—… а в десять лет я сильно отравился омлетом и не ел его практически до поступления в университет, — делился воспоминаниями Арсений, сидя утром на кухне и прихлёбывая обжигающе-горячий эспрессо.
Он вёл себя так, будто не было ночного происшествия и его истерики, будто их посиделки за тарелкой омлета — в порядке вещей. Антон с пришибленным видом жевал свою порцию, кивая невпопад. После вчерашней тренировки и сна на неудобном узком диване всё тело отзывалось ноющей болью, мешающей полноценно разогнуться. Он до сих пор не пришёл в себя, убив полночи на то, чтобы проанализировать случившееся. Арсений тогда поцеловал его так, словно это было чем-то само собой разумеющимся, не требующим долгих раздумий. Но вот Антон не мог так легко отнестись к его поступку: ему казалось, что нужно сразу прояснить ситуацию. Но как подступиться и с чего начать разговор он понятия не имел. А потому продолжал сконфуженно гипнотизировать приготовленный Арсением завтрак. Он чувствовал себя школьником, которого впервые пригласили на свидание. И сейчас он сидел, мялся и не знал, что нужно делать. Собственная растерянность бесила, но ещё больше бесила неспособность дать однозначный ответ на простой вопрос: «А что дальше?». С девушками было гораздо проще — инициатором отношений всегда был он. Шастун действовал по одной схеме, особенно не заморачиваясь. Приглашал погулять, а если были средства, звал в кафе. Дальше — классический поцелуй у подъезда и пара дежурных смс на ночь. Антон задумался, а как всё происходит у парней? Как они решают, кто кого позовёт на свидание? А как выясняют, что они теперь пара? Почему-то ему представлялось, что здесь действуют абсолютно другие законы и условия.
— Пойдёшь со мной на тренировку? — доев омлет, Арсений потыкал ладонь Антона вилкой, привлекая к себе внимание.
— Сегодня? — покидая лощину запутанных размышлений, удивился Антон. Он не представлял, зачем Арсу потребовалось иди в зал, когда у них и так почти вся неделя расписана по минутам, — Что мы там забыли?
— В смысле? Хочу отрепетировать номер, — невозмутимо отозвался Попов, в мировосприятии которого, видимо, понятие «выходной» отсутствовало, — И тебе бы тоже не мешало. Заодно разомнёмся после вчерашнего урока.
— Ладно, давай, — без особого энтузиазма ответил Антон и пошёл собираться. Он планировал посвятить свободный день отдыху и покупкам, но уж точно не очередной тренировке. Но рядом с Арсением его воля будто бы заглушалась, и ему оставалось идти за ним на поводу, как ослику за морковкой. Антон мысленно отмахнулся от нелестного сравнения, поинтересовавшись у него:
— Ты вообще хоть когда-нибудь отдыхаешь?
— Конечно, — кивнул Арсений, возясь перед зеркалом с причёской, — Но во всём надо знать предел. Особенно, когда участвуешь в крупнейшем танцевальном конкурсе страны.
Чёлка никак не хотела ложиться идеально, и он, недовольно засопев, кропотливо перебирал каждую прядь. Антон застыл позади Арсения, дожидаясь, когда он закончит с марафетом. Сам он не задумывался над внешним видом, не обратив внимания даже на измятую после сна толстовку. Состояние одежды волновало его в последнюю очередь, и он бы спокойно пошёл гулять в футболке, которую до этого пожевал и выплюнул слон.
— Ну, тебе ж, наверно, не привыкать, — заметил он, лениво подпирая плечом косяк, — Я почти на сто процентов уверен, что у тебя бывали конкурсы и покруче этого.
— Ты прав. Я побывал на многих фестивалях, в том числе и зарубежных, — в голосе Арсения не чувствовалось хвастовства и гордости от того факта, что он успел многого добиться в танцевальной сфере. Он воспринимал собственные заслуги как должное, не придавая медалям и дипломам большого значения, — И, если бы не моя тупость, мог бы дойти до европейского уровня, но…— он осёкся, будто вспомнив, что не один в комнате, — Но надо работать с тем, что есть и регулярно оттачивать навыки, — закончил он притянутой за уши моралью, ловко сменив тему разговора. Заметив наполненный любопытством взгляд Антона, он пресёк дальнейшие расспросы, принимаясь придирчиво расправлять складки на футболке.
В зале ожидаемо никого не оказалось. Администратор с приветливой улыбкой впустила их внутрь, пообещав вернуться через два часа. Арсений благодарно улыбнулся девушке, галантно склонив голову. Антон, который находил его манеры чересчур старомодными, насмешливо хмыкнул.
В просторном зале было так тихо, что каждый шаг отдавался гулким эхом. До блеска начищенный паркет сиял под лампами, блики прыгали по дорогому инвентарю, закупленному специально для конкурсантов. Оборудование и интерьер буквально кричали о заоблачной стоимости. Наверно, если какой-нибудь участник что-то случайно поломает, расплатиться он сможет разве что почкой. Антону невольно вспомнился их старенький пыльный зал, в котором ремонт не делался с начала нулевых. Но при мысли о репетициях с командой и долгих подготовках перед выступлениями сердце защемило от ностальгии. Слишком много счастливых воспоминаний связано с обшарпанными стенами и скрипучими полами. Скинув куртку, Арсений достал из большой корзины два свёрнутых в рулоны коврика, бросив один Шастуну.
— А это для чего? — озадаченно спросил Антон, глядя на коврики так, будто ни разу их не видел.
— А ты разминаться не собираешься? — Арсений, намеревавшийся приступить к упражнениям, остановился и вскинул голову.
— Ну типа, собираюсь, — Антон потоптался на месте, наблюдая за его приготовлениями, — Там разогреться, размять шею…
— Мда, теперь ясно, почему у тебя такие проблемы с гибкостью, — Арс с улыбкой встал на коврик, поставив ноги на ширине плеч, — Будем исправлять.
Разогрев мышцы энергичным кардио и хорошенько потянувшись, Арсений принялся показывать:
— Смотри, сначала обхватываешь ногу рукой и прижимаешь её пяткой к задней поверхности бедра…
— Это называется «задница», — ехидно поправил Антон, за что тут же получил несильный тычок в бок, — Ладно-ладно, я понял. Так?
Он повторил движение, правда, не сильно стараясь. Арсений критически осмотрел его и перехватил его лодыжку, второй рукой удерживая за плечо.
— Давай я буду тебя тянуть. Скажешь, когда станет больно, — он принялся сгибать его ногу. Спустя буквально пару секунд Антон тихо ойкнул и поморщился, — Уже?
— Я не гибкий, — констатировал очевидный факт Шастун и снова охнул, когда ногу словно пронзили тысячи булавок, — Ты что делаешь?
— Терпи, — отрезал Арсений, но лодыжку всё-таки отпустил, — По-другому результатов не добиться. Я, когда тянулся для шпагата, думал, что потом ноги обратно не соберу, — он ухмыльнулся, — Но оно того стоило.
Брови Антона поползли вверх, делая его лицо комично-удивлённым. Если бы он попробовал сесть на шпагат, обратно его собрать смогла бы разве что неотложка. Арсений показал новое упражнение, где нужно было делать выпады вперёд на каждую ногу. Глядя на Шастуна, лицо которого напоминало портрет мученика со средневекового гобелена, Попов решил немного ему помочь. Взяв обе его ладони в свои для устойчивости, он стал понемногу толкать Антона к полу. Ноги опасно разъезжались в стороны, и Шастун нервно сглотнул. Он попытался отвлечься от неприятных ощущений, сконцентрироваться на чём-то другом. Арсений наклонился к нему, и Антон уловил тонкий запах, напоминавший апельсины и хвою. Аромат не был тяжёлым и резким, как многие мужские парфюмы. Он едва заметно проникал в лёгкие, оставляя прохладное послевкусие на языке. Шастун вдохнул глубже и задержал дыхание. Вспомнились новогодние ёлки, после которых маленький Антон топал по хрусткому снегу с кульком подарков, от которого тянуло мандаринами и конфетами. Блестящая обёртка, украшенная еловыми шишками, приводила впечатлительного пятилетку в восторг, и он всю дорогу предвкушал момент, как будет разворачивать её дома.
— Только не говори, что ты уже сознание от боли потерял, — с насмешкой протянул голос над ухом, и Антон очнулся от невовремя накативших воспоминаний.
— Ты меня недооцениваешь, — с оскорблённым видом фыркнул Антон, — Мне во дворе нос столько раз ломали, ты столько на шпагат не садился.
— Интересная у тебя молодость была, — Арсений придержал его, помогая подняться, — А я в драки никогда не ввязывался. Хотя напротив нашей школы был интернат, поэтому насмотрелся на их «досуг», — он неприязненно поморщился, — Там и драки были, и поножовщины. А ещё они постоянно что-то друг другу передавали на заднем дворе, — его невольно передёрнуло, — Такая мерзость, если честно. Особенно, когда осознаёшь, что эти люди никуда не делись и сейчас живут в нормальном обществе, — он качнул головой, — Но неважно, считаю, что с растяжкой можно закончить, — он продолжал говорить, не замечая, как изменился взгляд Антона, — Хочешь я покажу тебе отрывок из своего номера?
— Да, хочу, — кашлянув, ответил Антон, теребивший рукав толстовки. Он отошёл в сторону, чтобы дать Арсению больше пространства. Попов включил музыку и сел на пол, опустив голову и опершись руками позади себя. Ритм разливался по залу густыми и протяжными ударами барабана, рождающими ассоциации с восточными мотивами. Антон честно старался следить за его движениями и не отвлекаться. Но перед глазами то и дело возникала призрачная пелена, утягивая его в топкое болото воспоминаний.
***
Ему шестнадцать, и жизнь кажется компьютерной игрой с сотней выборов. Он пропускает уроки, ведь существуют вещи куда интереснее алгебры и геометрии. Одной из таких вещей становятся посиделки в подъезде с пацанами со двора. Они ненамного старше Антона, но кажутся уже опытными и совсем взрослыми. На школу и колледжи они забили очень давно, но родители не промывают им мозг по поводу посещаемости и оценок. Они спокойно покупают пиво в ларьках без паспорта, ходят на заброшки и в красках рассказывают о районных стычках «стенка на стенку». Антону нравится чувствовать себя частью их «банды», ведь когда-то он обожал пересматривать «Бригаду» и воображать себя Сашей Белым.
Но сильнее всех в компании его восхищал Эд, с брутальными татуировками, в модной косухе и извечной сигаретой в зубах. Антон во всём хотел походить на него: тоже начал курить, носить кольца и браслеты, ходить в клубы. С ним было намного интереснее, чем с ровесниками. Эд не стеснялся послать не понравившегося человека, а в крайних случаях достать кастет. От него веяло свободой и анархией, которых домашнему Антону так не хватало. И его счастью не было предела, когда Эд стал больше времени проводить с ним, брать на разборки и вписки. Значит, выделяет, значит, считает за своего. А однажды Эд пришёл к его подъезду поздно вечером, с хищным блеском в глазах и многообещающей улыбкой. Он был взвинчен, много говорил и постоянно обращался к Антону «братан». Положив руку ему на плечо, Эд признался, что доверяет Антону и считает «крутым парнем». Он рассказывал ему о каких-то новых возможностях и обещал «жизнь как у селебрити». Шастун совершенно не понимал, что от него хотят, но Эд был очень убедительным, ему хотелось верить. Он ведь старше и точно знает, что делает. И Антон соглашается на его просьбу, представляя, что скоро он действительно будет, как герой «Бригады».
***
— Как тебе? — поинтересовался Арсений, завершив отрывок. После танца он выглядел взбодрившимся и более живым, словно барабанная дробь запустила его сердце работать с удвоенной скоростью. Лицо его прояснилось, а тело стало расслабленным и будто невесомым.
— Просто офигенно, — поделился впечатлениями Антон, пребывающий в культурном шоке от его пластичности, — Как у тебя это вообще получается?
— Практика, — ответил Арсений и почти вплотную подошёл к Антону, — Я хочу у тебя кое-что спросить. Но только при условии, что ты ответишь честно, — дождавшись, пока Шастун согласно кивнёт, он продолжил, внимательно заглядывая в глаза, — Тебе вчера не понравилось то, что я сделал?
— Ты про…— Антон тут же стушевался, не зная, куда себя деть, — Да не в этом дело. Просто… Ну, это же как-то стрёмно — парень с парнем.
— Я спросил тебя не об этом, — прервал невнятное бормотание Арсений.
Антон окончательно сбился с мысли, с досадой поджимая губы. Он на несколько секунд погрузился в себя, перебирая ощущения вчерашнего вечера, как бусины в коробке. Они перекатывались в пальцах, путались друг с другом и напрочь отказывались выстраиваться в ровный ряд. Он посмотрел на Арсения так, словно просил у него подсказки или хотя бы намёка на правильный ответ.
— Я… Наверно, да, — наконец ответил он, — Скорее понравилось, чем нет. Не знаю, нормально было.
На губах Арсения мелькнула удовлетворённая улыбка. Он сделал ещё два шага, вторгаясь в его личное пространство. Теперь их разделяли пара сантиметров воздуха и километры сомнений Антона.
— Значит, если тебе понравилось, я могу сделать так.
Арс провёл пальцами по его шее, пробегаясь по выпирающим позвонкам, взъерошивая волосы на загривке. Антон, неспособный лишний раз вздохнуть, мгновенно покрылся мурашками, застывая под его прикосновениями. Прикрыв глаза, Арсений поцеловал его, требовательно и кусаче, вынуждая отвечать. Запах цитрусов и хвои распускался в лёгких колючими цветами, щекотно растекался по гортани. Антон целовал мягкие губы в ответ, послав куда подальше все аварийные сирены, что выли на периферии сознания. Он положил ладони на талию Арсения, пока не решаясь обнять. Но Попов, восприняв его действия как предложение, закинул обе руки ему за шею, притягивая сильнее. Почувствовав тепло его живота своим, Антон рвано выдохнул, прерывая поцелуй. Он быстро хлопал ресницами, и Арсений на несколько секунд провалился в его глаза, заворожённый их влажным блеском.
— А сейчас? — очнувшись, с лукавой ухмылкой спросил он, — Тоже нормально было?
И довольно рассмеялся, когда Антон в ответ на его слова неосознанно облизнулся.
