Шаг вперед

В голову словно залили расплавленный свинец и нагрели до критических температур. Тошнота подкатывала к горлу, отзываясь неприятными спазмами в животе. Пол пружинил под ногами и казался мягким, сделанным из пуха, в который проваливались ноги. Ощутив очередной приступ головокружения, Антон остановился, не завершив элемент до конца. — Шастун, — одёрнул его Серёжа, — Повнимательнее. Это уже пятая ошибка за полчаса.  Антон не помнил, как лежал во дворах без сознания. В памяти отрывками сохранились моменты, как он добирался до дома, шатаясь и едва не падая на землю. Затылок ломило так, что хотелось выть, и, зайдя в квартиру, он первым делом выпил несколько таблеток аспирина. Но боль не стала меньше, наоборот, к ней добавилось чувство нереальности и полёта. Руки и ноги стали ватными, а резь распространилась по всему черепу. С трудом передвигая конечности, Антон рухнул в кровать и отключился до утра. Но и следующий день не принёс никаких улучшений. Он с неудовольствием рассматривал в зеркале лиловые синяки, залёгшие под глаза. На челюсти снизу виднелось расползающееся пятно гематомы, а к затылку было невозможно прикоснуться. Всё указывало на то, что у него могло быть сильное сотрясение мозга, но при мысли о том, чтобы сорвать репетиции у Антона похолодело внутри. Нет, так всех подставить и, в первую очередь, самого себя, он не мог. А потому он усиленно делал вид, что всё в порядке, и в понедельник, как ни в чём не бывало, пришёл на тренировку.  — Антон, чёрт, — зашипел Арсений, когда он снова поймал «вертолёт» и наступил ему на ногу в попытке удержать равновесие, — Соберись уже.  — Как скажешь, — проворчал в ответ Антон, шумно втягивая носом воздух. Тело отказывалось слушаться, отзываясь острой болью на каждое движение. Он упорно старался сосредоточиться на танце, который они разучивали. Попов двигался так, словно к нему были привязаны тросы, удерживающие на землёй. Он без труда запоминал новые связки, с отточенным мастерством повторяя их без единой ошибки. И потому Антон на его фоне смотрелся абсолютно провально, когда пропускал движение или поворот.  — Здесь надо было делать два шага вперёд, а не один, — процедил Матвиенко, готовый убить Шастуна одним взглядом, — Заново.  — Погоди, Серёж, — остановил его Арсений и покосился в сторону Антона, — Если ты не против, мы прервёмся на минутку. Хочу кое-что обсудить.  — Пять минут перерыв, — нехотя согласился он, и Антон с Арсением вышли в коридор. Когда за ними закрылась дверь зала, Попов пихнул его в плечо, зло толкая к стене. От резкого поворота у Антона перед глазами заплясали светлячки, норовя хищным скопом забраться в голову и разорвать её на мелкие кусочки.  — Ты мне весь финал решил испоганить? — зарычал Арс, сощурив глаза. Он напоминал фурию, охваченную праведную гневом и готовую вцепиться Антону в горло.  —  Да блин, — с досадой выдохнул Антон, быстро-быстро хлопая ресницами. Взгляд застилала неприятная полутьма, не дающая сфокусироваться ни на чём, — Не выспался просто. Сейчас разомнусь и всё будет окей.  — Ты уже час разминаешься, — недовольно заметил Арсений, даже не пытаясь удерживать явное раздражение внутри себя, — Или ты забыл, что у нас один номер? Из-за твоих косяков у нас не будет даже шансов на победу. Если ты решил сдаться, то так и скажи. Я попрошу организаторов поменять мне партнёра.  — Я не сдался! — невольно повысив голос, возразил Антон и тут же скривился. Собственный голос эхом отразился от стен и, подобно пуле, вонзился в висок, — Просто встал не стой ноги. Всё, Арс, отстань. Отработаем мы номер, можешь не переживать.  — А я не переживаю, — взвился он, угрожающе нависая над Антоном. Будь у него когти, он бы вонзил их в Шастуна, как дикая рысь, — Я совершенно не переживаю! Действительно, через две недели финал, разве у меня есть веский повод, чтобы переживать?! — Да не истери ты! — устав от перепалки, огрызнулся Антон, — Хватит выносить мне мозг и пошли репетировать дальше.  Не дожидаясь его реакции, он влетел обратно в зал, оставляя взбешённого до предела Попова посреди коридора. Немного остыв, Арсений тоже зашёл внутрь, испытывая сильнейшее моральное желание удушить Антона. Репетиция продолжилась, но из-за ошибок и неточностей она превращалась в настоящую пытку для обоих. Арсений бесился и раз за разом начинал заново, когда посреди связки Антон забывал движение или не успевал сгруппироваться. Глухое раздражение разрасталось и множилось, выливаясь в откровенную ярость. В один момент его терпение лопнуло, когда Шастун, неловко приземлившись на одну ногу, заехал ему ладонью по лицу. — Да твою мать! — рявкнул он, потирая ушибленную скулу, — Ты специально издеваешься?! Антон не ответил на агрессивный упрёк, пытаясь хотя бы немного продышаться. Ещё чуть-чуть, и его вывернет прямо на пол. Его знобило, по спине стекал холодный пот, а в голове рассыпали битое стекло, которое размалывало под гигантским прессом.  — Мы на секунду, — сказал Серёжа, понимая, что сейчас ни в коем случае нельзя упускать ситуацию из-под контроля. Он вцепился Антону в локоть и потащил в соседний офис. Силой усадив его на диван, он скрестил руки на груди. — Объяснишь, что происходит? — спокойно поинтересовался он.  — Ничего, правда, — уклончиво проговорил Антон, — Ну, просто немного не выспался.  — Антон, я знаю, что между вами происходит, — с усталым видом оборвал оправдания Матвиенко. Ему действительно осточертело наблюдать за тем, как эти двое изводят друг друга, — Но послушай меня внимательно. Какие бы у вас сейчас не были отношения, они никак не должны влиять на вашу совместную работу. Это, как минимум, непрофессионально. А как максимум, вы оба ведёте себя, как дети малые. Ладно у Арсения эмоции впереди здравого смысла иногда бегут. Но ты-то вроде нормальный пацан, голова на плечах есть.  — Сергей Борисыч, — вздохнул Антон, — Можете не утруждаться и не читать мне нотации. Я всё и так отлично знаю. И это вообще не связано с тем, что мы расстались.  — Точнее, ты его бросил, — хмыкнул Матвиенко, чем заслужил негодующий взгляд исподлобья, — Ладно, я не буду лезть в ваши дела. Но тогда ответь мне, в чём дело? Почему ты мне сегодня весь день срываешь репетицию? — Я же сказал, бессонная ночь, — будто поставленная на повтор аудиодорожка, отрапортовал Антон.  Серёжа внимательнее вгляделся в его лицо, подмечая странную бледность и совсем уж пугающих размеров синяки. Нахмурился, увидев, как его грудь ходит ходуном от мелких и частых вздохов, а плечи сведены в судороге.  — Точно всё в порядке? — произнёс он, догадываясь, что что-то не так, — Может, тебе стоит показаться врачу? Он на втором этаже вроде должен сейчас дежурить.  — Нет! — чересчур поспешно выпалил Шастун, — Я хорошо себя чувствую, честно, — он поморщился, — Сергей Борисыч, давайте продолжим репетицию. Обещаю, больше ни одного косяка. — Как скажешь, — с сомнением отозвался Серёжа, ни на секунду не поверив его словам. Но Антон действительно не был ребёнком, которого нужно за руку тащить к доктору. Он уже взрослый мальчик и, если он считает, что всё хорошо, значит, так и есть.  С горем пополам они дотянули до конца репетиции. Антон действительно собрался с силами и свёл количество промахов к минимуму. Но и железная закалка не помогла ему в особо сложных моментах, которые выходили смазано и криво. Арсений лютовал и не стеснялся высказывать мнение об ошибках Антона, но Матвиенко поспешно осаждал его посреди тирады. Во время парной связки Шастун не рассчитал скорость и слишком быстро подался вперёд, чуть не упав плашмя на пол. Ему в последний момент удалось схватиться за футболку Арсения и не рухнуть ему под ноги. Попов терпеливо дождался, когда он снова выпрямится, и с холодным выражением лица отстранился, преувеличенно брезгливо одёргивая футболку. Шастун на его жест лишь злобно фыркнул, но удержался от язвительного комментария. Дома Антон постарался прошмыгнуть мимо Димы незамеченным, но тот поймал его в дверях: — Ты сегодня какой-то дёрганный, — заметил он, нахмурив брови. Во время готовки он надел поверх домашней майки смешной фартук в аляповатый цветочек, и теперь выглядел, как типичная хозяюшка. Антон скрыл смешок, прикрыв половину лица рукавом.  — Поз, не суетись, — махнул он рукой, желая как можно скорее просочиться в комнату, — Если ты готовишь оладьи, оставь мне на утро. Я по дороге уже перекусил. Есть не хотелось совершенно, да он бы не смог проглотить ни кусочка и при желании. Его мутило и бросало из стороны в сторону, словно в городе проходило его персональное землетрясение. Не переодеваясь, он завалился спать, рассчитывая на то, что крепкий сон излечит его хотя бы к завтрашней тренировке. 

***

— Шастун, твою налево, ты пьяный, что ли?! — услышать, как Матвиенко переходит на повышенные тона — редкая привилегия, но сегодня Антон её удостоился.  Ему стало значительно хуже. Мир перед глазами не просто плыл, а растекался нечёткими мазками, как если бы на акварельный рисунок вылили стакан воды. Затылок ныл так, что не помогало обезболивающее, которым он вооружился с утра. Язык еле ворочался, и со стороны могло показаться, что Антон вправду выпил несколько банок пива перед репетицией.  — Я… сейчас, — загнанно дыша, пробормотал он. Пол под ногами отказывался стоять ровно и норовил в любую секунду поменяться местами с потолком или стенами, — Просто… немного забыл элемент. Он опёрся руками о колени, наклонив голову и сцепив зубы. Антон не ел с прошлого утра, и желудок предсказуемо отзывался голодными спазмами. Но заставить себя хоть немного он не смог: организм отказывался принимать еду. Слабость охватила тело и затуманила мысли, погрузила в шёлковый кокон, из которого невозможно выбраться. Арсений, приходящий в бешенство от малейшей неточности, на этот раз не проронил ни слова. Он с непониманием и опаской посматривал то на Антона, то на Серёжу. Нужно было быть слепым, чтобы не заметить, что с Антоном явно не всё в порядке. На каждом движении его так шатало, что Арсений всерьёз начинал сомневаться, как бы тот не сломал себе что-нибудь, не совладав с конечностями.  — Может, сделаем перерыв? — предложил он, когда Антон после прыжка впился пальцами в его локоть, замирая на несколько секунд.  — Да, хорошая идея, — согласился Серёжа, уже не знавший, за что хвататься. Шастун отрицательно мотнул головой. Но сделал это так медленно и неловко, что со стороны походил на сонное животное, отгоняющее мух в жару.  — Да всё нормально, вы чего, — запротестовал он, взъерошив волосы ладонью, — Зачем перерыв? Мы ведь только начали… Он пошёл на исходную позицию в другом конце сцены. В один момент она удлинилась и превратилась в узкий мостик, который вот-вот поглотит непроглядная тьма. Он сосредоточенно шагал, пытаясь не потерять ориентацию в пространстве и не свалиться в обступающий со всех сторон мрак. Но чернота не желала отпускать его так скоро и мешала дойти до заветной точки, повисала на нём тысячей рук и щупалец, утягивала за собой куда-то вниз. Наконец, силы окончательно покинули Антона, и он позволил ей до конца сомкнуть удушающие объятия. — Антон! — кажется, это крикнул Арсений, и его голос прозвучал приглушённо и нечётко, будто их разделяла толща воды. Но Антону уже было всё равно, он проваливался в тихое и спокойное ничего, укутывающее его, подобно тёплому одеялу. 

***

Очнулся он со сдавленным стоном, совершенно не понимая, что произошло. Открыв глаза и перетерпев мощный приступ головокружения, Антон поморщился и огляделся. Перед глазами из мутного белого пятна выступили очертания стен и мебели, неторопливо складываясь в интерьер больничной палаты. Значит, его вырубило посреди репетиции, с недовольством догадался он. Прислушавшись к ощущениям, Антон понял, что голова больше не болит, а горло не сводит от тошноты. Подняв кисть, он прикоснулся к макушке, нащупав толстые слои бинта. Двигать руками оказалось непосильной задачей: каждая словно бы весила по полтонны. По мере того, как к нему возвращалась ясность мыслей, вместе с ней расползалась чёрная туча сожалений. Он всех подвёл — единственное, о чём Антон сейчас думал. Стало до слёз обидно за промах, в котором он считал себя целиком и полностью виноватым. Он ведь мог не возвращаться через дворы, сбежать, пойти обходными путями… В конце концов, обратиться в травмпункт в тот же день! Но теперь слишком поздно фантазировать на тему «если бы», ведь в результате он всё равно провалился по всем фронтам.  Самопоедание прервала открывшаяся дверь, из-за которой показалась пожилая медсестра.  — Ой, проснулся, — объявила она, заметив, что Антон приподнялся на локтях, — Лежи-лежи, тебе сейчас не надо лишний раз напрягаться. Я позову доктора. Спустя пятнадцать минут в палату вошёл врач с пачкой бумаг. Разложив их на тумбочке возле кровати, он присел на табуретку.  — Ну, молодой человек, — сказал он, поправив очки в широкой роговой оправе, — Как самочувствие.  — Ужасно, — честно признался Шастун, непроизвольно кашлянув. Горло стянуло сухостью, и врач пододвинул ему стакан с водой, который Антон мгновенно опустошил.  — И неудивительно, — покачал головой мужчина, что-то размашисто чиркая в карточке, — Вы бы ещё дольше затянули лечение, так вообще бы с осложнениями остались. Почему не обратились сразу? — Я…— замялся Антон, смущённо отворачиваясь под внимательным взглядом, — Не было времени.  — На здоровье всегда должно быть время, — хмыкнул доктор, принимаясь мерить ему давление, — А то потом может быть поздно.  Рукав тонометра больно сжал предплечье, заставив Антона насупиться. Он и сам понимал, насколько сглупил, но слишком силён был страх отмены репетиций. А в итоге он пришёл к тому, от чего так пытался убежать.  — А…— он нахмурился, кусая внутреннюю сторону щеки, — Всё серьёзно? Какой у меня диагноз? — Черепно-мозговая травма, — ответил мужчина, ловко складывая аппарат обратно в коробку и продолжая вносить записи, — Не критично, но серьёзно. Как раз из-за того, что вы не пришли сразу, начались ухудшения. Поэтому надо будет отлежаться недельку-другую. Дня три побудете у нас, понаблюдаемся, а потом можно выписываться домой. Сегодня вечером обследуем Вас, посмотрим, какой курс лечения лучше назначить.  — Три дня?! — Антон дёрнулся, но тут же пожалел об этом. Боль вонзилась в затылок, отчего он приглушённо охнул, — А нельзя пораньше? — Да Вы что, нет, конечно. С таким сотрясением просто обязательно полежать под наблюдением, иначе потом на одних таблетках не вылечиться, — доктор успокаивающе улыбнулся, — Да Вы не переживайте, здесь вкусно кормят, и в палате Вы пока один лежать будете, у нас пока что небольшая загруженность по пациентам. Можете считать это маленьким отпуском. Закончив с записями, он покинул палату, напоследок посоветовав Антону немного поспать. Но ни о каком сне не могло идти и речи. Мысли в голове метались из угла в угол, будто стайка перепуганных птичек. Если он не выпишется сегодня же вечером, им с Арсом придётся забыть об участии в финале. Представив это, Антон съёжился, чувствуя, как его пробивает холодный пот. Он то проклинал себя за идиотский поступок, то жалел о случившимся, то крыл последними словами Эда и его компанию. Чтобы выйти из подвешенного состояния, в которое он себя же и загнал, Антон потянулся за телефоном, пролистывая непрочитанные сообщения. Ответил на обеспокоенные вопросы Оксаны и Кати о самочувствии, отчитался Матвиенко о приходе врача и предписанных обследованиях. Открыв общий чат со всеми участниками сезона, он мельком просмотрел новые сообщения, которых за пару часов набралось под сотню. Ничего важного, естественно, не обсуждали. Антон лениво листал диалог вниз, когда его внимание привлекло знакомое имя. Найдя нужный текст среди череды ответов, он поднёс дисплей к самому носу, вчитываясь в строчки. Несколько человек обсуждали, что Попову, по словам кого-то из координаторов, предложили выгодный контракт, и совсем скоро он уедет куда-то заграницу. Обсуждение быстро свернулось, видимо, сплетники предусмотрительно создали отдельный чат. Но даже скудных обрывков хватило, чтобы понять, о чём идёт речь. Антон почувствовал, как его затапливает горькая ярость, перекрывающая остальные эмоции. Вот зачем Арс так рвётся к победе, вот почему ему так важно выиграть. Интересно, их «дружба» тоже была частью хитрой тактики? Ведь теперь ему ничто не угрожает — выступит в одиночку и не станет делить лавры с кем-то ещё. Злость зрела в нём, как горчащий фрукт, быстро отвоёвывая первенство у сожалений и уныния. В дверь робко постучали, и спустя мгновение в палату вошёл Арсений с пакетом в руках. Антон поспешно заблокировал телефон, хмуро глядя на него. — Привет, — тихо проговорил Арс, проходя вглубь помещения, — Как ты себя чувствуешь? Мы все так испугались, когда ты упал в обморок, — он замер, не доходя до кровати нескольких шагов, с беспокойством оглядывая укутанного в одеяло Антона, — Что сказал врач? — А тебя волнует? — огрызнулся он, затравленно буравя его взглядом, — Ах да, конечно, волнует. Боишься, что провалишься в финале? Ну не переживай, Борисыч всё равно выбьет для тебя поблажку, выступишь один. — Антон, — в шоке и непонимании выдохнул Арс, — Ты о чём? Что с тобой? — Со мной? — едко выплюнул он, — Со мной всё отлично, как видишь, — он ощерился, — Уйди, даже видеть тебя не хочу. Можешь передать организаторам, что я не смогу дальше репетировать. Поздравляю с победой, Попов. Арсений стоял посреди палаты, будто оглушённый. Он совсем не понимал, что происходит, и почему Антон нападает на него с такой яростью. Да, они находились в последнее время в натянутых отношениях, но сегодня он будто бы с цепи сорвался.  — Антон, может, ты мне хотя бы объяснишь… — Уйди, — процедил Шастун, отворачиваясь к стене, — Видеть тебя больше не хочу, — помолчав немного, он добавил, — Зачем я вообще с тобой связывался? Проглотив ком в горле, Арсений поставил пакет на стул, быстрым шагом пересекая палату и скрываясь за дверью. Дождавшись, пока в коридоре стихнут шаги, Антон сел, устало потирая глаза. Ощущая себя измотанным до предела и опустошённым эмоционально, он потянулся к свёртку. Порвав упаковку и откинув её в сторону, он поражённо застыл. В руках он держал ту самую фигурку чаризарда, которую они видели в магазине вместе с Арсением.