Мыс Сунион

      Новый день и новые испытания ждали студентов и профессоров Хогвартса. Рано утром на виллу прилетел орёл с длинным свитком, в котором Аспасия сообщала о том, что ей и Зенону необходимо на время покинуть школу. Причин она не объяснила, а только добавила, что на подготовку к соревнованию у команд ровно три дня. Письмо вызвало сомнения и толику негодования. Зачем директору принимающей школы пришлось отлучиться? Дельгадо и Рэгис высказались о возможной несправедливости, которая их ждёт со стороны греков. Ведь Аспасия имеет прямой доступ к Оракулу, а Зенон, судя по истории, случившейся в пещере, умеет толковать её бессвязные речи, что, конечно же, даёт преимущество избранному студенту Гайдороса.       — Бьюсь об заклад, что вчера Зенон уже разгадал задание, — ворчал Рэгис со злостью поглядывая на орла-почтальона, — рассказал всё своему участнику, и они сейчас с греческой директрисой отправились исследовать место проведения.       — Артур, — профессор Блэк окликнула юношу строгим голосом и, кивнув орлу в знак благодарности, отпустила птицу, — даже если и так, то это не запрещено правилами Агонэс. Все средства хороши — так говорила Оракул. А у нас есть три дня, чтобы разгадать послание. Поэтому, даже если ваши догадки верны, это ничего не меняет.       Впрочем, письмо Аспасии на этом не заканчивалось. Помимо упомянутого, в нём она так же сообщила, что команды по-прежнему могут беспрепятственно посещать любые помещения: вся территория школы в их распоряжении. Особое внимание к себе привлекало одно предложение, в котором Аспасия говорила, что в Гайдарос можно найти помощь там, где её точно не ждёшь. Возможно, это был намёк, но взвинченные студенты не придали этому значения.       В письме также говорилось о том, что команды могут отправить родным письма с приглашением на Агонэс, однако зрителей по традиции на соревнованиях не ожидается, ибо любое состязание, как и раньше, всё ещё остаётся своего рода таинством, а место проведения каждого из них меняется.       — Теперь я точно убеждаюсь в том, что это не Кубок, — усмехнулся Тиберий, дочитав послание, — они не делают из этого шоу.       — А зря! — вторил его тону Корри. — Могли бы билеты продавать.       Постскриптум Аспасия добавила, что Дворец Олимпиоников остаётся на время проведения Агонэс местом трапезы, и открыт он в течение всего дня и ночи.       — Ешьте, пейте, веселитесь, а мы тем временем разведаем и подготовим нашего чемпиона, — вот, что тут подразумевается! — фыркнула Айлин Коллинз и, сложив руки на груди, с негодованием уставилась на своих профессоров.       — Так! — Гермиона повысила голос и пригвоздила взглядом Айлин. — Что за ворчание? Что с того, что директор с профессором готовят своего чемпиона? Даже если у них есть фора, и загадка уже ими разгадана… Участвовать всё равно будет отобранный студент, а не Аспасия или Зенон. А у нас есть три дня, чтобы подготовиться.       — Но, профессор! Это несправедливо! — продолжала ворчать Коллинз, взглядом ища поддержки у своих друзей.       — Несправедливо иметь преимущество? — Гермиону начало порядком раздражать поведение представительницы факультета Когтевран.       — А какое у нас преимущество, профессор Грейнджер? — Айлин бросила брезгливый взгляд в сторону Анны, всё ещё рассматривающей послание греческого директора, и с презрением прошипела: — Нелюдимая слизеринка, которая за что бы ни взялась, всё портит?!       — Мисс Коллинз! — не выдержала профессор Блэк, тихий, но стальной голос и холодный взор заставили замолчать как ворчливую Айлин, так и остальных негодующе шепчущихся учеников. — Вы так и не смирились с этой мыслью? Что ж… Это говорит лишь об одном — вам здесь не место.       — Но… — попыталась поддержать подругу Пульхерия.       — Сейчас все идут на завтрак, — преподаватель зельеварения пропустила мимо ушей попытку ученицы возразить, — а потом всех жду здесь. Три дня — это не так уж и много. За завтраком я прошу всех привести в порядок себя и свои мысли, а вы, мисс Коллинз и мисс Дельгадо, — Блэк даже не посмотрела на двух студенток, — можете собирать ваши вещи, вечером я напишу вашим родителям. Все свободны!       Перечить никто не стал, даже Гермионе стало не по себе от стальных ноток коллеги, что уж говорить о студентах, которые послушно ретировались, оставив профессоров одних.       — Я не ожидала такого противоречия со стороны наших студентов! — с непониманием проговорила Нарцисса, когда все разошлись. — Если они продолжат в том же духе, ни о какой команде и речи быть не может.       Блэк легонько оттолкнулась от столика, на котором лежало письмо Аспасии, и, шумно выдохнув, прошла к центру внутреннего дворика.       — У нас нет времени успокаивать и объединять их, Нарцисса! — Гермиона пробежалась глазами по письму и достала из кармана собственные записи. — Пускай едут домой, если не согласны с выбором Оракула.       Грейнджер прервалась, прочитала свою вчерашнюю записку и сделала попытку вспомнить визит к Оракулу. Удивительно, но память была ещё свежа, хотя некоторые образы, как и вид пещеры, уже стали размытыми. А вот слова Оракула всё ещё легко вспоминались и без записей.       — Извините, что вмешиваюсь! — в атриум вернулся Тиберий, он помялся и густо покраснел, когда на него воззрились Гермиона с Нарциссой.       — Саплютус, вы же ушли на завтрак!       — Я встал пораньше и уже позавтракал, профессор Грейнджер, — Тиберий подошёл ближе и, оглядевшись по сторонам, понизил голос: — Я думаю, не стоит нам кого-либо отправлять домой.       — Если вы что-то узнали, то говорите, мистер Саплютус, — Нарцисса подошла ближе к столу с письмом Аспасии и окинула быстрым взглядом территорию виллы.       Тиберий постучал пальцем по письму и с ехидной улыбкой заговорил:       — Утром я видел, как Аспасия с Зеноном покидали школу. Двое её студентов провожали их, они умоляли отпустить их домой. Сетовали на то, что с самого начала не хотели участвовать во всём этом, но директриса была... довольно категорична, — Саплютус нервно огляделся и ещё тише добавил: — Аспасия ни в какую не хотела отпускать их. Судя по тому, как она им ответила, ей было очень важно, чтобы вся команда была в сборе. Думаю, это и вправду очень важно.       — А ты случайно не узнал, куда они направились? — Гермиона одобрительно улыбнулась студенту.       — К сожалению, нет, профессор. Могу сказать одно, если Зенон и расшифровал послание Оракула, то Адрасту он не сообщил.       — Кому? — не поняла профессор Блэк.       — Адрасту, — Тиберий пожал плечами и самодовольно улыбнулся, — участник от Гайдароса. Я за ними проследил от Дворца. Он плёлся за Аспасией и Зеноном, умоляя того помочь в расшифровке. Зенон отказался. Он говорил что-то про клятву, связывающую его и Оракула.       Гермиона с Нарциссой переглянулись. Аспасия не отпустила студентов домой, Зенона связывает с Оракулом какая-то клятва, так теперь они вдвоём ещё и исчезли куда-то.       — Ну, с другой стороны, — вслух подумала Грейнджер и невидящим взглядом посмотрела в свои записи, — всё, похоже, в порядке, и мы пока на равных. Но странно всё это: они бросили команду перед самым состязанием.       — Эпикур здесь, — ответила на это Нарцисса, что Гермионе почему-то не понравилось.       Она бросила на коллегу быстрый оценивающий взгляд и снова уставилась в свои записи.       — Есть идеи, что это может значить? — Грейнджер обратилась к Тиберию и постучала пальцем по свитку с заданием Оракула.       — Как раз хотел кое-что об этом сказать, профессор, — Саплютус помялся, затем достал палочку и призвал три стула.       Когда в атриум со второго этажа слетел последний стул, Тиберий плюхнулся в тот, что стоял посередине и, прочитав записи ещё раз, с некоторым сомнением в голосе заговорил:       — Там, в пещере... я не знаю точно, может, мне это всё только померещилось, но... когда Оракул говорила с нами, она же говорила по-английски, верно?       Гермиона воззрилась на коллегу поверх головы Саплютуса, пожала плечами и утвердительно, но с толикой сомнения кивнула:       — Как бы иначе мы её поняли? А что?       — Я готов поклясться, что она в одно и то же время говорила по-гречески, по-русски и даже по-итальянски. Я слышал это, — юный маг ткнул в папирус пальцем и восторженно закончил: — Сразу на всех этих языках! Есть шанс, что для египтян это послание прозвучало на их языке.       Профессор Блэк хмыкнула и сначала скривилась, вспоминая вчерашний день, а потом произнесла:       — Я тогда подумала, что мне показалось, но я тоже слышала её слова не только на английском.       — Вы владеете ещё каким-то языком, профессор? — Грейнджер начала догадываться о том, что же произошло в пещере.       — Французским, — ответила Нарцисса и нервно потёрла руку, — да, я точно слышала её слова и на французском. Только это было словно наложение одно языка поверх другого. Будто синхронный перевод.       — Да-да! — заголосил Саплютус, понимая, о чём говорит профессор зельеварения. — Иногда один язык был громче другого. Это невероятно! Каждый услышал Оракула на своём родном языке.       — Эта древняя ведьма может одновременно говорить на всех языках мира? — изумилась Гермиона и с недоверием перевела взгляд с Тиберия на Нарциссу. — Я не знаю ни одного заклинания, которое способно на такое.       — Она не ведьма! — громко произнёс кто-то другой.       От неожиданности Гермиона с Нарциссой вздрогнули, а Саплютус уронил свою волшебную палочку. За спиной стояли Корри Эмбер и Анна Фортис.       — Извините, — молвила Анна и подошла к столику. — Мы решили, что не голодны.       — Поэтому решили подслушать, а не присоединиться к беседе, — проворчала Гермиона и призвала укатившуюся палочку Саплютуса. — И о чём ты? — она уставилась на Корри, державшего в руке огромную книгу, видимо, из местной библиотеки. — Что значит, не ведьма?       Эмбер шумно уронил пыльный библиотечный фолиант поверх письма Аспасии, раскрыл его на первых страницах, затем провёл палочкой над греческим текстом и произнёс:       — Ревелабо окульта!       Нечитаемые греческие письмена дрогнули, засверкали и тут же преобразились. Миг — и вместо непонятных символов на странице появился английский текст, но временами буквы подрагивали, то и дело норовя вернуться к исходному виду.       — У Коллинз это вышло бы лучше, — пробурчал Эмбер и ткнул палочкой в дрожащую строку, — вот. Я об этом говорил.       Гермиона посмотрела на Корри долгим взглядом, а затем, склонившись над книгой, вслух зачитала:       — «Первый Оракул, избранная из той же семьи анфропи, что и первая Пифия, прожила почти триста лет, проведя за всё время тридцать Агонэс…»       — Что? Триста лет? — удивилась Нарцисса и тоже уставилась в книгу. — Из семьи анфропи, то есть маглов? Может, она была маглорождённой волшебницей? Маглы не живут столько.       — Нет, она была маглом, — подтвердила Анна слова Корри и перевернула страницу, отчего английский текст дрогнул в последний раз и снова стал греческим.       — Книга лучше поддаётся греческим заклинаниям, — проворчал Эмбер и попытался ещё раз наколдовать свои чары, но ничего не вышло.       — Ревелабо окульта! — громко произнесла Фортис и провела над книгой волшебной палочкой.       Противящаяся латинскому заклинанию книга задрожала, но буквально через пару секунд греческий текст снова преобразился в понятные для английских волшебников письмена.       — Вот! — воскликнула Анна и ткнула пальцем в нарисовавшийся стихотворный текст. — «Сам Аполлон избрал Оракула. Не желало древнее светило видеть в священном храме своём подобных себе. Превзойти всех и каждого желал Феб, и одарил он деву без божественных сил тайной магией, наделив её знанием, как передать сей дар следующей избранной…»       — Дева без божественных сил, — заворожённо повторила Нарцисса и посмотрела на Гермиону, — Оракул — магл. Но как? Как это возможно?       — Сам Аполлон одарил её, — саркастично усмехнулась Грейнджер и обратилась к Эмберу: — Тут не говорится о том, кто такой Аполлон? Неужто тот самый, который бог?!       — Тут на каждой странице мифы и легенды, профессор Грейнджер, — Корри пожал плечами, — я пока не всё тут успел прочитать. С нашим заклинанием это сложно делать. Айлин вчера смогла наколдовать греческое заклинание, с ним книга продержалась чуть дольше. Но, судя по тому, что мы успели вычитать, местные в это верят.       — Ладно герои, ладно волшебники, о которых мы знаем, — Грейнджер снова воззрилась на Нарциссу, — но боги?!       — Мифы — для анфропи, а для нас это история, — медленно протянул Тиберий, процитировав слова Аспасии, — может быть, профессор Грейнджер, греческие боги были не совсем богами, а какими-то древними, сильнейшими, могущественными с...существами, от того им поклонялись как богам.       — И одно из этих существ сделало из магла Оракула, способного жить сотни лет, прорицать и руководить состязанием для волшебников? — Гермиона скептично хмыкнула, но, взглянув на медленно превращающиеся понятные буквы в греческий текст, призадумалась. — С другой стороны это объясняет невозможность колдовать в пещере. Вряд ли Оракул полноценная ведьма. Не так ли?       — Думаю, она не может колдовать, — предположил Тиберий, — её дело — Агонэс. И для безопасности пещера защищена от магии. Это потрясающе! — заключил он. — Просто невероятно.       — Что невероятно? — в саду появился Рэгис.       — У нас тут Оракул — магл, полиглот, способный к долголетию, которое и не снилось Николасу Фламелю, — ухмыльнулся Тиберий и призвал ещё несколько стульев.       Позже к мозговому штурму присоединились уже остывшие Коллинз и Дельгадо. Они извинились за утренний скандал и попросили профессора Блэк не писать родителям, чтобы их забрали. Несмотря на несогласие с Оракулом, девушки желали принять участие в древнем состязании. Последней на виллу вернулась Скарлетт Янг, сообщившая о том, что директор Ильверморни в очередной раз устроил скандал во Дворце. Причиной стало, как и ожидалось, недоверие к Аспасии, которая вдруг исчезла этим утром. Судя по рассказам Скарлетт, как ни старался Эпикур успокоить Абукчича Кема, объясняя исчезновение Аспасии и Зенона вынужденной мерой, никак не связанной с Агонэс, американский директор не верил ни одному его слову и требовал посетить Оракула, чтобы сообщить об обмане. Инцидент закончился тем, что Эпикур отправил его к вратам, ведущим к Дельфам, что, конечно же, ни к чему не привело. А Дельгадо добавила, что ей удалось познакомиться с Хазани — тем самым египтянином, которого выбрала Оракул, и что, вроде как, у их команды получилось разгадать тайну первого задания.       — Уж больно довольным он выглядел, — объяснила Пульхерия свои догадки, — да и не торопились они вернуться в свои покои. После завтрака они все ушли на пляж. Директор был с ними.       Закончив делиться новостями, команда вернулась к насущным делам. Истории Оракула и Агонэс были интересной темой, а с помощью греческого заклинания Айлин им удалось узнать из библиотечной книги подробности некоторых состязаний прошлых веков. Стоило ли удивляться тому, что лабиринт Минотавра, схватка с Медузой Горгоной, приручение пегасов и прочие мифические подвиги были ничем иным, как испытаниями Агонэс?       — Это, конечно же, всё захватывающе, — пропела Пульхерия после очередного ознакомления с главой, посвященной истории, — но что по поводу этого? — она выудила из-под книги записи профессора Грейнджер и воззрилась на Анну Фортис. — Ты у нас чемпион! Есть какие-то мысли? Хочу напомнить, что у нас всего три дня. И египтянин справился за одну ночь.       В её словах снова проскользнула желчь. Гермиона, узревшая в лице Анны промелькнувшую злость, хотела было отдёрнуть Дельгадо, но не успела — Фортис среагировала быстрее:       — Вот бы и спросила у него, что он там разгадал! — процедила она сквозь зубы. — Или твоего очарования хватает только на Рэгиса?       — Мы хоть что-то делаем! — прорычала Пульхерия. — И…       — А можно меня не приплетать, Фортис?! — добавил вмиг покрасневший Артур.       — Хватит! — перебила их Гермиона, стукнув по столу. — Вы опять за своё, мисс Дельгадо?!       — Что-то делаем? — повторив за Дельгадо, Анна униматься не собиралась. — И что же вы все сделали? — разгневанная её заявлением, она поднялась со своего места и опасно нависла над обидчицей.       — Анна, успокойся, пожалуйста! — вмешалась профессор Блэк, поднялась следом и постаралась усмирить гнев чемпионки.       Она ласково дотронулась до плеча Фортис в попытке усадить ту на место, попутно стреляя грозными глазами в сторону Дельгадо, но ни одна, ни вторая не обратили на это никакого внимания. Предчувствуя очередную ссору в команде, Гермиона закатила глаза и устало потёрла переносицу.       — Да! Мы хоть что-то делаем. Здесь каждый чем-то занят, Фортис. Айлин, например, перевела для нас книгу, а Корри вчера всю библиотеку облазил в поисках информации. Тиберий с профессором Блэк приоткрыли тайны Оракула, Скарлетт и я поделились новостями. А ты только сидишь и пожинаешь плоды команды, даже не пытаешься перевести задание! — Дельгадо не выдержала и тоже поднялась со стула, пробуравив Анну ненавистным взором. — Что? Заколдуешь меня, Фортис? — Пульхерия усмехнулась тому, как Анна дёрнулась за своей волшебной палочкой и, оттолкнув её от себя, отступила.       — Анна, опусти палочку, — тихо, но с предосторожностью молвила Грейнджер и тоже поднялась с места, — а ты, — она тыкнула пальцем в сторону Дельгадо, — прекрати немедленно!       — Ну вообще-то, она права, профессор! — буркнул Рэгис и закрыл Пульхерию собой от возможного проклятия со стороны разгневанной и покрасневшей от злости Фортис.       — Ты предсказуем, Рэгис! — процедила Анна и, стряхнув со своего плеча руку Нарциссы, подошла к нему вплотную. — Стоишь тут, словно щенок, защищаешь хозяйку своего сердца!       — Анна! — Блэк повысила голос, но подростковую ссору уже было не остановить.        — Вместо того, чтобы угрожать, лучше бы занялась расшифровкой! — Артур хоть и побагровел от выпада, но старался держать лицо и не обращать внимание на упирающуюся в грудь палочку Анны.       — Фортис, правда, перестань, ну! — протянула Коллинз и закрыла книгу. — Ты вечно с цепи срываешься вместо того, чтобы что-то реально делать. Размахиваешь палочкой, а египтяне уже перевели задание. Уверена, русская команда тоже справилась.       — Команда! — выплюнула Анна. — Вот именно, что команда. А моя команда только и делает, что кичится своими, якобы, заслугами и пытается поносить своего чемпиона!       — Твоя команда?! — взвыла до этого молчавшая Янг. — Мы тут все заодно и равны, Анна! Когда это мы стали твоей командой?       — Да она уже надела корону! И…       Договорить Пульхерии её очередную язвительную речь не дала Гермиона. Уставшая от детских ссор, она громко стукнула по столу и повысила голос:       — Я сказала, хватит! Замолчите все! Развели детский сад: «Я это сделал, ты это не сделала», «мы все тут равны».       Грейнджер, цитируя высказывания студентов, пыталась пристыдить и хоть как-то их утихомирить, и получилось бы, если бы её не прервало тихое, но желчное шипение Фортис:       — Строите из себя важных, взрослых волшебников. Дельгадо, вы ничего не сделали и никак не помогли продвинуться в разгадке. Пытаешься показать мне, что я без вас никто?! Да больно надо! Без вас справлюсь! Валите! — последние слова она почти прокричала и, пустив сноп красных искр из своей палочки, демонстративно уселась за стол над пергаментом с письменами Гермионы.       — Да пожалуйста! — фыркнула Дельгадо. — Профессор Грейнджер, профессор Блэк, ну, вы сами всё видите! — бросила она уже на выходе из атриума.       Следом за ней поспешили Рэгис, Янг и Коллинз. И только Тиберий не тронулся со своего места, а Эмбер, подумав с секунду, поднял фолиант и уже хотел было уйти, как вдруг развернулся и вернулся на своё место, затем он с шумом опустил книгу на стол и громко произнёс:       — Ну уж нет, Фортис! Не думай, что я вот так вот уйду. Хочешь ты того или нет, но мы заодно! Вместе приехали, вместе будем думать над этим! — он с силой ткнул пальцем в записи профессора Грейнджер и сел на стул.       — Я сказала, мне не нужна помощь. Что не понятно? — прорычала Анна. — И…       — Мисс Фортис! — в этот раз Нарцисса Блэк не была столь ласкова к своей любимой ученице, за что была награждена ещё более злобным недоумённым взглядом Анны. — Мы с вами вроде недавно беседовали о сдержанности и недопустимости применения угрозы волшебной палочкой по отношению к другим студентам.       Повисла тишина, в которой декан и студентка факультета Слизерина буравили друг друга тяжёлыми взглядами, которые точно не сулили ничего хорошего. Гермиона попыталась прервать этот немой обмен обвинениями: откашлявшись, она открыла рот, чтобы вернуть оставшихся членов команды к раздумьям над загадкой Оракула, но тут же закрыла его, так как Анна снова вспыхнула.       — Что, профессор Блэк, боитесь, что могу кого-то ненароком убить, как ваша почившая сестрица?       И снова секундная тишина. Не ожидавшая таких речей Нарцисса широко распахнула глаза и резко втянула в себя воздух. Тиберий и Корри недоумённо переглянулись, а Грейнджер в непонимании уставилась на коллегу.       — Вы же меня с ней тогда сравнивали, не так ли, профессор Блэк? Вы сказали, что я вам напоминаю близкого человека… Так вот какого вы обо мне мнения?! Думаете, я сумасшедшая, как ваша сестра, способная на хладнокровное убийство?       — Анна, — выдохнула Нарцисса и покачала головой, — ты всё неправильно поняла!       — А что неправильного, мэм? Вы думаете, что я способна на то же, на что была способна Беллатрикс?       — Фортис! — Гермиона предупреждающе окликнула девушку и встала между ними.       — Не стоит, профессор Грейнджер! — спокойно молвила Нарцисса. Нервно заломив руки, она посмотрела куда-то в сторону.       Гермиона никак не ожидала увидеть Нарциссу Блэк такой. Весь её вид и совершенно отрешённый взгляд говорили лишь о том, что Фортис удалось задеть за живое своего холодного, вечно сдержанного декана.       Анна смерила профессора Блэк оценивающим взглядом и, устремив невидящий взгляд в раскиданные по столу записи, тихо и без эмоций добавила:       — Мне не нужны ни ваша помощь, ни ваша забота, профессор Блэк. Это всё.       И снова тишина. Буквально за пару мгновений Нарцисса Блэк взяла себя в руки: в глазах застыл привычный холод, а румянец, появившийся минутами ранее на её щеках, уступил место бесчувственному мрамору. Она поджала губы, быстро взглянула в глаза абсолютно ошарашенной Гермионе и хотела было что-то сказать, но за её спиной внезапно материализовался улыбающийся Эпикур, который, откашлявшись, несмело позвал:       — Профессор Блэк, извините, что отвлекаю! Можно переговорить с вами тет-а-тет, буквально на пару секунд?!       Нарцисса чуть повернула голову в его сторону, но, не отрывая пристального взора от глаз Гермионы, ответила:       — Да, коллега. Вы нисколько нас не отвлекли, — она повернулась к Эпикуру и направилась к нему, — конечно, мы можем поговорить.       Удаляясь, греческий профессор зельеварения громко посетовал о тяжело начавшемся дне, но дальнейшие его речи уже не были слышны. Гермиона проводила их пристальным взором, развернулась и тяжело рухнула на стул. Анна было открыла рот, чтобы что-то ещё добавить, но Грейнджер её резко оборвала:       — Всё, Фортис! Хватит! Не заставляй меня лишать тебя дара речи. Помни, что мы не в Хогвартсе, и я могу беспрепятственно заткнуть тебя или превратить во что-нибудь! Так что давай вернёмся к заданию.       Анна замолчала, но только для того, чтобы глубоко вздохнуть, а затем, не отрываясь от записей, тихо молвить:       — Западные острова.       — Что? — одновременно переспросили Корри и Тиберий, которые всё ещё смотрели в ту сторону, куда ушли Эпикур и профессор Блэк.

***

      Следующим днём после скандала Гермиона не могла сказать, что хуже: то, что у них всего двое суток на решение загадки без дополнительной помощи, или то, что ей приходится терпеть ненавистную слизеринку, которая по иронии судьбы стала чемпионом, представляющим Хогвартс на Агонэс.       Как и ожидалось, после обвинительных выпадов Фортис большая часть студентов не пожелала участвовать в решении задачи. Ещё утром Гермиона проводила взглядом уходящих в сторону пляжа Янг, Дельгадо и Коллинз в сопровождении Рэгиса и египетской команды. А Нарциссу она так и вовсе не наблюдала на территории виллы. Позже выяснилось, что профессор зельеварения покинула их временное жильё ещё до рассвета, попросив при этом у Эмбера одну склянку с животворящим зельем.       Изнуряющая жара, расслабленная атмосфера, которая витала по всей территории Гайдароса, и ужасающее пение всевозможных птиц на вилле заставили работающую часть английской команды уйти в подполье, а точнее под землю.       — А профессор Блэк не сказала, куда она ушла и зачем ей животворящее зелье? Она вроде как с собой привезла немало своих зелий… — спускаясь в библиотеку школы, Гермиона всё же решила уточнить вопрос с исчезновением своей коллеги.       — Я тоже удивился, когда профессор меня разбудила, — ответил Корри и галантно подал руку Гермионе, чтобы помочь преодолеть последние ступени, — профессор Блэк сказала, что её запасов ей не хватит. Но для чего, она не сказала. А я не спросил.       — А для каких других зелий или настоек может применяться животворящее зелье? — задумчиво спросил Тиберий.       Саплютус шёл самым последним и, преодолев последние ступеньки, с шумным выдохом опустился на ближайший стул.       — Да много для чего его можно использовать, так с ходу и не скажешь, — протянул Корри, — животворящее зелье универсальное, его используют как основу для многих настоев.       — Значит, она что-то варит, — бросила Анна на ходу и прошла мимо Тиберия и Корри, — какая разница сейчас? Увидите — спросите. Идёмте туда!       Она показала куда-то во тьму.       Библиотека Гайдароса находилась в огромной, тёмной, сухой пещере. Самозажигающиеся факелы освещали лишь небольшой клочок территории, где находилась группа волшебников, и по отсутствующим другим источникам света можно было понять, что в библиотеке они были одни. Наколдовав ещё пару волшебных светящихся сфер, Гермиона огляделась.       Высокий иссиня-зелёный грот открылся перед глазами волшебников. До самых потолков возвышались каменные, стоящие очень близко друг к другу, стеллажи с книгами, фолиантами и свитками папируса, которым так не хватало места на тесных полках, что местами они свисали вниз, раскрывая тайные письмена. Вдоль неровных стен, изрисованных всевозможными фигурами, стояли скромные деревянные столы с железными подсвечниками и стулья с коваными ножками. Там, где стены формировались в причудливые полукруглые комнаты с полуразрушенными сталактитами, можно было увидеть подобие читален с кожаными диванами, разбросанными по полу подушками и коврами, и, видимо, глобусами, установленными прямо на засохшие, украшенные резьбой, сталагмиты.       Больше всего внимания Гермионы привлекли именно рисунки на стенах. Там были и наскальные живописи, кои можно наблюдать в пещерах — обиталищах древнего человека, и зеленоватые меандры, превращающиеся временами в настоящие морские волны, и чернофигурные и краснофигурные росписи, на подобии тех, что украшали древнегреческие вазы. Последние и вовсе оказались живыми. Когда над ними зажигался факел, освещавший путь посетителям библиотеки, рисованные фигуры людей и животных слегка вздрагивали, щурились от резкого света, но затем начинали жить своей жизнью. То тут, то там Гермиона наблюдала за тем, как схематичные фигурки людей зажигали свои костры, жарили пищу, ели, пили, танцевали, изучали звёздное небо, занимались спортом, любили и умирали.       Одна из таких картин приковала к себе внимание Гермионы. С восхищением она ностальгически улыбнулась, вспоминая одну из первых поездок с родителями в Рим. Тогда в музее Ватикана, будучи совсем маленькой девочкой, она долго и с интересом рассматривала небольшую вазу с рисунком двух мужчин, что играли то ли в кости, то ли в древние шахматы. И вот теперь этот самый рисунок оживал у неё на глазах: герои троянской войны Ахилл и Аякс, нервно поправляя свои копья и дротики, склонились над столом. В перерыве между кровавыми боями двое героев вспомнили, что они живые люди, которым нужна хоть какая-то отдушина и забытье. Их угрюмые лица расправились, а в глазах заискрился азарт. Ахилл чуть выпрямился, оглянулся и, махнув рукой в сторону, видимо, военных действий, небрежно поднял свой шлем, который тут же покосился, а Аякс и вовсе снял с себя тяжёлый головной убор, водрузив его на отставленный в сторону расписной щит.       Следом было ещё несколько живых картин, которые Гермиона уже и не помнила, но с неподдельным интересом рассматривала каждую. Однако её отвлекли восторженные вздохи далеко ушедших студентов. Бросив последний взгляд на картину прошлого, она поспешила за своими учениками.       Причина очарования вросших в пол Эмбера, Саплютуса и Фортис заставила и Гермиону изумлённо вздохнуть и забыть обо всём.       — Ну ничего себе! — протянула она.       — В прошлый раз здесь этого не было! — медленно проговорил Корри.       — Это ведь не картина, верно? — с сомнением молвила Анна и шагнула ближе к источнику изумления. — Это море, настоящее. Оно тут, перед нами?       Библиотека школы Гайдарос заканчивалась не глухой стеной, заставленной стеллажами с книгами, а её отсутствием. Вместо каменной стены прямо перед посетителями открылся подводный мир Эгейского моря с плавающими рыбками, редкими кораллами, высокими танцующими водорослями и парочкой играющих дельфинов. Казалось, их отделяла стеклянная перегородка, но решившаяся это проверить Анна Фортис подошла вплотную и дотронулась до воды. От её касания по воде побежали круги, а магия, сдерживающая толщу, чуть заискрилась и буквально за секунды восстановила свою прозрачность.       — О-о-о! — восторженно протянула она и, повернувшись к остальным, продемонстрировала свою мокрую руку.       — Здесь и останемся! — весело пропел Корри и упал в одно из мягких кресел прямо напротив водной стены.       — Отличная идея, — буркнула Гермиона, расположившись на диване напротив низкого столика с картами и раскрытыми, кем-то забытыми книгами.       За всё время, пока они были в подземелье, в библиотеке так никто и не появился. В уединении, в тишине, редко нарушаемой звуками моря, Гермиона Грейнджер и её ученики почти вплотную подошли к разгадке задания Оракула. Гермиона, привыкшая всё проверять, была почти уверена в том, что их трактовка верна, но одно предложение сбивало с толку и не давало полной картины. Они по-прежнему не знали, что же именно предстоит сделать Анне.       Расположившись на полу перед огромной картой Греции и отложив в сторону свою волшебную палочку, Фортис проводила пальцем от одного западного острова к другому и сверялась с теми записями, которые ей то и дело подсовывал Тиберий.       — И всё же. Почему ты решила, что это именно острова и почему именно греческие? — Корри устало потёр виски, отложил огромный фолиант в сторону и тоже скатился на пол к карте. — Почему не западное побережье, или не Италия через Адриатику, или Сицилия, например? — он выудил из кучи других свитков ещё несколько карт и расположил их рядом.       — Потому что! — рявкнула Анна и, отодвинув в сторону предложенные Эмбером карты, достала из-под стола книгу, которую ранее переводила Айлин Коллинз. — Всё здесь! Ты же сам это изучал. Помнишь хоть одно задание, которое было проведено не на территории Греции?       Корри отрицательно покачал головой.       — Вот поэтому!       — Но на западной… Как там? — Эмбер скривился и попытался выудить из памяти строки. — Мерлин! Начинаю забывать.       — Я тоже, — устало выдохнула Грейнджер и потянулась за свитками, лежащими на краю стола, — вот оно! — она достала свои уже изрядно помятые записи и протянула их Корри.       Эмбер распрямил листки, пробежался глазами по записям и зачитал:       — «На западной оконечности земли, у Океана, где Гелиос встречает Нюкту», — воззрившись на Фортис, он решил уточнить: — Оконечность. Здесь говорится про оконечность и про океан. Может, имеются в виду... не знаю, Геркулесовы столбы? Может, это Гибралтар? Ты не думала об этом?       — Думала, Эмбер! — раздражённо фыркнула Анна и повернулась к Тиберию. — Объяснишь?       — Эмбер, друг мой, — Саплютус шумно втянул в себя воздух, поправил свои светлые кудри и снисходительно улыбнулся, — океан здесь имеется в виду не водоём, а титан Седой Океан. Никто не знает, где он обитал. Для древнего грека он жил где-то далеко на западе, за краем земли. Но так как мы уже знаем, что все испытания Агонэс проводились на территории Греции, здесь Оракул использовал данное описание для того, чтобы обозначить самый крайний запад Греции. В нашем случае, это вот эти острова, — он провёл палочкой по карте, обозначая небольшие клочки земли у западного побережья страны.       — Керкира, Лефкас, Итака, Кефалонья, Закинф и кучка других мелких островков, как заселённых, так и не заселённых, — проворчала Гермиона.       Она устало потянулась, затем тяжко поднялась с дивана и отошла к стене воды. По ту сторону испуганные рыбки тут же юркнули в заросли ближайших водорослей, а два любопытных дельфина без страха подплыли к самой границе и с интересом уставились на приблизившуюся колдунью.       — И мы понятия не имеем, на каком из этих островов находится бухта Вечерней Звезды, и какой подвиг Анне придётся повторить! — добавил Тиберий и перевернул страницу одной из десятка книг, которыми он обложился.       — Давайте подумаем, — с важным видом предложил Корри.       — Дявайте подюмаем! — передразнила его Анна и состроила рожу, за что была награждена злым взглядом Эмбера.       — Анна! — Грейнджер окликнула её, укоризненно покачала головой и вернулась к ним. — Успокойся! Сейчас же! — она посмотрела на девушку самым строгим взглядом и, опустившись на пол рядом, обратилась к Эмберу: — Что ты хотел предложить?       Корри с тяжестью отвёл злобный взор от Анны и произнёс:       — Что мы знаем про эти острова? Какие мифы, легенды, связанные с ними?       — Ну… — начал было Тиберий, но был перебит Фортис.       — Да ничего такого, что можно было бы назвать подвигом. Керкира — это, скорее всего, та самая Схерия, которую посетил Одиссей перед возвращением на Итаку. Про Лефкаду особых упоминаний, кроме того, что это красивый остров, нет, так что мы вряд ли что-то найдём. Кефалонья, — Анна развела руками, — ну, кроме того, что этот остров назвал в свою честь предок Одиссея, я больше ничего не знаю.       — Да и на Закинфе не было каких-то мифических великих подвигов, — продолжил Тиберий, — вроде как остров был завоёван дедом Одиссея, и это любимый остров Аполлона.       — Любимых богами островов в Греции много, почти все, — усмехнулась Гермиона и добавила, — это нам не поможет.       — Ну и Итака, — заключила Фортис, — родина Одиссея. Всё!       — Вот! — воскликнул Корри. — Может задание твоё как-то с Одиссеем будет связано. С его подвигами, — он уткнулся в карту, провёл палочкой вдоль западного побережья и заключил: — Здесь же что ни остров, то связан как-то с Одиссеем.       — И что же? — зарычала Анна. — Состряпать Троянского коня? Убить циклопа? Сразить чары Цирцеи? Сразиться со Сциллой и Харибдой? Спуститься в аид? Что из этого?       Фортис отпихнула ногой карту, с силой ударила рукой по полу, затем она что-то проворчала себе под нос и отчаянно уронила голову в ладони.       — Это не имело бы значения, если бы не условие Оракула, Корри, — простонала Анна, с трудом отрывая лицо от рук. — «Подвиг прост и незатейлив, если орудие при вас, но уподобимся мы древним и оставим друга на старте в этот раз», — она зачитала последние строки задания Оракула, подняла свою палочку с пола и сухо добавила: — Как я справлюсь с этим без палочки?       Повисла оглушающая тишина, Тиберий и Корри, переглянувшись, обменялись грустными улыбками и опустили глаза в пол. А Гермионе впервые стало по-человечески жалко эту совсем юную, неготовую к такому испытанию девушку. Конечно же, решение Оракула было неожиданным не только для них, но и для самой Анны. Весь её вид: опущенные под тяжестью ответственности плечи, полные растерянности глаза с читаемым ужасом перед предстоящим состязанием, нервное подёргивание ногой и взъерошенные от частого хватания себя за голову волосы, — говорил, что состояние Фортис близко к критическому. Как бы Анна ни раздражала всех вокруг, она заслуживала поддержки. И Гермионе это было знакомо. Когда-то и её друг остался в такой ситуации совсем один, от него отвернулись почти все, кроме неё. Ситуация повторялась. Отбросив свои предубеждения, Грейнджер в желании хоть как-то подбодрить юную волшебницу мягко дотронулась до её плеча. Анна вздрогнула, но не отшатнулась. Резко подняв голову, она с сомнением взглянула на профессора, а потом расслабилась и кротко кивнула. Одарив Фортис рассеянной улыбкой, Гермиона опустила глаза на её палочку, а затем отвернулась к воде, где всё также за ними наблюдали дельфины. Но внезапно один дельфин игриво махнул хвостом и уплыл к зарослям водорослей, от его резких движений морская растительность взволновалась и отодвинулась в разные стороны, открывая покрытую кораллами, разноцветными полипами и ракушками каменную скульптуру. Приглядевшись, Грейнджер узнала в ней два сцепленных веера с заострёнными спицами. И вдруг её осенило.       — Хм-м, — промычала она и перевела взгляд на одну из стен, на которой обнаружила два почти такой же формы веера. — А ну-ка, — молвила она и призвала их к себе.       Веера сорвались со стены и в миг подлетели к Гермионе.       — Что? — не поняла Анна и нахмурилась.       — «Подвиг прост и незатейлив, если орудие при вас, но уподобимся мы древним и оставим друга на старте в этот раз», — медленно проговорила Грейнджер и внимательно посмотрела сначала на свою волшебную палочку, затем на подлетевшие и зависшие в воздухе веера, — орудие и друг в этом случае одно и то же. Верно?       — Да, — закивала головой Анна и с непониманием оглядела веера, а потом озарило и её. — Палочка! — вскрикнула она. — Оракул говорила только о палочке, но не о…       — О других предметах, которые можно заколдовать, — закончила за неё Грейнджер. — Осталось понять, что же это за подвиг такой, а потом дело за малым — заколдовать под нужды предметы. Например, вот эти веера? Тебе они нравятся? — она ободряюще улыбнулась и подмигнула Анне.       Когда Гермиона сказала о том, что дело за малым, это она, конечно, погорячилась. Но вид усталых лиц студентов заставил её уверенно пообещать, что она сама разберётся с этим. Подбодрив ребят, профессор отправила Тиберия, Корри и Анну немного отдохнуть. Саплютус и Эмбер ушли почти сразу, а вот Фортис ни в какую не хотела покидать библиотеку, настаивая на том, что чемпионом Оракул избрала всё-таки её, и большая часть ответственности именно на ней. Но Грейнджер была непреклонна. Она понимала, что Анне как раз сейчас нужен отдых больше всех. После недолгих уговоров и угроз заколдовать ей удалось спровадить девушку, а сама она осталась в библиотеке в полном одиночестве. Кучка фолиантов об истории Агонэс, десятки свитков с информацией о чемпионах и победителях разных лет и эпох, карты с отмеченными местами проведения состязаний никак не помогли продвинуться в поисках треклятой бухты Вечерней Звезды. Грейнджер даже обнаружила в библиотеке глобус со звёздным небом, со всех сторон рассмотрела ту самую Вечернюю Звезду, кою многие знают под планетой Венерой. Изучила все существующие мифы, связанные с её древнегреческим прообразом. Но ни одна из легенд об Афродите не приблизила её к разгадке.       Грязно выругавшись, Гермиона почти пнула ненавистный глобус, со злости пульнула в стену несколько тёмных проклятий и устало рухнула в кресло. Когда злость оставила её изнемогший разум, она невидяще уставилась в своды грота и почти бездумно громко повторила:       — «У Океана, где Гелиос встречает Нюкту, подвиг повторить вы должны и посетить Вечерней Звезды бухту»… Мерлин!       Под тяжестью мыслей и от внимания, прикованного только к библиотечному потолку, Гермиона не заметила, как за спиной появился кто-то, кто бесшумно подкрался и, не соизволив прокашляться, напугал:       — Геспер!       — Мерлин тебя…       Гермиона подскочила с места, наставила на тёмный силуэт палочку, еле сдержав очередное проклятие, и снова громко выругалась.       — Так-так, профессор Грейнджер! — на свет вышла улыбающаяся с ехидным прищуром Нарцисса Блэк.       В лёгком, длинном платье, в подоле которого точно бы запуталась любая другая привыкшая к комфорту женщина, она мягкой поступью подошла ближе и с нарочитой заинтересованностью перевела взгляд на стену воды.       — И давно ты здесь? — пробурчала Гермиона и убрала палочку.       — Достаточно, чтобы узнать, что наш профессор ЗОТИ балуется тёмной магией.       — Знаешь, одна твоя студентка, по совместительству наша чемпионка, с тобой бы не согласилась на счёт тёмной магии, — Грейнджер фыркнула и, чтобы хоть чем-то занять руки, начала прибираться в разбросанных книгах и свитках.       — Не волнуйся, — Нарцисса наконец оторвалась от созерцания подводного мира, улыбнулась и подмигнула Гермионе, — я никому не скажу. Это будет наш маленький секрет.       — Геспер? Ты что-то про него сказала… — вспомнила Грейнджер и схватила со стола книгу с героическим названием «Подвиги Геракла». — Это же отец Гесперид, их яблоки Геракл воровал.       — Угу! — промычала Блэк и снова ехидно прищурилась. — Он же Вечерняя Звезда… У Гомера, — она игриво вздёрнула бровями и ещё шире улыбнулась.       Насупив брови, Грейнджер подумала пару секунд, а потом внезапно сложившийся в голове пазл озарил её лицо пониманием.       — Мерлин! — выдохнула она. — Подвиг повторить вы должны и посетить Вечерней Звезды бухту, — она восхищённо воззрилась на Нарциссу и, не сдержав эмоций, воскликнула: — Яблоки! Она должна будет, как Геракл, раздобыть яблоки в саду Гесперид.       — Угу! — снова промычала профессор Блэк и безразлично пожала плечами.       Восхищение на лице Гермионы сменилось изумлением.       — Но как? Как ты догадалась?       Нарцисса самодовольно ухмыльнулась, поманила рукой и тихо молвила:       — Пойдём со мной! Я покажу.       Занятая поисками ответов Гермиона и не заметила, как просидела в библиотеке весь день. Когда они покинули пещеру, на небесах уже сияли звёзды. Вдохнув полной грудью свежий воздух, Грейнджер последовала за быстро удаляющейся куда-то в сторону оливковой рощи загадочно молчаливой Нарциссой.       — Куда мы? — полюбопытствовала Грейнджер, когда догнала её.       — Не шуми! — отрезала Блэк. — Когда придём, сама всё поймёшь.       — Где ты весь день была? Зачем тебе понадобилось животворящее зелье? — не унималась Грейнджер, за что была награждена укоризненным взглядом, но не ответом.       Так они прошли до самого конца рощи, где под одной самой древней, раскидистой оливой с толстым, причудливым стволом находилась мраморная статуя мужчины. Борода, кудри и длинный плащ не сказали Гермионе о том, кто он такой. Но при приближении она рассмотрела в руках мраморной статуи кифару и пустые, словно специально выскобленные, глазницы. Всё это и без таблички говорило о том, что перед ней сказитель из глубокой древности — Гомер.       — Ну и зачем ты меня сюда привела? — Грейнджер с непониманием вытаращилась в профиль всё также загадочно улыбающейся Нарциссы.       — Помнишь письмо Аспасии? Она говорила о том, что в Гайдаросе можно получить помощь там, где её вовсе не ждёшь.       — Ну…       — Мне вчера Эпикур ещё раз пять об этом напомнил и привёл меня сюда. Оставил, мол, хорошо подумать над заданием… И вот, — Блэк подошла почти вплотную к статуе и громко спросила: — Гомер, какой подвиг следует совершить в бухте Вечерней Звезды?       Мраморная статуя внезапно дрогнула, расправила плечи, словно глубоко вдохнула в себя жизнь и, ударив по кифаре, направила свои пустые глазницы на Нарциссу.       — Снова ты? — заговорил Гомер на понятном для ведьм языке. — Ты же уже задавала этот вопрос.       Скульптура Гомера наклонилась ниже, сдвинула брови, будто в раздумьях, а потом, громко усмехнувшись, ответила:       — Ясное дело, какой подвиг. Геракл уже это совершал однажды. А Вечерняя Звезда — это отец Гесперид. Надеюсь, следующий вопрос, будет иным.       На этом Гомер выпрямился, взглянул в небеса и снова застыл.       — Теперь понятно? — Блэк повернулась к ошарашенной Гермионе.       — А раньше ты не могла сказать?       — Он только сегодня заговорил! — в попытке оправдать свои долгие раздумья Нарцисса решила соврать, что получилось неважно.       Гермиона усмехнулась, но не стала ничего комментировать, вместо этого она перевела тему:       — Тебя только за этим вчера Эпикур забрал? И, может, ответишь насчёт зелья?       — Ах да, — Нарцисса с изяществом взмахнула рукой и наколдовала маленькую склянку с искрящейся жидкостью, — это зелье вскрывающее правду. Знаешь, для чего оно?       — Вроде… — Гермионе пришлось потрудиться, чтобы точно вспомнить, — что-то на подобии Приори Инкантатем только для применённых ранее зелий.       — Верно! — Блэк очередным отточенным жестом скрыла зелье с глаз и продолжила: — Оракул ввела новое правило. Она тогда сказала о том, что чует обман с применением Феликс Фелицис. И Эпикур попросил моей помощи сварить зелье вскрывающее правду. Чтобы оно приготовилось быстро, требовалась немалая доза животворящей настойки.       Гермиона промычала в ответ что-то нечленораздельное и шагнула ближе к собеседнице. Она хотела спросить о том, как себя чувствует Нарцисса, но та заговорила первой:       — Саплютус рассказал о вашем мозговом штурме сегодня, — она с улыбкой в очередной раз подмигнула и слегка толкнула Гермиону локтем, — должна сказать, что идея заколдовать веера очень оригинальная.       Грейнджер только и смогла, что усмехнуться и почему-то раскраснеться. Благо, ночь скрывала большую часть красок. А Нарцисса, глубоко вздохнув и посмотрев в небеса, тихо произнесла:       — Спасибо, Гермиона.       Несмотря на почти беззвучную, явно тяжёлую для Нарциссы Блэк благодарность, слова её прозвучали более чем искренне.       — Было бы за что, — также тихо ответила Грейнджер и вслед за собеседницей подняла глаза к небосводу.       — Я серьёзно, — уже громче произнесла Нарцисса и перевела на неё взор своих холодных очей, — спасибо.       Чего именно касалась эта вымученная благодарность: странной идеи заколдовать веера или терпения, проявленного к сжигающей мосты чемпионке, знала только сама Нарцисса Блэк. Но Гермиона уточнять не стала. Она хотела уже пожелать спокойной ночи и откланяться, как Блэк с очередным глубоким вздохом вкрадчиво молвила:       — Я голодна. Да и ты сегодня ничего не ела… Может, пойдём отужинаем да выпьем амброзии или вина?       Гермиона, всё ещё глядя на звёзды, лучезарно улыбнулась и только потом посмотрела на терпеливо ждущую её ответа собеседницу.       — Я бы выпила.       Они поблагодарили вновь ожившую скульптуру Гомера за помощь и покинули оливковую рощу. В ту ночь до виллы Гермиона с Нарциссой так и не добрались, ужин во Дворце под лившуюся рекой амброзию, душевную беседу и песни незримых нимф плавно перетёк в завтрак. Но ни усталость, ни хмель, ни сонливость так и не тронули умы и тела двух безмятежных ведьм.