Доминируй, властвуй, унижайся

Субботний вечер. Работы нет, домашки нет, ответственных взрослых тоже нет, уборка в доме и в маленьком садике перед ним закончена спустя много утомительных часов. Чем можно заняться? Конечно, устроить ночь кино под пивко. Удобно расположившись на большой Лизиной кровати, две сестры, болтая оголёнными ногами, от чего раздавался постоянный, но негромкий скрип, уставились в телевизор, поедая вредные закуски и запивая их алкоголем. Первый на очереди фильм был ужастиком. Лампы, конечно, выключили, решив насладиться всеми оттенками синего и чёрного света электротехники. Им обеим нравились хорроры, но они всё же решили не оставлять подобное напоследок, а разбавить комедией и мелодрамой, запланированными на потом. Хорошо, что не решили разбавить пиво в баночках чем-то ещё, покрепче. — Хэй, ты как? – Лиза забеспокоилась, когда баночка Ольги оказалась пустой на середине фильма, потому что та делала глоток в каждый страшный момент. — Стекла, как трезвышко, — она машинально ответила на русском и пришлось потратить пару минут на объяснения, прерванные страшным замогильным воем со стороны телевизора. — Уверена? — Лиза забеспокоилась ещё сильнее, когда сестрёнка потянулась за второй баночкой. — Спасибо за беспокойство, но я уже знаю свой предел, и им сейчас даже не пахнет. — И с каких же пор ты знаешь свой предел? – Оля задумалась над вопросом сестры, нахмурив брови и вытянув губы уточкой. — Примерно с выпускного… — они рассмеялись, но потом резко прекратили, вздрогнув из-за щёлкающих звуков и громкого скрежета в телевизоре, экран которого «окрасился» слюной и кровью. Фильм приближался к своему логическому завершению и са-амому страшному моменту. Девушки похихикивали над главным монстром, подмечая неудачный грим, и готовились по-настоящему испугаться, как обещало описание кино. И обещание исполнили: вместе с изображением на экране задрожал и сам телевизор, и вся комната, а потом послышался хлопок, запахло гарью. Пиво на одежде и постельном белье, а не в банке, закуски на кровати, а не в пакетах, девушки на полу… — Какого, блять, хуя? Что это было? – с русского Ольга перешла на английский. — Что? – Лиза непонимающе выгнула брови, всё ещё находясь в шоковом состоянии. — Русский уровня С2, — Ольга аккуратно встала на ноги, немного покачнувшись. — А русский тоже имеет уровни? — А у вас тут разве не сейсмически безопасный район? — Как невежливо отвечать вопросом на вопрос… — Чёрт, то есть тебя сейчас это волнует?! Да, как иностранный он имеет уровни! — Ладно, ты права… Сходим проверить, что там? — Ты только грёбаный час назад сказала, что это наиглупейший поступок, про главную героиню фильма… И что ты бы так не сделала… — Ещё не поздно поменять мнение, — Оля подала сестре руку, помогла подняться. Лиза оглянулась на дверь. — Судя по всему, это было на первом этаже… Нам в любом случае нужно туда, выход из окна – не выход. — Ну, давай хоть для обороны что-то возьмём. И огнетушитель. Лиза встала, приоткрыла дверь, огляделась, и пошла сначала к кладовке рядом с ванной. Оттуда она вынесла огнетушитель к появившейся рядом и озирающейся по сторонам младшей сестре, потом вошла в саму ванную за припрятанным между плиткой и раковиной ножом. Перцовый баллончик и электрошокер были в шкафу внизу. Поэтому первой по лестнице пошла Элизабет с оружием, за ней – Ольга с огнетушителем, готовая развернуться на сто восемьдесят градусов и бежать обратно в ванную – искать, что там ещё припрятано, будучи припрятанной за прочным замком. Ничего, кроме глухого стука и шипения деревянной двери, не было слышно. Звуки раздавались со стороны подвала. Огня не было, но дым присутствовал. Направившейся туда сестре Оля напомнила, что они не до конца вооружены, и они, спина к спине, пошли на кухню за разделочным ножом и затем в прихожую за баллончиком и электрошокером. Мелкий нож и баллончик – Лизе, потому что она могла бы нанести врагу первые быстрые удары и ослепить, а потом его бы вырубила током Ольга. Огнетушитель поставили на пол, недалеко от лестницы. В подвале было темно, лампочка явно лопнула от произошедшего взрыва, поэтому они захватили фонарик из того же прекрасного спасительного шкафа. Пока всё это происходило, они немного осмелели, потому что если бы там был маньяк или убийца, то уже десять раз напал бы на девушек, пока они не вооружились до зубов. С безопасного расстояния Оля из-за спины сестры врубила большой фонарик. Стало светло и осталось пусто. Все коробки были поставлены плотно друг к другу и к стене, груды пакетов не было, навесов тоже, так что прятаться было негде. Посередине на полу лежала и дрожала, буквально билась в истерике какая-то шкатулка, и было понятно, что стукающий звук издавала она. Под ней всё было чёрное от взрыва, что было видно из-за непрекращающегося бесноватого движения коробочки, так что лежала она изначально явно не там. Пластиковые коробки не загорелись, а дверца из сосны заметно тлела, и Ольга притащила огнетушитель, боясь спалить волосы, проходя в дверной проём. Дверь покрылась дымкой, пол из чёрного превратился в белый. А им потом ещё убираться… — Дверь открыта, нарушитель мог сбежать. Возможно, что-то уже стащил. Проверь входную дверь, я прикрою тебя здесь, — Оля послала сестру, потому что только хозяйка дома точно знала, как была заперта дверь. Та посмотрела, покрутила, всё оказалось неизменным. Окна закрыты. Значит, либо нарушитель в доме, либо его вовсе не было… — Всё чисто. — Да, кроме подвала и твоей комнаты… Ну не могло же это всё само по себе произойти? И что за чертовщина с этой шкатулкой, мать её дери? — Ну, вдруг, там что-то случайно упало, загорелось… — Ты сказала, что тут только хлам. Ты ничего не говорила про взрывоопасные вещества! – Ольга начала паниковать. — Слушай, может, к нам эта пришла, как её, по-русски… Белочка? — Ну не к обеим же одна и та же, —Оля даже плечами пожала. — Тем более с простого пива. С коньяка не всегда приходит, а тут после двух малюсеньких баночек пивка? Эта белочка, скорее, сидит в гостиной за диваном с пулемётом и ржёт! — Оль, ну тогда я вообще без понятия. Может, шкатулку проверим? — Ага, Лизонька, и выпустим мировое зло наружу! Ты же Лиза, да? Или твоё второе имя Пандора? — Какая ты грубая… — Я просто пьяная. — Ты говорила, что трезвая… — Это было банку пива назад. — Ты сказала, что знаешь свой предел… И что им и не пахло… — Ну вот теперь им и запахло. Блять, не о том речь! Ты знаешь, что это за шкатулка? — Она папина. Он её тут как раз перед последним отъездом оставил. И запер в подвале. Сказал, там какая-то маленькая, но важная для него вещь, и он не хочет, чтобы мы её трогали, но пусть будет здесь, — Элизабет почесала затылок, вспоминая отцовские наставления. Всё, что помнила, — просьбу не ломать, не трогать. — Ну, знаешь ли, папины вещи не хлам, — за непутёвого отца было немного обидно. — Да, прости. Но я совсем забыла об этой вещице. — Видимо, она обиделась и решила напомнить о себе… — Оля решила подойти, сказав сестре прикрывать её спину, потому что отсутствие нарушителя так и не было доказано. — Хэй! Отец сказал не трогать её! — Ну он же тебе это сказал, а не мне. Вот ты и не трогай. А разобраться с этой хренью надо. Девушка откинула назад русую косу с кудрявым кончиком и присела на корточки. Ноги уже начинали замерзать вдали от одеяла, потому что пижамный костюм состоял из шорт и маечки. Дрожащим указательным пальцем левой руки Ольга ткнула в шкатулку. Она завибрировала и заскакала сильнее, кулон на шее девушки вдруг начал подниматься. Она сначала опешила, но потом поняла, что шкатулка заперта, а срез кулона напоминает скважину своей формой. Вставив причудливый и не симметричный крест с закрученными углами в щель, она провернула его два раза, и шкатулка открылась. Сразу же кулон выскочил из замочной скважины, а из шкатулки, отлетевшей в стену, вылетело что-то похожего цвета и острое. Лиза озиралась по сторонам, стоя спиной к подвалу, и почти не смотрела на сестру, но и та не разглядела момент, когда острие слилось с крестом, и образовался маленький меч. Он слетел с шеи, порвав простую нить, от чего Ольга вскрикнула, и увеличился в размерах. Нелаконичное русское «Ети-ить колотить, сука» вырвалось изо рта младшенькой, и лаконичное английское «Ебать» — из уст старшенькой, обернувшейся на крик, светящееся холодное оружие воспарило над полом и начало рукоятью тыкаться в руку Оли. Хотелось спросить, что это такое, но было не у кого. Тёмно-синий с позолотой меч продолжал настаивать на том, чтобы Ольга взяла в руки Его яркое сиятельство, и отказываться было неудобно. Она сжала тёмный металл со светлыми вкраплениями в руке, ощутила жар, он засиял ещё ярче, ослепив девушек, и гостья Лизы рухнула на колени от упадка сил. Оля чувствовала, как воздух или что-то, что в нём было растворено, колеблется вокруг неё: сначала подобно бушующим морским волнам, потом всё тише и тише, и вот, наконец, ощущение спокойствия. Она опиралась на меч, всё ещё сидя на коленях, тяжело дышала и рассматривала приобретение. Голубое блестящее яблоко меча было выковано в форме закруглённого сердца, в центре его – рисунок золотого круга с исходящими от него лучами и с серебряным вертикальным зрачком. Черенок у навершия уже, к гарде плавно расширяется. Сама гарда довольно большая, хотя и лёгкая, по бокам она закручивается в спираль: справа наверх, и снизу её три таких же золотых, как спираль, шипа, слева – вниз, а шипы направлены наверх. В каждом из двух завитков с обеих сторон по сапфиру примерно трёх карат. За счёт длины тёмно-голубой гарды, украшенной серебряным растительным узором, шипы на спиралях не достают до руки. Рикассо тёмно-синего цвета блестит и переливается в свете меча. Лезвие светло-голубое, и только дол выглядит темнее. Со стороны могло показаться, что меч холодных оттенков, недосягаемый, помпезный. Тем более, что после соприкосновения с Олей его обвила расцветшая бордовая роза на длинном гибком стебле, взявшаяся из ниоткуда. Нет, она не связывала оружие, она даже не касалась лезвия или эфеса: она словно оберегала меч своими шипами, которые, впрочем, нисколько не ранили девушку. Произведение кузнецкого искусства светилось, но больше не слепило ни Ольгу, ни Лизу. И им оно казалось родным, тёплым. Они чувствовали, что это какое-то полуживое существо, сильное, но всё же ранимое, хрупкое, и они должны его защищать. Роза пахла розой и… домом, теплом, травой после дождя, лесными ягодами, маминой стряпнёй. Зачем здесь роза? Было непонятно. Пока девушка, отдышавшись, не встала, опираясь на нового друга, и не увидела, как роза змеёй переползает с меча на её руку, превращаясь в тонкий непримечательный браслет бордового цвета. Чертовщина. Но приятная. Вариант Лизы с белочкой уже не казался бредовым. Особенно когда тяжёлый на вид меч с длинным клинком показался пушинкой в её руках. — Лизонька, душа моя… А пиво точно обычное было? – Ольга уже ни в чём не была уверена. — Да. Мы с тобой вместе его в магазине купили. Сегодня. Магазин обычный, продуктовый. — Хорошо-о, — младшенькая призадумалась. — А закуски? — Из того же магазина, — Лиза вздохнула и тоже призадумалась. — Каждую неделю одно и то же беру, всегда всё нормально было. — Так какого же тогда хуя тут происходит? – сил кричать это не было, поэтому Оля произнесла сию фразу спокойно, умиротворённо, будто не пиво, а чай пила. — У меня только одно предположение. Магия, — реализм Элизабет покинул её, улетел и не обещал вернуться. — Хах, — горькая усмешка была очень громкой. — Или нас решили пранкануть. Пошли всё же осмотрим дом: ножи с собой, электрошокер применить готова… Ольга взмахнула мечом, желая опрокинуть его на своё плечо, но тот, издав характерный звук, разрезал воздух в прямом смысле. Яркая вспышка сопровождала появление огромной плоской бежевой дыры размером с взрослого мужчину, по контуру которой двигался тёмно-серый звёздный дымок. В самой дыре будто разлили молоко, обычное и топлёное: «разводы» постоянно кружили, перемешивались, сливались и булькали. — Блять, твою мать, — у Оли кончились маты на сегодня, но потом она обязательно придумает или вспомнит ещё. Она устала удивляться. Однако на «пранк» это походило всё меньше: она всё чётче ощущала связь с мечом и уже понимала, что это он открыл «дыру». — О! А это я знаю, что такое! – Лиза заулыбалась. Она тоже устала удивляться. — Да ладно? И что же это за дыра? — Я не про дыру, я про «блядь» и «твою мать». — Лиза, блять! Ну нельзя же так! – младшая была разочарована. Она надеялась, что сестра в курсе, что перед ними. Это как вознестись и упасть. — Я не блядь… Ну, пару-тройку лет назад так можно было сказать, но… так, в общем я нормальная! – Оля прикрыла лицо сгибом локтя руки, в которой ещё был фонарик, и тяжело вздохнула. — «Блять» через «т», а не через «д». «Блять» — это как у вас «чёрт», а вот «блядь», — девушка с косой как можно чётче выделяла последние звуки в словах, — это шлюха. А с этого момента свои лингвистические вопросы оставь, пожалуйста, до того момента, как мы окажемся хотя бы в условно безопасной ситуации. — Хорошо. Прости. Просто это очень интересно. Папа мне мало рассказывал про русские маты, а мне было очень любопытно: их у вас больше, чем в Англии, зато на телепередачах их запикивают. — Элиза смотрела в пол. Было видно, что её колени подрагивали, но не от холода: она закалённая. А вот последние события этого вечера её подкосили. Она беспокоится за сестру. Сестра становится раздражительной. Непонятная чертовщина продолжает твориться в её доме. Алкоголь начинает ударять в голову. И в том, что они страдают, она винит себя. Она сейчас за главную, а Оля – гостья. Она забыла про шкатулку, и это могло стать причиной бесноватости папиной вещи. Она была недостаточно убедительной, когда просила отца остаться, и вот, он постоянно уезжал в чужой далёкий дом, а теперь и вовсе пропал. Обе девушки ощущали себя странно. Воздух вокруг стал плотнее, шесть чувств обострились, остальные, часто не называемые, тоже. В конечностях как будто появилась сила: стало легче стоять, руки больше не уставали от того, что они всё это продолжительное время носят с собой увесистые ножи, фонарик. Каким-то образом стало понятно, что в доме, кроме них, никого. Просто какие-то незримые потоки касаются только их тел, а дальше распространяются плавно, без прерываний. Лиза на всякий случай ещё раз осмотрела гостиную, кухню, вторую ванную комнату, комнату мамы на втором этаже, балкон, пока Ольга выглядывала из окна на дворик. Никаких следов взлома. Ничего не разворочено, не украдено. Значит, взрыв был самопроизвольным. От чего в запертом подвале произошёл взрыв? Вероятно, от пробуждения содержимого шкатулки. То есть маленького клинка, вернее, его нижней части. Присоединившейся к части меча, которая висела на шее Оли. Это был не крест, а эфес и часть клинка. И это был кулон, подаренный девушке отцом меньше полугода назад, когда он вернулся из какого-то путешествия. Перед тем, как он отправился в ещё одно. Всё это не просто попахивало магией и мистикой, а уже воняло на весь дом, как и гарью. И немытой посудой. А ещё пивом, им разило от них обеих. К перегару примешался солоноватый аромат чипсов, сладковатый – попкорна, даже орешками со второго этажа пахло. Оля почесала нос, пару раз чихнула, как котёнок, подошла к подвалу. Лиза тоже уже вернулась с осмотра. Она обняла себя руками, пожалась и неловко заговорила. — Слушай… Ещё с того момента, как меч появился, мне… Блин, неловко говорить, но почему-то мне хочется лизнуть тебя в нос… — забавно было смотреть, как двадцатишестилетняя девушка ростом метр семьдесят пять мнётся, запинается и… хочет лизнуть другую девушку, восемнадцатилетнюю, ростом метр пятьдесят восемь. — Нет, ну, ты, конечно, попробуй, но за очищающие кожу крема сама потом платить будешь. И за таблетки для желудка: я тут не первой свежести стою, как говорится, — сама Оля заволновалась, почувствовав желание лизнуть сестру в глаз. Хотелось спросить, какого хрена, но телячьи нежности следовало отложить на потом. — Давай вернёмся к исследованию. Раз меч открыл, как я поняла, этот портал, а меч папин, то в принципе, возможно, скорее всего, нам из этого чуда-юда опасность не угрожает. Может быть, если войдём, даже найдём отца. — Мысль интересная. Мне тоже любопытно. Но это тебе не Нарния со сказочными существами: портал видимый, и он в подвале. Да и как отец может быть там, если портал открывается мечом, а меч был разделён и отдан нам с тобой? — Тоже верно. Давай заходить не будем. Сунем туда что-нибудь? Что тебе не жалко? – Ольга даже воодушевилась: она любила наводить порядок, избавиться от пары-тройки вещей в доме ей было за радость. — Бывшего… Но ты же про предметы интерьера, — картинный вздох был встречен хихиканьем. Прозвучало жутко в условиях абсолютной тишины. Страху нагонял и посмотренный ужастик. Девушки, как могли, разряжали обстановку, пусть и выглядело это со стороны деланно и неловко. — Ну если тебе ничего не жалко… тогда я просто коснусь поверхности портала. Знаю, звучит безумно, но это же всё от папиного меча. Он не мог желать нам плохого. Ольга приблизилась и положила на пол всё, что держала в руках, кроме меча. Вздохнула глубоко, громко, мельком взглянула на сестру, ища поддержки. Та кивнула, подвигаясь к укрытию в виде дивана. Вздох. Раз… два… три… Оля потянулась раскрытой ладонью к разливающемуся перед ней топлёному молоку. Ещё раз посчитала до трёх, Лиза закатила глаза. Младшая нахмурилась, зажмурилась, потом приоткрыла один глаз и всё же приложила руку к порталу. Новая вспышка света ослепила девушек, старшая спряталась-таки за спинкой дивана, а Олю всё же уронило на пол. Когда она открыла глаза, а Элизабет выглянула из-за дивана, портала уже не было. На его месте кучковалась группа людей. Человек тридцать взрослых и подростков и ещё с десяток детей младше четырнадцати лет. Ну, это они определили на глаз, на самом деле, не считая пришельцев. Ольга быстро отползла, направляя на них меч, подрагивая, с мокрыми от вспышки и страха глазами. Да уж, Нарния отдыхает… Оттуда хоть в наш мир никто не прошёл…