В данное же время Сюэ Ян себя свободным не чувствовал. Сидя на троне в ожидании прихода демонов с докладом, он без особого интереса созерцал главный внутренний двор, видневшийся из окон. Сюэ Яну лениво подумалось, что год его правления принёс немало пользы этому почти мёртвому миру. Наладить строгий, во многом даже суровый уклад жизни в первый же месяц после своей кровавой коронации не было такой уж необходимостью, но было неплохой возможностью отвлечь демонов – и высших, и низших – от их ненависти друг к другу. Сюэ Ян придал существованию опальных демонов новую цель, и те вложили в неё все свои силы, страстно желая забыть о Преисподней. Теперь Междумирье имело величественный вид, свободный от забот Небес, Преисподней и смертных. Сюэ Ян прикрыл глаза, в очередной раз ощущая вес ответственности, лежащий на его плечах. А ведь он так долго избегал вообще любой ответственности, когда жил в мире людей... Поразительно – к чему в итоге пришёл. Уже целый год сбежавшие из Преисподней демоны были “его” народом, войском, последователями. Порой к нему приходили даже небожители, отвергнувшие Небеса. Сюэ Ян стал для всего Междумирья не просто первым одарённым, достигшим высшего уровня развития своего дара, а Верховным Повелителем, от решений которого зависело множество жизней. Хотел ли он столь великой ответственности? Нет. Всё, чего Сюэ Ян хотел, – это вернуться в свой мир и быть с Сяо Синчэнем. Но, увы, пока он этого не мог. Мог лишь с помощью своего дара делать так, чтобы мир людей был свободен от демонов и Сяо Синчэнь был защищён хотя бы от них. А ещё Сюэ Ян всеми силами разыскивал тех демонов, что заключили соглашение с Мэн Яо, – это являлось его главной личной задачей. До самого Мэн Яо он планировал добраться позже. Сюэ Яну хотелось прикончить его, глядя тому в глаза. А этого он, опять же, пока не мог. Всё упиралось не только в невозможность покинуть Междумирье, оставаясь тем, кем Сюэ Ян стал, но и в проблемы тех, кто теперь от него зависел. Это и означало принять на себя титул и обязанности Верховного Повелителя. Сюэ Ян никогда не был отягощён лишней скромностью, поэтому в качестве правителя вёл себя вполне уверенно. Однако сила, знания и власть были лишь средствами для него, а не целью. Своё могущество он обращал, прежде всего, на благо миру, в котором жил Сяо Синчэнь, и на благо самому Сяо Синчэню, разумеется. О Междумирье Сюэ Ян думал уже во вторую очередь, но всё-таки думал. Никому не отказывал он в аудиенции, и избравшие Путь Тени видели это, и прощали ему многое, и преклонялись перед ним, и любили его. Сюэ Ян любил их в ответ, но любовь его была жестокой. В конце концов, когда хотел, он видел всё в тех, кто его окружал. Сюэ Ян многое обдумывал и запоминал, если оно действительно являлось чем-то важным. Он видел все мелочи вокруг себя, крошечные нюансы, подмечал едва заметные паузы в разговорах, не всегда даже глядя на вещи своим всевидящим зрением. Впрочем, Сюэ Ян не забывал просчитывать все возможные варианты развития событий, и к каждому варианту был готов. Он постиг правление в совершенстве: знал, когда нужно надавить, когда смягчиться, когда откровенно пригрозить, когда сыграть на слабостях, когда – на гордости или на страхе. Сюэ Ян уже настолько привык ко всему этому, что иногда совершал нужные действия инстинктивно, безотчётно, не думая. Как, должно быть, Ханьгуан-цзюнь не думал о каждой струне своего гуциня в отдельности, твёрдо зная, какой должна быть мелодия. Так Сюэ Ян жил. Так правил он. Так распространял своё влияние на оба мира – мир людей и Междумирье. И под властью его становился лучше тот мир, что был ему родным, но который не пускал его к тому, кого Сюэ Ян любил больше жизни. Сюэ Ян видел разные грядущие события и в Междумирье, заботясь о том, чтобы осуществились только выгодные ему. Впрочем, зачастую то, что было выгодно ему, было выгодно всем в цитадели Теней. Лишь одно никак не удавалось Сюэ Яну. Как ни старался он... но так и не отыскал способа вернуться обратно в свой мир, вернуться к Сяо Синчэню. Сюэ Ян не мог, как демоны, сменить одно тело на другое. Хотя вот Не Хуайсан зациклился именно на этом варианте и постоянно отправлял в мир людей своих шпионок за разными древними манускриптами с описаниями всевозможных ритуалов. Сюэ Ян устал с ним ругаться, доказывая, что тело, душа, духовные силы и дар настолько крепко взаимосвязаны друг с другом, что отделить одно от другого... чревато жуткими последствиями. Если допустить, что это вообще осуществимо. Но Не Хуайсан упёрся, а Сюэ Ян не знал уже, как объяснить ему подобные тонкости так, что б тот понял. Всё-таки сказывалась разница в уровне их силы. Не Хуайсан просто не мог осознать многих важных вещей из-за недостаточного развития своего дара. Он бы мог такое... но даже не подозревал. А Сюэ Ян не собирался ему рассказывать. “Господин, почему ты скрываешь от него это?” - полюбопытствовал как-то раз Баолун. - Потому что могу, - ответил ему Сюэ Ян. Что до дальнейших поисков способа возвращения в свой мир... он, конечно, не сдавался, но всё сильнее отчаивался. И всё сильнее чувствовал, как душу заполняет безнадёжная пустота. И всё чаще злился. С одной стороны, злость помогала ему прийти в себя. С другой – топила в неприятном напряжении, когда затягивалась. Сюэ Ян извёл всех в цитадели ядовитыми замечаниями, избавился от большинства врагов, совершил десятки продуманных жестоких выходок... Всё это позволяло ему держаться. Более того – доказывать всем, что он хитёр и силён сам по себе, даже не используя дар всеведенья. Обведя взглядом тронный зал, Сюэ Ян посмотрел на парящего за его плечом небольшого золотого дракона. Ощущаемый им медленный пульс Баолуна по-прежнему бился в одном ритме с его собственным. Дар был живым, мощь его велика и опасна, но Сюэ Ян держал его под контролем. Раньше, ещё в мире людей, когда дар не был полностью ему подконтролен, тот являлся непредсказуемым. Сейчас же дар был послушен, спокоен и мгновенно откликался на его приказы, спеша угодить. Сюэ Ян улыбнулся. Теперь он использовал силу своего дара без ограничений, без головной боли и без опаски, что переусердствует. И эта же мысль заставила его улыбку растаять. Потому что... если он добился высшего уровня развития дара, то и другие одарённые могут, рано или поздно, достичь того же самого. Это означало, что целых четыре могущественных силы будут править миром, а то и не одним. Смогут ли эти силы не вступать в конфронтацию друг с другом? Впрочем, даже если смогут... это отнюдь не радовало Сюэ Яна. Беспокоил его и вопрос, почему дары выбрали тех, кто... Да, в разное время дары избрали своих обладателей. Однако ещё до всей этой истории с дарами Сюэ Ян знал А-Цин и видел Не Хуайсана. Лишь с Лань Сычжуем он не был никак связан, но знал тех, кто был. Они все находились друг от друга не столь уж далеко... Пусть не одна и та же местность, но всё равно довольно близко. Случайность? Разве не весь мир был в распоряжении у даров? Почему они “расселились” именно так? Потому что произошли от одного и того же существа и стремились быть... рядом? Для чего? Демоны, наконец, явились. И пока Сюэ Ян слушал их доклад о событиях на границах Междумирья и о событиях в мире людей, убеждался, что накануне вновь превосходно поработал с даром, верно сплёл призрачные нити вероятностей. Всё развивалось естественно и правильно – и события в Междумирье, и события в мире людей. Да, несколько месяцев назад в его родном мире всё-таки вспыхнула война, начавшись с мести Старейшине Илина, но Сюэ Ян быстро сделал всё так, чтобы все обвинения десятков кланов перешли на Мэн Яо. И в данное время военные действия происходили только между орденом Ланьлин Цзинь и другими великими орденами. Но и это должно скоро закончиться. По крайней мере, Сюэ Ян тщательно следил за тем, чтобы всё сложилось наилучшим образом. Главное, ему почти сразу удалось ограничить участие Сяо Синчэня в войне, а остальное было уже гораздо проще. - Прекрасно, - лениво кивнул Сюэ Ян демонам, когда те отчитались. - Теперь я желаю, чтобы вы снова переместились в мир людей и наблюдали за ходом войны до самого её окончания. Двадцать демонов, стоящих перед его троном, переглянулись. Затем один из них опустился перед Сюэ Яном на колено, обхватил свой кулак и почтительно поклонился. - Верховный Повелитель, мы не покинем Междумирье, - торопливо заговорил он. - Мы не оставим вас. Мы – лучшие ваши воины. А вы вскоре собираетесь биться с низшими на границах Междумирья. Как же мы можем оставить вас без прикрытия? Сюэ Ян рывком поднялся с трона. - Кто дал вам право, ничтожные!.. - зарокотало в его глотке. - Смеете противиться моему приказу?! Он почти не слышал, что говорит. Собственный голос, идущий словно издалека, казался ему чужим, ненавистным. В окружении демонов Сюэ Ян всё чаще переставал ощущать себя – он становился чистой яростью, клубком обожжённых нервов. Сюэ Ян ненавидел тот факт, что застрял здесь. Но ему некого было в этом винить, кроме самого себя. Ведь даже дар, из-за которого его сила стала столь мощной, что не выпускала из Междумирья, Сюэ Ян винить не мог. Причина проста – не появись в его жизни дар, он не спас бы Сяо Синчэня в городе И. А вот предотвратить своё попадание в Междумирье он смог бы, если б однажды не перенапрягся и не потерял контроль. И демоны... на них было очень легко срывать злость – ту, что была злостью на самого себя. Сюэ Ян знал, что каждое его слово пронзало демонов, как ледяной клинок, но они не понимали, что и он корчился в душе от лютой, страшной боли, безумно тоскуя по единственному человеку, который мог унять эту боль. В конце концов, демоны подчинились ему. Сюэ Ян отпустил их взмахом руки и вновь остался в тронном зале один, успокаиваясь. Его выбивали из равновесия такие злобные вспышки, во время которых он оказывался кем-то средним между тем, каким был, и тем, каким стал. Вдоль чёрных плит пола тянулись призрачные нити, которые видел лишь он, и в них ощущалась пульсация формирующихся вероятностей. Сюэ Ян провёл ладонью вдоль нитей, и почувствовал слабое покалывание в кончиках пальцев.

⊰✧⊱

Лань Сычжуй вошёл в мягкий сумрак садов цитадели. Ему было горько и больно – у него никак не получалось сломать свой предел в работе с даром. “Но Первый смог, смог! Значит, это достижимо!” - терзался Лань Сычжуй, сжимая руками голову. Внезапно кто-то коснулся его плеча. Лань Сычжуй обернулся. - Первый, - вздохнул он. - Ты искал меня? Сюэ Ян, Первый, как всегда, немного пугал бесшумностью и неожиданностью своего появления. Он таким и являлся, непредсказуемым и неожиданным, каким-то мерцающим. Только глаза – завораживающие, дымчато-золотые, ясные. У Лань Сычжуя и самого теперь были золотые глаза, вот только с иным оттенком. - Искал, - кивнул Сюэ Ян и улыбнулся, но неуловимо промелькнула эта улыбка. Его одеяния, как обычно, были мягко-чёрными с мерцающим в складках ярким золотом, однако сейчас казалось, что весь его образ отливал тёмным пламенем. - Я решил, наконец, позволить тебе практиковаться с даром здесь, в садах, - сказал Сюэ Ян, обращая свой взор на глицинию, что росла неподалёку. - Не нужно больше сбегать в леса, Второй. Лань Сычжуй вяло улыбнулся, не веря, но потом понял, что тот не шутит. - Ты серьёзно, - осознал Лань Сычжуй, едва не задохнувшись от эмоций. - Я ведь просил тебя об этом ещё полгода назад... - Тогда ты не был готов, - объяснил Сюэ Ян. - Ты серьёзно, - повторил Лань Сычжуй, шагнув к нему. - Поверить не могу... Ты, правда, позволишь мне практиковаться с даром, как я пожелаю? - Ты поразительно хорошо учишься на своих ошибках, - Сюэ Ян усмехнулся, - поэтому не станешь больше сразу замахиваться на самый пик силы, как сделал в тот раз, когда тебя едва успел спасти Цзянцзай. - Спасибо, Первый! - воодушевившись, поблагодарил Лань Сычжуй. - Даю слово, я буду осторожен. И в скором времени обязательно добьюсь более значительных успехов. Возможно, мне удастся создать такое растение, которое сможет пробить ткань замкнутого пространства Междумирья. - Время покажет, - снисходительно отозвался Сюэ Ян. - Или ты увидишь, - улыбнулся Лань Сычжуй. - Разве есть разница? Сюэ Ян хмыкнул и ушёл. Лань Сычжуй повернулся обратно к садам. Под солнечным затмением рассмотреть сады во всей их красе было затруднительно и, если уж на то пошло, Лань Сычжуй не понимал, как в этом тёмном мире вообще могло что-то расти, будь то деревья или обычная трава. Однако почва под ногами была мягкой, как будто кто-то специально подготовил эту землю, чтобы он, обладатель дара цветения, мог совершенствовать своё искусство. Опустившись на колени, закрыв глаза и погрузив пальцы в землю, Лань Сычжуй незамедлительно приступил к работе с даром. Вскоре он уже не осознавал, что прекрасно видит сады. Видит всё их великолепие, видит там, где видеть не должен, потому что в Междумирье – вечное солнечное затмение, а в таком сумраке мало что можно увидеть. Но сейчас Лань Сычжуй совершенно забыл об этом, ему было не до того. Он слушал землю. А та ждала чего-то нового – новой травы, новых деревьев, растений и цветов. То, что было способно жить в этом мире – буквально выживало из последних сил. Лань Сычжуй взял горсть рассыпчатой земли, что была чёрной, как ночь, и как ночь, таила в себе жизнь. Сосредоточившись, он позволил этой жизни пробудиться. Лань Сычжуй выращивал ещё больше сливовых деревьев, ещё больше листопадных лиан глицинии, множество самых разных кустарников и цветов – но не удивлялся тому, что в процессе прекрасно видит все сады целиком. Почему-то не удивлялся. Некогда было. Да и не мог он осознать этого. Пока. А всё росло, тянулось к тёмным небесам, к солнечному затмению, и, вместе с деревьями и цветами, поднимался к верху взгляд Лань Сычжуя. Удивительно – стоило впервые расслабиться в работе с даром, как он мгновенно забыл обо всех тревогах, захваченный красотой того, что творит. Раньше Лань Сычжуй так не мог. В Облачных Глубинах – потому что лишь немногие знали о его даре, и приходилось улучать редкие моменты для практики. Здесь, в Междумирье – потому что сначала долго восстанавливался после пыток, а потом не позволял Первый, объясняя это тем, что для практики дара цветения требуется лучше узнать этот замкнутый мир. Увлёкшись, Лань Сычжуй и не заметил, как из-под его рук появились говорящие деревья и поющие цветы. Цветы, что поворачивали свои головки к солнечному затмению. И были цветы, что собирались раскрыться только под дождём, не вынося сухость, но приветствуя влагу. Были цветы, что собирались зацвести в строго определённый день, в определённый миг – и не каждый год такое будет происходить. Лань Сычжуй ходил по садам среди светящихся ярко-золотым цветов, среди смеющихся колокольчиков, среди беснующихся в воздухе лепестков сливы... и не понимал, что всё это было наделено им душой, способной теперь развиваться самостоятельно. Лань Сычжуй гулял, глубоко вдыхал цветочные ароматы и всё ещё словно пребывал в трансе. Со дна прудов всплывали золотые лотосы и мерно качались на чёрной воде, а он едва бросал на них взгляд. Лань Сычжуй наделял душой одно растение за другим, и те говорили с ним, и сплели ему венок из подводных цветов. Продолжая творить, Лань Сычжуй забыл, зачем это делает. Теперь его интересовало лишь то, что ещё он может создать. Потому вырастил он растения, в корнях которых жила одновременно и смерть, и жизнь. Полны были эти растения сильнейшего яда, который, однако, при умелом использовании становился лекарством. Но лучше всего ему удались белые цветы с нежнейшими лепестками – совершенно бесполезные, созданные просто для красоты. Лань Сычжую безумно понравилось раздумывать над их запахом, оттенком белого цвета, формой. Он был счастлив, и впервые за год в его сознании мелькнула мысль, что... что он не хочет покидать этот мир. Но быстро отогнал эту мысль. - Что скажет Ханьгуан-цзюнь, если я выращу подобный сад в Облачных Глубинах? - печально заговорил Лань Сычжуй с белыми цветами. - А старейшины в ордене? А глава? Они все спросят, какая же от вас польза? И что я смогу сказать в вашу защиту? Ведь никакой пользы нет. Просто вы все такие красивые... Что же нам делать? Как оправдать наше существование, чтобы не прогнали нас? Он и не заметил, что говорит уже не только о цветах, но и о самом себе. “Скажи, что мы будем неизменно радовать глаз, что будем успокаивать своим ароматом, что будем отвлекать от трудностей жизни. Разве этого мало?” - отвечали ему цветы. - Не знаю, - вздохнул Лань Сычжуй. После чего выпустил дар цветения за пределы своего сознания – в образе красного феникса, в полёт по садам. Лань Сычжуй ещё не достиг уровня общения с ним, но чувствовал, что тому нравится время от времени принимать данную ему форму, являя себя миру. А ещё Лань Сычжуй дал ему имя – Энлэй.

⊰✧⊱

Сюэ Ян сидел за низким столиком в своих комнатах и изучал недавно созданные карты Междумирья, когда Баолун вдруг яростно взревел в его разуме. - Что такое? - вслух спросил Сюэ Ян, из-за резкой агрессивности дара забыв, что тот сейчас не в образе дракона. Цзянцзай, тоже находившийся здесь, отвёл взгляд от окна и обернулся на хозяина. Затем, поняв, что хозяин так отреагировал на дар, снова отвернулся к окну. Тем временем, Сюэ Ян пытался разобраться, что же так разозлило Баолуна. Давно он уже не ощущал такой ярости своего дара и не представлял, что вызвало подобную реакцию. Сюэ Ян сосредоточился и, дождавшись, когда зрение стало всевидящим, принялся изучать местность вокруг цитадели и саму цитадель. За окнами тут же поднялся ветер и понёсся гулять по раскинувшейся рядом с цитаделью Теней долине, ища источник гнева Баолуна. Не обнаружив ничего, что не являлось давно предвиденным, ветер просвистел по всему лабиринту коридоров и комнат цитадели. Спустя несколько мгновений ветер вернулся, принеся с собой слабый аромат золотых лотосов. “И чего ты так всполошился? - закатив глаза, спросил Сюэ Ян у Баолуна. - У мелкого Ланя всё получилось так, как и должно было. А визит доставучего Не Хуайсана, пусть и неожиданный, но вряд ли будет примечательным. Понудит и уберётся обратно к себе”. “Он собирается ворваться к тебе, мой господин! - свирепым шипением разнёсся по сознанию Сюэ Яна звонкий голос Баолуна. - Как смеет? Ранее никогда так не делал. Совсем перестал бояться твоей силы, господин. Припугнуть его?” “Не надо, - отмахнулся Сюэ Ян. - Что он может? За год Хуайсан не сильно продвинулся в развитии своего дара. Такими темпами скоро Слепышка станет третьей по силе”. “А ещё с ним идёт его веер”, - буркнул Баолун. Сюэ Ян усмехнулся. И Баолун, и Цзянцзай на дух не переносили Лин и её хозяина. Встав из-за стола, Сюэ Ян задумчиво прошёлся до окна и остановился рядом со своим мечом. Время, выбранное Не Хуайсаном для визита, было не самым удачным. Сюэ Ян как раз хотел поговорить с мечом на одну важную тему, и отнюдь не был уверен, что после прихода и ухода Третьего тот будет в нужном настроении для разговора. Цзянцзай отличался мрачностью и замкнутостью, поэтому чтобы чего-то от него добиться, требовалось выбрать наилучший момент. Не Хуайсан, в самом деле, практически ворвался в комнаты Сюэ Яна зелёно-золотым вихрем. Их взгляды скрестились. Они стояли друг напротив друга: Не Хуайсан в блистающем золотом зелёном шеньи, с тяжёлой драгоценной гуанью в причёске – и Сюэ Ян в чёрном ханьфу, сегодня лишь слегка сверкающем золотыми пылинками, с гуанью в виде головы дракона в волосах, спокойный и опасный, как заострённый клинок. Цзянцзай и Лин, в свою очередь, тоже обменялись взглядами. Цзянцзай мрачно (и это являлось его обычным состоянием) кивнул, а Лин склонила голову на бок и улыбнулась так, словно их хозяева вовсе не конфликтовали весь этот год на постоянной основе. Баолун в сознании Сюэ Яна уже не шипел, а рычал. Сюэ Ян с лёгкостью сдерживал его силу своей волей, но ему всё равно передавалось раздражение дара. И когда Не Хуайсан вступил под арочные своды центра комнаты, барьеры дара всеведенья ощутимо толкнуло даром очарования. “Ах ты, мразь... Что пытаешься сделать?” - вот теперь и Сюэ Ян разозлился. Внезапную атаку чужого дара он успешно отразил, но на какой-то момент весь окружающий мир всё же сузился, оставив только Не Хуайсана. Это заставило Сюэ Яна пойти навстречу желанию Баолуна припугнуть наглого чаровника. Поэтому он позволил дару вырваться из его сознания в образе дракона. Не Хуайсан проделал то же самое – его дар очарования вырвался из него в образе юноши-рыбы. Сюэ Ян всего лишь в четвёртый раз видел этот образ и всегда не упускал случая внимательно его разглядеть. Вот и сейчас он цепко осмотрел существо, вид которого принимал дар очарования. Оно не являлось ни рыбой, ни человеком. Хотя... с какой стороны взглянуть. Буквально. Потому что верхняя часть тела этого существа была вполне человеческой – разве что за исключением плавников в области ушей и предплечий. Длинные волосы юноши были цвета морской волны. Лицо – прекрасно. Но каким оно ещё могло быть, если это обличье дали дару очарования? Нижняя же часть тела представляла собой впечатляющий рыбий хвост – зелёный, с сияющей чешуёй и жемчугом, рассыпанным по всей его длине. Сюэ Яна не удивляло, почему Не Хуайсан выбрал для своего дара именно такое обличье. Ведь, согласно легендам, эти существа обладали способностью очаровывать своим голосом и красотой, утягивая в морские глубины беспечных людей. Не Хуайсан дал своему дару имя Шэнли и в данный момент Шэнли чувственно улыбался, не отрывая взгляда от Баолуна. Его забавляла пронзительная ярость дара всеведенья. Шэнли безумно хотелось испытать, на что тот способен, и где заканчиваются возможности Баолуна. Однако, присмотревшись более внимательно, Шэнли нахмурился и поджал губы – ему не понравилось то, что он увидел. Баолун определённо стал ещё сильнее, стал ещё более крепко связан со своим обладателем. Шэнли опустил взгляд и отступил; не имело смысла бросать Баолуну вызов. Сюэ Ян почувствовал момент, когда дар очарования решил, что у него нет шансов победить дар всеведенья. Сюэ Ян пристально наблюдал за Не Хуайсаном и уловил в его глазах резкую вспышку изумления и унижения, когда Шэнли отвернулся от Баолуна и начал нервно поправлять свои роскошные иссиня-зелёные волосы. Это означало, что Не Хуайсан не был столь же крепко связан со своим даром, как Сюэ Ян – со своим. “Интересно... - мысленно усмехнулся Сюэ Ян. - Неужели главе ордена Не в тайне претит обладать подобным даром? Потому между ними и нет сильной связи. Потому Не Хуайсан и не обременяет себя развитием дара”. - Итак... обмен любезностями закончен? - усмехнулся он уже вслух, смерив Не Хуайсана презрительным взглядом. - Неплохо, к слову, придумал. Можно постоянно так друг друга испытывать, чтобы не терять бдительности. Не Хуайсану явно пришлось приложить усилия, чтобы не утратить самообладания, но в конечном итоге он сумел даже улыбнуться. - Не понимаю, о чём ты говоришь, Сюэ Ян, - буднично произнёс он. - Собственно, я как раз и пришёл к тебе потому, что многого из того, что ты делаешь, никак не пойму. Сюэ Ян скрестил на груди руки. - Вот как? И что же? - Например, - Не Хуайсан перестал улыбаться, - зачем ты опять отправил в наш мир демонов? - Они выполняют мой приказ, - спокойно ответил Сюэ Ян. - Следят за ходом войны. - Так ли это необходимо? Следи сам. Ты же всевидящий! - вспылил Не Хуайсан под конец. - Я слежу. Но исключительно – когда бодрствую, - подчеркнул Сюэ Ян. - Когда сплю, следить невозможно. А вот демоны в сне не нуждаются. - Ты слишком им доверяешь! - обвинил Не Хуайсан, подойдя к нему ближе. - Ни о каком доверии и речи не идёт, - возразил Сюэ Ян. - Просто они знают, что я с ними сделаю, если они меня ослушаются. И я не понимаю твоего беспокойства – ты же и сам отправляешь в наш мир своих шпионок. - Редко и только на один день или ночь! - с возмущением поправил его Не Хуайсан. - Однако ты, хоть и правишь демонами сурово, но в то же время потворствуешь некоторым их целям. Для тебя демоны, сбежавшие из Преисподней, как будто бы приравниваются к бесплотным духам или даже к небожителям, покинувшим Небеса. Неужели ты не видишь между ними разницы? - А зачем её искать? - скучающе поинтересовался Сюэ Ян, устав от его занудств. - Уже забыл, как демоны нас пытали? - проскрежетал Не Хуайсан сквозь стиснутые зубы. - Тех, кто нас пытал, мы успешно отловили и уничтожили, - напомнил Сюэ Ян. - Глупо ненавидеть всех демонов поголовно из-за некоторых их представителей. Лично я предпочитаю их использовать. И разве тебе не нравится, что мы управляем армией из пяти тысяч демонов? - Мы всё равно не заберём эту армию с собой, когда вернёмся домой, - указал Не Хуайсан. - Демонам не место в нашем мире. А Цзинь Гуанъяо заплатит ещё и за то, что провёл ритуал по их призыву. Если бы не он, демоны не могли бы так легко попадать в наш мир. А ты, Сюэ Ян, можешь и дальше идти Путём Тени, раз тебе так хочется. Только не забывай, на чьей ты стороне. - На своей, - с усмешкой парировал Сюэ Ян. - И я веду опальных демонов тем путём, который даст им возможность прекрасно жить в Междумирье, не стремясь в наш мир. - А может, ты просто чувствуешь своё с ними родство? - едко проговорил Не Хуайсан. - Осторожней со словами, - прищурившись, предостерёг его Сюэ Ян. Не Хуайсан промолчал и с демонстративной расслабленностью устроился за его столом, неспешными движениями расправив своё одеяние, чтобы оно ниспадало изящными складками. Сюэ Ян фыркнул, сел напротив него за стол и заявил: - Вот почему Верховным Повелителем являюсь я, а не ты. Хуайсан, ты неспособен смотреть в проблемы глубже. К тому же... всегда найдётся кто-то, кому не нравится то, что я делаю. И это – в порядке вещей. Всем подряд нравится только собственное счастье. Уж поверь всевидящему. Пользуясь тем, что они оказались довольно близко друг к другу, Не Хуайсан вновь задействовал свой дар – осторожно, почти незаметно. Однако эти волны соблазнения были моментально грубо отброшены назад, на берег сознания Не Хуайсана. - Если ты так ненавидишь всех демонов без исключения, почему тогда окружил себя даже более многочисленной свитой, чем я? - задал вопрос Сюэ Ян, решив притвориться, что не заметил попытки очаровать его. Он знал, как думать об одном и говорить о другом одновременно. Не Хуайсан, очевидно, хотел очаровать его просто для того, чтобы забрать всю полноту власти Верховного Повелителя себе. Кроме того, управляя Сюэ Яном, он управлял бы и даром всеведенья. Рядом с ним Цзянцзай почти дрожал от гнева. Меч явно пришёл к тем же заключениям, что и Сюэ Ян. А вот веер Лин всё происходящее будто бы не интересовало – она мечтательно смотрела в окно и её ясные глаза расширялись каждый раз, как в небесах пролетал огненно-красный феникс. Баолуна и Шэнли тоже всецело поглотило это зрелище. - Хмпф! - в конце концов, недовольно хмыкнул Не Хуайсан, признавая поражение. - Свита? Должен же я заботиться о своей безопасности в этом проклятом мире. И, надо признать, демоны всё-таки достаточно... то ли преданы, то ли боятся тебя... чтобы не нападать ни на меня, ни на Лань Сычжуя с А-Цин. - Давно хотел спросить: почему в твоей свите только демоницы? - нахально поинтересовался Сюэ Ян. - Мне так спокойнее, - Не Хуайсан пожал плечами. - С учётом моего дара... От демониц, в случае чего, будет легче отбиться, чем от демонов. - Ты сильно недооцениваешь демониц, - рассмеялся Сюэ Ян. - А? - не понял Не Хуайсан. Но Сюэ Ян лишь покачал головой, не став пояснять свои слова. Не Хуайсан однозначно пришёл бы в ужас, узнав, что любая из демониц способна отыметь его столь же жёстко, как и любой из демонов. Впрочем, все они действительно слишком благоговели перед Сюэ Яном, чтобы осмелиться лезть к кому-то из правящей четвёрки с подобными помыслами. - Сюэ Ян, изменилось ли что-нибудь по поводу... нашего возвращения домой? - заговорил уже о другом Не Хуайсан. Сюэ Ян напрягся. - Я бы сказал. - А точно ли сказал бы? - усомнился Не Хуайсан. - Точно! - раздражённо бросил Сюэ Ян. - Перестань уже доставать меня этим вопросом! - А ты перестань уходить от данной темы! - ощетинился Не Хуайсан в ответ, стукнув ладонями по столу. - Думаешь, мне не больно даже просто вспоминать о нашем мире, о тех, кого я там оставил? Хотя кого там мог оставить ты? Сюэ Ян, может, ты и Верховный Повелитель здесь, в Междумирье, но там, в мире людей у тебя по-прежнему репутация бесчеловечного убийцы! Даже с даром всеведенья тебя там всё равно никогда не примут! И, похоже, ты и сам прекрасно сознаёшь это, раз просто сжёг все те древние тексты, которые я нашёл и которые, возможно, могли нам указать на способ возвращения! - То, что приволокли тебе твои шпионки – никуда не годилось! - рявкнул Сюэ Ян, потеряв терпение. - Описанные в тех источниках ритуалы – крайне опасны для таких, как мы! Если бы ты имел хоть малейшее представление о крепкой связи со своим даром, то понял бы, как рискованно рвать на части духовную энергию, ведь с ней дар взаимодействует напрямую! А это-то и предлагалось в тех свитках! Иссохшие духовные каналы – это ещё не самое страшное, что тебя бы ждало! - Замолчи! Не желаю больше слушать такого отброса, как ты! - Не Хуайсан вскочил на ноги и зажал свои уши руками, тяжело дыша. Сюэ Ян поморщился. Не Хуайсан сочетал в себе хорошо продуманную замкнутость с почти детской открытостью и эмоциональностью, что особенно часто было заметно в его общении с ним, Сюэ Яном. Они просто не могли разговаривать друг с другом нормально на протяжении долгого времени. - Пошёл вон, - отчеканил Сюэ Ян после паузы. Не Хуайсан опустил руки, коротко посмотрел на него, вздохнул. - Мне не стоило говорить всё то, что я сказал, - неловко выдал он, почти извиняясь. И скорее спрашивая, чем утверждая. Губы Сюэ Яна скривились в усмешке – холодной и обычно предназначенной для тех, с кем он собирался расправиться. С другой стороны, Сюэ Ян ни разу за весь этот год не пытался сделать нечто подобное с Не Хуайсаном. Не собирался и теперь. Вот только Не Хуайсан всё равно замер, увидев выражение его лица, и привычно насторожился. Сюэ Ян мысленно позлорадствовал. Не Хуайсан и раньше говорил разные неприятные вещи, говорил и не такое; Сюэ Ян хорошо помнил, как тот сыпал оскорблениями в его сторону даже сразу после освобождения от пыток. Сюэ Яна мало волновали сами слова – за исключением того факта, что Не Хуайсан вообще осмеливался говорить с ним в таком тоне, учитывая его и своё положение в Междумирье. В любом случае, Сюэ Ян действительно не собирался чересчур зло на это реагировать. Он изначально решил, что не позволит Не Хуайсану довести его до такой степени: здравый смысл подсказывал – лучше оставить чаровника без подобной возможности. - Видимо, ты запамятовал, - вкрадчиво начал Сюэ Ян и заметил, как пальцы Не Хуайсана судорожно вцепились в ткань широких рукавов его одеяний, выдавая напряжение, - что есть большая разница между скрытой неприязнью и откровенной враждебностью. Пока мы оба находимся в этом мире, я не потерплю откровенной враждебности, Хуайсан. В накрывшей их тишине явственно ощущалась досада Не Хуайсана. Но досада не из-за того, что повёл себя так, как повёл, а из-за того, к чему это привело. Тот, кем он стал после пыток, – по сути, после пыток они все чуть ли не переродились – не желал прогибаться под кого-то. Не желал хотя бы притвориться, что прогнулся. Но та часть него, что помнила о жизни в мире людей, о вынужденной вежливости даже с врагами, всё-таки изо всех сил пыталась подобрать правильные слова. Наконец, Не Хуайсан остановился на нейтральном: - Хорошо, Первый. Сюэ Ян хмыкнул. Это далеко не единственное их перемирие. Интересно, сколько они продержатся до того момента, как один из них вновь взорвётся? - Ах да, вчера я настроился на видения об ордене Юньмэн Цзян, - сменил тему Сюэ Ян. - Можешь не беспокоиться – в последнем сражении глава ордена отделался лишь лёгким ранением. Не Хуайсана, казалось, до крайности потрясли его слова. - Ты не забыл о моей просьбе... - недоверчиво пробормотал он. - А надо было? - поддел его Сюэ Ян. - Ты не говорил, что сделаешь это для меня, - объяснил Не Хуайсан, пристально глядя на него. - Пф-ф, не знал, что тебе нужные лишние подтверждения, - сказал Сюэ Ян в ответ. - А теперь, будь так любезен – очисти мои личные комнаты от своего присутствия. Рассеянно кивнув и, похоже, даже не оскорбившись, Не Хуайсан сделал знак своему вееру и они оба пошли к выходу. Шэнли же ещё некоторое время назад растаял в воздухе. Двери за Не Хуайсаном уже закрывались, когда Сюэ Ян вдруг услышал его тихие слова: - Значит, ты всё-таки человек. Сюэ Ян не знал, рассчитывал ли Не Хуайсан на то, что он это услышит. Как бы то ни было, Сюэ Ян вскоре выбросил это из головы, чтобы снова сосредоточиться на картах Междумирья.

⊰✧⊱

Не Хуайсан покинул комнаты Сюэ Яна в совершенно растрёпанных чувствах. С одной стороны, он был рад новостям о Цзян Чэне. С другой – всё ещё не обрёл равновесия после вспышки злости на Сюэ Яна. Кроме того... был самую чуточку испуган. Не Хуайсан знал, что Сюэ Ян силён, воочию видел его дар в действии, но всё равно не догадывался, насколько всё и все в Междумирье пронизаны силой Сюэ Яна. Даже сам Не Хуайсан. Вероятно, Лань Сычжуй и А-Цин не сознавали этого, но Не Хуайсан чувствовал тончайшие нити силы, что были сплетены Сюэ Яном по всему Междумирью. Не Хуайсан представлял это как паутину, что оплетала всё вокруг: цитадель, землю, леса, сады и даже демонов, небожителей и духов, живущих здесь. Но как? Как Сюэ Ян ухитрился проделать такое? И что будет, если со временем эта паутина разрастётся и на мир людей? Что, если уже разрослась? Не Хуайсан надеялся, что у него ещё есть время понять, как Сюэ Ян смог достичь такого могущества. “Жаль, что сегодня не получилось действовать хитрее”, - посетовал Не Хуайсан. Увы, поддавшись своим эмоциям, он в ярости буквально обрушился на Сюэ Яна, не задумавшись о последствиях. Возможность для более тонкой игры была упущена.

⊰✧⊱

- Скажи-ка, о всевидящий, а вдруг в следующий раз Сун Цзычэнь не успеет отобрать у него Шуанхуа? - в пылу спора резко поинтересовался Цзянцзай. - Я увижу это заранее! - со злостью парировал Сюэ Ян. - И спасу Сяо Синчэня. - Вот, к слову, и об этом я тоже хотел с тобой поговорить, хозяин! - рыкнул в ответ Цзянцзай. - Ты его спасёшь. А кто спасёт тебя? - Я не нуждаюсь в спасении, - отрезал Сюэ Ян. - Судя по видениям – твоим же! – Сяо Синчэнь так не считает. Ты практически из ничего устроил для него спокойную жизнь, но разве это остановило его попытки найти тебя? Разве это уменьшило его боль? И разве отчаяние, побудившее его два дня назад приставить Шуанхуа к своему горлу, ушло? Нет, - свирепо высказался меч. - Хозяин, делай, что хочешь, но сам не отчаивайся. Ты должен как можно скорее найти путь назад, в свой мир. Я не желаю, чтобы на Шуанхуа легла тень многочисленных попыток Сяо Синчэня лишить себя жизни. - Цзянцзай, уймись... - Сюэ Ян устало прижался лбом к холодной стене тронного зала. - Возможно, я вернусь к Сяо Синчэню осенью. - Что? - Цзянцзай ошеломлённо застыл. - Когда успел увидеть это? - Сегодня утром, - вздохнул Сюэ Ян и повернулся к нему. - А молчал почему?! - гаркнул Цзянцзай. - Потому что ты орёшь без продыху, как явился! - вслед за ним тоже вновь вскипел Сюэ Ян. - Как тут рассказать о таком? К тому же... видение было довольно смутным. Да и вероятности пока не проявились. Но... - Но, наконец, забрезжила надежда, - закончил за него Цзянцзай, успокоившись. - Значит, осенью. - Когда деревья начнут ронять золото листьев – как я сказал бы Сяо Синчэню, - криво улыбнулся Сюэ Ян. - Может, напишешь, а кто-то из демонов передаст? - предложил меч. - Не обязательно о встрече осенью, раз это видение может и не исполнится, но хотя бы о том, что ты жив. - Цзянцзай, иногда ты такой тупица... - Сюэ Ян покачал головой. - Думаешь, за целый год мне это в голову не приходило? Однако я – ясновидец. И я просчитываю не только вероятности, но и последствия событий. Я не могу дать о себе знать подобным образом. Плохо будет. Сяо Синчэнь лишь ещё глубже впадёт в отчаяние, когда поймёт, что у него не хватит духовной энергии для проникновения в Междумирье. А у него, к сожалению, не хватит. И вот ответь, Цзянцзай, что лучше: неизвестность по поводу того, что со мной стало, или знание о том, что я нахожусь в месте, в которое ему не попасть? - На мой взгляд, лучше второе, - честно ответил Цзянцзай. - Нет, - нахмурился Сюэ Ян. - Я не желаю, чтобы Сяо Синчэнь всю свою жизнь потратил на безуспешные попытки проникнуть в Междумирье. Цзянцзай прошёлся по залу. - Зато он будет знать, что ты в порядке. - Сейчас – да, я в порядке, - согласился Сюэ Ян. - Но кто может знать, что случится завтра? - Хм. Ты? - просто указал Цзянцзай. Сюэ Ян фыркнул. - Я всё-таки не всесилен, - возразил он. - И если увижу свою гибель как предопределённое событие, то – что я смогу сделать? Ничего. Цзянцзай промолчал. Всё, что он ещё мог спросить у хозяина, что ещё мог ему предложить... наверняка на всё это у хозяина имелись причины, почему так не стоит делать. И никакой новой идеи Цзянцзай ему не подкинет. - Буду у Четвёртой, - известил Цзянцзай, прежде чем уйти. Сюэ Ян проводил его хмурым взглядом. И только когда остался один в тронном зале, тяжело выдохнул, а лицо его мучительно исказилось. Разговор с мечом на самую болезненную тему, во многом гневный, выстраданный, тронул Сюэ Яна против воли, задел, словно по льду пошли трещины. Он стиснул руками голову; злые слёзы обожгли его глаза. В окна зала вдруг залетели бесплотные духи – как всегда, когда горячность споров минула. - Вон отсюда, падаль, - прохрипел Сюэ Ян, бросив на них уничтожающий взгляд. Духи в страхе скрылись. Сюэ Ян закрыл глаза и воззвал к своему дару. Тот моментально понял, чего господин хочет, и показал ему Сяо Синчэня. Сяо Синчэнь сейчас разговаривал с Сун Ланем. - Просто терпи, Синчэнь. Терпи и жди. Используй это время с пользой, - говорил другу Сун Лань, заглядывая в его сумрачное лицо. - Разлука для любви, что ветер для огня: слабую любовь разлука гасит, сильную – раздувает. Сюэ Ян непременно вернётся к тебе. Мы призывали его дух – и тот не отозвался. Значит, Сюэ Ян жив. И с А-Цин – то же самое. - Знаешь ведь, это не показатель... - Сяо Синчэнь судорожно сглотнул. - Господин Вэй в своё время тоже не отзывался... - Но разве, в конце концов, он не вернулся? - напомнил Сун Лань. - Ты не должен отчаиваться, Синчэнь. Ты же так долго держался. Продержись ещё. - Хорошо, - тускло произнёс тот и погладил по мягкой шёрстке подбежавшего к нему кота-оборотня. Сюэ Ян открыл глаза и медленно, почти вслепую побрёл к своему трону. И тени двинулись за ним.