***
На следующий день раздается телефонный звонок, на который отвечает консильери Лим. Внимательно слушая, он переводит взгляд из-под очков на Юнги, что сидит в своем кресле, оперев локти о рабочий стол. - Вас, - отдает трубку консильери и выходит из кабинета. Приняв ее с непонимающим выражением на лице, Юнги подносит к уху и опять узнает этот голос, который забыть не сможет теперь никогда. - Я не трону Пак Чимина, если ты отдашь мне все свои морские порты. - С чего я должен тебе верить? – болезненно прикрывая веки, спрашивает Мин. - С того, что твою сучку хочет убить мой отец, но не я. Никогда не хотел его убивать, - шелестит в трубку Туен. - И поэтому пырнул его ножом? И поэтому вчера крикнул, что хочешь убить его? - Я… я не хотел этого. Но он сказал, лежа там на полу и стекая кровью, что я умру смертью и похуже. И… я не помню, как взбесился на эти слова, схватил нож и… - Я знаю твое уголовное дело, - с дребезжанием в горле отвечает Юнги, - знаю все твои ответы… - Тогда плевать, - зло отзывается Серра, - значит и то, что мой клан очень влиятельный и крупный, ты тоже знаешь? И все последствия, что могут тебя ожидать, когда ты связался со мной, тоже? Юнги на это только нервозно выдыхает в трубку. Его насильно втянули в эти последствия. - В конце месяца состоится крупнейший слет нескольких контрабандистов в отеле «Сэсанг». О нем не знает никто, но ты, как представитель морских портов, должен быть осведомлен. - Я знаю об этом, - сквозь зубы проговаривает Юнги, царапая ногтем до боли столешницу. Вспоминает разговоры с отцом об этих собраниях, что бывают раз в год, где обсуждают поставку товаров, незаконно приобретенных и выкупленных у заграничных таких же контрабандистов. - Отлично. Встретимся там, и ты отдашь мне все бумаги, какими владеет твоя семья. Все до единой, понял? - Ублюдок. - Эй, как там твоя шлюшка? – резко спрашивает Серра. – Знаешь, я сейчас разговариваю по телефону-автомату как раз рядом с домом капореджиме… - Не смей к нему приближаться! – вскакивает Юнги с места и хлопает ладонью по столу, не зная, куда рваться в данную секунду. В глазах так и предстает дом капо, тихо отворяющаяся дверь в квартиру и дуло пистолета, что Серра приставляет к Чимину, сидящему спиной. - Успокойся, дон, - с издевкой шикает Серра, - он тоже самое мне сказал в аэропорту, но про тебя. Представляешь? Как маленькая собачонка хотел тебя защитить от меня… - Не недооценивай его! – рычит Юнги в трубку, крепко сжимая пластик. - О, я прекрасно знаю на что он способен, - будто товарищу говорит итальянец. - Бумаги, Мин! Тебе месяц на все, слышишь? Иначе я воткну нож на этот раз лучше в его красивое тело. - Не трогай его «семью», - вдруг просит Юнги, содрогаясь, - я все сделаю, только больше не трогай семью Ченг. Усмехнувшись в трубку, Туен обрывает разговор и оставляет Юнги на этом конце слушать короткие гудки.***
Последующие две недели, что Чимин тратит на подготовку солдат, перерастают в обременительное и невыносимо тягостное время. Ченг все это время отсутствует в особняке, не сообщив никому конкретно куда отправился вместе с консильери Йонг. Капо искренне не понимает мотивов своего дона, так как опасность со стороны семьи Серра все еще висит над головой, хотя больше никаких происшествий не происходит. Нигде не фиксируются захваты точек или внезапные убийства. Также резко ворвавшись, Серра залегает на дно. И Чимин искренне не улавливает ход мыслей своего бывшего, который не уловим так же, как и молния в ночном небе. Между делом злость на Туена теплится в груди, к которой Пак притрагивается кулаком и постукивает. Он смотрит на себя в зеркало и болезненно прикрывает глаза, вновь ударяя несколько раз в грудь. «Чертово чувство… как же достало! Как же ТЫ меня достал преследовать…» Рядом с злостью басом кричит и то ощущение, которое отвечает за тоску. Она гораздо больнее причиняет вред. Сидит камнем и душит сутками напролет, придавливая Чимина во сне так, что он просыпается в поту и долго сидит, уткнувшись лбом в колени. Одинокая квартира кажется палатой для умалишенного, что заключен на вечные муки скитаться меж четырех стен. - Юнги… - вновь выдыхая в темноту и гул тишины, зовет его Чимин, но не получает в ответ ничего. Никакой весточки, ни звонка, ни упоминания о своем состоянии, ни интерес, как тут Чимин и в порядке ли он вообще. Жестокое игнорирование дона достало Пака в край, что он уже не знает на кого бесится больше. Тупое чувство злости ухудшает его эмоциональное состояние день за днем, превращая в серый и некрасивый комочек отрицательных эмоций. А доводить эмоции до критической точки – очень опасно. Потеряв голову окончательно, Пак забывает и чувство самосохранения, решая завтра же подкараулить дона Мин у его дома. Опять вторгнуться на чужую территорию. Он знает, что Юнги возвращается поздно вечером из парка, что находится напротив дома, когда тот решает прогулять недалеко. Мин сам рассказал об этом в одну из ночей, когда Чимин лежал на его руке и вдыхал приятный запах кожи с груди, к которой прижимался всем телом. Возможно, дон думал, что капо давно спит, но продолжал его убаюкивать своим голосом, параллельно вороша светлые кудри меж своих длинных пальцев. Но Чимин слышал все и запомнил эту деталь. На следующий вечер капореджиме, как и хотел, выбрался из города на своем автомобиле и отправился в сторону особняка Мин Юнги. Только приблизившись по обочине к знакомому забору, Чимин видит его, неспешно идущего в одиночестве. От знакомого силуэта со спины у капо встряхивает руки, а сердце падает сначала вниз, а потом взлетает чуть ли не до горла. Улица пуста, поэтому шум от машины капореджиме привлекает внимание дона, что оборачивается и замирает на тротуаре. Он смотрит на Чимина через лобовое стекло, щурится от фар и поджимает губы, хмуря брови. Притормозив рядом, капореджиме опускает боковое стекло, что ближе к Юнги, и, не смотря на него, громко произносит: - Садись в машину. Выдохнув в тлеющие сумерки вечера, дон вынимает руки из карманов и берется за ручку дверцы. Легким движением сев спереди, Юнги раздвигает ноги и усаживается поудобнее. Плавно нажимает на кнопку под ладонью и закрывает на половину окно. Ему жарко то ли от температуры окружающей среды, то ли от одной мысли остаться с Чимином наедине прямо сейчас. Между делом капо аккуратно разворачивает машину и, прищурившись, осматривает зеркала заднего вида. Не показывает снаружи, но ликует каждой клеточкой, что сумел так ловко захватить Юнги, усадить к себе в автомобиль и распорядиться его вечером самостоятельно. Вечно занятой, вечно недосягаемый, как заветный приз. Делает все неторопливо, обдумывая. Незаметно расстёгивает от нервозности и жары, от перегруженности делами ворот рубашки, вот прямо как сейчас делает справа от Чимина. Где-то там, на другом краю города вершит изо дня в день судьбу своей семьи, подписывая договора этими длинными изящными пальцами, что вот прямо как сейчас рисует одним на своем бедре какие-то узоры, будто составляя последовательность действий. Беспокоит Чимина просто каждой своей клеточкой, не рассказывая о своих планах и мыслях. А ведь Туен Серра коснулся безжалостно и его бизнеса. И Пак знает, что дон думает о многом, масштабно, беспристрастно и совершенно о других людях. Он не может переписать его характер. Но Чимин хочет только одного: чтобы он думал чуть-чуть больше о нем. Ведь все эти дни он тосковал, боясь даже подумать все бросить и отправиться к нему, пугаясь от одной только мысли, что Юнги нанесли вред враги. Представлял его занятого с листами, что он вечно перебирает точно так же, как дон Ченг у себя, сверяясь с расчетами, выведенными мелким черным шрифтом, который отражается в стеклах очков Юнги. Сидит допоздна, заперевшись на втором этаже своего кабинета и игнорирует мысль, что на этом же самом столе, где пишет что-то, раздевал когда-то капо. А от этого его серьёзного образа Чимин возбуждался еще больше, тоскуя ночами в своей одинокой квартире, лишь прикрывая глаза, тяжело выдыхая через губы, что саднили от нехватки поцелуев дона Мин. И он шептал молитву, чтобы дон был жив и цел. - Такой сосредоточенный, - нарушает тишину салона Юнги. Чимин вырывается из своих мыслей и не отвечает, продолжая следить за дорогой, ведущей к автостраде. Город, объятый пламенем рыжего заката, теплом увядающего дня отражается от окон зданий. Глаза в зеркала заднего вида слепит, поэтому Чимин надевает солнцезащитные очки. Усмехнувшись самому себе, Юнги искоса наблюдает за действиями своего непокорного и ни на кого не похожего человека. Скользит взглядом по его талии, искушено рассматривая пах и бедра, что напрягаются каждый раз, когда Чимин взаимодействует с педалями. Определяет ментально по каждой чёрточке лица состояние Чимина, потому что знает его будто уже несколько лет. Но это не так, однако несколько совместных ночей распорядились так, что эти двое просто однажды либо сотворят новый мир своими чувствами, либо разрушат все в радиусе километра. Капореджиме переключает скорость в коробке передач, обхватив рукоять короткими пальчиками с двумя серебряными кольцами, а затем резко протягивает ладонь дальше вправо. Скользит на бедро Юнги и слегка сжимает его, заходит на внутреннюю часть и все также безмолвно наблюдает за дорогой, что сменилась на нескончаемое прямое шоссе. Наклонив голову и осмотрев его руку на себе, Юнги сглатывает и тут же гладит кончиками пальцев по тыльной стороне, забираясь выше до тех пор, пока не доходит до локтя Пака. Спазм снизу живота ледяной коркой приятно зарождается в паху и распространяется от эпицентра дальше по всему телу. «Господи, как я рад, что с ним все в порядке!», - горько думает про себя дон, игнорируя мысль, что через полторы недели ему нужно будет отдать все свои морские порты Туену Серра только… только, чтобы Чимин жил. Отвратительные слова о прошлом капо, насильно запихнутые итальянцем в голову в тот роковой вечер встречи, начинают жужжать мыслями, как в улье. Юнги до сих пор не верит ни единому слову, что выплюнул на него Серра, кидая клевету в сторону Чимина. Однако, все эти бессонные ночи дон Мин не спал и ворочался из стороны в стороны, представляя его Чимина в чужих руках, в которые капо шел добровольно, приватно танцуя. Мерзкое слово «шлюха» так и сидело на языке, обжигая, будто углем. Взглянув искоса на Чимина прямо сейчас, Юнги совершенно не видит ничего общего между ним и этим словом. Как не видел никогда, так и отныне не заставит себя поверить в то, что капореджиме когда-то продавался. - Коротковата ручка, - тихо проговаривает Юнги, намекая на то, что Чимин не может достать до его промежности. Капо поджимает нетерпеливо губы, качая головой. Он и правда надеялся положить свою ладонь на более интимное и бесподобное с тактильной точки зрения место. Томительно прикрытое брюками и недосягаемое для капореджиме все эти дни. - Зато мне хватит длины, - шепчет Юнги и протягивает свою руку теперь в его сторону. Чимин содрогается и крепче хватается за руль, потому что дон гладит его живот, проворно забравшись под рубашку. Лучшая реакция, которой капо всегда отвечает Юнги, прямо сейчас выходит наружу. Дон улыбается и скользит за пояс, забирается слегка резко и прикасается к его члену. - Малыш, ты так напряжен. - Не без причины... - выдыхает с огорчением Чимин, снимая очки и судорожно отбрасывая их куда-то на панель. Раздвигает бедра шире и немного присползает на водительском сидении. Противится от взгляда в глаза Юнги, но телом, что предало в эту же секунду, отвечает на касание к себе ниже пояса. Этот холодный образ до жути заводит Юнги, и он упивается его резкими движениями, надутой нижней губой, что сексуально просит без ведома самого Чимина прикусить ее, любуется этими руками, что до побелевших костяшек сжимают кожаный руль. Сейчас он настоящий капореджиме, а также взрослый мужчина, который без слов уже чувствует свою победу, к которой ведет эту машину. Юнги учащенно дышит, кожей впитывая его энергетику, которая флюидами возбуждения, в каком-то роде даже подчинения, разносится по салону. Он переполнен, и сейчас это либо покажет в своей манере, либо доведет безмолвно Юнги до неконтролируемых действий. "Интересно, я один их ощущаю? Кто-нибудь еще, когда рядом с ним, чувствует эту силу?", - мысль о том, что Чимин расхаживает тоже где-то на другом краю города, взаимодействуя с другими мужчинами, смотрит им в глаза, отвечает сквозь эти губы, доводит дона до скрежета зубов. Слова Серра вновь стрелами врезаются в голову. Чимин знает, чего он хочет, знает также, что и его хотят. Знает, что красив, знает, как правильно говорить, шептать, доводить одним лишь сорванным стоном до мурашек. Знает, что и Юнги отреагирует как нужно прямо сейчас. Он требователен к партнёру, а также знает, как поставить человека на место, потому что умеет разговаривать. И Мин Юнги опять ревнует к этим чертам, что совокупностью создают неповторимость Чимина. Не дотянуться до него, хотя его собственная рука лежит у того на промежности, но Пак и не позволяет обращаться с собой, как к какому-нибудь отребью. Он выше даже самого Мин Юнги и не потому, что так часто сидел на нем сверху, а потому что невидимый стержень внутри этого утончённого и изящного тела возвышает его среди остальных. Прекрасный, сильный и до жути сексуальный. А когда он злится, становится просто потрясающе притягательным, что каждой частью тела тянет к нему. В таком расположении духа его лучше не трогать, но этот чертёнок, что сидит и ухмыляется с левого плеча, только раздразнивает Мин Юнги пуще. - Я хочу тебя... - выдыхает в тишину салона дон. Чимин потряхивает головой, откидывая мешающиеся волосы. Щурится от фар встречных машин и облизывает нижнюю губу. И только сейчас дон Мин понимает, как капореджиме удалось остановить войну между семьями. Пак Чимин очень сильный человек, но несколько лет он был надломлен из-за Туена Серра. Однако сейчас, встретив Юнги, познав, что такое пик удовольствия, любви к своему телу со стороны дона каждой частичкой, он стал небывало мощным изнутри. И источник его силы сидит справа, и все это время носу не показывал к нему. А ведь каждую силу нужно подпитывать... Чимина нужно наполнять любовью и вниманием, иначе он увянет как пышная с бутоном роза. - И что это значит? - дон начинает немного напрягаться от этой игры в молчанку. Нижняя губа Пака зажимается от прикуса верхних зубов, а затем сочно возвращается обратно наружу, краснея за секунду. Чимин искоса глянул на него, сверкнув взглядом, что выражает обиду. - Мог бы хоть позвонить, - лишь отвечает Чимин, - я тут места себе не нахожу как ты. Этот больной ублюдок добрался и до твоего бизнеса… Поглаживая промежность, Юнги лучше освобождает его от ремня и забирается намного глубже, прямиком под белье и обхватает его член пальцами. Чимин шумно выдыхает, содрогнувшись. Его бедра не слушаются: то раздвигаются, то обратно сдвигаются. - Я за рулём, - с прежним холодом отвечает капо, но уже более спокойно. Юнги игнорирует это замечание, продолжая свой умелый ход. Он и не собирается убирать свою руку, даже если ее отрежут. Черта с два он сейчас откажет ему и самому себе. - Малыш, я в порядке. Я все уладил. Капо фыркает и недовольно качает головой, явно не удовлетворенный ответом. - Угу, - лишь выдаёт Чимин, не смотря на него, - ты всегда так говоришь, будто я для тебя ничего не значу. - Не злись на меня, - Юнги робеет от его серьёзного профиля, но хочет искренне извиниться за свои же обязанности, которые должен выполнять день ото дня, - неужели ты не понимаешь, как опасно сейчас встречаться? - Я не злюсь, просто... ты пообещал мне держать в курсе дела… Мало того, что Серра не только на нас покусился, но и на тебя. Я не знаю, что думать, как действовать в кругу своей семьи. - Шепчет Чимин. - Вдобавок я не могу видеться с тобой, засыпать без тебя. Не могу есть, не могу даже трогать себя просто оттого, как я привязался к твоей ласке, поцелуям... сексу. Без тебя вообще ничего не получается. И не хочу даже пробовать, потому что ты затмил мой разум окончательно. Юнги трепещет, останавливая поглаживания его члена. - Ты даже не представляешь, как я переполнен. Со мной такого в жизни не было, и это не дело секундной важности, взять и помастурбировать по-быстрому, например, - Чимин хмурит брови, вновь прикусывая губу, - после нашего первого раза мое тело... оно... - Что? - тихо спрашивает Юнги, рассматривая его профиль. - Я постоянно хочу секса, твоего длительного секса, который только ты умеешь так искусно растягивать. И мне не помогает ничего расслабиться, не могу сам себе заменить тебя ничем, - с краснеющими ушами и дрожащим голосом отвечает Пак, - а ты так далеко и даже не ведаешь, как мне плохо... - хмурится, но потом быстро фокусирует взгляд на дороге, - хочу тебя до безумия везде бы, где можно только... и где нельзя. Я схожу с ума от тебя и без тебя одновременно. Потом Чимин, будто опомнившись, трясет головой и добавляет: - Что я несу? Только о себе и думаю… прости меня, Юнги. Я не должен упрекать тебя ни в чем. Проблемы моего тела – только мои проблемы. - Малыш, ты даже не представляешь, как я рвался к тебе, мешаясь в этих событиях, что затянули меня. - Просто будь со мной сейчас. Не знаю, что будет дальше, просто… поцелуй меня. Иначе еще день, и я свихнусь без тебя. Юнги безмолвно разворачивается на сидении и изворотливо наклоняется к его бедрам. Полностью расстёгивает ширинку брюк, нервозно отстраняя пряжку ремня, вынимает эрегированный член и без промедления заглатывает розовую головку. Чимин тут же скулит и хватается правой рукой за его волосы, надавливая слегка ладонью на затылок. Покорно подчиняясь ему, Юнги заглатывает член полностью и водит вдобавок внутри языком. Поступательно одними лишь губами скользит по органу, что соскучился по ласке и вниманию, которое бессовестно не дарит Юнги. С сорванным дыханием Мин вынимает член изо рта и тут же целует его от основания и поднимаясь выше, рукой параллельно оголяя крайнюю плоть. Кто бы мог подумать, что еще две недели назад он угрожал расправой итальянскому мафиози, а сейчас отсасывает прямо в машине, содрогаясь от недавно услышанных слов капореджиме. - Этого недостаточно, - постанывает Чимин, пытаясь переключить скорость, а затем опять возвращает руку к влажным от жары волосам дона и надавливает, - Юнги, пожалуйста... - Останови машину, - произносит Мин снизу и продолжает его целовать, переходя губами на живот и задирая рубашку выше. - Но осталось чуть-чуть до моего дома. - У нас вся ночь впереди, поэтому останавливай машину на обочине! Или ты дотерпишь? Юнги целует его грудь, оттягивая и прикусывая правый сосок. Руки скользят по шее и впадинам ключиц, надавливая на нежную кожу. Повинуясь вновь, Чимин сворачивает с шоссе, заезжает на небольшую развилку. Слишком темно снаружи, но, когда Пак глушит мотор, становится вообще ничего не видно. Включив над головой свет, Юнги почти невесомо ускользает на заднее сиденье и раздевается, расслабляя галстук, путаясь в пуговицах рубашки, в пряжке ремня. Чимин сглатывает и оборачивается на него, прищурено рассматривая через сумрак бледную кожу груди, которую тут же хочет изучить губами снова и снова, волосы неровными прядями качаются в такт его наклонённой головы, заслоняя глаза. - Давай, иди сюда, - шепотом зовет Юнги, сверкая, наконец-то, взглядом с огоньком из-под лба, - садись на меня. Безупречно красивые глаза с идеальным разрезом почти не моргают и испытующе приглашают в свой тёмный омут. Чёрные густые брови нетерпеливо вздёрнуты, контрастируя на бледном лице. Дон в сумраке приглушённого света, в каком чаще всего видит его Чимин, кажется настолько красивым, что трясет лишь от одного беглого взгляда на него каждый раз. Однако капо не то, что отводит, - просто не смеет отвести, - он рассматривает его заворожённо и все ещё не верит, что теперь спит с ним, да не просто спит или занимается любовью, а сгорает каждый раз в его близости, именно напротив этого взгляда. Вытрясает свою душу наизнанку под их общий с Юнги темп беспамятства и удушливой страсти, как будто сжимается петля из любимых рук, что обхватывают шею, но не убивают. Как острый язык, что кинжалом вонзается в вены, жилки и впадины тела - режет на кусочки, но без крови и явственных глазу ранений. Невозможно противиться. Нельзя игнорировать столь желанного и горячего Юнги, что прямо сейчас испепеляет его возбуждением. - Чего ты ждёшь? - бесцеремонно интересуется Мин, раскусивший давно мысли Чимина. Он прикусывает губу от этой игры, в которой капореджиме каждый раз сверлит в нём дыру. Привстав, Пак цепляется пальцами за сидения и переставляет ноги по салону, придерживая расстёгнутые брюки. Мин тянет тут же его за предплечья, тяжело дыша. Сев на Юнги, Чимин обхватывает его шею и перепечатывается к груди в своем желании, в котором скучал очень сильно. Заглядывает в глаза, что полупьяным блеском обволакивают пространство, созданное специально для капореджиме. Тянет его за бордовый галстук на себя. - Почему ты такой красивый? - с колотящимся до одури сердцем шепчет Чимин, начиная гладить его по подбородку, - Я так скучаю и безумно люблю тебя. Юнги... я... - он прикрывает рот и тяжело сглатывает, казалось ему просто не хватает воздуха, чтобы озвучить все, что он чувствует к нему, - мне так плохо без тебя. - Какой же непокорный и жадный, - с небольшой улыбкой произносит Мин, задирая его рубашку на спине, - как мне тебя оставлять, если ты сейчас повязываешь меня к себе этими словами? - Я, правда, не могу без тебя. И это ты жадина, раз так сильно искушаешь меня. Так долго не показываешься, заставляя меня переживать и опять только предаваться фантазиям о тебе... - Капо цепляется каждым пальчиком за него, чуть не крича от восторга с соприкосновением ко всем участкам тела Юнги так близко, что становится стыдно. - Я искушаю? - обдувает Мин жаром его щеку и ухо, прислоняясь губами и забираясь ладонями в брюки, - а кто это только что в открытую сказал, что трахаться со мной - лучшая вещь теперь в его жизни? А, Чимин-и? - Боже, Юнги... - только на это и хватает сил сказать у капореджиме. - Хочешь, чтобы я сейчас тебя трахнул? Чимин сверкает глазами в полумраке и заходится в улыбке, что скрывает похотливый вздох от этих слов. Он молчит, будто только умеет общаться мыслями или жестами. На такие вопросы отвечают либо шепотом, либо безмолвно, будто сберегая секрет. Но дон слышит утвердительный ответ, хватаясь за затылок, сжимая клок волос, и придвигает его голову, чтобы тут же поцеловать. У Чимина от этих слов, произнесённых хриплым голосом прямо в ухо, сводит живот колоссальным возбуждением, и между делом он расстёгивает свою рубашку, еле стягивая с пропотевшей спины и плеч. Шумно мычит прямо дону в губы, остатком здравомыслия понимая, как бесстыдно они выглядят сейчас со стороны, гонимые одним лишь желанием заняться сексом без промедления. Они бы занялись этим даже в машине без верха, потому что теряют весь стыд, на который с недавних времён вообще плевать. Похоть погружает с головой прямо через мокрый и грязный поцелуй с прикусываниями. Так трудно сдержаться хоть на секунду в обществе друг друга, прекрасно помня каждую близость, воспоминания от которых кружат голову и возбуждают с новой силой каждый раз. И Юнги опять несомненно прав: секс с ним лучшее, что было в жизни, хотя капореджиме много чего ещё радовало, но это лишь по мелочам. - Чимин-а, - выдыхает в губы Юнги, - пожалуйста... Он просит его быть чуточку сдержаннее, давать хотя бы секунду для передышки. - Да-да, я забываюсь, когда с тобой, - шепчет Пак и откидывает рубашку куда-то на переднее сиденье. Затем применяет небольшую силу для смены позы. Скидывает ботинки, ложится под Юнги, упираясь макушкой в боковую дверь. Ему не нравится это положение, хочет быть сверху, но он и так надавил на Юнги, поэтому разрешает тому вновь возвыситься над ним. Поглаживая оголенную талию дона, стягивает с него брюки, белье и тут же хватается за упругие ягодицы. Вздёрнув подбородок, Юнги шумно выдыхает, стаскивает с него тоже остатки одежды полностью и отшвыривает на переднее сиденье к рубашке. Зажав кожу на бедре, Юнги его отводит в сторону, раскрывая вид на прекрасное узкое колечко из мышц. - Войду сейчас прямо так... - предупреждает или спрашивает он, ладонью массирующими движениями распределяя смазку, - я просто не могу уже терпеть. Чимин выгибает поясницу и закидывает правую ногу на спинку сиденья, чтобы Юнги было удобнее входить. Через аккуратные попытки дона рассматривает его алые губы, которые Мин кусает с силой. И как только он входит в капо, нижнюю губу Юнги и вовсе прикусывает до крови. - Ох, - болезненно выдыхает дон, хмурясь. - Иди сюда. Чимин тут же за подбородок наклоняет его к себе и целует в губы, аккуратно проходясь языком по ранке. Смягчает саднящее ощущение своей влагой, поэтому Юнги делает первые толчки, что тут же смещают Чимина ещё выше головой прямо к дверце. - Все хорошо, - успокаивает его Пак, заведя руку назад и хватаясь за ручку, смотрит так преданно, что сердце подскакивает, - не сдерживайся. Что-то невнятное пробормотав над ним, Юнги смотрит прямо в глаза и начинает трахать, входя полностью так, что сотрясает сейчас их обоих. Тут же стонет протяжно и тяжело, а тело липкостью прилипает и отлипает от Чимина по мере толчков. - Теперь ты понимаешь, как мне плохо без тебя? - шепчет Пак и вскрикивает от резкого хлопка рукой Юнги по его ягодице. - Я хочу слышать только твои стоны. Не говори ничего! - гортанно рычит Мин и наклоняется к нему, - я и так уже на пределе от тебя. Смятым поцелуем проходится по губам, настойчиво раскрывая и проникая языком вглубь. Чуть не задыхается от жара, но не отстраняется, потому что просто не хочет покидать этих губ, о которых тоже мечтал так долго. Не целовать их, хотя бы день, уже пытка, схожая наравне с ломкой, будто опять, как в юности, бросаешь в сотый раз курить. Как капореджиме однажды и сказал, что все, что в нем, принадлежит Юнги, так и дон свято принял этот факт, пользуясь сейчас им. Мин хотел бы чаще прибегать к ласке, к сексу, что, несомненно, тоже был лучший в его жизни, но, когда дорога завела в такие дебри, и они оба бессовестно стали игнорировать кодекс - все это стало походить на полное безумие. Которое происходит вот прямо сейчас, на заднем сиденье машины. Чимин не хочет проигрывать, поэтому с силой окольцовывает его талию и двигает бёдрами навстречу члену. - Шш... - реагирует на это Юнги, чмокая несколько раз в центр губ, - не так сильно, иначе оторвешь его у меня. Чимин надувает губы и тут же получает ещё один поцелуй, что схож с освежающим напитком в жаркий день, но вот только через секунду он становится чересчур горячим и горьким, будто пьёшь американо. Мин прикусывает нижнюю губу и тянет, чтобы хоть немножко проучить за сексуальность. - Только не дуй губы, иначе я и их чем-нибудь займу. - Занимай чем хочешь, - беспристрастно отвечает Чимин, сверкая ему глазами, истомно опуская их до места ниже пояса у дона. - Нет уж, - скользит взглядом Юнги вслед за ним, - на нем ты будешь только скакать. Твои губы в прошлый раз чуть не довели меня до инфаркта минетом. - Ой, какой жадный. Хочешь, чтобы я скакал на тебе? - дует Чимин опять губы, слегка ухмыляясь. Ему безумно нравятся эти разговоры, безумно нравится перспектива, к которой толкает его Юнги, безумно хочет исполнять все, но и сам бы не прочь овладеть полностью доном. Потому что у самого член так и встает, продолжая измываться от желания тесноты и влажности. - А сам на мне не хочешь? Заведя руку за спину, дон Мин хватается за его голень и отводит чуть в сторону. - Разве я тебе отказывал хоть раз? Распрямившись в салоне автомобиля настолько, насколько возможно, Юнги предстаёт неописуемым и сильным в этой позе, в которой красуется своим телом прямо перед Чимином, что как зритель с первого ряда пускает слюни на кумира. Образ любимого мутнеет, и Пак еле-еле различает его, лишь ощущая подтрахивающие движения, что изгибают тело и заставляют его скользить по сидению спиной. "Я не ослышался? Он только что дал разрешение взять его? Черт возьми...", - от одной только мысли Пак приходит в неописуемый восторг до мурашек на затылке. Время опять остановилось, и они растягивают удовольствие по крупицам. В отличии от Юнги, который наслаждается, хватает каждую и распределяет еще на несколько песчинок, Чимин просто кожей ощущает каждую, что иголкой оседает в его тело. Они проникают в грудь, живот, шею, плечи, будто акупунктура (в китайской медицине используют иглы для лечения), что по точкам соединяет меридианы жизненной энергии. И по идее эта медицина должна восстанавливать и снимать определённую боль, но Чимин накалён до предела, поэтому еле-еле держится в разуме, хватаясь за образ Юнги, что предстает прямо сейчас перед ним. Ему не больно - ему хорошо, но это хорошо совершенно не нормально для здорового ума. Расслабившись, капо со звёздочками в глазах, которые рисуют по темноте салона северные сияния прямо над головой Юнги, на низком потолке машины, хочет раствориться в этом моменте. Все плывет в глазах, тело не слушается, податливо прогибается под весом дона, вдавливая впалый живот еще сильнее, потому что Чимин просто изгибается пополам от него, чуть не ломая позвонки. Глубоко внутри начинается землетрясение, заставляя колени трястись от сейсмической активности со стороны урагана под названием "Мин Юнги". Неважно, что он там говорит, потому что Чимин не слышит от шума в ушах. Кровь прилила к голове - и теперь он весь красный и мокрый вдвойне. Сейчас Чимин хочет закричать во всю глотку, потому что ему не нужен никто, кроме него. Как ружье выстреливает внезапно, так и они вдвоем несутся на вершину экстаза. Юнги рвано целует, заглушая его стоны и ускоряясь нижней частью тела просто потому, что хочет быть полностью в нем. Высокий голос прервать не получается даже поцелуем, поэтому капо приподнимается на локтях, тут же обнимает дона и утыкается в его плечо, прикусывая складочку кожи. - Малыш, тише, пожалуйста, - с дребезжанием шепчет Юнги ему на ухо и вдыхает приятный запах от волос, замедляясь и утихая прямо внутри него, - неужели так хорошо? - Хорошо, - откликается Чимин еле держа глаза в трезвом состоянии, чтобы не закатить их, - как же я люблю все, что ты делаешь со мной. Ах… Юнги, забывая просьбу о тишине, опять возобновляет толчки, что растут с прогрессией. И Чимин обрывает стон, меняя его на крик или визг, - как безвозвратно ставят на кон все деньги в покере, не думая о последствиях, - при глубоком проникновении, что членом достает до его чувствительного пучка нервов. Хватается то за сиденье, то за ручку двери над головой, изгибается, приподнимая таз и вновь опуская. Бедрами прижимается сильнее к талии дона и чуть ли не хнычет от превосходства ощущений. Содрогнувшись от внезапного крика, Юнги с дрожью выдыхает, вытирая тыльной стороной ладони капли пота над губой. Он не ожидал войти так глубоко. Чуть отстраняется, ослабляя хватку, в оцепенении видя, как оставил на нежной коже бедер, в том самом месте, где любит ласково и нежно целовать Чимина, глубокие следы от своих пальцев. Капо трясет, он болезненно пытается распрямить ноги в коленях, которые дон в своем быстром и могучем порыве зажал. - Чимин-и, эй, малыш, - слегка потряхивает его за щеку, потому что тот закатил глаза и был уже на грани отключки, - не отключайся, слышишь. - У меня сейчас сердце точно откажет, - будто в бреду выдыхает болезненно Чимин, убирая пот со лба, что течет градом, - ты слишком сильный для меня... Юнги задевают эти слова, и он ослабляет былой настрой вообще. Не понимает хорошо это или плохо, да и спрашивать Чимина бессмысленно, потому что тот не ответит внятно сейчас. А между делом в голову лезут мысли об его сексе с Туеном. Что говорил ему Пак? Точно также подчинялся сильному партнёру? И если Юнги сейчас ослабляет быстрый темп, то Серра точно не останавливался. Впервые в жизни Мин не хочет этой силы, ведь он начинает потихоньку забываться и становиться чересчур грубым с ним. Это чувствуется с каждым разом все чаще. Вот даже эти следы на бедрах подтверждают, что Мин ничем не лучше итальянца. А все потому, что Чимин слишком красиво стонет, изумительно выгибается, будто по шаблону, и подставляется под него, выпячивая интимное и чувствительное отверстие, которые Юнги хочет тут же поиметь. Пак явно о чем-то умалчивает, ведь быть от природы настолько сексуальным невозможно, если не иметь опыта в этом. «И его явно не Серра обучил этой эротике!», - прикусив губу, думает Мин и осматривает его под собой, - «Нет, он врет… мой Чимин не может быть таким…». Чертово слово «шлюха» опять едко сидит на языке, горько скатываясь ядовитой каплей к кончику и замирая на устах. - Я забылся, малыш, - Юнги тут же наклоняется, чтобы его поцеловать, - сам тебя упрекал, но не сдержался и чуть не сделал больно. Чимин благодарно принимает поцелуй, вяло обхватывая его за широкую спину. С комком в горле еле делает вдох и мягко чмокает Юнги по всему лицу, попадая на веки, кончик носа, уголок рта, ямочку под нижней губой. Он не боится дона, нет, в жизни не подумает о нем плохо, потому что прекрасно знает, как он его любит. Прекрасно знает, как во время секса трудно сдержаться, когда так хорошо, что и рая не надо. Но боль... та, что наносит Юнги... он хочет ее снова. - Давай закончим на этом? - шепчет Мин, затем отстраняется, выходит из него и скользит губами по его шее, груди, влажному животу, доходит вновь до эрегированного члена и опять берет на всю длину ртом. Чимин боится возразить, ведь желает совершенно не такого конца. Но даже через совместное соитие капо чувствует привилегию дона, которому не смеет отказать. И хоть он формально принадлежит семье Ченг, подчиняясь беспрекословно своему дону изо дня в день в течение уже нескольких лет, сейчас Чимин является капореджиме дона Мин. И он преклоняется перед ним, прямо оголенный до стыда, прямо с горящими поцелуями от него по всей коже, прямо подчиненный до нельзя и готовый защищать отныне только Юнги. Зародившаяся нить между ними гораздо прочнее уз "семьи", входя в которую молодым бойцом когда-то Пак Чимин и с рукой на сердце клявшийся служить ей ценой своей жизни. Несколько поступательных влажных движений фантастическими губами, углубившись с языком, заставляют Чимина излиться, сотряснув сжатый воздух стоном. Юнги с облегчением думает о том, что капо сейчас будет в порядке, целует член еще несколько раз, также уделяет внимание и бедрам, а особенно тем местам, где сжал. - Хрупкий такой, что точно сломаешься, - очень тихо аргументирует Мин, целуя влажные бедра поочерёдно, раздвинув шире. - Ты искусно доходишь до пика, поэтому... - Чимин облизывает пересохшие губы, - ты никогда меня не сломаешь. А если это и произойдёт... - Нет, не произойдёт. Юнги выпрямляется, стягивает презерватив и под усталым взглядом Чимина, а оттого и ещё более притягательным, как что-то тягучее и томное, в чем хочется раствориться, мастурбирует себе одной рукой. - Почему мне не даешь закончить для тебя? - тихо спрашивает Чимин, не отрывая взгляда от его полуприкрытых глаз. - Мне хватит и того, что ты смотришь на меня, - в оргазме, что тут же ознаменует этот факт, содрогается Юнги и свешивает голову себе на грудь, чтобы успокоиться и перевести дух. Наверное, никаких строк и эпитетов не хватит описать их обоих в такие моменты... Но масло в огонь нужно кому-то подливать, чтобы огонь разгорелся, верно? А огонь Чимина и Юнги - прекрасен точно так же, как и они изнутри. Выбравшись через несколько минут к дону из удушающей машины, Пак подходит к Юнги, что сидит, облокотившись на бампер. Он рассматривает вдали дорогу автострады, такую яркую от фонарей автомобилей и похожую на одну сплошную сверхзвуковую скорость единого потока. Сев рядом, Чимин прикасается к его кисти и скрещивает пальцы, с интересом отмечая, что ладонь Юнги такая большая и уютная, как и он весь сам, когда капо оказывается в его объятиях. - Как ты себя чувствуешь? - спрашивает дон. - Ты ещё беспокоишься, что после каждого секса с тобой мне может быть больно? - искренне отвечает вопросом на вопрос Чимин, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. Глянув искоса на капореджиме, Юнги скользит взглядом по его правому подреберью и думает о шраме, нахмурив брови. Яркой вспышкой, будто свет от очередной проезжающей машины, дона посещает идея. - Заедем в одно место? - Куда? - взволнованно переводит взгляд на него Чимин. - Мы почти у дома. - Я хочу сделать тебе подарок. На этот раз Юнги сам усаживается за руль машины капо, одними лишь глазами показывая тому на место рядом. Недовольно поджав и надув губы, Чимин усаживается и не отрывает от него глаз. - Решил меня выкрасть посреди ночи куда-то? Искренне рассмеявшись, Юнги легко улыбается и прочищает горло. Чимин рядом так и тает от его вида. - Ужасный из меня похититель, если я потратил все время на то, чтобы тебя хорошенько трахнуть пару минут назад , вместо того, как мы могли бы скрыться вместе заграницей. И никто бы тебя не нашел. - Но ты предпочёл меня, все же, трахнуть, - краснеет Чимин и прикусывает нижнюю губу, рассматривая его безумно притягательный профиль. Влюблён в него просто по уши, а в эти разговоры и вдовое больше. - В следующий раз буду знать к кому сажусь в машину... - А, так ты думал, что это я тебя выкрал? - еще шире улыбается капо. - Давай признаемся друг другу, что именно ты катализатор нашей любой близости? - сворачивая с шоссе, Юнги выезжает на широкую улицу, которую Чимин узнает. - Что ж мне поделать, если я такой? - Совратитель, - выдыхает тихо Юнги и сверкает ему глазами. - Только твой личный совратитель. - Поправляет капореджиме. Они притормаживают, и Чимин прищурено осматривается. Темно, несколько фонарей освещают небольшой участок тротуара и здание напротив. - Эй, а не здесь ты дрался на ринге? - Угу, - лишь отвечает дон и выбирается из салона, затем ждет Чимина и отдает ему его ключи. Пак взволнованно, но с интересом поглядывает на него, не зная, что говорить. Любопытство рвется изнутри, свойственное Чимину еще с юности. - Не бойся ты так! - Юнги обхватывает его плечи одной рукой и прижимает к себе, - глазки-то как раскрыл от страха. - Прекрати меня дразнить, - аккуратно тыкает Чимин его в бок, но руку с плеча не убирает, блаженствуя в его объятиях, - ты сам вечно меня удивляешь и пугаешь. Чмокнув его быстро в нос, Юнги заводит капореджиме в здание. Гул с улицы тут же меркнет и притупляется, как только они проходят знакомый коридор и спускаются в подвал, где когда-то переодевался Юнги для выхода на ринг. В прошлый раз Чимин не рассмотрел здесь обстановку, но помнит, что она ему не понравилась из-за небрежности и затхлости помещения. Послышались голоса из-за двери напротив, в которую Юнги и заводит его. Раскрыв глаза еще шире, капо осматривается и забывает дышать. Оказывается, здесь располагается небольшой тату-салон подпольного типа. Прямо сейчас два мастера трудятся над клиентами. Один сидит, подставив руку для росписи предплечья, над которым склонился мужчина крупного телосложения с машинкой в руке по нанесению татуировки. Другой клиент лежит на животе, предоставляя своеобразному художнику рисовать на его правой лопатке красивый бутон лотоса. Кругом по стенам развешаны трафареты как чёрные, так и цветные: кому какие нравятся. Небрежно, хаотично и вычурно, но оттого и манит прямо сейчас сесть и тоже украсить свое тело каким-нибудь узором. С Юнги тут же здороваются оба мастера, привлечённые вниманием вошедших. - Черт, напугал, Юнги, - мастер, что бьет "рукав" дружелюбно отзывается, - не ждали тебя так поздно, тем более сегодня. Чимин переводит взгляды с одного на другого, не понимая, почему рамки формальности опущены. Завидя его тревогу, Юнги наклоняется к уху Чимина и шепчет: - Мой подарок. Самое время подумать, какое тату ты хочешь. Не переживай - здесь все свои. Никто не узнает, что ты был здесь. И как бы подтверждая эти слова, Юнги берет его за руку и скрещивает пальцы, не отстраняя лицо. Чимин ощущает подгибающиеся коленки от возможной перспективы его первой татуировки, которую он несомненно хочет. Всегда хотел, но не решался, потому что считал, что даже к такому делу нужно подойти ответственно и обдуманно. - А где бы ты хотел у меня ее видеть? - шепчет в ответ Чимин, касаясь щекой его подбородка. - На твоём подреберье, - отзывается Юнги в самое ухо, крепче стискивая ладонь капо, - если ты сделаешь ее там, то... - Я сделаю ее там, и она будет полностью олицетворять отныне тебя. - Так, мы закончили. Не забывайте ухаживать в течение нескольких дней за рисунком, - отзывается мастер, что заканчивает работу над спиной мужчины, который приподнимается и аккуратно спускается с кушетки. Затем мастер снимает перчатки и подходит к Юнги и Чимину. Протягивает руку и здоровается с обоими, с интересом рассматривая. - Решился всё-таки? - спрашивает он у Юнги. - Нет пока, но Чимин сделает это за нас двоих. Юнги весело усмехается, смотря на капо рядом с собой, что впился взглядом в кушетку, на которую придется сейчас точно так же лечь, как тот мужчина пару минут назад. - Ладно, - кивает мужчина, - я буду готов через десять минут, пока можете выбрать эскиз, если нет с собой. Он удаляется за занавеску. Юнги ведет Чимина к небольшому столику за ширмой. - Ну, ты хочешь попробовать? Или я зря тебя сюда привез? - тихо, чтобы другие не расслышали разговор, спрашивает дон. - Хочу, - смело отзывается Пак, садясь на стул и беря кусочек бумаги и ручку на столике рядом. Он устремляет взгляд куда-то на стену, перемещая глаза от одного рисунка, не отмечает ничего привлекательного для себя и опускает взор к белому листку. Сев рядом, Юнги подпирает подбородок кулаком, безотрывно и тихо ждет вдохновение вместе с Чимином, смотря на его опущенные веки и длинные ресницы. Каждый раз, когда Пак увлечён процессом, не замечает, как выкатывает губы вперед. Сглотнув, Юнги протягивает кисть и ласкает большим пальцем их. - Не важно, что ты выберешь. - Нет, - твердо произносит Чимин, стиснув ручку сильнее, начиная быстро шептать, - для меня важно... тем более, только ты сможешь ее видеть, когда мы будем заниматься любовью. Юнги содрогается и прикусывает губу, рассматривая его веснушки на носу, что несколько раз морщится от увлечённого процесса капореджиме прямо сейчас. Наклонившись к уху, дон сообщает: - Открою тебе секрет. Когда мы занимаемся любовью, я чувствую тебя всей кожей, каждой частью тела, даже если прикрою глаза. - Но мой шрам... мое тело уродливо, - выдыхает взволнованно Чимин, - как ты меня еще хочешь с ним? - Ты должен знать, что я люблю в тебе все от любого изъяна до каждого совершенства. Мне не важен эскиз, не важно твое прошлое, потому что ты сейчас со мной. И мы создаем свою историю, - Чимин вникает в каждое его слово, заворожённо слушая, - я хочу лишь одного - чтобы ты улыбнулся, видя, что шрам скрылся навечно за тату, унося боль. И знал, что Мин Юнги любит тебя таким, какой ты есть. И... - дон чмокает в ухо, - я хочу тебя постоянно, только лишь взглянув, не думая ни о чем другом. Пак прикрывает глаза и с дрожью выдыхает, робея под лаской Юнги. - Не важно... не бери в голову, - тихо шепчет Чимин несколько раз, продолжая стискивать крепко ручку, поджав губы. - Что? - не понимает Юнги, поглаживая его скулу. Встрепенувшись, капо наклоняется к листку и активно начинает что-то рисовать черной пастой. Дон его не беспокоит, положив голову на локти. Он вымотался, но ощущает себя немного героем, что опять впечатлил своего Чимина. Через несколько минут Пак улыбается и протягивает ему листок с надписью "Nevermind", выведенной в необычном стиле заглавными буквами. Приподняв брови, Мин прищурено рассматривает будущее тату и переводит взгляд на Чимина. - Уверен? - Все, что было до тебя - мне не важно, не хочу больше забивать прошлым свою голову, - искренне произносит Чимин и улыбается одним уголком губ. - Ты мое каждое слово воспринимаешь всерьёз? - Да, а что? - Ничего, - Юнги снова проводит ладонью по его скуле, спускаясь к подбородку и заглядывая в сонные, но с возбуждённым блеском от предстоящей процедуры, глаза капореджиме. Мастер возвращается и принимает эскиз, рассматривая. Качает головой и указывает Чимину ложиться на кушетку. Слегка дрожащими руками капо расстёгивает маленькие пуговки рубашки, путается и начинает сначала. Через несколько попыток и сглатываний слюны во рту, он с обнаженным торсом укладывается на левый бок, лицом к Юнги, что садится и намеревается следить за процессом. Одними лишь губами шепчет: "не бойся", заглядывая в глаза. Легко улыбнувшись ему, Чимин закидывает правую руку за голову, предоставляя мастеру свое тело, как холст, для работы. Мужчина сначала рассматривает его шрам, проходится антисептиком по коже, затем чертит специальным фломастером какие-то метки. Параллельно интересуется откуда такой некрасивый рубец и вообще в чем история создания такого кошмара на смуглой коже.Для атмосферы: «Lana Del Rey – Fuck It I Love You»
- Ошибка, которой быть не должно было бы, - тихо отвечает Чимин, смотря перед собой на Юнги, что также заглядывает ему в глаза, почти не моргая, - и сейчас я хочу избавиться от нее навсегда, ради дорогого человека. - Наверное, ты любишь сильно этого человека, раз решился на столь смелое решение? - дружелюбно комментирует мастер, склонившись над его подреберьем. - Очень люблю, - отвечает Чимин сквозь губы, смотря на Юнги и покрываясь мурашками от лопаток до шеи, как от разряда тока, от которого после волосы приятно покалывают на затылке. Кончики пальцев также наэлектризованы от воздействия Юнги, который сидит и ничего не делает, но делает одновременно все для капореджиме - он просто рядом, он просто смотрит, он просто... безумно красивый и притягательный, когда молчит, когда вот так невидимо обнимает взглядом. И Чимину будет всегда его мало, потому что эта ненасытность Мин Юнги - его любимый вид зависимости теперь. Дон, оперев подбородок о ладонь, прикусывает большой палец и смущенно улыбается ему. Скользит взглядом по торсу Чимина, как это делает каждый миг их близости. И мурашки, что бегут тут же у капореджиме под этим взглядом, - самое лучшее ощущение для тела. Помечтай обо мне немного, Сделай из меня что-то прекрасное, Включи радио погромче, Потанцуй под популярную песню. К чёрту всё, я люблю тебя. Правда люблю. Мастер берет машинку с чернилами и начинает аккуратно проникать под кожу. Чимин резко зажмуривается и прикусывает нижнюю губу, сжимая край кушетки. Он знает уже много видов боли, что перенесло его тело, по крупицам изучил каждую. И сейчас под взглядом Юнги, лежа в незнакомом месте, доверяясь чужому человеку, что обещает скрыть навсегда шрам, Чимин безмерно благодарен той самой судьбе, которая помотала его сначала, но в конечном итоге привела сюда, будто осознала свою ошибку, и теперь хочет исправить все, что преподнесла капореджиме в лице Туена Серра когда-то. Приоткрыв немного глаза, Чимин опять смотрит на Юнги, ощущая в груди удары сердца. Его вновь тянет к нему, даже находясь сейчас с оголенным верхом, позволяя чужим рукам другого мужчины, пусть и мастера, притрагиваться к нему. Но даже так Чимин думает только о том, что было в машине сегодня, думает только о тех руках, что сейчас всего в нескольких метрах от него и медленно поглаживают ткань на собственных брюках разведенных бёдер. Юнги тоже читает это все в его глазах и слегка ерзает на стуле. Больше не остается сомнений, что он любит Чимина настолько сильно, что плюет на все его прошлое, правдой или неправдой окутанное бременем. Я потерял из-за тебя голову. И если бы я не был так пьян, Мне кажется, я тр*хался бы с тобой всё время. Серьезно Это медленно убивает меня. К чёрту всё, я люблю тебя. Через два с половиной часа тело капореджиме отказывается лежать спокойно, и он ощущает затекшие суставы, что неприятно похрустывают. - Еще чуть-чуть, - сообщает мастер, - последние штрихи. Жужжание от машинки затихает, погружая комнату в тишину. Выдохнув через губы, Чимин слегка разминает затекшие руки, пока мастер наносит ему заживляющий крем и защитную плёнку. Выслушав несколько напутствий по поводу ухода, Юнги и Чимин выходят из здания и теперь точно направляются домой.***
Закрыв дверь, Чимин нервозно стаскивает ботинки, носки и босиком на цыпочках проходит в гостиную, плюхаюсь на диван. Он расстёгивает рубашку, осматривая свежее тату, что краснотой очерчивается по контуру. Присев рядом, Юнги обхватывает его плечи и придвигает к себе. - Хочешь рассмотреть? - спрашивает Чимин. И не дожидаясь ответа, перекидывает ногу через его бедра и усаживается, стаскивая рубашку. Кладет руки дона к себе на талию, позволяя тому рассматривать себя во всех мельчайших подробностях, содрогаясь до кончиков пальцев на ногах. Критично осматривая, Юнги похож в этот самый миг на критика, что явился в музей для оценки чужого творчества. Чимин прямо сгорает, сидя на нем, понимая, что выглядит бесподобно, ведь восторженный взгляд с искрами из глаз не может скрыться из виду. Серьезно Это медленно убивает меня. К чёрту всё, я люблю тебя. К чёрту всё, я люблю тебя. Юнги поддается вперёд и целует его в живот, руками ускользая с талии на поясницу. Гладит позвоночник, что в ложбинке спускается к ягодицам. Дорожкой влаги языка дон наносит свой метод успокоения раздражённой коже, которая настолько нежная, что Юнги постанывает и носом вдыхает запах, без которого не представляет своей жизни. Чмокает и прикусывает, вновь целует глубоко и опять прикусывает складочку рядом с пупком. - Пока ты там лежал, - шепчет Юнги, - а я смотрел на твое тело со стороны... Обхватив дона сильнее за плечи и шею, Чимин наклоняет голову и утыкается носом в его волосы. Спазм внизу живота кульбитами будоражит до отказа. Краснеющие щеки жарят пуще повышенной температуры при пневмонии. - Я позавидовал сам себе. - Заканчивает свою фразу Юнги, не отстраняя губ, нежно лаская его. - В чем? - тоже шепчет Чимин, обнимая еще крепче, еле держась трясущимися руками за его мускулистые руки. - Что ты - мой... красивый и безупречный от и до. Никому тебя не отдам. Перехватив дона за подбородок, Пак задирает его и, заглядывая преданно в глаза, целует будто в беспамятстве и столь крепко, вновь забывая как дышать без помощи губ Юнги. - Мой Мин Юнги, - восторженно, томительно и хрипло постанывает Чимин, углубляясь в поцелуй, - не отказывайся от меня, пожалуйста… не оставляй меня. Ускоряясь от своего катализатора, точно так же, как меняя скорость химической реакции, Юнги прижимает его к себе в одном единственном желании – сберечь от любого воздействия разрушительных веществ внешних факторов. И едкое слово в адрес Чимина, произнесенное Туеном Серра, стирается напрочь. Потому что Юнги окутывает капо только словами любви. Оказывается, куда бы ты ни пошёл, от себя не убежишь. Это не ложь. Это медленно убивает меня. У шансов в моих венах не остаётся времени. К чёрту всё, я люблю тебя…