Мыс Сунион

      — Я не помню, чтобы рядом были какие-либо острова.       — Может он также скрыт чарами, как и весь мыс? — Гермиона задумчиво потёрла бровь и огляделась по сторонам.       Они крались через оливковую рощу к пирсу в надежде, что останутся незамеченными, а старый лодочник окажется на своём месте. Большой корабль, покидающий пирс школы Гайдароса привлёк бы слишком много внимания, поэтому они решили оставить в покое их капитана. Также они понятия не имели, сколько времени займёт их вылазка на загадочный остров, следовательно отправиться туда решили не ночью, как планировали ранее, а хотя бы на закате.       — Мерлин! — зашипела Гермиона, когда они почти вышли из рощи. — Я забыла совсем. Там же треклятые ступеньки.       — Не проблема, — усмехнулась Нарцисса и дала ей медальон, — вот, Эпикур сегодня утром дал. Сказал, поможет трансгрессировать беспрепятственно.       — Да? — скептично протянула Гермиона и осмотрела медальон. — Чего это он так расщедрился? То статую Гомера покажет, то апотропей с Горгоной даст, — она перевернула подарок Эпикура — на другой стороне красовалась голова Медузы Горгоны с закрытыми глазами, — ты сама попросила?       — Мгм, — рассеяно ответила Нарцисса и резко остановилась: впереди на выходе из рощи у алтаря молилась Аспасия, — я сказала ему, что хочу покататься на их замечательной триреме. — Блэк оттащила Гермиону из зоны видимости и, понизив голос, продолжила: — Он, естественно, предложил сопроводить меня в этой морской прогулке, но когда я сказала, что профессор Грейнджер тоже изъявила желание присоединиться, он предложил побыть наедине в следующий раз.       — Наедине… в следующий раз, — смакуя каждый слог, медленно повторила Гермиона и закатила глаза, — и что же ты ему ответила на это? — вопрос был ненужным, и она это понимала, но сдержаться не смогла.       — Что обязательно составлю ему как-нибудь компанию, — Нарцисса была непринуждённой, но удивлённый взгляд спутницы её изрядно развеселил, — а что? — она не сдержала весёлого смешка и, выглянув из-за дерева, продолжила: — Что я ему ещё могла сказать, чтобы он отвязался от меня?!       — Мгм, — отрешённо подтвердила Грейнджер и махнула рукой, — идём! Аспасия ушла.       Покинув оливковую рощу, они вышли к лестнице в скале. И в этот раз весельчак Эпикур не обманул. Медальон сработал, и они смогли беспрепятственно трансгрессировать на пирс, где помимо их Пандоры и триремы было ещё несколько небольших вёсельных и парусных лодок, неизменный ослик, жевавший яблоки у самого края и хмурый старик-лодочник, удобно расположившийся на стоге сена с длинной трубкой в зубах.       — Эм, извините! — обратилась к нему Гермиона. — Нам бы в море, мы хотим добраться вот до этого места, — она развернула карту.       — Лутра Афродиты? — гаркнул старик, даже не посмотрев на то, что ему показывала Гермиона. — Садитесь в ладью с красным парусом, она сама вас довезёт!       — Спасибо! — Грейнджер с Нарциссой просияли и, кивнув старику на прощание, забрались в указанную лодку.       Ладья была совсем крошечной, и на единственной скамье у кормы мог поместиться только один человек, поэтому Гермиона, даже не обсуждая этот вопрос, уступила место своей спутнице, а сама уселась на борт у самого носа.       Мгновение — и лодка сама отшвартовалась, отодвинулась от пирса, парус её наполнился ветром, и они плавно двинулись на восток.       — Что такое лутра? — спустя несколько минут молчаливого любования темнеющим горизонтом спросила Нарцисса и оглянулась на мыс.       — Понятия не имею, — Гермиона пожала плечами и повернулась к Нарциссе.       В этот момент её вниманием завладел возвышающийся над мысом Сунион храм Посейдона, а точнее одна странность — над храмом отсутствовал маяк Священного огня. Изумление, видимо, легко читалось на её лице, так как Нарцисса начала озираться по сторонам.       — Что такое?       — Там… — молвила Грейнджер дрогнувшим голосом и показала пальцем в сторону храма, но договорить она не успела, лодка внезапно сильно качнулась на тихой воде, и Гермиона повалилась в море.       — Гермиона! — Блэк рванула со своего места и, ухватив Грейнджер за руку, потянула её на себя.       От очередного качания ладьи обе свалились на её дно, от этого их закачало ещё сильнее.       — Мерлин! — проворчала сквозь смех Нарцисса. — Гермиона, ты придавила мне руку!       — Ох, прости! — Грейнджер раскраснелась.       От быстрого рывка и резкой качки при падении Нарцисса так сильно сжала Гермиону, что в результате та оказалась сверху, прижав Блэк ко дну лодки и отдавив той руку.       — Извини, — снова буркнула Гермиона и поднялась, помогая попутно подняться и Нарциссе.       — От чего нас так закачало? — Блэк огляделась по сторонам, море всё так же было спокойным. Ни волн, ни скал, ни проплывающих мимо животных, но казалось, что ладья будто села на мель или стукнулась обо что-то.       Как только они заняли свои места, ладья продолжила свой мягкий ход.       — Что ты там увидела? — вспомнила Блэк и повернулась посмотреть на мыс. — Что там?       — Маяк… — начала было объяснить Гермиона, но когда она посмотрела на храм, то поперхнулась своими словами: над черепичной крышей парил яркий огонёк. — Ничего, забудь, — изумлённо и очень тихо отрезала она, отвернулась в другую сторону и попыталась отмахнуться от странного чувства тревоги.       Ладья внезапно начала набирать ход, но через минуту замедлилась, и перед глазами ведьм материализовался посреди моря остров. Он был совсем небольшим, буквально в один километр длиной, но весь покрытый зеленью. Сосны, ели и кусты олеандра подступали к морю так близко, что казалось берега и вовсе у острова нет. Но их маленькая ладья легонько покачнулась и, изменив курс, подошла к острову с другой стороны, где был небольшой кусочек песчаного берега и старый, совершенно не вызывающий доверия пирс с деревянной аркой, обвешанной цветочными венками и лианами плюща.       — Лутра Афродиты, — усмехнулась Гермиона, разглядывая беломраморную статую богини, облокотившуюся на эту самую арку, — это наша «помощница»? Как думаешь?       — Сомневаюсь, — Нарцисса сощурилась, вглядываясь в скульптуру, — Гомер был на постаменте и с золотой табличкой, а эта будто и не к месту здесь.       Лодка мягко остановилась у пирса и сама пришвартовалась. Красный парус качнулся в сторону и спустился вниз.       — Ну что ж, — Грейнджер первая взобралась на пирс и зачем-то подала руку Нарциссе, которая впрочем не отказалась от помощи, — пойдём попробуем поговорить с Афродитой.       Но скульптура богини любви не заговорила. Это была совершенно не волшебная белокаменная статуя, сильно напоминающая Гермионе множество её копий по всему миру. Обнажённая, стыдливо прикрывающая лоно замороженная временем женщина благоговейно смотрела в сторону, попутно снимая с себя каменное одеяние.       — Афродита из Книда. Автор Пракситель. Четвёртый век до нашей эры, — Нарцисса тихо зачитала преобразующуюся древнегреческую запись в английскую на пошарпанной табличке, грубо прибитой к столбу, — для такой великой работы такое Мерлином забытое место, — она обвела территорию скептичным взглядом и снова воззрилась на скульптуру.       — С берега казалась меньше… Она прекрасна! Хоть и не волшебная, — не отрываясь от созерцания работы великого скульптура древности, Гермиона почти шептала, словно боялась, что перед ней мираж, который от любого резкого звука может просто исчезнуть. — Это не реплика?       — Думаю, она настоящая, — Блэк шагнула к скульптуре ближе и задрала голову, чтобы лучше рассмотреть лицо богини, на котором всё ещё местами оставалась минеральная краска. — Теперь мы знаем, что Пракситель был маглом. Хотя, согласись, очаровывает не меньше, чем волшебные работы.       — Мгм, — промычала Гермиона, она по-прежнему не могла оторвать глаз от древней богини.       — Идём, — усмехнулась Нарцисса и показала куда-то в сторону, — думаю, нам туда.       — Угу, — снова промычала Грейнджер и с трудом посмотрела туда, куда показывала её спутница.       Впереди, спрятанная лианами и ветвями плюща, в лес уходила узкая тропинка, редко вымощенная неотёсанным камнем. На ближайшей сосне на одном гвозде висела деревянная, некогда выкрашенная синей краской табличка, указывающая на тропу. Надпись на указателе почти стёрлась, а чары, заставляющие её переводиться на язык посетителей, почти иссякли, оттого Гермиона с Нарциссой смогли прочитать лишь первое слово «Ванная».       — Думаю, вот, что означает слово «лутра», — молвила Блэк и, отодвинув в сторону лианы, шагнула на тропу.       Они прошли вглубь острова. И чем дальше они отдалялись от берега, тем гуще становился лес. Под сенью раскидистых деревьев было комфортно, а гуляющий между стволами ветерок одаривал приятной прохладой. Лес вовсе не был одинок и глух. Как и возле их виллы на мысе, здесь было множество певчих птиц, но что больше всего удивило Гермиону, так это несметное количество воробьёв. Их было очень много. Они сидели абсолютно на каждом дереве, на каждой ветке и громко переговаривались, с опаской поглядывая на гостей их владений.       — Как думаешь, почему скульптура здесь? — Гермиона остановилась оглядеться, а затем поспешила за Нарциссой. — Её место в музее…       — Согласна, — Блэк ответила, но, задумавшись на пару секунд, вдруг поменяла своё мнение, — хотя, знаешь, здесь её точно ничто не тронет: ни пожары, ни алчность, ни фанатизм, — она усмехнулась и добавила: — Что ещё мы найдём на территории этой школы?       — Помощника бы найти, — задумчиво протянула Грейнджер и, остановившись во второй раз, огляделась вокруг.       Остров был густо покрыт буйной растительностью. Широколапые средиземноморские сосны соседствовали с тропическими, но невысокими пальмами, вытянутыми ввысь кипарисами и множеством кустов мирта, которые периодически преграждали путь и цеплялись за платья волшебниц.       — Зачем вообще греческому участнику помогать нам? — проворчала Грейнджер, выдёргивая из пут мирта полы своего платья.       — Он не нам помогает, Гермиона, — ухмыльнулась Нарцисса, — Дельгадо сыграла свою роль. Макгонагалл отправила её именно для того, чтобы кружить головы молодым волшебникам. И вот они плоды этих чар, — она подмигнула и кивнула головой вперёд.       Дорожка обрывалась. Лес отступал, открывая небольшую территорию, которую полностью занимал каменный бассейн с лазурной водой. По бортикам, на старом каменном столике, что располагался у входа в купальню, на маленьких статуэтках пузатых эротов, бережно расставленных по всей открывшейся местности, — везде были разбросаны алые лепестки цветов. Ими же, словно снегом, была припорошена самая большая скульптура мужчины, что стояла с другой стороны водоёма.       Гермиона с Нарциссой сначала застыли от увиденного. Обе забыли, зачем они сюда вообще пришли, но скульптура мужчины вдруг ожила и заговорила:       — Γεια σας, όμορφες κυρίες! (1)       Когда обе ведьмы подскочили от внезапного приветствия, скульптура громко посмеялась и выпрямилась, поправив своё копьё.       — Μη φοβατε! Μπορείτε να κάνετε μπάνιο ή να μου κάνετε μια ερώτηση! — проговорил мужчина и распростёр над бассейном рукой, словно приглашая их. От этого движения несколько лепестков слетело и плавно опустилось в бассейн. (2)       Первой опомнилась Нарцисса. Она откашлялась, быстро глянула на Гермиону и обратилась к статуе:       — Вы же можете говорить на нашем языке. Не так ли?       Скульптура наклонила голову, нахмурилась, будто думая над её вопросом, но через секунду заговорила на понятном для них языке:       — А-а-а, гостьи. Да. Конечно же, — он учтиво поклонился, — моё имя Адонис. Редкий гость Гайдароса может найти этот остров. Что ж… Вы можете принять ванную Афродиты или спросить меня о чём угодно. Полагаю, вы пришли именно за вторым.       — Адонис… Любовник Афродиты, — вспомнила Гермиона и настороженно воззрилась на бассейн, в котором он предложил искупаться.       — Всё верно, — подтвердила скульптура и, выпрямившись, горделиво выпятила грудь.       — Он был охотником, Нарцисса, — Грейнджер вспомнила ещё один факт и подошла вплотную к волшебной статуе, — мы хотим узнать кое-что. Ты поможешь нам? — она с надеждой уставилась в лицо Адониса, стараясь не смотреть на оголённые участки его каменного тела.       Адонис одарил её архаичной улыбкой и кротко кивнул.       — Как много ты знаешь о пегасах? — вопрошала его Гермиона и быстро глянула на подошедшую Нарциссу.       — Никогда не седлал и не охотился, — Адонис снова выпрямился и, словно вспоминая былую жизнь, уставился куда-то в даль, — но знаю о них достаточно, чтобы ответить на ваши вопросы.       — Какой самый верный способ оседлать пегаса, не навредив ему? — Нарцисса спросила и одарила Гермиону извиняющимся взором, что перебила её.       Адонис, однако, не отвечал. Он хитро улыбнулся и перевёл свои каменные, пустые глаза на них. Спустя несколько секунд он всё же ответил:       — Только не навредив пегасу, можно оседлать его.       — Это не ответ! — зарычала Гермиона.       Блэк поспешила успокоить её. Она легко коснулась её плеча и, смерив её пыл одним взглядом, снова обратилась к статуе:       — Как стать бесшумным, чтобы можно было подкрасться к пегасу, как это сделала некая Зои?       На этот вопрос Адонис ответил сразу:       — Две капли лаврового масла, горсть корня солёного мха и… — он с треском развернулся, оторвал от какого-то желтоватого куста пару листьев и протянул их Нарциссе, — это, а ещё три чешуи змеи аскепа. Варить в течение дня. Начинай прям на рассвете и до самого последнего солнечного луча! На медленном огне в медном сосуде. Мешать нужно один раз после того, как соединили ингредиенты воедино, и один раз перед тем, как снять с огня. Этим обмажь свою обувь, а лучше голые стопы, и иди к пегасу босиком.       Блэк просияла, сунула листья в маленькую сумочку, которую Гермиона увидела только сейчас, и, кивнув, поблагодарила Адониса. После этого статуя снова застыла.       — Что за зелье такое? — Гермиона скептично оглядела скульптуру Адониса и кивнула на растение позади него: — И что это?       — Понятия не имею, но попробую сделать так, как он сказал. А это куст форзиции. На самом деле её семена чаще всего используют… — она вдруг прервалась.       — Для любовных зелий, — закончила за неё Гермиона и улыбнулась.       — Да, — тихо подтвердила Нарцисса, — для любовных зелий.       Она пожала плечами, замолчала и смущённо опустила голову, будто хотела ещё что-то сказать, но не решалась. Гермионе это показалось странным. Она видела Нарциссу Блэк рассерженной, холодной, сдержанной и решительной, но ни разу смущённой. Отметив для себя этот момент, Грейнджер указала в сторону тропы:       — Это всё, что мы хотели узнать. Мы можем вернуться… — собственный голос почему-то подвёл и неуверенно дрогнул. — Но…       Нарцисса с интересом воззрилась на неё.       Настал черёд смущаться и для Грейнджер. Помявшись на месте, она почесала бровь, развела руками и быстро, пока не передумала, заговорила:       — Здесь хорошо. Спокойно и тихо. Уверена, что вода в бассейне расслабляющая и… А в кувшине амброзия, — она кивнула в сторону каменного стола, усыпанного лепестками цветов, на котором и вправду стоял глиняный сосуд и несколько разноцветных киликов. — Разве мы должны торопиться?       Волнение, как появилось, так и исчезло. Грейнджер ободряюще улыбнулась, демонстративно опустилась на корточки и потрогала воду. А Блэк словно ждала этого предложения. Она согласно закивала головой, но этого задора хватило лишь на пару мгновений. Груз ответственности быстро вернул с небес на землю, огонь в глазах погас, и она посмотрела на тропу, ведшую к берегу.       — Наши ученики, Гермиона. Мы же даже им не сообщили о нашем уходе и…       — И с ними ничего страшного не случится! Они в безопасности на территории школы, и каждый чем-то занят. И нам некуда спешить — испытание ещё не скоро. Ну, так что? Вода просто чудесная, — последние слова Грейнджер прошептала нарочито сладко, и это сработало.       Нарцисса вздёрнула бровь, лукаво улыбнулась и, ничего не говоря, ловко заколола свои волосы волшебной палочкой. Гермиона, не ожидавшая такого быстрого и лёгкого согласия, опешила и бесстыдно вытаращилась на соблазнительно раздевающуюся спутницу. Никаких купальных костюмов у них не было, а потому вся одежда и нижнее бельё были оставлены на камне, после чего Нарцисса со словами: «Ну, что уставилась?! Раздевайся! Вода же прелестная!» вошла в купель. Как только Блэк опустилась в воду, она не смогла сдержать расслабленного вздоха, и только тогда Грейнджер наконец отмерла.       — Знаешь, — голос Гермионы дрожал, но ей очень хотелось потешиться, прежде, чем присоединиться, — это же ванная Афродиты. Верно? — она показала на маленькие статуэтки эротов, расставленных по бортам бассейна.       — Остров так называется, — пожала плечами Нарцисса и призвала без палочки к себе кувшин и пару бокалов. — Долго там стоять будешь? Хотела же расслабиться…       — Я тут подумала, — Гермиона проигнорировала предложение и хитро прищурилась, — у Афродиты была ванная, купаясь в которой, она возвращала себе каждый раз свою девственность. Может быть эта та самая ванная…       Выражение лица, с которым Блэк резко перестала наполнять свой бокал, не могло не развеселить Гермиону, и она, поперхнувшись, звонко рассмеялась. Нарцисса оценила шутку поднятием своего бокала, широко улыбнулась и, отпив амброзии, расслабленно откинула голову на бортик бассейна. По воде побежали слабые волны, а появившейся из ниоткуда прохладный ветерок подхватил в свои вихри лепестки и тут же застелил ими весь бассейн.       Через некоторое время Грейнджер тоже присоединилась к ней.       Вода в лутра была тёплой и минерализованной. Маленькие пузырьки, подымающиеся из глубины источника, приставали к коже, словно роса по утру. Они пробегали по рукам и ногам, иногда лопаясь от резкого движения, что добавляло приятных ощущений. Расслабленность и отсутствие стыда и каких-либо сомнений порождала и амброзия, кем-то очень кстати забытая. Кувшин, конечно же, был не простым: волшебное дно никогда не позволяло заканчиваться чудесному напитку. Хотя Гермиона с Нарциссой с осторожностью относились к амброзии и редко прикладывались к своим кубкам.       За беседой о пройденном дне, загадках греческой школы и об узнанном новом рецепте зелья они и не заметили, как солнце давно уже скрылось за горизонтом, а над головой зажглись звёзды млечного пути. Когда Нарцисса узрела небосвод над головой, она вдруг вспомнила звёздный потолок Хогвартса и такой же потолок в одном из отделов Министерства Магии. Нарцисса Блэк рассказывала о том, что чары, создающие такие потолки, оказывается могли бы быть в свободном доступе, и любой человек мог бы заколдовать потолок в своём доме, но создатель этого заклинания пожелал скрыть это в тайне.       — Говорят, что текст и процесс заклинания он зашифровал в появляющихся созвездиях на потолках Хогвартса и в той комнате в министерстве, — загадочно закончила свой рассказ Нарцисса и перевела взгляд на Гермиону. — Ты бывала там?       Грейнджер заворожённо слушала монолог собеседницы и, когда она обратилась к ней с вопросом, расслабленность сыграла свою роль. Слова вылетели сами собой, и Гермиона не успела что-либо с этим поделать:       — До того, как меня Кингсли уволил, я мало в каких помещениях министерства успела побывать.       А потом образовалась оглушающая тишина. Блэк подняла бровь, поставила свой килик на бортик и подобралась к Гермионе поближе.       — Уволили? Так, значит, я была права. Всё-таки тебя уволили.       Утаивать секрет дальше уже не было смысла, да и отступать было некуда. Грейнджер глубоко вздохнула, отпила амброзии и, откинув голову на бортик бассейна, уставилась в звёздное небо.       — Ты могла бы занять место Трелони, — ядовитую усмешку быстро сменил монотонный, совершенно лишённый эмоций голос: — Я и поверить не могла, что он может мне изменить. Даже когда узнала, убеждала себя в том, что мне просто показалось. Что это бред. Как он может мне изменить? Мы же столько вместе прошли… — последние слова Гермиона произнесла шёпотом, а потом и вовсе замолчала, но через несколько секунд раздумий она отмахнулась от тяжёлых мыслей и выпалила: — Дерьмо всё это! Ну а когда, наконец, розовые очки спали… — Гермиона снова прервалась и только после тяжёлого вздоха с вымученной улыбкой продолжила: — Она ведь ещё на всё министерство растрезвонила, мол, какая я фригидная и сухая. Сама она, конечно, придумать такого не могла... В общем, дождалась, когда они вдвоём уединятся в его кабинете… Нравилось им весело проводить время на работе… Я ворвалась, обезоружила обоих, ну и, плюнув на светлую магию, манеры и принятые в цивилизованном обществе правила прямо там довольно шумно… развелась. Оба этим же днём уехали в больницу, а я — на улицу.       Закончив свою историю ещё более ядовитой усмешкой, Гермиона оскалилась, взяла свой килик и салютовала ошарашенной Нарциссе. Такой правды она точно не ожидала. А Грейнджер не предполагала, что шок с лица её собеседницы спадёт так быстро, уступив место спокойному пониманию и весёлой улыбке.       — Хм, не вижу ничего постыдного для тебя, что бы стоило скрывать, — Блэк ухмыльнулась и, прежде, чем разразиться смехом, добавила: — Красиво ушла из брака и с работы. Ничего не скажешь!       Мгновенный обмен понимающими взглядами, и обе громко и весело рассмеялись. Они ещё некоторое время посвятили этой уже совсем негрустной истории. Гермионе с каждым словом становилось легче, словно тяжёлый камень спадал с плеч. Она и подумать не могла, что будет так легко рассказывать Нарциссе Блэк о том, как её увольняли, как она сама умоляла министра не распространять эту информацию дальше четырёх стен его кабинета, свободно делиться историей о куче писем и громкоговорителях от Молли Уизли, которая меняла проклятия за увечья Рона на мольбы простить нерадивого сына и вернуться в семью.       — Знаешь, — когда очередной приступ смеха отступил, Нарцисса посмотрела в свой вновь наполненный килик, — мы всё-таки должны узнать, что это за напиток такой. Неужто он так развязывает язык.       — Вряд ли, — Гермиона уверенно покачала головой и отпила из бокала, — иначе бы Аспасия, которая, верно, только амброзию и пьёт, давно бы разболтала её секрет.       — Секрет? — не поняла Блэк и подобралась ещё ближе, нагота и нечаянные касания уже давно не смущали её. — О чём ты?       — Да ладно? — Грейнджер была искренне удивлена. — Ты не обратила внимание на то, как она легко справлялась с Кемом? Она ведь позволяла ему позориться, но как только он переходил черту, стоило ей повысить голос, и он замолкал. Да к тому же, это что-то почувствовала и я. Когда она перед первым заданием поинтересовалась, есть ли у нас ещё вопросы… Нарцисса, я клянусь, у меня были вопросы. Я хотела их задать, но не смогла. Просто потому что вдруг не захотела.       — Империус? — Нарцисса предположила, но потом сама отрицательно замотала головой.       — Нет. Под его действием ты не отдаёшь себе отчёта, а тут совсем другое… Я не знаю, но чем-то эта дамочка владеет, возможно, какой-то древней магией или… Я не знаю, но она заинтриговала меня.       — Может её брат разболтает… — Нарцисса игриво приподняла бровь и слегка стукнула своим киликом по бокалу Гермионы.       — Эпикур явно заинтересован тобой, — и опять Гермиона не смогла сдержать раздражение, — он готов помочь, но вряд ли поведает тебе секреты его сестры. Думаю, он и сам не в курсе. А вот Зенон… Эта мрачная тень Аспасии точно знает больше всех остальных. — Грейнджер нахмурила брови, о чём-то задумалась, убрала килик и немного сместилась в бассейне, оказавшись ещё ближе к Нарциссе, их ноги почти переплетались, но будто ни одна, ни вторая ровным счётом не обращали на это внимания. — Ты знаешь, я уже почти ничего не помню, что происходило в день знакомства с Оракулом. Я не помню, как она выглядит, не помню пещеры, но в моей памяти чётко застыл момент, как Зенон скривился, когда услышал приветствие Оракула. Он был напуган, сильно!       Гермиона нахмурилась ещё больше и с силой потёрла бровь, от чего та взъерошилась так сильно, что Нарцисса не смогла сдержать снисходительного смешка. Она мечтательно вгляделась в лицо Гермионы и, совершенно не отдавая себе отчёта, протянула мокрую руку и мягко пригладила бровь. Гермиона замерла от внезапной ласки. Капли воды от ладони медленно стекли по лицу и, задержавшись на губах, собрались в одну блестящую слезу. Только сейчас Гермиона поняла, как близко они находятся друг к другу: почти переплетённые ноги, бедро к бедру. Верно, Нарцисса тоже обратила на это внимание, поэтому она попыталась мягко отодвинуться. Получилось немного неуклюже, и обнажённая грудь коснулась плеча Гермионы, отчего та шумно вдохнула в себя воздух. Нарцисса не упустила это из виду и, спрятав понимающую улыбку в уголках губ, налила себе ещё амброзии.       — Зенон — толкователь Оракула. Но… Я тоже долго думала о приветствии. Она назвала пять имён. Столько же, сколько изначально должно было быть участников. — Нарцисса отпила амброзии и невидящим взором уставилась на искрящиеся блики в воде. — Думаешь, приветствие было пророческим?       — Уверена! Она заранее приветствовала каждого будущего чемпиона Агонэс и предсказала кому-то победу, а кому-то поражение, — заключила Гермиона и снова задумчиво потёрла бровь.       — Пять имён из мифов и легенд, — продолжила рассуждать Блэк.       — Каждый со своей историей, но я пока не вижу связей, — Гермиона пожала плечами, глубоко вдохнула и устало откинула голову на бортик бассейна. — Пока для меня всё это бессмыслица.       — Тогда не стоит пока напрягать свою голову. Давай подумаем об этом завтра. С книгами из библиотеки Гайдароса это будет сподручнее, — с этими словами Нарцисса начала покидать купель. — Будем возвращаться?       — Угу, — Гермиона нехотя потянулась и допила остатки амброзии из своего килика.       Нарцисса небрежно обернулась большим полотенцем, подобрала с камня свою одежду, но потом блаженство с её лица резко исчезло, и она нервно оглянулась по сторонам.       — Что такое?       — Я палочку свою не могу найти, — объяснила Блэк и, придерживая сползающее с тела полотенце, наклонилась в поисках волшебной палочки.       Грейнджер хитро улыбнулась, приподнялась и поманила Нарциссу к себе:       — Я знаю, где твоя палочка. Иди сюда!       — Что? — Блэк вернула ей хитрую улыбку, но в глазах читалось непонимание.       Она с секунду подумала, но потом подошла к всё ещё сидящей в лутра Гермионе.       — Где?       — Наклонись! — тихо велела Гермиона.       Повинуясь больше игривым огням в её глазах, нежели хриплому приказу, Нарцисса опустилась перед Гермионой на колени. Полотенце уже не обвивало её нагое тело. Держась за руку, плотная ткань еле-еле прикрывала грудь и спадала мягкими складками на пол. Гермиона в старании не спугнуть момента изящно приподнялась из воды и с лукавой улыбкой поглядела куда-то мимо Нарциссы.       — Вот здесь, — прошептала она, затем подняла руку и вытянула волшебную палочку из собранных волос Нарциссы.       Белые локоны, завившиеся от сильной влажности, вырвались из небрежного «пучка» и упругими кольцами обрамили лицо, шею и белые рамена.       — Ты прекрасна, — не сдержала признание Гермиона и вручила палочку.       Нарцисса даже не взглянула на волшебный предмет в своей руке. Она неотрывно и не дыша смотрела в глаза Гермионы.       Они и так были близко друг к другу, словно их дыхание стало единым, но Гермиона приблизилась ещё. Её обнажённая грудь едва касалась оголённых колен Нарциссы, но воздух вокруг был настолько наэлектризован, что они обе чувствовали это совсем невесомое касание. Всё ближе и ближе были их лица, взгляды быстро и с явным желанием бегали от глаз к губам и обратно, будто спрашивая разрешение на ещё одно прикосновение. Но разрешение было и не нужно. Гермиона озарилась улыбкой и почти коснулась в поцелуе приоткрытых губ, как её взгляд зацепился за то, что вызвало такие же тревожные ощущения, что произошли ранее на лодке. Нарцисса крепко держала палочку в правой руке. Грейнджер ахнула и слишком резко отпрянула от неё. И чтобы не объясняться, быстро затараторила куда-то в сторону:       — Ты права! Пора возвращаться на мыс. Время позднее. Надо ещё зелье варить… Рассказать о… Пульхерия… Её бы следовало похвалить…       Грейнджер не знала, за какую мысль зацепиться. Голова разрывалась от всего. А странное ощущение тревоги переросло в ужас. Усугублял неприятные ощущения абсолютно ошарашенный и непонимающий взгляд ледяных очей Нарциссы. Она раскрыла рот и, видимо, хотела что-то сказать, но быстро взяла себя в руки, нервно кивнула и отвернулась в сторону, спрятав лицо в спадающих на плечи волосах.       Они быстро собрались и еще быстрее в давящей тишине покинули остров. Гермиона, погружённая в свои мысли, в тщетной попытке уловить ускользающее от неё беспокойное чувство чего-то нереального не заметила, как они оказались перед их виллой. Нарцисса и слова не проронила за это время. Она быстро глянула на свою спутницу и с едва слышной фразой: «Спокойной ночи» удалилась в свои покои. Грейнджер сперва хотела остановить её и извиниться. Но… за что? Только и эта мысль быстро была отодвинута в сторону. На первое место вернулось ощущение предвкушения чего-то страшного. Она почувствовала его за эти дни уже три или четыре раза, но постоянно отмахивалась от него. Сейчас же всё было иначе. Тревога завладела ею. От затылка по спине вниз пополз холод, и, нервно оглянувшись по сторонам, Грейнджер поспешила в свой номер.       Следующую неделю Гермиона почти не пересекалась с Нарциссой. На второй день после их визита к Адонису, Блэк занялась тем, что умела делать лучше всего: она спряталась в своих покоях и варила новое зелье. Когда оно было готово, она лишь на несколько минут появилась в палестрах, где тренировались студенты, и отдала Анне зелье на пробу. Тогда они с Гермионой лишь переглянулись. Грейнджер хотела предложить ей принять участие в тренировке заклинаний невидимости и вместе посмотреть, как хорошо оно стало получаться у Анны, но быстро передумала. А вот зелье, которое сварила Нарцисса, оказалось действенным. Как только Фортис нанесла его на свои голые стопы и напустила на себя чары невидимости, уже никто не мог поймать её. Анна, не выдавая своего положения, с лёгкостью обезоружила и Рэгиса, и Тиберия, и даже профессора Грейнджер.       Попутно Анну обучала Айлин Коллинз. Айлин — единственная, кто неплохо разбирался в древнегреческих текстах — учила вместе с Фортис первый стих из Одиссеи. Гермиона была приятна удивлена познаниям Айлин в мёртвом языке. Оказалось, студентка не только владела несколькими заклинаниями на древнегреческом, но ещё и неплохо читала на нём.       — Всё забываю уточнить, — спросила тогда Грейнджер, — откуда ты вообще знакома с древнегреческим?       — Моя мама преподаёт древнегреческий в Гринвиче. Ну, мне стало интересно. Я иногда слушала, как она читает тексты, и заинтересовалась заклинаниями. Мама до сих пор в шоке, что в семье два волшебника, — Айлин усмехнулась и снова вернула своё внимание Анне.       Медленно, но верно, время близилось к началу второго испытания, и за несколько дней до него Грейнджер могла сказать, что их чемпион абсолютно готов.       Но Гермиону не покидало чувство тревоги. Оно исчезало и появлялось неожиданно в те моменты, когда Гермиона замечала в окружающих предметах какие-то странности, или ей казалось, что она замечала их, ведь видела это только она. То появляющийся, то исчезающий маяк Священного огня не был единственным. Иногда ей казалось, что её подводит даже собственная магия: когда она хотела наколдовать манящие чары, то выходило, что необходимый предмет просто взмывал в воздух. А однажды во время очередной тренировки, когда затаившаяся Фортис забыла о концентрации, и её чары невидимости на секунды спали, Гермиона хотела подбежать к ней и раскрыть её, но ноги будто свело тисками, она не могла и с места сдвинуться. И точно также, как и во всех остальных случаях, эта аномалия за мгновение исчезала, оставляя после себя тягучее чувство опасности.       В конце концов, Гермиона лишилась сна. Когда она оставалась одна в своих покоях, и тревога покидала её на некоторое время, то мыслями возвращалась на треклятый остров. Перед глазами возникал образ застывшей в ожидании Нарциссы. Забытая волшебная палочка, почти спавшее полотенце, ощущение тёплой, покрытой от прохладного ветерка мурашками кожи и приоткрытые манящие губы часто дорисовали в воображении Гермионы то, что могло бы случиться. А потом она вспоминала про волшебную палочку, которая кочевала из одной руки в другую на протяжении нескольких дней, и тревога возвращалась. Вот и сейчас, лёжа в своей так и не расстеленной кровати, Грейнджер застонала и резко поднялась. Ей нужно было узнать, что происходит. Ей нужно было поделиться своими тревогами хоть с кем-то. Ноги сами привели к покоям Нарциссы Блэк.       Гермиона быстро, пока не передумала, тихонько постучала в её дверь и на всякий случай огляделась по сторонам. Не хотелось бы, чтобы свидетелями такой ночной прогулки стали их студенты.       — Прошу тебя! Открой! — прошептала она, почти прилипнув к двери.       И дверь отворилась. Нарцисса сразу же отступила вглубь комнаты, пропуская ночную гостью. Судя по платью, зажжённых свечах на столе и раскрытой книге, она тоже не спала. А внимательный взгляд немигающих глаз говорил о том, что она будто её и ждала.       — Нарцисса, я… Хочу уз…       Договорить она Гермионе не дала. Нарцисса быстро сократила отделяющее их друг от друга расстояние, затем мягко, но не принимая никаких возражений, взяла её лицо в свои ладони и накрыла губы в требовательном поцелуе. И все тревоги ушли прочь. Гермиона застонала и, прильнув ещё ближе, обхватила тонкую талию. Но не успели они насладиться лобзанием, как внезапный рокочущий далёкий звук оторвал их друг от друга.       — Просыпайтесь! — уже громче прозвучал голос, в котором можно было различить Анну Фортис.       Тревога вернулась, а за ней ужас и сильное головокружение.       — Просыпайтесь! — ещё громче закричала откуда-то Анна. — Вы мне нужны! У нас мало времени! Просыпайтесь!       Гермиону закачало, или это мир начал качаться и рушиться, будто содрогаемый землетрясением: стены чужих покоев обвалились, а сады за ними схлопнулись в темноту, посыпался потолок — сначала штукатурка, а потом он полностью обвалился, придавив Нарциссу.       — Нет! — взревела Гермиона. — Нарцисса!       Она не успела даже всплакнуть о ней — следующая огромная глыба придавила и её…       Гермиона проснулась.