С небес придёт эфирный ветер

      Чун Юнь оказывается на удивление чувствительным. Эфир почему-то не ожидал такого, а потому искренне удивляется и радуется, когда становится ясно, что Чун Юнь отзывается даже на малейшее прикосновение.       Из открытого окна дует прохладный воздух и треплет раскиданные по подушке светло-голубые волосы, щекоча пылающие уши и щёки. Чун Юнь от природы достаточно бледный, не загорает к тому же, а потому красный цвет проступает на его лице легко и сильно. Эфиру нравится его румянец, такой насыщенный и горячий, что грех не коснуться его пальцами при удобной возможности.       – Тебе страшно? – тихо спрашивает Эфир, осторожно убирая руку, которая прикрывает зажмуренные глаза.       – Немного, – искренне пищит Чун Юнь, пытаясь сопротивляться, но Эфир настойчиво отводит руку в сторону и прижимает к подушке. – Вдруг моя энергия Ян выйдет из-под контроля.       – Но я же с тобой, – пытается успокоить его Эфир, поглаживая волосы свободной рукой. – Но если ты передумал, то я пойму и остановлюсь.       Слова застревают у Чун Юня в горле, и он мотает головой из стороны в сторону, подтверждая, что он всё также не против. Эфир усмехается и наклоняется вперёд, прижимаясь к мягким губам в нежном поцелуе. Чун Юнь на секунду пугается и смущённо приоткрывает рот, позволяя завладеть своим языком.       Эфир одобрительно мычит, лаская его неспешными движениями. Ему не нужно никуда торопиться, нет нужды да и желания сделать всё быстрее, жёстче, агрессивнее. С Чун Юнем хочется быть нежным, показать ему, как бывает приятно делить с кем-то постель, а не вечно отталкивать всех и вся. Он заслужил быть любимым и заласканным до потери сознания – не в прямом смысле, конечно.       – Если тебе что-то не понравится или не захочется, то скажи, – обращается Эфир, пересекаясь с Чун Юнем взглядом. – Я не стану тебя заставлять или судить, так что думай о своём комфорте.       – Хорошо, – шёпотом соглашается Чун Юнь, опуская глаза, но тут же в смущении вскидывает их обратно на Эфира. Удивительно, что не краснеет сильнее, наверное, уже некуда.       Эфир улыбается, сверкая глазами, и отстраняется от Чун Юня, отпуская его руку. Он проводит ладонями по крепким ногам, которые обвивают его за талию, и давит на бёдра, заставляя раскрыться сильнее. Чун Юнь отводит взгляд в сторону и отчаянно цепляется за наволочку пальцами, словно собирается порвать её в клочья.       – Всё хорошо, – мурчит Эфир, взглядом облизывая гордо стоящий член Чун Юня, позже он обязательно возьмёт его в рот, но на сегодняшний день лучше ограничиться чем-то одним.       – Тебе легко говорить, – бурчит Чун Юнь.       – Тебе надо расслабиться, – хмыкает Эфир, поворачивая голову в сторону и выискивая на прикроватной тумбочке две небольшие миски черного и белого цветов. – Я кое-что подготовил, думаю, тебе понравится.       Эфир вновь нависает над Чун Юнем, который удивленно вскидывает брови, чмокает его в одну щёку, другую, потом в губы и тянется к двум мискам. Пальцы касаются немного подтаявшего льда, который Эфир приготовил ещё утром, и в чёрной миске находится обычная замороженная вода, а в белой уже с добавлением туманного цветка и цветка цинсинь.       – Открой рот, – обращается Эфир, беря в руки особый кубик.       Чун Юнь послушно следует просьбе, во все глаза смотря на Эфира и ожидая того, что будет дальше. Эфир улыбается и опускает в открытый рот лёд, наслаждаясь удивлением в чужих глазах.       – Ага, – довольно хмыкает Эфир, скалясь. – Ты же говорил, что тебе помогает твоё мороженое, так что и сейчас оно может немного охладить тебя.       Чун Юнь задумчиво катает кубик во рту, Эфир прекрасно слышит в тишине негромкий стук льда об зубы и радостно отмечает в голове, что сюрприз его всё же понравился. Чун Юнь явно не ожидал того, что сможет использовать своё проверенное средство для подавления энергии Ян в таких условиях.       Эфир протягивает руку под подушку и достаёт бутыль смазки, которую заранее положил поближе, а не в нижний ящик тумбочки, как обычно. Ой как не хотелось бы прерываться в самый ответственный момент, чтобы свеситься с кровати и порыться в ящике.       Чун Юнь несмело разводит колени, стоит только надавить на одно из них чуть сильнее. Эфир понимает его робость, у самого-то в первый раз всё было примерно так же, а потому старается хоть как-то дать понять, что стесняться нечего и лучше расслабиться.       – Ты очень красивый, – нежно выдыхает Эфир, нанося смазку на пальцы и самую малость её согревая своим теплом. – Если бы ты только мог себя видеть.       – Ничего особенного, – сквозь зубы выдавливает Чун Юнь, всё никак не решаясь опустить взгляд, хотя очевидно, что его волнует, что происходит.       – Возможно, – задумчиво отвечает ему Эфир, осторожно касаясь пальцами входа и удерживая Чун Юня на месте, когда он дёргается. – Но это же не отменяет того, что ты красивый.       И Эфир не даёт шанса ответить – склоняется к лицу Чун Юня, вновь целуя, но настойчивее и глубже, вместе с тем толкаясь в сжатое кольцо мускулов. Чун Юнь охает, что-то неразборчиво лепечет и цепляется за плечи, притягивая ближе и сжимая в восхитительных крепких объятиях. Эфир опирается на локоть у его головы, чтобы не свалиться вперёд; раздавить-то он точно не сможет, но вряд ли такой поворот событий хоть кому-то покажется приятным.       Чун Юнь сдержанно постанывает в рот, прихватывает основание косы, периодически слабо оттягивая и не причиняя таким образом боли, скорее даже совсем наоборот, и сжимается даже от малейшего движения пальцем. Эфир молча сетует на ситуацию, что он никак не может отвлечь в должной мере от столь необходимой растяжки, и отстраняется, решая обратиться к немного другим средствам.       В этот раз он тянется к другой миске, вылавливая кубик обычного льда, и поднимает его перед глазами, смотря на играющий свет. Несмотря на то, что в комнате царит полумрак – единственными источниками света являются луна и лампа где-то в другом углу комнаты, – но на льдину всё равно попадают лучики и красиво переливаются. Чун Юнь приоткрывает рот, явно ожидая повторения с предыдущим кусочком льда, но в этот раз всё намного интереснее.       Эфир надёжно обхватывает скользкий кубик и опускает его на живот Чун Юня чуть выше пупка, как раз на место с маленькой родинкой – одной из немногих. Чун Юнь вскидывается на кровати, втягивая живот, и немного расслабляется вокруг пальца, обращая внимание на более явный раздражитель.       – Эфир, – пищит он, опуская глаза на лёд на животе.       – Тебе не нравится? – на всякий случай уточняет Эфир и обводит пупок кубиком.       Чун Юнь выгибается под ним, зачем-то пытается свести ноги, но натыкается на бока Эфира и прикрывает глаза. Какая жалость прятать такие невероятные радужки цвета тонкого льда на Драконьем Хребте.       – Хорошо, – хрипит Чун Юнь, всё ещё продолжая втягивать живот.       Эфир сам себе кивает, принимая такой ответ, и ведёт льдом по бледной коже груди до одного из напряженных сосков. Он сначала дразнит уголком ареолу, а потом только касается красноватой бусины вместе с тем, как осторожно вводит второй палец.       Чун Юнь, несмотря ни на что, ведёт себя достаточно сдержанно, видимо, всё также волнуясь о своей энергии Ян, которая за годы жизни успела добавить хлопот. Эфир понимает это и ставит себе на будущее задачу заставить Чун Юня отпустить себя полностью рядом с ним, забыть о необходимости следить за собственным телом и действиями. Сегодня это не должно помешать удовольствию, но в будущем стоит хотя бы попытаться усилить эффект.       Эфир продолжает играться с льдинкой вместе с тем, как неторопливо работают его пальцы; Чун Юню так явно проще отвлекаться и не напрягаться слишком сильно.       – Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Эфир, отрывая взгляд от маленьких капель воды, которые украшают грудь Чун Юня.       – Нормально, – с задержкой отзывается тот и впервые за всё время сам подаётся на кусочек льда грудью. – Но… но…       Эфир притормаживает в своих действиях, убирает в сторону остатки льда, и заглядывает Чун Юню в лицо. Он волнуется, что мог что-то сделать не так, причинить боль, оттолкнуть от себя, предав оказанное доверие – самое, наверное, худшее, что мог сделать Эфир сегодня.       – Что такое? – беспокоится он, откидывая лёд куда-то на пол и касаясь холодными пальцами всё ещё красной щеки.       – Там тепло, – сквозь смущение тараторит Чун Юнь, что слова можно разобрать с небольшим затруднением.       Эфир счастливо выдыхает и наклоняется вперёд, сцеловывая с чужой груди прохладные капли. Он так разволновался, что ошибся, что полученный ответ радует его сильнее, чем должен.       – Это нормально, – успокаивает Эфир, на пробу нажимая третьим пальцем. – Я не думаю, что такое тепло может заставить тебя потерять контроль.       Чун Юнь приоткрывает глаза и прикусывает нижнюю губу, когда Эфир вводит третий палец. Он вообще всю растяжку переносит достаточно неплохо: не корчится, не жалуется, расслабляется даже более-менее быстро – не без помощи льда, конечно. Эфир наслаждается тем, как он ёрзает на кровати, как напрягаются под тонкой кожей мышцы и проступают косточки. Их хочется прикусить и оставить метку, но Эфир уже решил, что будет как можно нежнее.       Он опять тянется к мискам и берёт из каждой по кусочку льда. Чун Юнь приоткрывает один глаз, следя за происходящим, и посматривает на руку с двумя кубиками – особенно сильно его притягивает не прозрачный, а мутноватый, именно тот, который сделан по особому рецепту.       Но Эфир решает поиграть, а потому сам берёт в рот лёд с цветами цинсинь и туманным цветком, а вторым очерчивает острые ключицы. Чун Юнь в неопределённой эмоции выгибает брови домиком и выпячивает губу, словно так пытается выпросить для себя небольшую льдинку.       Ох, Эфир всегда был слаб к его обаянию.       Он наклоняется вперёд, не переставая водить кубиком по напряжённым мышцам тела под собой, и целует Чун Юня, давая прекрасную возможность прочувствовать лёгкий привкус и холод замороженной воды. Эфир дразнит, не отдавая льдинку, игнорируя слабые неприятные ощущения на языке, и только когда Чун Юнь робко пытается проникнуть ему в рот, позволяет забрать кубик.       Чун Юнь стонет в поцелуй, гладит по плечам раскрытыми ладонями и осторожно двигает бёдрами, толкаясь на пальцы. Спасибо долгой жизни за выдержку, а то Эфир точно слетел бы с катушек от такого робкого и искреннего желания получить удовольствие.       Чун Юнь позволяет играть с льдиной во рту, очень даже поддерживает такую идею, периодически перехватывая контроль и толкая кубик от щеки к щеке. Эфир улыбается в поцелуй и безжалостно прижимает лёд к соску Чун Юня широкой стороной.       Реакция следует просто замечательная, и Эфир упивается ею, продолжая жадно целовать.       Чун Юнь отстраняется сам, раскусывает небольшой остаток кубика и пересекается с Эфиром взглядом.       – Мне кажется, достаточно, – взволнованно произносит он, хватаясь руками за подушку, которая от их возни поднялась выше к изголовью.       – Уверен? – всё ещё немного сомневается Эфир, на пробу толкаясь пальцами глубже и немного их сгибая.       Чун Юнь ахает, запрокидывая голову и активно несколько раз кивает. Не терпится, понимает Эфир, позволяя льдинке свободно скатиться по груди Чун Юня до ямки пупка и там остаться. Так хочется, посмеивается про себя Эфир, ещё несколько раз двинув пальцами и убеждаясь, что давление явно меньше, чем в самом начале.       Возможно, потом стоит припомнить, что самоконтроль Чун Юня распространяется не только на энергию Ян.       Эфир вынимает пальцы и опять берётся за бутыль, смазывая член, возможно, он даже немного перестарался и взял слишком много, но уж лучше запачкать простынь, чем нанести вред. Чун Юнь теперь уже капельку смелее разводит бёдра и даже опускает глаза Эфиру на грудь, пусть там надолго и не задерживается.       – Перевернись, так будет легче, – обращается Эфир, обтирая скользкие пальцы об простынь.       – Я не хочу, если честно, – признаётся Чун Юнь, поворачивая голову в сторону и открывая взору тонкую бледную шею, на которой так и не появилось ни одной метки, только капли влаги от льда.       Эфир вздыхает и кивает, принимая пожелание.       – Я начну медленно, скажи, если будет больно, – шепчет он, приподнимая бёдра Чун Юня не только для своего удобства.       Тот молчит, даже выдыхает беззвучно, когда Эфир медленно проникает в него членом – он больше, чем пальцы, так что дискомфорт будет, но стоит надеяться, что несильный и не надолго. Эфир очень хочет подарить Чун Юню незабываемое удовольствие в первый раз, чтобы он запомнился на много лет вперёд с хорошей стороны.       Эфир нетерпеливо облизывает губы, смакуя картину под собой, и наклоняется вперёд, перенося весь удерживаемый вес Чун Юня на одну руку. Под ладонью перекатываются мощные мышцы, обычно скрытые за мешковатой одеждой, и Эфир не сдерживается, толкает чужой таз к себе, очень тщательно контролируя скорость и силу толчка.       – Эфир, – немного жалобно зовёт Чун Юнь, закидывая одну руку на плечи и вплетая пальцы в золотистые волосы. – Эфир!       – Да? – отзывается тот со стоном и наконец-то проникает на всю длину.       Чун Юнь внутри похож на печку – это не идёт ни в какие сравнения с тем, насколько он обычно прохладный из-за своего образа жизни и Глаза бога. Эфиру кажется, что он может раствориться в его теле как все кубики льда в этот вечер.       – Это странно, – делится своими впечатлениями Чун Юнь, смотря на Эфира полуприкрытыми глазами. – И немного больно.       Эфир успокаивающе воркует, неся какую-то практически неразборчивую околесицу, и, запечатлев на тёплых губах осторожный поцелуй, отстраняется, перенося весь вес тела на ноги, чтобы освободить руки. Он щекочет подушечками кубики пресса, касается водяной лужицы в пупке и только после такого неторопливого ритуала окольцовывает возбужденный член, проводя по нему в ритм с тем, как он медленно выходит.       Чун Юнь без ложной скромности стонет в голос, стискивая в руках ткань постельного белья, которое держится из последних сил и не рвётся. Вот такая отзывчивость Эфиру очень даже нравится. Но он хочет ещё немного поиграть, а потому тянется за льдом в чёрной миске под удивлённо распахнутые глаза Чун Юня.       Эфир крутит в пальцах подтаявший кусочек льда и улыбается, опуская глаза.       – Да, пожалуйста, – просит Чун Юнь, заметно сглатывая от ожидания.       Эфир никогда не был тем, кто мог отказать в искренней просьбе.       Он осторожно касается покрасневшей головки льдом и неторопливо ведёт вниз к потяжелевшим яичкам. Чун Юнь выгибается на кровати, шумно дышит и постанывает, подставляясь под ласку.       – Какой же ты... – стонет Эфир, не зная, что лучше всего сказать в такой ситуации. Все мозги вылетели напрочь и остались где-то за пределами комнаты с Паймон. – Невероятный.       Чун Юнь, если и замечает, то никак не реагирует, наслаждаясь ситуацией каждой клеточкой тела.       Эфир дразнит его постепенно тающим кусочком льда во всех доступных местах, постепенно ускоряет движения, переходя на неглубокие толчки, и довольно скалит зубы на чужое удовольствие.       Чун Юнь в полубреду просит ещё и продолжать, сам даже подаётся бёдрами на член и вскидывает таз выше, немного нарушая ритм. Эфир хрипит и отшвыривает льдину куда-то в сторону, чтобы освободить руку и взяться за член, который требует внимания более явного, чем лёгкие прикосновения кубиком льда.       Чун Юнь кончает без предупреждения и сильно; его выламывает на кровати в широкую дугу, пальцы-таки рвут подушку в одном месте, а из горла рвётся громкий стон.       Эфиру очень хочется запомнить Чун Юня в момент оргазма навсегда.       Он выходит из напряжённого тела и помогает себе рукой, добавляя к беспорядку на Чун Юне ещё и свою сперму. Эфир не может нормально держать своё тело в вертикально положении, а потому валится на бок, закидывая руку на влажный живот.       Чун Юнь так и купается в удовольствии оргазма, кажется, полностью довольный результатом, а Эфиру ничего больше знать не нужно. Он осторожно целует широкое плечо, обнимая крепче, и размышляет, как бы дойти до ванной, если тело демонстративно говорит о том, что не хочет двигаться.       Что же, это проблема Эфира из будущего, а пока он может пообнимать Чун Юня, притираясь носом к шёлковым волосам.