***
За время отсутствия всего каких-то два дня, без шанса на связь с доном, весь особняк семьи Мин будто всполошился и перевернулся вверх дном. И Юнги, уже подъезжая, определяет это по навстречу бегущему Чонгуку, что взволнованно смотрит и учащенно дышит. Следом из дома идет неторопливо, но точно с таким же выражением на лице, как и у временного капо, консильери Лим. Приготовленный к худшему, Юнги выходит из салона машины и слушает их по очереди. Как и ожидалось, что здесь нельзя оставить что-то на один час без присмотра. Пока дона Мин не было, северо-западный порт захватили неизвестные контрабандисты, вторгнувшись ночью и по-тихому, то есть с холодным оружием, устранив троих людей семьи Мин, которые охраняли эту точку для поставки с моря. Мало того, они не только безжалостно убили их, но и скинули тела в воду. Чонгук, слегка запинаясь, рассказывает все в подробностях. Он хоть и рвался на эту должность капореджиме, теперь в полной мере ощущает ее роль на себе, и искренне переживает за дальнейшее развитее дел, так как именно ему нужно сейчас нести ответственность за солдат, которыми руководит. Люди в кругу семьи всполошились, с возмущением упрекая в том, что этот мнимый мир, который все обещали друг другу – полная чушь. Никто не хотел быть на месте тех троих, у которых были семьи, были свои жизни, но был и долг – служить семье Мин, прекрасно зная, какой исход может быть в этом опасном бизнесе. Юнги ужасно рассердился, но не стал забывать о том, что он – дон, и не может идти прямо сейчас в «горячую точку» самолично, хотя очень хотелось посмотреть, кто так безжалостно захватил его. И это только начало, если он сейчас что-нибудь не предпримет. У него еще три порта, которые необходимо, как можно скорее, обеспечить улучшенной охраной. Чувство того, что за этим стоит кто-то очень влиятельный, не покидает Юнги на протяжении всего вечера. Думает о доне Хьюн, чьи люди поначалу начали рыскать в его владениях. Завтра состоится очередное собрание всех донов в зале суда. И Мин настроен идти туда категорично, совершенно не понимая, кто так себе откровенно роет могилу.***
Атмосфера, что была в первый раз, когда Юнги был здесь, отличается. Замкнутое помещение с круглым столом, с чужими людьми сильно давит на расшатанные, за какие-то сутки, нервы дона. Он шел сюда в нервозном состоянии, судорожно думая, как ему поступить и как смотреть в глаза каждому, подозревая абсолютно любого. Вновь предоставляет слово консильери Лим, что мастерски излагает мысли самого Юнги, ментально читая их на расстоянии. Между обсуждением какого-то вопроса, суть которого Мин теряет моментально, он смотрит на дона Ченг, что сидит на другом конце стола. Сегодня с ним только его консильери Йонг. Как и говорил Чимин, что не придет сегодня сюда, так и происходит. И Юнги искренне благодарен тому за честность, так как, правда, не хочет его видеть. Не хочет, чтобы тот его видел таким. С истечением часа Мин чувствует себя хуже, будто эта комната медленно наполнялась все это время ядом. Дурацкие диалоги наскучивают и только зря захламляют голову. Он чувствует, как у него подрагивает правый глаз, а под столом, в добавок, Юнги больно срывает заусеницы на своих пальцах от нервозности. - Чьих рук дело прошлой ночью, когда убили моих людей? - вдруг громко спрашивает он и смотрит на каждого. Все замолкают вмиг. Реакции троих донов меняются как по щелчку. Юнги абсолютно в каждого бросил камень, не выделяя кого-то конкретного. Да, неуважительно. Но, черт возьми, убиты трое людей. И Мин не настроен сейчас вести эти светские беседы. - Думаете, я не вижу, что кто-то вытирает ноги об меня? – продолжает говорить Юнги. – Консильери Лим, оповестите собравшихся в положение дел. Слушать повторно этого не хочется, поэтому дон Мин устремляет взгляд за окно и старается думать о чем-то более приятном. Но хриплый голос его консильери, что в подробностях рассказывает о безжалостном убийстве их людей, так и впивается остро в голову. Дон Ченг поддается вперед, кладет руки на стол, и с нахмуренными бровями от возмущения всей этой истории, всматривается в консильери Лим, потом переводит взгляд на Юнги. Остальные доны принимают новость более прохладно, как будто ничего не произошло. Хьюн вообще начинает шептаться со своим приближенным, изредка из приличия вновь обращая внимание на речь говорящего. Юнги прикусывает язык до боли, желая притянуть того за шиворот и быть хоть капельку честным со всеми собравшимися. Он все больше и больше становится подозреваемым в глазах Юнги. Окончив введение в курс событий, Лим замолкает и переводит взгляд на своего дона. Тихо поблагодарив, Мин опять осматривает собравшихся. Никто ничего не говорит, в напряжении переваривая сказанное. Если в этом зале есть виновник, значит он угрожает и остальным. Значит, никакого мира и вовсе нет? Значит, они, все-таки, вчетвером все играют в шахматную партию, когда в игре, по правилам, должны взаимодействовать только двое – черные и белые фигуры. Кто-то явно играет незаконно. А упрекнуть не получится, ведь все, что они тут делают – одно сплошное беззаконие. - Дон Мин, - нарушает удушающую и напряженную тишину дон Ли, тот самый, что ведет дела в сфере алкогольной продукции, - может показаться, что я вижу в вас конкурента, ведь вы нелегально провозите различный товар. Но, как вы уверили меня документально и в присутствии доверенного лица, что среди ваших товаров нет алкоголя. Поэтому у меня нет никаких причин идти против вас, захватывая морские порты. Юнги осматривает его и кивает хмуро. Его он вообще не подозревает, так как за первый месяц, когда прибыл сюда, самолично наладил с ним контакт первым делом, потому что знал, что могут возникнуть проблемы. Затем был Ченг, но Юнги так тесно не общался с доном Ли, как с тем. Только деловые переговоры и мирное сотрудничество, в котором Юнги подписал договор о том, что не будет поставлять никакой алкоголь. - Дон Ли, уверяю вас, кому нужны эти несчастные порты? – вклинивается тут же дон Хьюн, нагло развалившись на стуле. Пиджак на нем еле застегивается, неопрятно подчеркивая его лишний вес, - кому вообще интересна контрабанда, когда можно вести более прибыльные бизнесы? Ли лихорадочно переводит глаза с Юнги на Хьюна, больше ничего не отвечая. Возражать не хочет, так как с этим стариканом вообще вступать в переговоры себе дороже. Однако, Юнги не робеет, выпрямляется в спине, вскидывая на него взгляд из-под лба. - Ваши люди были замечены в западном порту несколько месяцев назад. Мой человек сразу доложил мне об этом. И я уверен, что хорошо запугал ваших людей. Но вы, похоже, дон Хьюн, так и не поняли… - Не смей так разговаривать со мной, щенок! – вырывается из Хьюна резко и громко. Он весь тут же краснеет до корней волос, испепеляя того взглядом. – Я молчал все эти месяцы, но сейчас не намерен… - Дон Хьюн, попрошу вас соблюдать рамки формальности и не переходить на личности! – вклинивается дон Ли. - Хочешь, чтобы я его доном называл? – шипит Хьюн. – Черта с два! Этот щенок ни капли не получит моего уважения. Пожилой дон даже приподнимается с места, зло бросая взгляд на Юнги, продолжая пререкаться с Ли. Рядом его консильери пытается унять взбунтовавшегося, прося помнить о мире. В этот самый момент Юнги хочет противостоять, набирая побольше воздуха для речи, на сто процентов зная, что это было рук дела этого мерзкого старика. Но тут встает дон Ченг, опираясь о стол кулаком и, громко отчеканивая каждое слово, говорит: - Дон Мин, дон Хьюн, прошу, успокойтесь. Я не мастер говорить правильные речи, а мой капореджиме сегодня отсутствует по личным причинам, поэтому я так искусно, как он, не смогу сейчас говорить. Но, я прошу выслушать меня. Юнги, услышав с его уст слова про Чимина, с перехваченным дыханием замирает и смотрит в ответ. Хьюн, что-то невнятное буркнув, вновь присаживается и утихает. - На ваш порт было совершенно покушение, дон Мин, совершенно другой преступной группировкой, - смотря на Юнги взволнованно, хотя у Ченг никогда не бывает какой-то определённой эмоции, проговаривает он, - они ударили и по мне. - Кто ударил? – в ужасе выдыхает Ли. Но Юнги уже знает наперед ответ, как обычно предвидит все. Научился этому навыку у отца, что никогда ни с кем не советовался и действовал исключительно по зову своего какого-то начальника в голове. - Два дня назад мое казино «Хэвен» было захвачено рэкетом… мафией семьи Серра. - Итальянцами? – грохочет вопросом на все помещение дон Хьюн. - Да, - лишь произносит Ченг, смотря на Юнги. Дальнейшее громкое обсуждение с выкриками и прерыванием чужой речи и вовсе доводит Юнги до мигрени. Он встает и просто выходит из зала, рядом с дверью прислоняясь к холодной стене. Прикрывает глаза и опрокидывает голову. Следом за ним выскакивает Ченг с распахнутым пиджаком и криво висящем на шее темно-синим галстуком. Он приближается к Юнги, все также держа на лице растерянное и встревоженное выражение. - Серра хочет видеться с вами. - Когда? – хрипло произносит Мин. - Не знаю, но его люди заявились в казино и все там разнесли… - быстро проговаривает Ченг, - моего капореджиме не было весь выходной, и я не сумел самостоятельно все устранить без потерь. Снова прикрыв глаза, Юнги не знает радоваться этому или нет. Возможно, и радоваться, что уберег Чимина от этого, но с другой стороны он в полном шоке, что Ченг остался без защиты. И виной этому сам Юнги, что увез Чимина далеко с собой, никого не предупредив. - Я понимаю, что я, как бы, у Серра всегда был поперек горла, - вновь говорит Ченг, поправляя галстук, - но вы… что вы ему сделали? «Влюбился в твоего капо, вот, что я сделал. И Серра младший это прекрасно знает!», - додумывает про себя Юнги. - Я сейчас уйду, а вы, пожалуйста, дон Ченг, успокойте остальных донов. - Я должен что-то сделать, ведь семья Серра явно дала понять, что начинает войну против нас. Туен Серра возглавляет все это по приказу отца, не сомневаюсь. - Подождите немного. Я встречусь с ним, - заверяет Юнги, смотря на него, - и обсужу все. - Я не понимаю все-равно! – повышает голос Ченг. – Почему у меня создается впечатление, что мой капореджиме тоже в курсе, что тут происходит? - Не знаю ничего про капо Пака, - как можно бесцветнее отвечает Юнги, - но у меня с Серра личные счеты. И мне жаль, что это и вас коснулось. - Вы обещали мне никаких убийств, когда я согласился помочь, - проговаривает серьезно дон Ченг, беря его под локоть. -Только разговор, не больше, - убедительно заверяет того дон Мин.***
Новости былых дней настигают Пак Чимина так же быстро, как скоростной экспресс проносится мимо станций без остановки. Он мечется между Ченгом и своими солдатами, которые всполошены случившимся в казино «Хэвен». Никакие речи не успокаивают мужчин, что собираются в группу и отказываются подчиняться своему капореджиме. И тогда, совместно с Чон Хосоком, Чимин приструняет каждого, намереваясь обвинить в измене самому дону Ченг, что так старательно прикрывает спину каждого, а они отплачивают ему своим непослушанием. Чимин даже не бывает дома, оставаясь в их общем особняке семьи, сутками напролет работая над своими людьми. Теряется сам в их страхах и жестокости, с которой они намерены идти прямо сейчас воевать. Подумать об Юнги не то, что не получается, но и становится вообще под запретом. Потому что Чимин слышал, что и у того тоже проблемы от рук семьи Серра. Он не может помочь ему, как бы сильно не хотел, и как бы сердце не разрывалось на куски оттого, что Юнги где-то там подвержен такой же опасности, как его дон Ченг. Как-никак, Чимин - капореджиме дона Ченг, что напутственно напомнил при прощании Юнги. Вновь то ощущение, с которым Пак вступил в семью в период войны. Эта удушающая неизвестность за завтрашний день, за людей, с которыми ты взаимодействуешь каждый раз. По идее, они тебе никто, но мозг уже запрограммирован на то положение, в котором существует понятие «семья» и люди, без родственных связей – тебе тоже дороги. А когда они так безжалостно погибают прямо на посту от тех самых рук, которые чуть не убили самого Чимина, доводит до скрежета зубов от злости. Он прекрасно знает, что Туен пошел в наступление. Пусть сделал это не сразу по прибытию в Корею, но Пак слишком хорошо знает это мирное затишье перед бурей. И вот, пожалуйста, после полного штиля с Юнги в их совместный уикенд, буря пришла в лице Туена Серра. Опять. Но Чимин даже не ведает, что Юнги прямо сейчас встретился с ним лицом к лицу. И Чимин даже не подозревает, каким катализатором всех этих событий, следующих по цепочке «эффекта бабочки», является…