***
Две черные, блестящие под светом уличных фонарей, машины подъезжают к дому семьи Мин. Из парадной тут же выходит швейцар и следит за автомобилями, следующими по порядку. Открывает сначала дверь из салона своему дону и кланяется. Юнги выходит, одергивая пиджак, приглаживая к худым бедрам. Затем внимание уделяется дону Ченг, который строгим взглядом осматривает место прибытия, также оправляя дорогой костюм от складок. Они идут рядом, проходя в дом. Тут же служащие предоставляют им комнату отдыха для переговоров. Юнги совсем не хотелось вести его в свой кабинет. Он вообще никого туда не намеревался приводить после встречи с Пак Чимином. Дон Ченг сел в удобное кресло с подушками и приказал своему охраннику находиться у дверей, которые услужливо прикрыли. Юнги самостоятельно открывает бар и дает на выбор несколько напитков. Ченг соглашается на виски, не говоря больше ни слова. Разливая напиток, Мин ощущает его взгляд на себе, не переставая думать о капореджиме. Почему он так резко встал и ушел? Неужели он настолько на него надавил, что Чимин решил покинуть свой пост рядом с доном, что было наравне с отказом выполнения поручения? Тогда почему он так посмотрел перед уходом? Будто Пак уходил не из-за действий Юнги, а сбегал от своего дона. Неужели он его боится? Взяв два стакана со льдом и напитком, Мин переводит взгляд на Ченга. Строгий профиль, тонкие губы, находившиеся всегда в плотно сжатом состоянии, будто он сдерживает в себе что-то. Будто он все хочет держать в таком же строгом и полностью в его распоряжении, не произнося и слова. Передав ему стакан, Юнги присаживается и еле удерживает себя от мысли, которую просто уже возненавидел – Чимин тоже принадлежит этому человеку. И сегодня он убедился в этом. Фраза «мой дон ожидает меня» все еще задевает Юнги, и он прямо чувствует, как в груди просыпается клокочущее чувство ревностного зверя. - Мой капо сообщил мне, что вы предлагаете нашей семье полное партнерство с казино «Хэвен». Ваш покойный отец уже был партнером со мной, но сейчас я хотел бы обсудить это дело конкретно с вами, - первый начинает дон Ченг, наверное, почувствовав напряжение. Юнги сам не понимает, как вызывает двоякие чувства со стороны. Из-за выделяющейся яркой внешности он кажется легкомысленным, какими обычно и считают красивых людей. Но если к нему присмотреться, можно было увидеть какой-то потаенный стержень, который прямо отпугивает своей аурой, исходившей от молодого дона. Он очень молод для такого статуса, думает Ченг, поначалу не принимая его в серьез. Но сейчас, находясь в одной комнате, он прямо видит в его уверенной позе, пронзительном серьезном взгляде, в аккуратных и небыстрых движения, своего конкурента. Или партнера? Решит этот вечер переговоров. - Предложение еще в силе, - не обращая внимания на это местоимение «мой» в словах Ченг в адрес Чимина, Юнги твердо произносит, - более того я предлагаю и своих работников, которые могут сменять ваших. - То есть вы хотите разделись своими людьми еще и обязанности работников на половину, сдвинув моих? Юнги поджимает губы, совершенно не это имея в виду. - Я хочу, чтобы мы стали настоящими партнерами, а не только материально. Наши семьи могли бы спокойно взаимодействовать, разрешая людям спокойно разделять обязанности и получать достойную плату. - К чему мне объединять своих людей с вашими? Покойный дон Мин никогда такого не предлагал. Сделав глоток дорогого и вкусного виски, Юнги смотрит ему прямо в глаза. Не мог же он прямо сказать, что хочет знать об его семье все. Он решил это в тот самый день, когда встретился взглядом с капореджиме. Нет, сегодня он уйдет с контрактом, что их семьи будут поровну руководить этим казино. - Моего отца здесь нет. Но, как вы знаете, он был постоянным клиентом вашего заведения. Он не раз упоминал мне в письмах, пока я был за границей, о том, что мечтал разделить такой бизнес поровну, - Юнги делает паузу, затем продолжает, - заметьте, мечтал, а не взял и отобрал это силой, как мог бы исполнить наш конкурент. Дон Ченг понимает, о чем он. А именно о доне Хьюн, который однажды попытался захватить точку, подкупив почти все рэкетом. Ужасными методами, которые свойственны людям его семьи. Однако ему это не удалось, и казино «Хэвен» до сих пор полностью принадлежит семье Ченг. Теперь он видит хоть какой-то смысл в словах Юнги. С деньгами семьи Мин и его людьми можно было теперь навсегда забыть о том, что казино будет отнято. Хоть у них сейчас мирное время - страх крался до сих пор. А ведь это казино было самым большим и богатым из всех владений их семьи, поэтому дон Ченг так подозрительно относился к каждому, кто хоть как-то упоминал его. - Капореджиме Пак сообщил мне, что вам можно довериться, - вновь произносит Ченг, отпивая из стакана, - почему он так сказал? Вы общались всего один раз, а он уже сделал такие выводы… Юнги чувствует, как грудь обогрело чем-то приятным, будто сам Пак коснулся его кончиками пальцев в этот момент. Пытаясь сдержать улыбку, Мин знает ответ на этот вопрос, но не озвучивает. - Я очень сильно доверяю своему капо, прислушиваюсь больше, чем к консильери, - продолжает нарушать тишину дон Ченг, - и после вашей встречи он пришел лично ко мне в дом и просил за вас. Все, что советует мне Пак Чимин, еще никогда не приносило мне неудачи. Поэтому, дон Мин, я вам не верю до конца, но в вас поверил мой капо. Я согласен на партнерство. Юнги приподнимает подбородок, еле сдерживая победоносную улыбку. «Пак Чимин, теперь я еще больше хочу, чтобы ты стал моим капо…» Они выпивают еще по бокалу, подписывают необходимые бумаги в присутствии специально вызванного человека. - Взглянете сами на казино? – на прощание спрашивает дон Ченг. Он заметно расслабился в гостях, будто выдохнув от груза этого вопроса в виде партнерства, - Я буду там в следующую субботу. Приглашаю присоединиться и поиграть в покер. - Непременно приму приглашение, - учтиво отвечает Юнги.***
Чимин подпрыгивает от телефонного звонка и чуть ли не роняет тарелку с бутербродом на пол. Уняв сердцебиение, он берет трубку. Звонит их консильери. - Дон Ченг вернулся минут пять назад. - Что он решил? – напрягся Чимин, ожидая ответа. Он себе чуть все ногти не сгрыз, пока ждал у себя дома результата переговоров его дона и дона Мин. Как они начнут разговор? Что скажет Мин? А что ответит на это Ченг? И как они вообще согласуются, ведь оба были с такими характерами, что страшно подумать о партнерстве? Однако если они подпишут соглашение, Чимин знал, что это станет просто судьбоносный день для их казино. - Они подписали, - лишь ответил консильери Йонг на том конце провода. Чимин чуть не пищит от восторга. Он смог опять достучаться до своего дона, и тот послушался. А Мин Юнги… Попрощавшись с консильери, Пак кладет трубку и подходит к стулу, на котором висела рубашка Юнги, отданная сегодня в театре. Чимин берет ее кончиками пальцев, будто боясь испачкать. Он не думает о цене ткани или о крое, котором, возможно, шили специально на заказ. Он думает о том, что эта вещь принадлежит человеку, который волнует его. А с сегодняшнего дня еще больше. Чимин стаскивает с себя домашнюю футболку и вновь накидывает на голое тело рубашку, вдыхая аромат, принадлежавший Мин Юнги. Ненавязчивый, слегка терпкий и с нотками жасмина. Кожа тут же запылала, как после пожара, и Чимин чувствует напряжение. Вспомнив недавний инцидент с розой, Пак стаскивает рубашку и бережно убирает ее в шкаф, отдельно на вешалке, подальше от своей одежды. «Я спятил совсем тут от одиночества…», - думает Чимин и решает завтра работать с утра до вечера, чтобы больше не оставаться наедине со своими мыслями и желаниями. Потому что они все время возвращались к дону Мин.***
Был выходной день, но даже сегодня Чимин работал. Он настолько сильно вымотался, что, придя ближе к ночи после службы в свою одинокую холостяцкую квартиру, еле добрел до кровати. Он решает сделать небольшую передышку прежде, чем пойдет в душ, откинувшись на постели и раскинув руки в стороны по покрывалу. Спину ломило от нескончаемой ходьбы и различных перемещений по локациям в течение недели. Он так много обошел заведений, принадлежавших семье Ченг для осмотра помещений и оборудования, переговорил с многочисленным количеством охраны, даже приструнил особо буйных и требующих повышения зарплаты. Чимин умел говорить, но и уроки тхэквондо всегда держал при себе, если это потребуется. Ну и конечно оружие, лежащее в кобуре рядом с грудью, прямо под чувственным и живым сердцем капореджиме. Паку не нравилось его носить, чувствовать холод от ствола через рубашку, ощущать всю тяжесть металла и отгонять мысли о том, что им придется воспользоваться. Он стрелял в людей, но никого не убил ни разу. Однако даже пулевые ранения, которые Чимин нанес в военный период нескольким противникам, до сих пор стояли перед глазами, а звук свистящих пуль рядом с ушами сотрясал все нутро. Приняв душ, Пак начинает сушить волосы, попутно осматривая свое тело в отражении. На оголенном торсе еще виднелись шрамы былой боли, которую ему пришлось пережить. Глубокий рубец под ребром справа был отвратительно некрасивым на спортивном и хорошо сложенном теле мужчины. Если бы этот шрам стирал воспоминания, Чимин не продолжал бы так злиться на этот изъян на теле. А так и он режет глаза, и мысли о том дне, когда он его получил, не покидали уже больше двух лет. А хуже всего было то, что этот шрам ему нанесли не враги, а человек, которого Пак любил. А правда ли он его любил, раз допустил сотворить такое с собственным телом? Неужели не он сам отдавал всего себя, когда находился на пике страсти и блаженства? Чимин с отвращением отводит взгляд от шрама, не понимая до сих пор, почему за все свои искренние чувства получил эту гадость на своем теле… Выйдя из ванной и мечтая о блаженном сне, Чимин вздрогнул от внезапного звонка в дверь. Он нахмурил брови и посмотрел на время: «22:47». Накинув чистую рубашку и домашние брюки, Пак идет открывать дверь, что-то бурча себе под нос. Это оказался Хосок, встретивший его с самодовольной улыбкой на красивом лице. Он без промедления вошел в квартиру Чимина, обступив удивленного хозяина. - Что ты тут делаешь, Чон? Я только со службы вернулся… - возмутился Пак, приподняв правую бровь над глазом и не улыбаясь. - Хе, я так и думал, что будешь бубнить! – отзывается Хосок. – А не хочешь развеяться? Сегодня отличный вечер для тусовки! Чимин прямо прыснул и чуть не застонал, думая о кровати и сне. - Ты издеваешься? Я только с работы и не намерен никуда идти! Между делом Хосок проходит уже в гостиную и так же, как и вошел, бесцеремонно плюхается на софу, расставив ноги. - Я тебя не приглашал вообще-то! – Чимин начинает закипать, зло осматривая своего нахального коллегу. - Пойдем в наше казино прямо сейчас? Сыграем пару партий… – не унимается Хосок, задорно подбадривая и заразительно улыбаясь. Чимин болезненно сжимает глаза и потирает их пальцами, думая о том, что опять все возвращается к их казино «Хэвен», из-за которого он трясся все эти дни. Это было заведение не хуже по масштабам и изобилию игорных мест, чем различные казино в Лас-Вегасе. А изюминкой среди неоновых вывесок, трещащих автоматов со звуком вращающихся барабанов и игральных костей, был подпольный бордель. Но и он казался настолько изысканным, созданным от и до руками дона Ченг, что при попадании туда клиенты уходили будто, правда, побывали на небесах. Туда пускали не всех: бордель охранялся даже бо'льшим количеством охраны, чем казино. Каждого клиента самолично курировали специальные люди, находившиеся по близости в течении всего вечера, пока клиент делает ставки. Из того, как играет человек, сколько делает вложений и как обыгрывает партии, работники приходили к выводам, а уж потом предоставляли полное право клиентам на пропуск в бордель. По сути казино - прикрытие. Оно было легальным и нередко высокопоставленные люди посещали его. Главное - деньги, а там уже и ворота в рай тебе открыты. Дон Ченг ухмылялся этому: «Даже рай можно купить за деньги». И вот Чимин готов душу продать дьяволу, но в казино не хочет вступать ни ногой. Он однажды так сильно пролетел по всем параметрам в играх, что до сих пор дрожь брала. И возвращаться в этот мир соблазна и денег не сильно хотелось. Его устраивала своя должность, ведь он был, по сути, просто военным человеком, не касающимся борделей. Он был в этом омуте когда-то очень давно и больше не хочет туда возвращаться. - Давай, соглашайся. Девчонку себе снимешь! – продолжает рушить манящую тишину Хосок. На словах о девчонке Чимин открывает глаза и смотрит на него выразительно, не отрываясь. Чон под этим взглядом прямо сжимается и притихает. - Ты так и не помирился с Туеном? – через какое-то время спрашивает товарищ. - Я тебе сейчас что-нибудь отстрелю, Хосок! – грубо отзывается Чимин, задетый за живое. – Какого черта я должен с ним мириться? - Но ты же хочешь этого? – вот что было ужасно плохо это то, что Чон не видел грани между дозволенным. Хосок не знает и половины, что случилось у капо в прошлом. Уж чего не хотел до ужаса Чимин, так это слышать это отвратительное имя. - Я не то, что его прощу после этого… - Пак задирает рубашку и показывает рубец, - ноги его не будет в моей квартире и моей жизни больше. Хосок поджимает губы и морщится, смотря на шрам под ребром Чимина. Выдохнув, он делает еще попытку. - Мне не нравится, что ты стал затворником и никуда не выходишь… - Кувыркаться в борделе, по-твоему, это куда-то выходить? – усмехается капореджиме. - Прекрати притворяться святой невинностью, Чимин, - повышает Хосок голос, - ты в такой же грязи, как и все мы! Пак побеждено опускает руки и тяжело дышит. Друг был прав. - Дон Ченг и Мин Юнги будут сегодня там, - через несколько минут нарушает вновь тишину Хосок. Чимин получает волну жара, внезапно окатившую грудь, затем живот и, спускаясь ниже, при упоминании имени Мин. Хосок смотрит на него и вновь слегка улыбается уголком губ, читая реакцию на лице. - Чего ты лыбишься? – буркнул Чимин, отворачивая голову в сторону. - Ты так реагируешь на дона Мин… - Как? Никак я на него не реагирую, уймись уже и вали отсюда. - Вот! – Хосок вскакивает и указывает на него пальцем. – Ты покраснел, капореджиме! Ох, и погоришь ты на этом грехе. - Ну, все… - Чимин потянулся к оружию, которое мирно лежало на кофейном столике. Горло душило от правды, которую озвучил Хосок. Он действительно стал остро реагировать на любое упоминание имени Мин Юнги. - Хэй, извини, - со смехом успокаивает Чон Пака, который уже кипит, - так ты идешь? - Да с чего я, блин, должен туда идти?.. - Ты же не уснешь, зная, что он там… среди многочисленного соблазна. Вот и все. Чимин не то, что не уснет, он изъест себя мыслями о том, что Мин Юнги попадет в тот бордель. Уж он будет один из вип-клиентов, которого пропустят туда без предварительной проверки. Пак побеждено опускает глаза и силится не думать о том, как Мин Юнги уводят женские руки, зажимая в тесном пространстве среди красного бархата, затем чужими губами покрывая поцелуями сначала его шею, а уж потом и ниже по инерции…***
Судорожно одергивая край пиджака, Мин вступает на парадное крыльцо и слегка нервничает. За границей он посещал казино несколько раз, многим играм его обучил собственный отец. Старший Мин был очень хорошим игроком, известным по различным выигранным партиям. Как он сам говорил, что лучшего времени для того, чтобы провести хорошо вечер, чем казино, не найти. Однако Юнги никогда не поддерживал его мнения, а брался за книги и читал правовые акты по вечерам. Но слово отца преследовало всю его жизнь, и даже сейчас после смерти, поэтому Юнги покорно изучил и игорный бизнес. Первый час он вместе с доном Ченг не отрывался от покерного стола, общался с другими игроками и даже неплохо проводил время. Официанты подносили алкогольные напитки, которые Юнги с радостью принимал, но пил небольшими глотками, смакуя и осматриваясь по сторонам, определяя на сколько его глаза опьянели. Поскольку Мин умел правильно пить, начиная с нужного градуса, он редко доходил до состояния полного беспамятства. Однако чувство легкого опьянения в, нередко уставшем и изможденном, теле действовало на Юнги как приятный паралич. - Как вы? – осведомляется у него дон Ченг, перебирая между пальцами две красные фишки. Юнги следит за залом, будто выискивает кого-то, затем делает еще один глоток из стеклянного стакана. - Спасибо вам за приглашение. Ваше казино действительно шикарно. Ченг улыбнулся одним уголком губ. - Вы еще не видели его во всем его великолепии полностью. Идемте! Юнги чувствует, как его подхватили под локоть и повели от покерного стола в сторону красных двустворчатых дверей. По обеим сторонам стоят внушительной массы охранники в элегантных костюмах с бабочками на толстых шеях. Мин знал о казино все, а о борделе даже больше, потому что его люди нередко туда захаживали. Сам же Юнги сейчас чувствует себя на иголках, которые впились вмиг во все тело. Почему он так реагирует? Ведь всего несколько недель назад сам же вызывал проститутку к себе. В голове опять вспыхнули яркие щеки Пак Чимина, отреагировавшего так на ту ситуацию в его особняке. Как только двери отворились, донов Мин и Ченг встречает волна громкой музыки с дрожащими басами, пульсирующими по темно-фиолетовым стенам. Везде мелькают неоновые огни, ослепляя глаза и размывая лица незнакомых людей. Разобрать где кто есть - можно было с трудом. Однако девушек с оголенными частями тела не увидеть было невозможно. Каждая одета изысканнее и пикантнее другой. Распущенные волосы, утонченные руки с блестящими неоновыми браслетами на запястьях, оголенные колени, бедра, еле прикрывающиеся юбками и шортами ягодицы. На автомате Юнги вскидывает руку к шее, смущенно осматриваясь. Он в жизни не был в таком месте и с таким количеством соблазна за раз. Даже глаза не понимает куда деть. Но выпитый алкоголь начинает действовать в этот самый момент, как они вошли в эти «ворота рая». Мин распрямляет спину, выпячивая грудь вперед, будто, как самец, который оказался в кругу многочисленных самок. Его тут же примечают: по красивому лицу с яркими глазами, по спортивной фигуре, длинным ногам и паху скользят женские взгляды, оценивая и уже вовсю томно приглашая к себе. Две девушки, одетые в одинаковые наряды, состоящие из блестящих золотых юбок и топов, перестают общаться между собой, обращая взгляды на Мин Юнги. Они переглядываются между собой и обе откидывают волосы назад, открывая больше обзора на свои тела. Юнги настолько раскрепощается в кальянном дыму, неоновой подсветке приглушенного помещения и под возбуждающими взглядами, что чувствует себя настоящим доном, которого, плюс еще, хочет заполучить сейчас в постель почти каждая в этом зале. Они прошли с доном Ченг в отгороженную часть в правом углу от зала. По центру находилась большая барная стойка с барменом, у которого за спиной красовались различные сосуды с жидкостью, способной из обычного и тихого человека сделать раскрепощенного и горячего. На кожаном диване сидело уже двое мужчин старше по возрасту Юнги и дона Ченг. Один с небольшой сединой на висках расстегнул свой пиджак и слегка помахивал на себя рукой, попивая из бокала красное вино. Другой более статный, с яркой внешностью и выразительными губами, держал на своих коленях уже девушку, которая обвивала его шею руками и что-то шептала на ухо. Она пальчиками скользила по коже и слегка забиралась под ворот рубашки. Юнги сел с краю и был тут же представлен доном Ченг этим двоим. Тот, у которого сидела девушка на коленях, оказался капореджиме дона Ли. Сам же дон где-то был неподалеку, либо же уже оказался увлечен сетями соблазна за той самой дверью, которая выводила в конце зала. Мин догадался, что там находятся номера для уединения. Другой человек был местным политиком, занимающим значимое место в думе. Он холодно пожал руку Юнги, отлично зная, кто он такой. Все уже в городе были осведомлены, что он занял пост дона после своего покойного отца. Однако Юнги еще до сих пор не знал, какого мнения были эти люди, у которых находился штурвал управления всем. Мафию не любили, но без нее не было бы даже вот этого борделя и казино. Поэтому Юнги ехидно ухмыляется, понимая, что у штурвала-то как раз таки он и его «коллеги». Потеряв счет бокалам, Мин продолжает вести беседы с доном Ченг и капореджиме, что находились рядом. Девушка на коленях у капо не особо слушала их, продолжая свои ласки. Они разговаривали много о прошлом, особенно это нравилось Ченг. И каждый раз, когда он упоминал какие-то события, проскальзывало имя Пак Чимина. Юнги поджимает губы и отводит взгляд в сторону входных дверей и обмирает в прямом смысле слова. Капореджиме входит вместе с каким-то молодым человеком. Оба одеты в костюмы, однако у Пака пиджак распахнут и сам он выглядит вновь эффектнее всех в этом зале, что Юнги непроизвольно сглатывает. Все порхающие мимо туда-сюда полураздетые девушки оттеняются в неоновых бликах, потому что Чимин прямо выделяется. Моргнув от опьяняющего дурмана, Мин пытается определить, только для него он кажется таким ярким или для остальных тоже. И, с дрожью выдыхая, понимает, что только для него. Никто больше не смотрит с таким интересом, как он на капо. Чимин проходит к барной стойке со своим компаньоном. - Дон Мин, что-то случилось? – справа спрашивает его дон Ченг. - Кажется, там ваш капо, - без эмоций проговаривает Юнги, покручивая бокал с алкоголем между пальцев. Ченг выгибается и осматривается в указанном направлении. - Что ж, ему давно пора было выбраться куда-то… Юнги тут же поворачивается к Ченг и непонимающе осматривает. - Мой капореджиме, дон Мин, очень замкнутый, когда дело касается отдыха и личной жизни. Но, когда он на службе, это будто совсем другой человек. Он энергичный и разговорчивый, идеи прямо хлещут из него фонтаном, бывает даже не заткнуть, - очень красочно описывает дон Ченг, посматривая на Чимина, - но что-то случилось в его жизни, и он теперь как сломанная кукла. Мин Юнги трепещет от этих слов и с силой стискивает зубы так, что заходили желваки. Ему до ужаса хотелось узнать, что это значит. Но дон Ченг не продолжает историю, беря в руки трубку от кальяна и вновь погружаясь в релаксирующий дым. Чимин усаживается на высокий стул, поддергивая брюки, стаскивает пиджак и обдувает рукой шею и лицо. Хосок рядом уже вовсю заказывает им по несколько шотов. Их пропустили сюда без каких-либо расспросов, потому что заведение принадлежало семье Ченг и, теперь уже, семье Мин наполовину. Музыка громко шумит по залу, но ее мелодия была ненавязчивая, а скорее специально подобранная для расслабления и погружения в мир соблазна. Девушки уже вовсю пристраиваются рядом с ними, но Чимин не реагирует ни на одну, вежливо ведя беседу, состоящую из женского щебета с придыханием. Одна девушка с длинными белыми волосами наклонилась к его правому уху так близко, зажимая мягкой ладошкой его ладонь сверху, и Пак чувствует ее приторный парфюм. Хотелось прокашляться, а еще сильнее хотелось спать и не слушать ее заигрывания. Но как только она прильнула настолько близко к нему, Чимин переводит взгляд вперед за ее спину, чуть поодаль, где в приглушенной обстановке расположилось несколько людей, и встречается взглядами с Мин Юнги. Он держит бокал в своих утонченных и длинных пальцах, слегка его покручивая в воздухе. Его подбородок приподнят так, что взгляд кажется надменным и очень пронзительным, глаза блестят ярче всех огней в зале. Тень, упавшая от волос, рисует красиво очерченные скулы. Юнги с интересом наблюдает за тем, как Чимин беседует с этой особой. Пак вздрагивает, вырывая руку из-под ее ладони. Девушка отстраняется, обиженно осматривает его и удаляется, взмахнув волосами. Чимин даже не провожает ее взглядом, берет шот и опрокидывает его в себя, затем вновь смотрит на Мин Юнги. Тот чуть приподнимает свой стакан, адресуя это Чимину, и тоже выпивает его залпом. В этот самый момент к дону Мин подходит просто с неописуемо красивой фигурой девушка. У нее короткие черные волосы до плеч, которые подрагивают от каждого ее движения головой. Выразительные бедра подчеркивает юбка, удлиненная с одного конца и укороченная с другого почти у самой линии нижнего белья. На ногах золотые босоножки на шпильке, оголенный живот рисует красивую линию талии и пресса. Кожа - жидкий мед, ровная и смуглая. Она двигалась так легко, будто была танцовщицей. Таким же невесомым движением, каким балерины делают па, она приземляется на колени Мин Юнги. Тот принимает ее к себе слегка удивленно, расставив ноги, чтобы удержать бедра и ягодицы на себе. Она бесцеремонно заглядывает ему уже вовсю в глаза. Судя по тому, как Мин не может оторвать от нее взор, она говорит что-то завораживающее. Отвернувшись от этой сцены, Чимин обращается к товарищу и спрашивает, что можно выпить покрепче. - Вот это мой друг! – Хлопает его Хосок по плечу. – Что, горе хочешь запить? - О чем ты? – не понимает Чимин, силясь не смотреть в сторону Мин Юнги. - Он безупречен, а какое тело… - сообщает Чон, опрокидывая шот и поглядывая украдкой на дона Мин, - ты только представь, как он трахается с таким телом… Чимин чуть не стонет, чувствуя, как подскочило сердце к горлу, и стараясь даже не представлять это. Хватило одного раза уже. - Ты вообще думаешь, что несешь? Да ещё и о ком! - Признайся, капореджиме… - заговорщицки, перекрикивая музыку, отвечает Хосок, придвигаясь к Чимину, который уже знатно охмелел, - у тебя ни на кого не встает здесь, кроме дона Мин. - Ты совсем охренел? – огрызается Пак, возмущенно уставившись на него. - Не неси чуши и не ори на все помещение. Их услышать, конечно же, не могли из-за громкой музыки. Однако, Чимину показалось, что Мин может уловить эту фразу. - Она сейчас его уведет, вот увидишь, а он ее хорошенько… – Пак не дает Хосоку договорить, больно ткнув в плечо. Вновь переведя взгляд на Юнги, Чимин получает невидимые удары ниже живота. Она уже прилегла на его грудь, расстегнув одну пуговицу на рубашке и забираясь ладонью под нее. Гладит грудные мышцы, перемещаясь по ключицам к шее. Приподнимает свое левое бедро и скользит между ног, прямо по паху дона, потом сама берет его кисть и кладет ладонь на оголенную кожу. Он тут же гладит ее бедро, скользя пальцами аккуратно под ткань юбки. Пока девушка прилегает к его уху, Юнги опять смотрит на Чимина. Взгляд в полусумрачном помещении кажется диким и возбуждающим. Его руки продолжают гладить кожу на бедре девушки, но глаза прикованы только к капореджиме. Сидеть на стуле было уже невозможно, поэтому Чимин скрещивает ноги и с силой прижимает бедра друг к другу. Сердце бушует в груди вихрем, так и норовясь выскочить. Пак прямо чувствует, как с него невидимо снимают одежду, расстегивая каждую пуговицу по отдельности, возбуждая еще больше томительной медлительностью. Еще минута под этим взглядом, и он вряд ли сдержит себя. Мин не понимает, что происходит с его телом. Сейчас его соблазняют прямо в открытую. Девушка уже раздевает его, и он может брать ее прямо на этом диване. Все располагало к этому: он даже не постеснялся бы сделать это. Но капо Пак сейчас смотрит на него - и все его тело возбуждается еще больше от этих красивых глаз, в которых тоже читается какое-то потаенное желание. Оно больше и соблазнительнее чем то, с каким заглядывала эта проститутка сейчас несколько минут назад. Мин скользит взглядом по его губам, по раскрытой под рубашкой бледной шее, видит, как он учащено дышит. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди, но Юнги уверен, что опередит его и сам набросится на Чимина, хватая за ягодицы, стаскивая со стула, цепляя на себя и унося отсюда, чтобы укрыть от посторонних глаз. Видеть его таким должен только он один, потому что Чимин безумно красив и сексуален сейчас. Мин прямо до крика хочет, чтобы капо сидел на его коленях, двигаясь плавно и гибко своими спортивными бедрами по паху, доводя до оргазма через ткань и даже не раздеваясь. Хочет переплетать с ним пальцы и сжимать хрупкие кисти, заводя за спину и не позволяя схватиться за что-нибудь другое. Хочет видеть его глаза настолько близко и где читалось каждое желание, а потом довести до такого экстаза, чтобы тот непроизвольно закрыл их, запрокидывая голову назад. Хочет, чтобы он прилегал к его уху, шептал беспрерывно имя Юнги, заходясь в наслаждении, прикусывал мочку, а затем ласкал своими пухлыми губами. Хочет слышать его сладкий стон с придыханием. Хочет ощущать его руки на своей коже. Хочет его. «Твою ж мать, капо…», - думает растерянно Юнги, понимая, что возбужден так, как никогда в жизни. Но Юнги не может этого исполнить, а вместо этого дразнит капо, не останавливаясь гладить бедро девушки. Он совершенно не смотрит на нее. Она лепечет что-то возбуждающее, но Юнги не слушает, продолжая впиваться взглядом в Чимина. Мин желает проверить его. Между делом компаньон Чимина прямо нарушает его личное пространство, придвигаясь ближе. Он нахально закидывает руку к нему на спину и постукивает. Пак осматривает его, но не отстраняется. Мин Юнги ощущает, как бедро девушки с силой прижимается к паху, стиснув любые движения, но все еще продолжает смотреть на этих двоих, что сидят неприлично близко друг к другу. В следующую минуту этот парень берет рюмку, подносит к губам Чимина и почти насильно раскрывает их ею. Пак запрокидывает голову под его гнетом, покорно раскрывая губы и позволяя влить в себя напиток. Юнги дрожит и чуть ли не рычит, видя этот соблазнительно раскрывшийся рот, запрокинутую голову и прикрытые глаза. Сейчас ему захотелось вскочить, оттолкнув девушку, и подойди к барной стойке, хорошенько вмазав этому парню по лицу, что пришел с капо сюда. - Хосок, что ты творишь? – чуть не кашляя, Чимин глотает насильно влитый алкоголь. - Вызываю ревность. Он стукает Пака под ребро локтем и слегка отодвигается от него. - Смотри, - указывает в сторону дона Мин. Юнги встал и уже вовсю в обнимку идет с этой девушкой в сторону дверей, ведущих в номера. - Чего сидишь? Иди за ними. - С чего это? – нахально откликается Чимин. - А то! Сейчас его хорошенько оприходуют там, если ничего не сделаешь. - Идиот, - отмахивается от него Чимин, - я ни за что не нарушу кодекс. Чон смотрит теперь на него серьезно. - А тебя никто не просит его нарушать. Просто пойди и останови это. - Кто я такой, чтобы решать за него? Хочет с ней трахаться - пусть трахается…– возмущается Чимин и горько сглатывает, прекрасно понимая, что готов плюнуть на все и увести дона Мин отсюда. И не он ли только что пялился на него, сгорая от зависти к этой девушке и желая встать на ее место? Однако, Пак ощущает жар еще и оттого, как сам дон смотрел на него. Создавалось впечатление, что это было взаимно. Чимин тихо стонет, продолжая стискивать бедра друг о друга и потирая устало виски. - Ты не простишь себе, зная, что он где-то там сейчас кувыркается, причем не в лучшей компании. Как бы хороша эта девка не была, все мы знаем ее истинное амплуа в этом месте. - А чего это ты такой святой? Сам постоянно тут ошиваешься! - Капореджиме, - делает Хосок небольшую паузу и продолжает, - ты наконец-то хоть как-то реагируешь вновь на кого-то после того, что случилось. Чон указывает глазами на ребро Чимина, где находится страшный рубец. - А судя по твоим взглядам в его сторону и скрещенным бедрам, еле сдерживающимся от желания, чтобы он сам тебя сейчас трахал – все очень серьезно. Чимин смотрит вновь в сторону дивана, где только что сидел Мин Юнги, и не видит уже дона Ченг. Вероятно и того увели. Почувствовав, что его никто не словит, Пак встает со стула. - Иди, я прикрою, если что. - Ты идиот… - еще раз сообщает Чимин. Хосок ухмыляется и кивает, прекрасно зная, что все сделал правильно. Скользя по коридору в обнимку с Лин, так звали девушку, Юнги не спешит. Он притормаживает ее, прислоняя к стене и посматривая назад. Показался знакомый силуэт, и Юнги быстро целует ее в щеку, хватая за запястье и продолжая движение. Дойдя до нужного номера, он слегка отстраняет от себя девушку, которая вовсю уже стаскивает с него пиджак. - Лин, ничего не выйдет. Она останавливает руки, которыми только что расстёгивала его пуговицы, и непонимающе смотрит на Юнги. Лин была просто безумно красивая, соблазнительно красивая с такими формами. Но Мин Юнги совершенно не хочет ее. Ни в эту ночь, и вообще уже теперь никогда. - Что? О чем вы, дон Мин? Юнги судорожно осматривается и понимает, что запаздывает. - Ты получишь свою плату за этот час, я даже заплачу больше, если ты сейчас просто пойдешь дальше по коридору. - Что? Мы не будем… - Нет, не будем, - серьезно и твердо произносит Юнги, смиряя ее тем самым взглядом, от которого хотелось дрожать. - Что мне сделать? – она надувает губы и хлопает ресницами, судорожно осматриваясь. - Сообщи администратору, что я снимаю номер на час вместе с тобой, но ты уйдешь к себе, не привлекая внимания, - Юнги протягивает ей деньги, - спрячь их, и отдашь потом по истечении часа. - Что вы там будете делать один? - Я плачу – ты выполняешь, забыла? Девушка покорно опускает голову и прикусывает губу от своей болтливости, пряча деньги под полоску нижнего белья на бедре. Она еще раз странно осматривает дона и удаляется по коридору. Юнги тут же отворяет номер и скользит в него, не прикрывая дверь. Чимин оказывается рядом через несколько минут, остановившись на разветвлении коридора, осматриваясь как раз напротив номера. Юнги тут же выходит, перехватывает его со спины, закрывая рот и втаскивая внутрь. Закрыв дверь ногой, Мин чувствует, как руку, которой он перекрывал рот капо, перехватывают и выкручивают так, что теперь он оказывается спиной к Чимину. Он больно заводит локоть назад, доводя плечо чуть ли не до вывиха. - Кто же знал, что в таком теле столько сил, капо… - чуть постанывая от боли в вывернутой руке, сообщает Мин. Чимин тут же вскрикивает и отпускает его. Он пятится и ударяется о закрытую дверь спиной, не понимая, что произошло. Оглядывается по номеру и ошарашено смотрит на дона Мин, который потирает руку. Их окружала небольшая комната с уютной обстановкой в приглушенном бордовом цвете. Большую часть пространства заполнила огромная кровать с красным пологом. Было сумрачно темно, обстановка прямо манила на секс. В общем, для этого и была создана эта комната. Встряхнув несколько раз запястьем, Юнги переводит взгляд из-подо лба на капо. Чимин прямо трепещет от этого. Просыпаются все чувства, что он испытывал несколько минут назад в зале: возбуждение, ревность, страстное чувство собственника. Он не хотел, чтобы Юнги уходил с этой шлюхой сюда. А что теперь? Теперь он сам тут. А дон Мин прямо втащил его сюда, зажимая рот ладонью. И где эта девушка? - Что происходит? – прямо спрашивает Пак, забыв про извинения. Если бы Юнги сам знал, но у него нет ответа. Он разозлился, заревновал так, решил выманить Чимина и затащить сюда. Все случилось как-то спонтанно. И они опять сошлись на своих чувствах, только озвучить не позволяли обстоятельства… - Я не знаю, - говорит правду Юнги. Они смотрят друг на друга. Чимин продолжает жаться к двери спиной, и как только дон делает шаг к нему, он еще больше впечатывается в нее. Юнги не продолжает напор, покорно отступив, чувствуя страх идущий от капореджиме. Вместо этого он идет к небольшому бару и берет бутылку дорого шампанского, умело открывает и наливает напиток в два бокала. Протягивает Чимину у двери и проходит к креслу, устало усаживаясь в него. Посматривая на профиль Мин Юнги, Чимин слегка успокаивается, делает глоток шампанского и наконец-то отходит. Дон тут же смотрит на него, следя за каждым движением. Но Паку было настолько плевать, он устал в смерть сегодня, что просто подходит к кровати и садится. Делает еще глоток, поглаживая свободной рукой затекшую шею. Юнги просто не может оторвать от него взгляд, продолжая следить теперь за рукой, что так нежно гладит кожу. Сглотнув, Мин скрещивает собственные руки на груди и сжимает ладонями ткань пиджака, а Чимин ставит бокал на тумбочку и откидывается спиной на покрывало, стараясь не думать о том, сколько людей здесь занималось сексом прежде. Тяжело выдыхает с небольшим стоном. Последние силы покидали его. - Я так устал… Чон Хосок, мой младший помощник, притащил меня сюда сегодня, - неторопливо говорит Чимин. Юнги не видит его лица, но может осмотреть ноги, слегка расставленные по полу. Проснулось непреодолимое желание раздвинуть их прямо сейчас еще шире, прижимая к собственным бедрам и зажимая в руках. Безумно хотелось встать и наклониться к его лежащему телу на кровати, стиснуть в объятиях талию и крепко целовать губы, с которых сейчас срываются слова, нарушая тишину комнаты. Вот чей голос заводит Мин Юнги с полуоборота. - Вы могли бы настоять и не идти сюда. Почему пришли? – спрашивает Юнги, делая глоток шампанского и продолжая скользить взглядом по брюкам, под которыми очерчивались мускулистые и одновременно худые ноги. - Из-за вас, - говорит Чимин в потолок, затем приподнимается на локтях, вскидывая голову, прижимая подбородок к груди и встречаясь с Юнги взглядом. Капореджиме пьян и не совсем понимает, что делает. Честное слово, Мин еле сдерживается не наброситься сейчас на него в такой позе. Чимин прямо обволакивает опьяненным взглядом, сбившаяся рубашка соблазнительно торчит краем из брюк, губы слегка приоткрыты, будто он ловит воздух из-за учащенного дыхания. В комнате, как назло, было жарко. - Почему вы отказались от секса с этой девушкой? Она была сногсшибательна! – продолжает чуть ли не шептать Чимин, переворачивая все нутро дона. - Из-за вас, - также отвечает Юнги и смотрит на него, не моргая. Неважно забудет ли это капо на следующий день, но дону нужно было сказать эти слова. Что они творили? Это еще хуже, чем заниматься сексом в подобном месте с самыми настоящими шлюхами. Хуже потому, что, сколько бы они ни выпили, оба прекрасно понимали, где грань между страстью. И каждый прекрасно держался, не переступая черту. Послышались приглушенные стоны из соседнего номера. Кто-то явно пересек сейчас черту. - Ох, я не выдержу здесь этой ночи… - Чимин снова откидывается на покрывало и переворачивается на бок, сгребая подушки к своей груди. Через несколько минут он и вовсе утихает, и Юнги понимает, что он уснул. Игнорируя стоны за стеной, он встает, еще раз аккуратно осматривает капо. Слегка притронувшись, понимает, что тот уснул крепко. Неудобная поза Пака прямо бьет Юнги ножом по сердцу, и он почти невесомо укладывает его полностью на кровать, подкладывает подушки под голову. Чимин сопит, приоткрыв губы. Хотелось смотреть и смотреть на него. Будто и не было этого серьезного мужчины, что сдерживает в себе какую-то силу вперемешку с болью. Держит в себе секрет, который Юнги не понимает, но отчетливо видит в его глазах уже не первый раз. Сейчас это лежит самый настоящий ребенок, которого он увидел у себя в саду, когда Пак восхищался его розами. Алые губы капореджиме сейчас очень похожи на те самые лепестки. Присев с другого края, Юнги стаскивает пиджак и судорожно откидывает его на край кровати. Забирается полностью и укладывается на вторую половину. Повернувшись к Чимину, он подкладывает руки под голову и смотрит на него. То ли у Пака затекло тело, то ли он почувствовал чье-то присутствие, но тоже повернулся во сне к Юнги. Сбоку тут же очертилась его талия, к которой захотелось коснуться. И Юнги охватывает смелость, потому что он протягивает руку к этому хрупкому телу, скользя по ткани. Он ладонью двигается по манящим изгибам, поглаживает плечо. Возможно, Чимин чувствует все через сон, потому что в следующий момент он придвигается к нему. Обеими руками прижимается к груди Юнги, лбом касаясь ключицы и шеи. Боясь вздохнуть, Мин приобнимает его, ощущая жар дыхания даже через рубашку, аккуратно кладет подбородок на мягкие волосы, черпает сладкий аромат и губами невесомо целует макушку. Чимин слегка постанывает и жмется еще сильнее, одной рукой медленно касается шеи Юнги, а потом кончиками пальцев проникает под рубашку, как раз в том месте, где Лин уже успела расстегнуть первую пуговицу. Видимо, найдя мягкое и теплое место для своей ладони, Чимин утихает. Теперь Мин чуть ли не стонет от этих жарких пальцев на своей груди. Они такие крошечные и мягкие, поэтому хотелось поцеловать каждый по отдельности. Создавалось впечатление, что Чимин настолько соскучился по объятиям и тактильным ощущениям, что сейчас его тело выдает это желание. Так тепло и уютно Юнги не было никогда в жизни. Он боится шелохнуться, только бы не разбудить капо. У них в запасе меньше часа, и Мин готов был просить продления. Но он остерегается того, что его схватится дон Ченг, которого увели также уже довольно давно. - Прости меня… - вдруг шепчет Чимин ему в грудь, - прости меня, Туен… Юнги вновь будто обдают холодным душем, как тогда в зале, когда к Чимину жался Чон Хосок. Кто такой этот Туен? И почему капореджиме так жалобно сейчас просит у него прощения? Юнги чувствует, как в уставшем теле закипает ревность. Она растет так же, как и часы отсчитывают минуты до окончания этого часа.