***
Последние дни лета перед осенью Чимин крупицами в ветре с запахом листьев собирает на своей дощатой веранде первого этажа, к которой имеет отдельный выход прямо позади дома. Его комната на втором этаже, огороженном от доступа посторонних, кроме слуг, пары охранников и членов семьи, но юноша стал реже проводить в ней время. Не только потому, что не хочет, но и просто не дают шумы под окнами с открытой местности, где подготавливают новых будущих деката. Прямо на большой территории особняка, где имеется также и отдельное общежитие для гангстеров в размере до тридцати человек, отец позволил куми-ин тренироваться на импровизированной площадке с необходимым снаряжением. Естественно стрельбу из огнестрельного оружия перенесут в подвальное глухое помещение особняка, в расположенный тир на пять отсеков для тактики. Стоит отдать должное отцу - он умеет мастерски вести бизнес и тут же прикрыто на своей территории клана обучать бойцов. Два в одном. Чимин не суется в бандитские отношения, их тренировки, обычное общение, даже если это его будущий клан. Предпочитает не подглядывать из окон, уходя, как сейчас, совершенно в противоположный угол территории с книгой. Пак старший настигает спустя полчаса уединения, когда Чимин уже просто разглядывал облака. - Не думаешь, что стоит осмотреть новобранцев? Твои прямые обязанности чуть расширены на данный момент тоже. - Что мое слово даст еще? Я отобрал их, отец, но обучить этому делу - не моя проблема. Выдохнув, Пак старший садится прямо так на деревянное покрытие рядом с ним. - Послушай, я стараюсь тебя постепенно втягивать во все это, твои люди должны видеть тебя и знать, тем-более, что ты сам их отобрал. - по интонации отца не очень понятно доволен он или нет. - Просто присутствуй на их тренировках мельком, можно молча, но дай понять, что ты заинтересован в их будущем. Так родится доверие, так родятся крепкие связи, если и не семейные, но товарищеские. Чимин грустно моргает и отстраняет глаза от облаков. Хоть бы одна весточка от Туена дала бы ему уже давно стимул что-то делать для будущего, но оно туманно. А целый отряд совершенно новых людей в его жизни не привлекает перспективой заводить, так называемую, профессиональную дружбу. Признает и никогда не отрицал какой у него жирный пунктик на доверие к новым лицам. - Завтра показательные: вот завтра на них посмотрю и на их навыки, - отчужденно дает ответ сын. - Сегодня же это не имеет смысла просто так делать. - Каждый момент имеет смысл. Нет чего-то, что ты ждешь в этом месте - так пойди в другое, может, найдешь его там. Не сиди без дела, Чимин. «То есть, не получая от Туена вести тут, просмотр куми-ин там что-то изменит?», - Чимин подстраивает под себя его слова. - Ладно, но не потому, что мне интересно смотреть на скоп мужчин, пытающихся активно доказать свою силу мне. - Это твои воины. Ты всегда можешь их сделать под себя, отчего нет. - отец слегка строг. - И... Чимин, я все ещё жду имя того, кто будет твоим кёдай. Твой следующий выезд в районы клуба никак нельзя осуществлять без него, ты слышишь? Плюс скоро тебе предстоит ответственное - съездить в нотариат и лично удостоверить паспорта новых работников. Полмесяца назад Чимин с отцом нелегально переправили с другого континента нескольких беженцев, устроили в этот же клуб пока обычными официантами подпольного бизнеса. В проверке утрясти все формальности Пак старший отдал профессиональную, бумажную часть своему сыну, не сомневаясь в компетентности. Как-никак, а Чимин выучен этому, Чимин сам научился говорить словами отца из-под его руки, не раз обсуждая с ним дела прямо за одним столом в кабинете. Где сын, а где отец в тот миг - различалось только по возрасту на лице. Это становились и есть уже партнеры с преступными махинациями. А Чимин все больше и больше ощущает день ото дня себя приближенным советником, более известным словом в мафии - капореджиме. - Слышу. Завтра тоже скажу, - Пак, хоть и пассивен, но содрогается под его тон, а сам не чувствует ничего по отношению к родителю, кроме отношения «начальства к подчинённым». - Я жду. «Все ждут что-то от меня, когда я не получаю того, чего жду сам». Грустно думает Пак, туманным взором проводив родственника. Да кто захочет слушать в мире этих мужчин, как он желает хоть один день не произносить ни одного формального слова и не пытаться быть тем, кто навязан его плененной душе? Чимин и не догадывается, как этот неизвестный пока слушатель взахлеб будет его слушать всю свою жизнь, отрываясь на чувственные поцелуи и говоря нужные вещи в их едином мире любви. Юнги с того момента, как получил согласие быть среди куми-ин, больше не имел возможности покидать территорию. Вступил в клан - выход только по веской причине (ее даже не рассмотрят, если честно) или через отторжение до кровопролития. Он это предвидел, поэтому отказывал в затее отцу со слюной у рта, примерно зная, что из своей семьи выйти людям тоже проблематично уже с первого шага и решения так начать жить. Его не ограничили в свободе слова или движений, только строго разъяснили, как покидать территорию особняка пока нельзя. Не имея средства связи со своей истинной семьей, Мин искренне понадеялся, что им хватит ума понять весь исполненный замысел «шпион под крышей возможных будущих врагов». Но сколько, а уже три дня, он тут прибывает, пока ничего сверхопасного против других семей в этом клане борёкудан не разведал. Все более-менее дружелюбны по-своему, старшие уже товарищи многое разъясняют, показывают уголок нового пристанища, неведомому диалекту, словам учат и так обученного юношу. В первую ночь Юнги засыпал на неуютной койке мужского общежития посреди большого зала, в прошлом явно какой-то храм, в японском стиле с вычурными архитектурными элементами. Второй день дался нелегко от шума посторонних и элементарных ситуаций, когда жизнь реально вернулась в армейские будни. Им дали время на подготовку, чтобы показать свои лучшие стороны, но кого найти для спарринга в боях Мин не знал, в чем и уведомил командующего, курирующего их состав из тринадцати человек. - Найдем, есть тут у нас один, с которым можешь потягаться, - ответил рослый мужчина с татуировками по всему телу, где была открыта кожа, - он пока в соседней провинции, объезжает наши две точки, но прибудет через неделю. - Молодой господин хотел бы видеть мои навыки уже завтра, - вставил слово Мин, не желая быть перед Чимином впросак. - Значит, покажешь стрельбу и побьешь обычный манекен. - рыкнул командующий. - Нет сейчас у меня партнёра, который смог бы выступить с тобой в бой. - Я бы мог. - послышалось позади. - Молодой дон, - кланяется тут же командующий, поддав застывшему Мину тычок в колено, чтобы тоже поклонился. Оторопев, Юнги кланяется криво, заплетая ноги, вскинув опять непозволительный исподлобья взгляд на пришедшего Чимина. - Молодой дон, вы не можете выйти в бой с.. ним, - командующий тут же в жар бросается речью, - это не ваша прямая обязанность уже. Чимин осматривается в импровизированном лагере для новобранцев. - Отчего нет, я почти ничего не делаю. Можно и вспомнить старое. Юнги опять рот открыл, но командующий перекрыл его поток, отчего юноша хмурится черными бровями и слегка забавляет Чимина. - Оставьте нас, кёдай Сэки. - Чимин услужливо, как отец, просит не разводить из ничего скандалы. Кёдай с минуту окидывает их взглядом, явно утаив, что после пойдет лично советоваться с отцом Чимина, но Паку младшему все равно. Если сказали делать так, как умеет, то Пак старший не воспротивится. Подойдя чуть ближе к Мину, игнорирует его проступивший пот на рубашке, открытой не до конца в районе груди, а также заправленные за уши беспорядочные пряди. - Я думал, вы сбежите первой ночью отсюда. - Если я и уйду отсюда когда-нибудь, то не один, - посчитал так ответить Юнги, в теплых закатных лучах подметив, как волосы Чимина особо красивые в переливе. - Я не клеветал про желание верности вашей семье. - Почему вы так много говорите о верности? - Пак клонит лениво голову вбок, заглядывая за спину на осмотр тренирующихся. - Словно, знаете, что такое верность в мафии. Сжатые с силой губы не позволяют Мину ответить, ведь он действительно знает об этом все с рождения. - В мафии, возможно, нет, но верю и ищу ее в отношениях с близкими мне людьми - истинная семья в мафии очень важна. - Юнги сам в шоке, что такое сказал. Когда он стал такое думать? - Здесь нет такой романтики, - в совокупности всего вокруг себя поясняет пресно Чимин. - И в ваших отношениях? Вы бы поняли, если бы... Юнги щупает почву. Юнги шестое чувство подсказывает многое, пока он печальные эмоции Чимина считывает на розоватом лице. - Это не ваше дело, - Пак резко мечет искры из глаз, утопая в мыслях, как Мин подкрадывается гибко к сути его ранимости в последнее время. - Я здесь только для того, чтобы вам завтра было с кем устроить спарринг, а не лезть в души друг другу. - Вы не похожи на того, кто дерётся, - слегка трусит Мин, вообще не представляя их бой. - Никто не защитит меня лучше самого себя, - Чимин разворачивается, но добавляет грубовато, - зря вы остались, решились вступить к нам, когда вся ваша воспетая жизнь и истинная семья может быть найдена за этим забором. - машет на высокую изгородь. - Я тоже многое не выбираю в этой жизни. - Мин ведом за ним. - Вы не один в своих мыслях. Чимин вскидывает грустный взгляд боком, проникновенно и болезненно. - Так не выбирайте меня быть вашим вакагасира. И оставьте в покое, наконец, мои мысли вашими мыслями. Разворачивается и уходит с опущенной головой, а Юнги смотрит нежно в след этой походке от бедра и шепчет себе под нос: - Возможно, вы будете моим... не только вакагасира, смотря так, чтобы я только и желал больше следовать... даже сейчас. Ваши мысли столь такие же, как и мои, я это чувствую.На следующий день
Чимину скучно, но он вынужден доблестно выстоять и рассмотреть всех отобранных куми-ин. Кто во что горазд, все отличительные в тех качествах, которые люто обожает отец для своих деката. Возраст разный, как и телосложения, кто хуже стреляет, а кто лучше, кто молчаливый специалист, а кто энергичный и рвущийся уже в первое задание. Очереди Мин Юнги Чимин со скрытым лицом безразличия ждет больше всех в навыках огнестрельной стрельбы, чтобы потом с замершим сердцем признать, как каждая цель, движущаяся или замершая, поражена в самое сердце, голову десяткой из-под этих умелых пальцев. Неужели правда такие красивые пальцы обучены этому страшному ремеслу?.. Чимин изнутри с прикусом кончика языка любуется неосознанно сбоку его спортивной фигурой, подтянутой плоскостью живота, напряжёнными предплечьями, защитными очками на лице, однако Мин по-своему заманчиво щурится все равно, будто для зрения ему необходимы иные. Во время второй перезарядки Юнги сам вскидывает на него беглый взгляд, без улыбки в перехвате глаза в глаза щелкает «магазином» пистолета и меняет позу на стрельбу одной рукой, показывает себя в позе сзади. Чимин скользит взглядом по мужским изгибам все ниже, стиснув собственные колени, а потом и вовсе скрестив нога на ногу. «Он красуется... опять...», - Пак щеки проклинает за жар из-за положения, в которое попал, а живот не узнает за неожиданные кульбиты от столь господствующей, доминирующей позы Мина, способного в будущем защищать его именно так. - Есть кто-нибудь, кто на примете в кёдай? - Отец рядом сидит со скрещёнными руками, строго наблюдая и удовлетворённо кивая на отбор мужчин. - Это сложно. - мнется Чимин. - Так дай ему испытательный срок. Возьми через несколько дней на службу. Чимин помалкивает, вновь взглядом от ботинок проходясь вверх по Юнги. Если не он, то никто - хоть какой-то между ними контакт словесный установлен... и самое странное, думает Чимин, не было ни разу, чтобы они не сошлись, даже если Пак в свои мысли лезть не позволяет. Юнги его понимает, словно, действительно понимает на какую тропу вступил юноша. - Я скажу после спарринга с ним, но велика вероятность, что это будет он, - кивнув на Мина, Чимин удаляется, чтобы переодеться в спортивную одежду. «Невероятно... я уже его выбираю?» Это он. Конечно же, он... Мысли медленно текут рекой во встряхнутое сознание, пока Чимин лежит посреди зала, где окончен его бой. Нет, это не конец мира или прискорбное осознание, как свои боевые навыки он подрастерял без тренировок. Ему даже не стыдно быть поверженным среди немногочисленных зрителей их клана узкого круга из высших: отец, его советник, трое командующих над деката, двое заместителей командующих. И все, а дальше только они с Мин Юнги двое, друг против друга, будто никого по сторонам импровизированного ринга. Юнги его в двух рангах поверг в нокаут, аккуратный и лёгкий из переворотов или подножек, но без ударов в чувствительные места. Парочка синяков на руках, бедрах и один смачный сейчас под ребром будет точно, но Чимин ни о чем не жалеет, ведь в третьем, финальном, ему удалось его оглушить и увидеть преклонённое превосходство замершего Юнги с подбитой скулой. Они оба на выдохе замерли с окружающим миром и улыбнулись азартно чуть-чуть. Их партнёрство может быть очень взаимным, но об этом они, конечно же, тут же утаили от всех и ринулись вновь в бой. Юнги наклонился и предложил руку, чтобы встать, но Чимин отказался больше от нависшей глубины его глаз, чем от руки. Встал, отряхнулся, одернул съехавшую с плеча хлопковую футболку, поблагодарил Юнги за бой и вышел. Что бы у самой лестницы ко второму этажу, где его комната, начать хромать. На последней ступеньке нога и вовсе разболелась, точнее бедро. - Где ваша комната, вакагасира? - послышался позади знакомый грудной голос. Прежде, чем нормально обернуться, Чимин не успевает ахнуть, ведь Мин его подхватывает за руку, перекидывает себе на шею и... под талию берётся своей ладонью так правильно, уверенно. Ослабевший Пак позволяет себя довести, терпя от его пальцев жар даже под футболкой. - Очень болит? - интересуется мягко Юнги, дойдя до указанной двери в конце коридора. Тут еще три, но о содержимом за ними Чимин умалчивает. Встав у окна с небольшим цветком, Чимин хочет разобщения контакта и, только в полуобороте лицом к лицу, все же застывает, руку чужую не знает как отстранить. Коснуться можно, но страшно... страшно, что эти странные мурашки почувствует Юнги с его пальцев. - Все в порядке, - успокаивает Чимин, - я удостоверился во всем, что необходимо. Мин видит его борьбу отстраниться, хотя бы бедрами не прикасаться, а про руку на талии - очень сложный отдельный вопрос. На него ответа нет даже у Юнги, открывшемуся мир каким-то иным. - И что вам необходимо, вакагасира? Чимин, все же, дает заднюю ногой, отходит, чтобы впечататься в свою же дверь. Смотря на Юнги, он в тупике между ними. - Мне просто необходим кёдай... мой личный охранник, с которым я смогу общаться, только понимай он меня с полуслова... с мысли. Вскинутыми вверх бровями Юнги вновь приятно забавит Чимина. Честно, но это самое милое выражение, которое вообще на мужчинах видел Пак, всегда получая строгий профиль отца, строгий осмотр Туена, строгий, но такой мирный взгляд... Мин Юнги с порога. Юнги делает шаг к нему, ведомо к словам с этих мягких с виду губ. Еще месяц назад он вообще не догадывался, как будет под прикрытием искать что-то на другую семью, в которой скрываются не секретные какие-то материалы на их бизнес, а он... Чимин, который сам проложит дорожку ко всем ответам. Если и был сначала замысел как-то его использовать, то сейчас он треснул от произнесённых слов. - Вы хотите, чтобы я стал вашим кёдай? - Юнги близко, но не так, чтобы нарушить чужие границы. Раскрыв шире веки, Чимин поднимает подбородок, рассматривая его. - Да, если вы все еще хотите, чтобы я был вашим вакагасира, - выдыхает с хриплостью в севшем голосе, - не более этого слова, понимаете? Юнги поддаётся, вот-вот бедрами о бедра с ним опять удариться, но Чимин проворно ручку двери выкручивает позади и быстро ныряет, закрывает, чтобы Юнги плененный следом припал лбом к жёсткости и еле прошептал: - Не понимаю... пока ничего не понимаю, но обязательно пойму. Он в большей степени про свои ощущения. Электричество самое настоящее меж двух заряженных частиц.*** Спустя несколько дней
Как одеться для конкретного и непонятного пока задания, Мин не знал, поэтому отдал должное излюбленному: просторной белой рубашке, поверх надел легкое серое пальто до щиколоток, а также обычные прямые джинсы. В его распоряжение, как только Чимин двусмысленно дал понять, что он - теперь его кёдай, тут же резво выделили служебный автомобиль класса люкс с красивой отделкой салона, с автоматической коробкой передач. Весь этот инструктаж по эксплуатации техники (Мин и без них распрекрасно знает, как обращаться с машиной... и не только с ней), а также о прямых обязанностях быть еще и личным водителем, помимо круглосуточной охраны, вбивали в голову Юнги до самого вечера выходного дня. И он уже пожалел, что заикнулся о навыках вождения, надеясь получить просто невидимую галочку для себя, а не добавочную обязанность ещё и возить молодого дона куда-нибудь. Чимин вышел из особняка, преодолев территорию энергичной походкой. На нем был мягкий голубого оттенка свитер с круглым вырезом, прелестно оттеняя его золотистые прибранные волосы, чёрные брюки со стрелкой спереди только на зависть подчеркнули длину, пикантную худобу в икрах и заметную мускулатуру бедер. Юнги подвисает конкретно в тот миг, когда Пак обернулся на зов кого-то из вышестоящих деката со стороны особняка. Мин разглядывает с этого расстояния, прямиком из автомобиля на водительском месте, откинувшись в выдохе спиной, опрокинув голову на подушечку сидения. Сонливо задумывается даже, что чужие ягодицы с этого ракурса выглядят до невозможности правильно и притягательно вообще для юноши. Под взмахи рукой Чимина в затянувшемся общении с этим деката Юнги сглатывает и немного переходит в нервное состояние, когда внимание его уже прямого начальника в лице Чимина обращено все еще не на него. Под начавшееся дрожание в нетерпении ногой, Юнги неохотно отстраняет глаза от Пака и прикусывает губу с мыслью: «Много думаешь о нём в последнее время. Прекрати, Юнги». Много - мягко сказано. Постоянно в любом своем действии, даже если не видел несколько дней - верный вариант. Мысли обитали любые, но точно не заходящие в запретную зону. Какова вероятность, что она вообще имеется в закромах разума Мина? Почти сто процентов! Вновь вскидывает он взгляд на уже резко открывающего дверь Чимина, вздрагивает от хлопка и трепещет ограниченностью пространства вокруг. Каждый раз. Каждый раз, когда они так наедине друг с другом, ограждены хоть стенами, хоть шторами, хоть салоном автомобиля, хоть несколько раз прямым контактом напротив лицом к лицу - Юнги думает запретное, глубинное, искусительное... Юнги нагло позволяет себе оценить его индивидуальную красоту, начиная всегда с ясных больших глаз и заканчивая тем, как крепкие бедра то скрещены, то как сейчас расслабляются на сидении. Юнги в жизни не видел такой манящей совокупности невинности и дерзости, после которой низ живота крутит приятно, тягуче растекаясь теплыми вибрациями. - Выглядите то ли злым, то ли уставшим, - позволяет себе оценку спутника Чимин. - Плохо спите? Юнги кивает, заводя мотор, и больше не смотрит. - Попрошу выделить вам спальню на моем этаже. - Зачем? - Как я буду под охраной, если вы проживаете в общежитии соседнего здания? Мин выруливает за пределы территории, молчаливо не отрицая, и не совсем соглашаясь. Это не сулит ничего хорошего уж точно, хотя отчасти верно про быстрое реагирование, если с Паком что-то случится. Добиться еще диалога от него Чимин не может, иногда поглядывая и тихо в пути сообщая, как будет ездить позади со следующего раза. Вместе они исполняют каждый свои роли в той идеальности, которую завещали отцы. Последующие часы служба идет мирно: Юнги почти зевает на позднюю ночь вблизи с Чимином, который тоже почти ничего не делает, но ведет тихие переговоры в ограждённой зоне клуба с работниками. Мина попросил остаться за пределами, поэтому юноша не знает, как добыть хоть чуточку больше информации из первых уст. Чимин в одно время так близко - когда как сейчас неизмеримо далеко, что аж зубы сводит. За промежуток пока его, так называемый босс, ведет беседы, Юнги успевает добраться до телефона у бармена за стойкой и связаться с семьей. Точнее с одним человеком, чтобы передать все свои обстоятельства. На обратном пути к вип-ложе Мин без эмоций осматривает клуб, игнорирует оглядывания отдыхающих девушек-танцовщиц, вновь изваянием встав у перегородки. Незамеченным с такой внешностью остаться трудно, поэтому одна пошла в вовлеченное наступление, пока претендентов поболтать в клубе на ее вкус не нашлось. - Ты человек нашего нового босса? - девушка обольстительно поморгала, пристроившись рядом. - Я на службе, но я - не его человек, - Мин хотел бы сделать шаг в сторону, но там уже стена, - он так сам пожелал. - Босс не впускает в свои границы никого. Приходит сюда, много говорит с нами только по работе, - решает навязаться танцовщица, - а у самого в глазах, будто, месяцами не отдыхал так, как желает. - В каком смысле? - Юнги тих, но заинтригован. Вместо ответа храбрячка припирает пышной грудью к предплечью Юнги, выдохнув на ушко со шлейфом вишни от длинных волос: - В таком, что он глаза опускает, не смотрит даже на нас при исполнении, а у самого дыхание учащается, допусти он одну единственную мысль провести здесь ночь правильно. Сам посмотришь, когда сейчас начнутся правильные танцы. Юнги отстраняется от нее головой, окинув взглядом клуб, в котором пока играет музыка, люди, возможно будущие клиенты, понемногу напиваются, а вот призывные пилоны в нескольких частях площади пустуют. Игриво усмехнувшись, девушка с покачивающейся походкой следует в служебные помещения, чтобы потом подтвердить слова в начавшейся ночной жизни. К тому моменту Чимин вышел, почёсывая шею и стараясь не смотреть даже на раскрепощённые вещи и обнажённые тела, в то время пока Юнги без зазрения совести не верил в свою удачу. Попасть почти под бок главарю одного из влиятельных кланов, стать его кёдай, да еще почти бесплатно посмотреть стриптиз. Да, служба предстоит интересная, если на правах Чимина, как владельца, они будут приезжать сюда часто. - Ревнуешь? - встав как можно ближе, чтобы не кричать, Чимину прилетает вопрос. Он отмирает в содрогании, как застуканный за подглядыванием, краснеет и переводит взгляд от Юнги, стоящего недалеко, на Хосока. Этот парень стал ему за какой-то месяц уже чуть ли не близким другом, навязавшись, как и любой другой болтливый бармен. Посещение столь нелицеприятного места для Чимина стало не таким обременительным в большей части благодаря ему. Вышло так, что они согласовывались сотрудничать в смены Хосока: бармену за компанию общество этакого аристократа, пока стаканы драит, да и Чимину не так некомфортно посреди остальных работников в клубе. Он еще не может обжиться в первую очередь, как человек тут, а уже потом, как босс. Хотя быть вторым ему комфортнее - это признает. Перегнувшись через стойку, Чимин недоуменно смотрит. - Кого я ревную? - Твоего нового охранника, конечно же. – Хосок, в красиво подчёркивающей его шею бабочкой поверх белого воротничка, ухмыляется. - Должен следить за тобой, а неплохо так наблюдает за нашими девчонками. Чимин аккуратно оборачивается через плечо, действительно, застав взгляд охранника не на себе. Кое-кто плохо справляется со своими обязанностями, думает ревниво он, а потом чуть подзатыльник не отвешивает себе. И что, что Юнги не смотрит каждую секунду на него? - Я не ревную, - отрицает Пак, - у меня нет повода для этого. Ты путаешь. - Что вижу, то и говорю, других кёдай ты так эмоционально не одаривал. Стоять не можешь даже на месте, - прямолинеен Хосок, - так, на всю ночь сегодня приехал? - Не знаю, пока отец не сказал конкретно сколько лучше здесь находиться каждый раз, - устало выдыхает Чимин, садится на стул и еще раз оглядывается на Юнги, затем следит за его взглядом к девушке, стянувшей верхнюю часть бюстгальтера почти до открытия сосков, - хочу уйти отсюда. - А он, явно, нет. - Хосок со своими комментариями не помогает, а только усиливает в Чимине неправильное состояние. Такое затихшее перед бурей ощущение, когда от нарастающего электричества нервы потрескивают. Вот и у Чимина что-то потрескивает на кончиках пальцев, когда ими же хочет подбородок Мина отвернуть от пикантного зрелища. «Что за черт?», - одёргивает сам себя, - «Я должен был дать ему испытательный срок, а сам тут сижу и контролирую его». Под последней мыслью Чимин с надутой почти вперед губой вздрагивает неожиданно, ведь Юнги переводит взгляд на него и в душу, будто, смотрит. В наваждении моргнув, Мин виновато хочет проронить улыбку, но Чимин игнорирует и гордо отворачивается. Чтобы окончательно удостовериться и не выгнать Юнги за неисполнением своих обязанностей, Пак решает уйти на сегодня окончательно. Он уладил пару вопросов, взял необходимые бумаги с людей для дальнейших дел без трудностей. Выйдя через запасной выход на свежий ночной воздух, Чимин цыкает, ведь уехать отсюда он может только с Юнги. Можно рвануть и самому, но ключи тоже у того. - Вакагасира? - хриплый голос не застает себя ждать, отозвавшись почти следом. «Все-таки, последовал за мной». - Я могу вас уволить прямо сейчас, кёдай Мин. - не оборачиваясь, Пак произносит куда-то в пустое пространство небольшого квартала. - Вы думаете служба мне и моей семье - шутка? Отдых? - Чимин не замечает, как высокие нотки у него в горле дрожат. - Еще раз вы так будете прохлаж... Он не договаривает, так как Юнги резво настигает, обходя со спины, и встаёт лицом к лицу. Чимин воздвигает глаза и смотрит безотрывно, доселе вообще не смотря ни на кого конкретно в клубе так четко. - Даже если я не сморю на вас в какой-то момент, значит, думаю о вас и слежу за обстановкой вокруг постоянно. - Мин слегка раздражён этими играми в убегания, желая быть чуть прямолинейным. - Не недооценивайте меня. - Ну да конечно... - выдыхает нервно Чимин, - еще чуть-чуть и как второй охранник, что был при мне - напились бы, а может хлеще и уединились бы с теми девицами. - А вы бы предупреждали прежде, куда мы едем, и теперь не предъявляли бы за мою естественную мужскую реакцию. Да, я опешил, но сейчас я здесь с вами, потому что знаю, с кем прибыл и с кем уйду из этого места. Я на работе в первую очередь, но даже если возможен когда-то непредвиденный исход быть мне пьяным при службе... - Мин выжидает паузу, глаз с него не сводя, - я буду рядом. Чуть не ляпнул «с тобой», засмотревшись расширенными зрачками Чимина, вовремя оставшись в рамках формальности. - Конечно спасибо, но на голую грудь вы нашли минуту поглазеть, - Чимин не понимает, что несет, но его реально понесло. - Тише, - Мин неожиданно в противовес успокоительно шепчет, сдерживая еле-еле улыбку, - тише, вакагасира... вам не стоит об этом даже переживать. Вздёрнутым носиком ошеломлённый Чимин вдыхает и выдыхает, не находя пока ответа на это. Выглядит красивее всего, что Юнги вообще сегодня там пытался доказать себе, как сочность женских тел его мало будоражит, нежели эта пухлая нижняя губа, что просится быть нежно покусанной и исцелованной со словами: «У меня мурашки от твоего тела». - Да как вы разговариваете со мной? - шепчет чуть злее Чимин, заходясь в очередной румянец под его тёмными глазами. - Так, как вы смотрите на меня, - шепчет Юнги. - Дурацкий диалог, прекратить это немедленно и не сметь со мной больше этих вольностей! Ясно? - быстро отворачивается и идет к автомобилю Пак. - Да что же ты такой недоласканный весь, цветочек с шипами? - а Юнги успевает выдохнуть устало себе под нос, заправить руки в карманы джинс и поплестись следом.*** Спустя полтора месяца
- Когда ты приедешь? - Чимин в потемках своей комнаты жмётся к подушке с трубкой телефона и почти чуть не хнычет. - Пожалуйста, скажи, что скоро... Туен сонливо ведет разговор из-за разных часовых поясов. Он там у себя еще не лег, но Чимин глубокой ночью у себя спать даже не собирается, пока ответ не получит. - Чимин-и, я буду тебя только отвлекать, ведь по словам твоего отца ты сейчас полностью в семейных делах... у меня самого уже гораздо меньше обязанностей, но еще нет вероятности прямо все оставить и рвануть к тебе, как раньше... - Хотя бы день, - мямлит тоскливо Чимин, сжавшись конечностями поближе к груди, - хотя бы ночь проведи со мной, а дальше мы вместе придумаем, что делать со всем этим... я скучаю. Туен бархатно тихо смеется, распрекрасно понимая намёки. - У тебя есть пальчики, пока нет меня. Но бизнес есть бизнес, Чимин-и. Пока я буду трахать тебя там, кто-то может здесь отобрать все. - Ты хоть понимаешь, с чем меня сравниваешь?! - ощетинивается Пак. - Когда это ты обесценил нашу любовь и поставил на второе место? К чему были те единственные слова тогда? А? - Чимин в подушку говорит тише, но ему уже плевать, хочется разрыдаться от непонимания. - Тебе напомнить сколько раз ты меня трахал, но больше так и не повторил, что любишь меня? - Молодой дон, сбавь-ка свой пыл и направь его на своих безбашенных куми-ин, - ожесточается Туен, - а тебе напомнить, сколько раз ты раздвинул ноги только потому, как прямо сейчас также необходим просто мой член? - Да пошёл ты, - рявкает Чимин, - можешь стереть весь год, что был между нами, так ничего и не усвоив! - Да пошел ты, кому ты нужен, кроме меня?! - ответный рявк. - О, уж поверь, претендентов предостаточно! - Да уж конечно, раз звонишь мне ночью. - Сволочь. Зло в дребезжании швырнув телефон на место, Чимин отворачивается к стенке, долго дубасит ее кулаками чуть ли не до кровавых отметин. Игнорирует перезвон, саркастично хохоча, что, наконец-то, Серра сам звонит. В итоге, вовсе сбрасывает трубку на стол в длительных гудках. Личная жизнь пошла по одному месту. Отлично, только этого еще не хватало... разувериться в любви, которая только в страсти появилась и совсем шатка в существующей ли вообще верности. Верность? Чимин вспоминает слова Юнги, приостановив дубасить стену. Затем все фразы, повадки, взгляды Мина по накатанной последовали в голову с яркими картинками. После чего Чимин еще агрессивнее дубасит стену. Тот в душу не лезет, зато другой распрекрасно ее, якобы, понимает. Да что ж такое? - Плохо спите? - на следующее утро спрашивает уже Юнги, ожидающий его везти на какую-то встречу. Понятное дело Мин все слышал, ведь уже обживал по распоряжению ту ночь по соседству, даже если на него Чимин тоже из-за инцидента в клубе был зол когда-то. Пак игнорирует вопрос, не скрыв синяки под глазами и поцарапанные костяшки, игнорирует даже непонятно откуда взявшиеся за последние недели очки на носу Юнги. Юнги. Точнее дон Мин младший под прикрытием в своем добровольном желании быть вообще здесь уже столько времени каждую повадку Чимина читает по волоску, кончику носа, сжимающимся пальцам, дерзким или мягким движениям, уже за основу взяв навык жить его настроением тоже. Так-то оно и было без выбора, ведь его воля резко ограничилась в пределах этого человека, с которым Мин живёт побоку, видя чаще уже кого бы то ни было день ото дня. И были такие дни в их общем распорядке, когда Чимин отсутствовал вообще подальше от мира всего, только бы находить покой в бушующей неволей всего вокруг душе. Уезжал в загородную резиденцию с отцом и матерью, где была своя охрана. В такие дни Юнги своевольничал в основном особняке и рыл тайно информацию на их семью, но самое главное, что он понял совсем недавно, пока прибывал в комнате Чимина, перебирая его книги, где подчёркнуты цитаты карандашом, на подоконнике рассматривая красивую коллекцию бабочек в небольших террариумах, или вообще как-то взаимодействуя с жизнью этого юноши через посторонних людей в клане, расспрашивая о многом и пытаясь понять сокровенное о своем скрытом вакагасира - Мин Юнги не заметил, как влюбился. Влюбился до трепетного выдыхания в открытое окно, в ожидании возвращения Чимина с семьей обратно каждый раз. Помнит то осознание, но не помнит, когда конкретно посчитал право на такую любовь. Или же это было изначально в тот самый миг, когда увидел его всего такого из света лунной дорожки, будто, созданного? Не знает, может ли вообще считать то, что думает слишком часто о бездонных глазах, проскальзывающих ямочках в быстрой улыбке на румяных щеках, думает о покусывающих губах вдвое больше остального, когда Чимин озадаченно прямо в машине знакомится с документами в проездах от одной точки дохода в другую, а Мин желает истерзанную губу повернуть к себе и чмокнуть в ссадины от грубых зубок хозяина. Не может считать, что значит эта увлечённость, но уже считает удары сердца вместе с его каждым вдохом, когда Чимин на заднем дворе особняка смотрит в небо, а Юнги неподалёку передыхает в тени дерева от тренировок и наблюдает за его профилем. В такие моменты вакагасира самый желанный из всего, что вообще желает Юнги. А Мин желает масштабно, мир в глазах Чимина приравнивая к своей будущей империи. Уезжал Пак в паршивом настроении с родителями, вернувшись еще в более худшем воскресным вечером. По агрессивной походке, из-под которой гравий аж летит, Мин понимает настроение и из окна своей спальни второго этажа наблюдает за прибывшим Чимином. С прострелами в сердце терпит добавочно волнение. У старшего Пака глубокие морщины от хмурости на лице, а по безнадежным взмахам руками в сторону Чимина Юнги догадывается, как произошла точно семейная ссора. Стук в дверь через минут десять заставляет Мина побеспокоиться еще больше. Отворив, видит молодого дона уже при параде из черной рубашки и точно таких же в тон строгих брюк, поверх хаотично повязан рукавами вокруг шеи белый свитер. - Вакагасира Пак, приветствую и добро пожаловать... - Оставь это, - Чимин хмур, окинув домашнюю одежду Юнги оценочным взглядом, - собирайся, выезжаем в «наш клуб» через пятнадцать минут. Буду ждать в машине. Почему-то перешел на «ты», бегло успевает ухватиться за формальности Мин и не понимает ничего. - У меня сегодня выходной по распоряжению вашего отца. - Ты - мой кёдай, - лепит Пак, смотря прямо в глаза, - у тебя нет распоряжений ни от кого, кроме меня. Опять проводив взглядом утонченную спину с золотыми прядями по изящной шее, Юнги безумно хочет его припереть к стенке и честно наговориться о многом хоть всю ночь. Лучше на вертикальной поверхности, судя по проскальзывающим истеричным ноткам в голосе. Что они тут делают, если работы конкретной нет на сегодня? Как и распоряжение Чимина закрыть хоть в убыток этот весь клуб на ночь и просто составить ему компанию, иначе еще чуть-чуть, и он пойдет штурмом на свой собственный особняк. Конечно, многие работники восприняли в шутку его «шутку», но не Юнги, в непонимании осматривающий, как все охотно согласились на внезапный выходной от прибывшего босса. Нет, деньги зарабатывать приятно, но приятно вдвойне не работать, когда Чимин пообещал всем заплатить за эту смену как обычно, будто ничего и не случилось. Пока двадцать два человека пытались еще раз переспросить, а точно сегодня клуб для клиентов закрыт, Чимин через Хосока - также офигевшего с распоряжений на эту ночь - уже всем объявил бесплатную выпивку от хозяина. Юнги не мешался под ногами где-то минут сорок, кидая взгляды на начавшийся недоделанный корпоратив. К слову, а за время службы с Чимином и посещения этого заведения он завел хорошие отношения почти со всеми, поэтому его уже тоже уволакивают к стопкам текилы. Припав к барной стойке, он сжимает губы на манящий напиток, пока игнорируя призывы галдящих людей опрокинуть первую, затем вторую. Мин оборачивается в поиске Чимина, ведь он не гость на этой вечеринке, а все такой же кёдай при исполнении, как и было указано. Не находит дона в округе включившейся подсветки неона, пока не оборачивается вновь к стопкам, видя Чимина на той стороне барной стойки с Хосоком. Вздрогнув под наклон Пака, под опаливший исподлобья волной жара взгляд, Юнги слышит: - Не желаете выпить, кёдай Мин? Юнги безмолвно показывает вопрос на лице реально ли это возможно, да что вообще нашло на его босса. Чимин под одобрительные шумы только больше споить Юнги, слишком трезвого и серьёзного для всего беспредела уже вокруг, наклоняется к его уху, шепчет: - Когда это ты стал послушным... даже в своих мыслях... мой кёдай? - опять нагло перепрыгнул в формальностях вакагасира. Поддернув съехавшие очки на влажной переносице, Мин с мурашками от мочки уха, где был выдох Чимина, отказывается. - Я на службе. - тихо ему в ответ. Фыркнув мило, Чимин отстраняется и что-то шепчет Хосоку. Тот кивает, быстренько из всего ассортимента хрустального бара находит самый дорогой виски и произносит громко всем-всем: - Наш босс делает подарок - распить этот самый дорогой напиток вообще в нашем баре! Работники из всех углов призывно заскандировали в одобрение. - Но не просто так. Сыграем в нашу старую добрую, а? Народ опять зашумел приветливо на авантюру. Юнги между всем глядит на Чимина, не спускающего в ответ с него смелого взгляда, только краснеющие щеки доказывают еще о какой-то невинной затее. - Участвует каждая живая душа в этом зале. - громкоголосый Хосок выступает ведущим вечера. - Играем в бутылочку: тот, кто крутит, выбирает, как выпить порцию алкоголя с тем, на кого выпадет. И так далее. Не используем ни стопок, ни других емкостей, кроме фантазии. Юнги сужает глаза: Чимин чуть больше вздёрнул подбородок, туманя взгляд на нем. - Одно правило: губы в губы использовать нельзя, - завершает Чон правила. Чимин дергает уголком губы: Юнги снова кусает мысленно эту пухлость нижней от ухмылки, слыша неслышимый томящийся давно стон. Для такого количества людей лучшего места, чем прямо на пол посреди зала, сесть не нашлось. Свободным кружком друг против друга, чтобы бутылка от распитой текилы уже вращалась против часовой стрелки. На фоне кто-то включил музыку, но репертуарчик в клубе весь стриповской, поэтому смирились, да и не до этого, когда пошли первые попытки выпить алкоголь без стопок. Оригинальностью никто особо не блистал, кроме как передать порцию через ладони, с изгиба локтей, даже с грудей кое-кто осмелился. Юнги, единственным, наверное, трезвым тихо отсиживался, молясь, чтобы бутылка опустела без его участия, но фигушки там показали алкогольные небеса. Горлышко устремилось на него в какой-то миг, а партнёршей оказалась та самая девушка, что подошла однажды и осмелилась поговорить про Чимина. Сейчас она с правого фланга круга последовала к нему, подползла на коленях, не постеснявшись коротенькой золотой юбки. Ровно лицом к лицу с бутылкой виски. Как оказалось, она еще любит хлеб, да зрелище, призывно всех попросив поднять шума, пока нахально перебралась к оторопевшему Юнги на бедра. В интуитивном состоянии ухватился за ее талию и ожидал, как же поступят с ним в этом распитии. - Он не смотрит ни на одну из нас... - выдохнув на ухо, танцовщица прижалась и обняла за шею Юнги, - но ты... - потерлась в причинное место так, что он напрягся бедрами в защиту, - ты неужели тоже смотришь только на него? И просто глоток вылив себе в рот из горлышка в тесном контакте тел, она его руки с талии себе под юбку помещает. Юнги, не пьяный, протрезвел ровно в тот миг, приворожённый речами искусительницы, когда ладонями коснулся чужих ягодиц, но взглядом через ее плечо он замер на Чимине. Клянется, в эту секунду сам стал мишенью в тире, ощутив прострел в глубину сердца. Чимин, до этого активный, скис на глазах и задышал слишком очевидно в трепете грудью. - Мне нужен ход, - шепчет Юнги девушке, руками уже отпрянув от ее тела, просто продолжая принимать вес. Вокруг опять шум, чтобы продолжать игру. - Все-таки, я была права... ладно, все устрою, - заговорщица подмигивает Юнги, - ты крутишь следующий, но я выпила неправильно, поэтому отдам ход тебе, - разворачивается и возвращается на место. Взяв увесистую пустую бутылку, а вторую с виски оставив у колена, Юнги выдыхает. Черт возьми, что вообще происходит? И во что он вообще втянут? - Штрафной, Лин! Нужно было использовать что-то, чтобы выпить, - тут же вещает Хосок. - О`кей, отдаю свой ход господину в обворожительных очках, - вскинув в защиту руки, Лин смотрит на Хосока, поглядывая и на Чимина, - Мин Юнги можно выбрать без вращения, я права, Хо? Прищуренным взглядом поняв со второго раза намеки Лин в сторону Чимина, Чон светлеет в лице и хитрит с ухмылкой. - На правах штрафного хода кёдай Мин может не крутить бутылку и выбрать сам, с кем распить свою порцию. Чимин из тишины, в которую сам и опрокинулся, вскидывает глаза на Хосока рядом и оглядывается в непонимании. Скрещённые ноги по-турецки резко сменяет на позу поджать под ягодицы, когда через минуту подходящий Юнги с бутылкой виски опускается на колени перед ним, ясно озвучивая молча свой выбор. Нет вопросов с губ, но взглядом Мин слегка спрашивает разрешения исполнить свою задумку, а Чимин приворожен, так и оставшись замершим, позволив лишь ему приступить. Окончательно близко колени об колени прикоснувшись, Юнги терпит свидетелей вокруг, но только они являются сейчас пропускным билетом коснуться вообще его, как хочется на правах игры. Мин аккуратно вторую пуговку рубашки юноши расстёгивает (первая и так была не на месте), вскинув проверочный взгляд, но у Чимина только дрожат опущенные ресницы на его пальцах. Все затаили дыхание, однако только дыхание Пака Юнги ощущает на своем лбу, когда обнажает сам ему левую ключицу, обтянутую золотистой кожей, пальцами мягко надавив во впадину. Создав идеальную выемку, пока Чимин медленно понимает, что последует, и наклоняет шею для лучшего доступа, Юнги уже нежно, медленно припадает губами к острой косточке и чуть-чуть льет виски рядом. Жидкость, как по жёлобу, потекла и нагрелась вмиг от кожи, попав прямиком в сухие губы Мина. Глоток не большой, его колоссально мало жаждущему многого, но достаточно, чтобы стать победителем в этой игре, когда все громогласно охнули, засвистели или заговорили одновременно. А Юнги... Юнги мог бы отпрянуть столь быстро, как и придумал на ходу способ испить любимый напиток, но он под шум последнюю каплю с ключицы почти незаметно слизывает кончиком языка и... чмокает ласково родинку в завершение. Он хмелеет ежесекундно, поклявшись, что услышал тихий на выдохе стон. В калейдоскопе всего и сразу из ощущений Чимин немного отмирает только после маленького поцелуя и, возникшего вновь перед лицом, Юнги осматривает вопросительно на наличие объяснений. Их нет, но есть то, как тянущийся корпусом Чимин весь в острых мурашках по спине до кончиков пальцев ног... хочет еще немножко такого. Юнги объявили победителем, и он, распалённый в жаре оттого, что сделал, удостоив босса взглядом «Вы этого хотели от меня? Так я все еще при исполнении обязанностей остаюсь с вами, видите?» делает большой глоток из горла, предоставляя Чимину любоваться стекающей янтарной струйкой с подбородка... Тот сглатывает и к чужим коленям притрагивается кончиками пальцев. Чимин не помнит заказанное такси, но чуть-чуть помнит, как добирался до лестницы особняка, затем до своей комнаты, все время оглядываясь. По его следам, повадками тихой кошки, пантеры, следует кёдай Мин, почесывая от усталости глаза, увидевшие многое. Они замерли в коридоре молчаливо, так и не обмолвившись после игры, каждый у своей двери. Спинами друг к другу, словно, такой способ поможет стереть инцидент в хмельных головах. Но так уж ли хотелось его стирать? - Выпьете со мной еще немного? – проговаривает вперед Чимин, замерев пальцами на закрытой ручке. – Я совсем запамятовал старую традицию борёкудан, как с каждым новым членом клана, кумитё должен распить саке. - Вы пока еще не кумитё, - мягким шепотом отвечает Юнги, в профиль отведя лицо. - Ах… да… - мнется Чимин, качнувшись в усталости, чтобы скрыться за своей дверью в ясном отказе. Юнги уходит за свою, припав спиной с прикрытыми веками, покусав мягко губы. Доходит до того, как просто усаживается на пол с согнутыми коленями, опирает локти, скрещивает пальцы почти в молитвенном жесте у рта. «Если я сейчас пойду к нему, я никогда не обрету истинную силу стать доном. Моя мама – была слабостью отца, став в последствии неизлечимой болезнью по утрате любимого человека. Его дни сочтены, а я стану аналогией истории отца, если… если… просто захочу навсегда остаться в море этих глаз». У Юнги есть все – и ничего в этот миг, что аж горло давит тисками и вздохнуть тяжело от выбора. Судьбу не выбирал с рождения, как мальчишка, сейчас растерявшись опять, ведь выбор у него впервые появился. Клянется, еще минута тишины, а затем последующие всхлипы за стеной ночной тишины определили его выбор раз и навсегда. В одиночестве темноты, словно, комната вообще чужая, Чимин друг за другом сделал два глотка спиртного. Давящую рубашку расстегнул до груди, опаленную кожу на ключице прищипнул со злостью, что позволил натворить с собой. Неужели он такой? Так просто позволил еще кому-то прикоснуться к себе и сейчас в затаскивающей только сильнее неге сходит тихонечко с ума от превосходства этого контакта. Ни одна ночь с Туеном в лютой страсти не могла сравниться с бережным поцелуем в ключицу совершенно от чужого, но самого близкого в данный период, мужчины. Не успев сделать третий глоток, потерявшийся Пак вздрагивает от промявшейся кровати с другого края и оборачивается. - Что вы… тут… Юнги без звука проскальзывает к нему на встречу, мягко, пленительно взяв из хватки очередную бутылку с алкоголем, чтобы просто поставить на тумбочку рядом. Аналогично трепетно вздрагивает от пальчиков на своей скуле, после чего застывает на заволакивающих глазах. Долго, нежно рассматривает черты, невидимыми кистями рисуя оттенки, становящиеся только ярче от румянца Чимина. Приблизившись с улыбкой надежды на настоящее чувство между ними, приручено припадает вновь к ключице. Слышимый стон наслаждения, наконец, озвучен в помещении, а объятие только укрепляется, когда Чимин за затылок не позволяет ему отстраниться ни за что. Пристраивая жаркий выдох с губ прямиком в ямку пряной кожи, Мин смело ведет дорожку поцелуев вверх по шее, носом потирается в наслаждении с шепотом: «Как же ты пахнешь любовью… малыш». Чимин в душащем полудреме от алкоголя представляет поле цветов, ворошит ему волосы, ягодицами придвинувшись на проминающейся плоскости, бедрами окольцевав талию Юнги. В мягком перевороте, как тогда при спарринге, Пак раскидывает его под собой с заведомым расстегиванием пуговиц чужой рубашки. У пряжки ремня медлит, кусает губу, вытянув остаточную ткань. Мин пленен его позой верхом с раздвинутыми бедрами, глотая саму ночь вместо алкоголя. Оказавшись открытым полностью до пояса, скользит по животу, чтобы скрестить пальцы с пальцами Чимина, начавшего тоже ласку его кожи. В цепком замке ладоней Юнги дергает на себя, вынужденно придав телу Чимина самые изумительные изгибы для будущих поз. - Смотри на меня без них, - выдыхает хрипло юноша почти в губы, самостоятельно ограждающие очки аккуратно с Юнги стягивая. А после чувствует парализующий приятный шок от рук Мина, забравшегося ему за глубину пояса на ягодицы. В глазах Чимина очевидный хмельной туман, на устах тихие шептания неразборчивых слов чужого имени из-за чего Юнги ощущает себя не тем, кого видит перед собой Пак. - Туен… - еле слышимо с почти слипающими веками произносит юноша. - Нет… - отрицает в шепоте кёдай, затем чуть тверже, - Мин Юнги. В качнувшиеся навстречу губы гравирует поправку никогда больше не произносить имен не тех в судьбе Чимина, но вакагасира уже засыпает прямо в его поцелуе, даже не раскрыв заветные врата для сплетения языков. Мин чувственно укрепляет соитие под удары собственного сердца, сжав с болью веки, аккуратно положив вакагасира к себе под бок. У этой ночи нет продолжения, но у них теперь будет его предостаточно, первым указом будущий дон Мин с еще одним трепетным поцелуем в сочные губы меняет много планов.