High Speed!

Легкий всплеск потревожил водную гладь. Один гребок, одно отталкивание. Кольца ряби мягко распространились по воде, и вслед за ними вынырнул и сам Нагиса. Мягко, плавно, он легко преодолел всю длину бассейна, после чего совершил разворот и поплыл обратно. Сейчас он плыл немного иначе, чем в тот день испытательных соревнований. Рин стоял на стартовой тумбе, наблюдая за тем, как плыл Нагиса, со странным чувством какого-то беспокойства, даже тревоги. Нагиса коснулся стены обеими ладонями и вынырнул из воды. Рин, который, по правилам, должен был тут же прыгнуть в воду, все еще стоял на стартовой тумбе. — В чем дело, Рин-тян? - спросил Нагиса в перерывах между рваным вдохами и выдохами. — Только что... ты плыл в полную силу? Это твоя максимальная скорость? — Да. - Нагиса впился своим самым убеждающим взглядом на Рина сквозь плавательные очки; его глаза были все такими же большии и глубокими, как озера. В этих глазах не было ни беспокойства, ни сомнений, ни лжи. Но Рин, все равно, пристальным взглядом пронзал глубину этих глаз, словно пытаясь найти что-то на дне этих озер. Однако, вскоре он осознал, что в этом не было никакой необходимости, и отвел взгляд. Нагиса смотрел так открыто, что в его взгляде не было и намека на скрытый умысел, который часто туманом заволакивал глаза других. Казалось, он был самым чистым существом, какое только могло быть. И это было столь очевидно, что Рин мог это прочесть в глазах Нагисы даже сквозь очки, которые все еще были на мальчике. Нагиса не пытался бы скрыть того, о чем он думает на самом деле. В любом случае, Нагиса не был таким человеком, который стыдился бы себя перед другими людьми. Он твердо верил в свои принципы, и потому его взгляд всегда был уверенным и убедительным. В этом был весь Нагиса. Но именно с таким типом людей Рину было сложнее всего иметь дело. Если бы Нагиса был скользким, лживым и изворотливым типом, его сердце постоянно сжималось бы от страха быть разоблаченным. Даже у Рина была подобная слабость, потому что у него было что скрывать. Но Нагиса был совершенно другим. — Твой стиль не изменился со дня испытательных? — Все тот же. Все это жутко напоминало ситуацию, когда человек, настигнутый врасплох подобным вопросом, еще сам не определился в своих ощущениях, а уже пытался донести их до других. Разве это не тот случай, когда «зачастую люди сами в себе не могут разобраться»? Возможно, именно то, что люди желают видеть себя несколько иначе, чем есть на самом деле, и мешает им разглядеть свою настоящую сущность. — Твое время ухудшается. — Что, правда? - Нагиса снял очки и, задрав голову, поскольку все еще находился в бассейне, посмотрел снизу вверх на Рина, казалось, своим пристальным взглядом желая заглянуть в самую глубину его глаз. Рин выпрямил спину, встречая этот цепкий взгляд. — Раньше ты был быстрее. Ведь победа Нагисы на испытательных не могла быть просто случайностью, мимолетной удачей, по ошибке свалившейся на его голову. По крайней мере, Рин на это горячо надеялся. Если кто-то однажды смог достичь таких временных показателей, не мог же он потом скатиться вот до такого. Особенно если речь идет о ребенке, который с каждым годом, по идее, должен ощущать все больший прилив сил. В этом возрасте сейчас они и находились. Так что же? — Да ну, это как-то странно. Почему ты так думаешь? Я ведь, действительно, ни капли не изменил свой стиль. — Эй, послушай. Тогда, на испытательных, ты наблюдал за своими соперниками? — Конечно, наблюдал. — Что ж, тогда в этом все и дело. Вероятно, ты нутром чувствовал, что должен опередить соперника, побить его скорость. Наверное, именно это и подстегивало тебя плыть быстрее, что ты и делал, даже сам того не осознавая. — Ощущения могут заставить тебя плыть быстрее? — Да, могут. Сильные эмоции и переживания дают людям силу развиваться дальше. Иногда она может изменить их так разительно, что это даже можно назвать эволюцией. Именно это было причиной, почему на испытательных Нагиса продемонстрировал такие умения, которые зашли за грань «нормального» для него. Поэтому поднять навыки Нагисы до уровня той грани, которую он уже однажды успешно преодолел, будет не так сложно. Это было особой привилегией тех, кто вступил в пору раскрытия своих способностей. — Хочешь поплавать со мной? — С тобой, Рин-тян? Думаю, я проиграю, но... — Для тебя я буду плыть спокойнее. - Хотя Рин и сказал это, он все же не собирался снижать темп до скорости Нагисы. - Если ты побьешь меня, ты побьешь свой прежний рекорд, так? — Так точно! Оба парня заняли свои места на стартовых тумбах, их дыхание было ритмичным, уравновешенным. Затем Рин негромко объявил: «Пора. На старт. Внимание. Марш!» Оттолкнувшись от тумбы и совершив прыжок в воду, они оказались примерно на одинаковом расстоянии от стартовой стены бассейна. Кольца ряби тут же распространились от места их столкновения с водой. Гребок, еще один. Нагиса на каких-то пару сантиметров отставал от Рина. И в конце-концов, расстояние между ними начало неумолимо увеличиваться. Сократить этот разрыв, которой образовался из-за силы отталкивания Рина, было не так просто. Что касается же самого Нагисы, у него была проблема с углом погружения в воду. Иначе говоря, если бы только Нагиса мог сделать свой прыжок в воду более совершенным, он мог бы вновь сократить время своего заплыва. Но это не будет легко разрешимой задачей. Рин мог кожей чувствовать, как вода легко обволакивает его, направляемая гребками Нагисы, плывшим рядом с ним. Кажется, Нагиса был где-то на уровне бедер Рина. Когда они, наконец, совершили разворот, проплыв двадцать пять метров, и направились обратно, разрыв между ними ни возрос, ни сократился. Когда до финиша оставалось пятнадцать метров, Рин ощутил, как кончики пальцев Нагисы устремились вперед, и сам мальчик всем корпусом подался вслед за ними. Расстояние между ними так и не сократились. Как только Рин подумал, что, возможно, ему все это померещилось, как руки Нагисы неожиданно оказались совсем рядом. И это не было разыгравшимся воображением Рина, и даже не случайным касанием Нагисы пространства рядом с ним, это, действительно, было сильными гребками, которые разрывали водный массив совсем рядом с Рином. Нагиса распростер руки вперед. Он стремительно несся к финишу и был в опасной близости от Рина, казалось, вот-вот и заденет мощным гребком его плечо. Внезапно что-то начало настигать Рина. Во время испытательных соревнований пловец, который почти обошел Нагису, внезапно странным образом сбился с ритма и отступил, и сейчас Рин, наконец, понял, почему. С каждым гребком разрыв между ними сокращался. Руки Нагисы уже зашли дальше уровня ключицы Рина, волны, создаваемые Нагисой, уже обволакивали грудь, шею и лицо Рина, заволакивали пеленой пространство перед его глазами, которое было сложно различить даже сквозь водонепроницаемые очки. Когда оставалось каких-то пять метров, Нагиса шел вровень с Рином! В глазах Рина Нагиса уже не был Нагисой, и он уже видел его какой-то неясной, непонятой, невероятной силой, которая бесконтрольно занимала все пространство рядом с ним, обволакивалась, подавляла своей скоростью. «Он обходит меня!» Когда эта мысль пронзила молнией сознание Рина, он вложил еще больше напора и агрессии в свои гребки, его плечи словно скрутило металлическими прутьями от той неистовой силы, с которой работали его мышцы. Вырвавшись всего на голову вперед за доли секунд до финиша, Рин ударил рукой по стене и, вынырнув из воды, тут же поспешил выбраться из бассейна. Его дыхание сбилось настолько, что он едва ли мог поверить, что проплыл всего пятьдесят метров. Рин не лгал, когда сказал, что ему нужно прийти в норму. Он чертовски сильно выбился из сил и опередил Нагису только на полсекунды. Полсекунды. Так почему же он практически изнасиловал самого себя ради того, что бы все же прийти первым, пусть и в самый ничтожно последний момент? Ответ был короток. Страх. Не то, чтобы в этом заплыве активизировались воинственные инстинкты Рина или в голову ударил серьезный настрой к этому. Дело в том, что Рин испугался Нагисы, который неустанно преследовал его в такой опасной близости, готовый вот-вот настигнуть его. Преследование. Неистовый напор. Настижение своей жертвы. А Рин... желал скрыться. И поэтому бежал. И, черт возьми, он не мог оставаться в одной воде с Нагисой, и сразу же выбрался из бассейна. Нагиса бросил взгляд вверх, на Рина, который в оцепенении стоял у бортика бассейна, позволяя каплям воды стекать по своему телу. — Что случилось, Рин-тян? Рин не мог посмотреть Нагисе в лицо. «Почему я был напуган кем-то вроде Нагисы?» Он задавался этим вопросом снова и снова, но ответ никак не приходил к нему. Рин чувствовал, что если их взгляды пересекутся, он вновь ощутит то странное чувство, как если бы Нагиса пытался заглянуть своим пронзительным взглядом в самое его сердце. Поэтому когда Рин заговорил, его взгляд все еще был направлен куда-то в сторону. — Видишь? Ты можешь сделать это, если попытаешься. — Нет, не могу! Я не догнал тебя, разве нет? «Нет, ты догнал». Нагиса, определенно, показал лучшее, на что был способен. И принудил Рина бежать. — Твои... - Голос Рина был напряженным, словно натянутая тетива, готовая к спуску, стоило ему заговорить чуть громче. — Мои... что? Это был обычный голос Нагисы, совершенно в его духе. Товарищ по команде Рина, все тот же Нагиса-младший-братишка. Совершенно точно, его никак нельзя было назвать «неясной, непонятной, невероятной силой». Рин выдохнул, и вместе с этим выпустил это странное напряжение, которое стесняло его грудь, и, наконец, смог посмотреть на Нагису. — Твои руки стали сильнее. — Мои? - спросил Нагиса, посмотрев на свою правую руку. — Да. На второй половине заплыва ты почти нагнал меня. Твои руки были такими гибкими, ты мог протянуть их дальше. — Правда? Хотя я бы так не сказал... — Эй, когда ты плыл, о чем ты думал? — О том, чтобы полностью догнать тебя, ни о чем больше. - С готовностью ответил Нагиса. Он, что, совсем не думал о том, как грести, или о ритме? У каждого человека есть свои особые стиль и ритм, которые подходят только ему. Не так просто было обнаружить, какие именно нужны тебе. Кто-то мог бы решить, что уже нашел их, и оказался бы неправ, а кто-то попробовал бы, да не понял, что именно они ему и подходят. Методом проб и ошибок Рин все еще искал свои стиль и ритм. Вот почему он всегда был глубоко погружен в свои мысли, когда плыл. Он никогда не плыл спонтанно, по наитию, на инстинктах. Рин не думал, что если он будет просто плыть в полную силу, он придет к финишу быстрее. Но также Рин знал, что если прилагать все силы, чтобы сконцентрироваться, время от времени это творит настоящие чудеса. Другими словами, концентрацию можно назвать именно той силой, которую могут дать только сильные эмоции. Рин был прав, когда сказал Нагисе, что эмоции могут подстегивать плыть быстрее, но даже подумать не мог, что подтверждение его слов будет представлено сразу же так открыто и откровенно. — Ты смог бы когда-нибудь проплыть так же еще раз? — Эм, я не совсем уверен... Это был вполне ожидаемый ответ, ведь Нагиса плыл, не особо задумываясь о самом процессе. Похоже, Нагиса относился к такому типу людей, которые думают мускулами, а не головой. — Хочешь еще разок поплавать со мной? — Конечно. Нагиса выбрался из бассейна. Как он мог устроить такую подводную охоту за Рином, будучи таким тонким и хрупким? Быть может, в Нагисе было что-то такое, что могло бы дополнить представление Рина о лучшем стиле, который когда-либо мог быть. Погруженный в свои размышления, и оттого рассеянный, Рин вновь забрался на стартовую тумбу. — Пошли! - Вдох. - Внимание! Марш! На мгновение их окружал только воздух, и вот уже их тела обволакивала вода. Цель, которая сейчас была поставлена перед Рином, - преодолеть дистанцию в пятьдесят метров. Или же что-то большее? Более не разбирая, куда точно он плыл, прямо сейчас ему было достаточно просто раз за разом повторять одни и те же гребки. Сильнее, быстрее, и более ни о чем не думать. Чтобы лучше подготовиться к городским соревнованиям, пловцы были разделены на группы, каждая из которых занималась именно тем, что она будет представлять на встрече. И поскольку эта встреча неминуемо приближалась, каждая из групп делала упор в тренировках на своем. Обычно Макото в это время примыкал к группе пловцов брассом, но в этом году он занимался в группе плавания на спине. Так как Харука специализировался на вольном стиле, Рин - на баттерфляе и Нагиса - на брассе, Макото занялся ничем иным, как плаванием на спине. Не то, чтобы Макото никогда прежде не плавал на спине, и, нет, он вовсе не был плох в этом. Просто он еще никогда не плавал этим стилем на городских соревнованиях. Следовательно, он совершенно не знал своего времени. В какой-то степени, вы могли бы сказать, что, по сути, он никогда не занимался этим стилем всерьез. Все потому, что он еще никогда не пробовал совершать S-образные гребки. До сих пор Макото всегда плыл стандартным способом - прямые гребки, никаких изогнутых движений. То есть вытягивал свои руки прямо вдоль своего тела, подобно тому, как движутся весла у лодки. Но этот стиль скрывал в себе много недостатков, главным из которых было то, что ты не можешь развить большую скорость. Используя обе свои руки одновременно, вы можете набрать хорошую скорость, если вы плывете брассом, но если вы плывете на спине, вы должны работать ими поочередно. Если вы попробуете грести слишком усердно, но не направляя свое тело прямо вперед, все закончится тем, что вы будете извиваться, подобно золотой рыбке в воде. Поэтому для того, чтобы равномерно распределить свою силу на протяжении всего заплыва, вы не можете выкладываться на полную, а сберегать энергию. С другой стороны, в S-образных движениях есть своя прелесть - вы ничего не теряете, и, теоретически, так вы можете набрать большую скорость, нежели если бы вы гребли прямо. Но именно потому, что этот стиль сложен и довольно запутан, к нему не просто привыкнуть, и, если что-то пойдет не так, весь ваш заплыв сведется лишь к постоянной борьбе с сопротивлением воды. Макото положил обе ладони на стенку бассейна, и затем, вытянувшись на мгновение, обеими ногами оттолкнулся от стены под восходящим углом. Его тело лишь на короткий миг зависло в воздухе, после чего его уже обволокла вода. Таким образом он совершил плавное погружение в воду и после того, как вынырнул на поверхность, начал грести. А затем - грести S-образным стилем. «Ого, - думал он, - вот значит как!» Это нечто совершенно другое. Ничего схожего с тем, как он плыл раньше. Как правило, когда он прыгал в воду, его тут же накрывало с головой ощущение чего-то зловещего, стремящегося поглотить его. И именно поэтому он чувствовал себя скованно, охваченный чувством опасности, неминуемо приближающейся к нему. Но сейчас его ощущения были совершенно иными. Макото все еще чувствовал, как вода обволакивает его тело, принимая в свои объятия, но сейчас это вовсе не приводило его в состояние оцепенения. Макото распростер руки в стороны. Выпрямил плечи и грудь. «Это - мой стиль, - думал он, - Я не бегу от воды, не пытаюсь скрыться. Возможно, это и есть моя настоящая сущность. Может быть, это и есть мой стиль». Когда Макото опустил руки в воду, он сделал мощный гребок, позволяя ладоням зайти вглубь и зачерпнуть воды, столь охотно прильнувшей к его пальцам. Он очертил округлую дугу вдоль своего тела и поднял руку из воды, совершая сильный гребок. Пока одна рука была выброшена в воздух, готовая вновь погрузится в воду, вторая уже была в воде, совершая очередной мощный гребок. Сейчас Макото видел небо. Если плыть вот так, на спине, голова была обращена вверх, и он мог видеть белые облака, подобно кораблям, рассекающим лазурное небесное море. Теперь он видел небо, пусть и сквозь стеклянный сводчатый потолок бассейна. И хотя Макото все еще явственно ощущал присутствие нечто зловещего в воде, до тех пор пока он смотрел на облака, его тело не сковывал страх. И пусть его все еще била легкая дрожь, ему больше не нужно было бежать от чего бы то ни было. Макото плыл со все такой же внушительной мощью, но уже не выкладывался без остатка, до потери сознания, до лишения последних сил. Макото совершил разворот и вновь начал грести. «Это, действительно, совсем не похоже на то, что я ощущал раньше». Было ли это от того, что он теперь не всматривался вглубь воды, в самое дно, где как раз-таки и скрывалось это зловещее существо, желавшее его поглотить? Или же это потому, что он смотрел на небо? «Может быть, и поэтому» - размышлял он. Но самой решающей, самой важной причиной, почему он освободился от этого давящего ощущения страха, это стиль. Макото ощущал потрясающую естественность в своих движениях. Даже когда он не концентрировался на правильности своего положения, его тело само собой принимало нужную, совершенную форму. Не отдавая себе отчета в своих действиях, Макото интуитивно распростер руки, и вот уже мог свободно плыть. Он мог чувствовать воду. «Может быть, как какое-нибудь морское млекопитающее». Возможно, сущностью Макото было именно исполинское морское существо. «Боже, это же просто смешно» - думал он. Но больше ничего не приходило Макото на ум. Если он не был этим существом, отчего же у него было ощущение такой полноценности, совершенности? Откуда же источником бьет ощущение такой удовлетворенности? И именно это чувство, никогда доселе им неиспытываемое, сейчас делало его свободным, давало ему единение с водой. Даже когда Макото выбрался из бассейна, его все еще не покидало это ликующее настроение. Он направился к скамейке, стараясь хоть немного сдержать торжество, охватившее его после заплыва. Аки присела рядом. — О, ты тоже занимаешься плаванием на спине, Заки-тян? - Макото попытался заговорить с ней. — Ах, Татибана-кун! Нет, я плаваю вольным стилем. — Взяла перерыв? — Ага... Просто немного витала в своих мыслях. — Насчет смешанной эстафеты? — ...Нет. — А, тогда понял. Думала о завтрашнем дне, о том, как мы будем высаживать клумбу в саду, верно? С тех пор как кирпичи, как и полагалось, тщательно обожгли в печи, класс Макото собирался заняться клумбой уже завтра. Каждому классу была поручена своя задача: садить цветы, носить воду и тому подобное. Проблема была только в том, как выложить кирпичами клумбу, ведь у них совсем не было цемента. Хотя они уже и распланировали, что да как, все еще оставались люди, которые были сильно обеспокоены тем, все ли у них получится. — Нет-нет, не об этом. Нам поможет наш скульптор, так что все будет в порядке. Нам сказали, что за нас даже замесят цемент. — Мы могли бы просто попросить об этом Хару. — Что? Нанасэ-куна? Но не слишком ли это для него? — Нет, нормально. Он самостоятельно положил плитку в своем саду. — В своем саду? — Ага. Когда он прогуливался по саду, он ведь тонул в грязи, верно? И в дождливые дни пачкал весь холл, приходя с улицы. Поэтому он и вымостил плиткой сад. Правда, это была не совсем плитка, а кирпичи... Зато с цементом! Он молодец. Даже несмотря на то, что длина дорожки всего метр. — Ого, что, правда? Так он в этом здорово набил руку, да? Даже несмотря на то, что Аки улыбалась, Макото заметил, как тень промелькнула на ее лице. — Но все же это не то, о чем ты размышляла все это время, верно? — Нет... Я думала о Нанасэ-куне. — О Хару? — В последнее время я не занимаюсь ничем, кроме вольного стиля, и я пыталась понять, почему Нанасэ-кун никогда не захочет плыть ничего, кроме кроля? «Почему тебя это волнует? Можно подумать, что когда-нибудь было иначе». Макото перевел взгляд на группу по вольному стилю, а затем все же спросил Аки: — Почему тебя это так интересует? — Нанасэ-кун плавает вольным стилем, действительно, быстро, не так ли? Я пыталась понять, какие чувства он испытывает, когда плывет. Если я пойму его чувства хоть немного, тогда, может быть, и я сама буду плыть быстрее. Наконец, взгляд Макото нашел Харуку. Даже несмотря на то, что тот был очень далеко, Макото, все равно, тут же его узнал. Харука изящно плыл, словно дельфин, и явно получал удовольствие от процесса. Хотел бы Макото знать, мог ли Харука тоже чувствовать воду. — Что насчет Хару, дело совсем не в том, что ему нравится плавать. — Что? — Причина не в том, что ему нравится вольный стиль. — Но тогда почему..? Макото вновь перевел взгляд на Аки, отворачиваясь от группы по вольному стилю. — Я не спрашивал его об этом, но все же плавание для Харуки значит что-то другое, не то же самое, что для всех остальных. — Что это значит? - моргнула Аки, все еще смотря на Макото. Ее взгляд был таким изумленным, словно перед ней был не Макото, а какое-то чужеземное существо, которое она видела впервые. — Для Хару естественно быть в воде. — Ч-что? — И знаешь, самый естественный способ плавать, вероятно, вольный стиль. — Ты хочешь сказать, что это как умение, с которым он уже родился? — Да. Говоря проще, это инстинкт. Думаю, спрашивать об этом значило бы тоже самое, что удивляться, почему дельфин или кит живет в океане. Макото не так давно сам ощутил нечто подобное. Он не мог утверждать, что это чувство было идентичным тому, что было у Харуки, но так же не был уверен, что между ними была огромная разница. — Если это, действительно, так, то тогда это не то, что я смогу понять, да? — Я не думаю, что это может понять каждый. Чувства Харуки, я имею в виду... Аки посмотрела на группу пловцов, которые сейчас занимались вольным стилем. А точнее - на Харуку, который плавал среди них. — Что ж, я, пожалуй, вернусь к занятиям. - Сказав это, Макото отвернулся от Аки. — Ага. Аки все еще пристально смотрела на Харуку. Макото вернулся к своей группе по плаванию на спине, между тем замечая, как слабо и тускло прозвучал ее ответ. Обожженные в печи кирпичи грудой лежали под вишневым деревом. Некогда коричневые куски глины окислились и приобрели красноватый оттенок. Аккуратно сложенные под вишней, они налились пурпурным светом в лучах солнца, тепло которого уже говорило о скором приближении весны. Неподалеку от кирпичей лежали мешки с цементом, металлические ведра и множество различных инструментов. Парням поручили смешать цемент с водой. Когда они открывали эти мешки, вставал столбом серый сноп цементной пыли, однако вскоре вновь оседал на землю. Стоило только зачерпнуть лопатой цемент, как пыль тут же взметалась вверх. Как только высыпали цемент в ведро, пыль вновь взметалась в воздух. И когда заливали воду в ведро с цементом, пыль опять тут как тут поднималась ввысь и туманом расстилалась по округе. Однако вскоре цемент оседал, как ни в чем не бывало. Вокруг вишни планировалось сделать что-то вроде фундамента, так что сейчас там была вырыта небольшая канавка, прямоугольником окаймляющая дерево. Именно здесь ребята и собирались высадить цветочную клумбу. Для того, чтобы все получилось аккуратно, в канаву вбили колья по четырем углам и протянули через них леску, чтобы обозначить уровень высоты кирпичной кладки. Так, постепенно выстраивалась клумба. Сначала на кирпичи наносился цемент, затем они выстраивались вдоль лески, и как только первый ряд был тщательно уложен, вся поверхность этого ряда вновь покрывалась цементом, после чего на него уже можно было класть следующий ряд. Может быть, это не было захватывающим занятием, но зато работа успешно продвигалась вперед. Честно говоря, наносить цемент было очень сложным и изматывающим испытанием. Поскольку кирпичи должны быть выстроены совершенно точно, без малейший отклонений от установленного уровня, в этом деле были необходимы аккуратность и прямые руки. Как и планировалось, инструменты приволокли к Харуке. Даже без намека на растерянность или нерешительность, Харука подобрал инструменты и направился к вишневому дереву. Таскать кирпичи, увы, пришлось девушкам. Харука ловко почерпнул мастерком цемент и размазал его по кирпичам, которые только что ему поднесли. И вот уже должным образом кирпичи образовали идеальный ряд. — Нанасэ-кун, прости. Мы попросили тебя выполнить довольно тяжелую работу. - проговорила Аки, подавая Харуке очередную партию кирпичей. — Нисколько. Я уже делал это раньше. К тому же сейчас я работаю под руководством скульптора. - ответил Харука, не глядя на Аки. Сейчас ему нужно было хорошенько сконцентрироваться на том, чем были заняты его руки. Если он допустит себе хоть малейшую небрежность, цемент будет неровно намазан и тогда кирпичи застынут вкривь и вкось. На этих кирпичах было начертано множество посланий, и Харука был уверен, что если он позволит себе внимательнее к ним приглядеться, его мастерок наделает дел. Харука был сконцентрирован только на нанесении цемента. Ради этого он даже отбросил прочь свой внутренний протест и противление самой идее выстроить клумбу вокруг вишни. — Выглядит здорово! - Позади Харуки раздался голос Рина. Шанс, что Мацуока получит хоть какую-нибудь ответную реакцию, был равен абсолютному и непоколебимому нулю. Харука и бровью не повел. С мастерка свалился на кирпичи очередной цементный ком, и Харука продолжил размазывать его по второму кругу. — Может быть, мне тоже стоит попробовать. «Ты, что, решил докладываться мне о каждом своем шаге? Если тебе так хочется, просто возьми и сделай это». Когда Харука краем уха услышал, что шаги Рина затихли где-то вдалеке, он уже было вздохнул с облегчением, как внезапно с изумлением увидел, что цемент он намазал довольно криво. Его, что, действительно так сильно выбило из колеи уже лишь от того, что Рин просто обратился к нему? Одна лишь мысль об этом уже отзывалась щемящим раздражением в груди. Спустя некоторое время, Рин вернулся и присел на корточки напротив Харуки. Взяв мастерок в правую руку, Рин начал разглаживать цемент с потрясающий аккуратностью и такой деликатной точностью. Между Харукой и Рином не было даже и двух метров. Харука чувствовал себя неуютно от того, что их почти ничего не разделяло. Если бы Рин придвинулся к нему чуть ближе, Харука демонстративно отстранился бы от него. А если бы Рин был чуть-чуть дальше от него, они были бы уже на достаточном расстоянии, чтобы не заговорить друг с другом. — Хару, я думаю, нам следует с завтрашнего дня начать плавать на время. - Как Харука и ожидал, Рин заговорил с ним, - Я подумал, что мы могли бы устроить тренировку по всем правилам соревнований, но... Рин многозначительно замолк. Он не собирался продолжать и решать все сам, как всегда делал до этого. Для такого человека, как Рин, это было едва ли не высшим проявлением робости и застенчивости. — Как хочешь. - Харука ответил все так же безразлично, как и всегда, даже не оторвав взгляда от кирпичей. Честно говоря, он вообще не видел смысла поддержать этот разговор. Рин коротко кивнул, похоже, удовлетворенный ответом, после чего продолжил: — Нагиса стал быстрее. Харука знал. Пусть и ненадолго, но они ведь были в одной команде. — Его руки стали сильнее. — ... — Это значит, он стал лучше грести. Похоже, что Нагиса сам этого не осознает, но когда он поджимает ноги, он уверенно держится наплыву. Но опять же, кажется, что он это делает только тогда, когда относится к заплыву реально серьезно. — ... — Ну, и наконец, если он доведет свой стартовый прыжок до совершенства, он станет еще быстрее. Все это имело смысл, но им необязательно было говорить об этом прямо сейчас. Не мог бы Рин просто помолчать? — Но что более важно, я считаю, - это научить Нагису следить за своим временем и научить его концентрироваться, нежели болтать о том, какие ощущения дает сам процесс. «И откуда тебе знать, чему следует учить, а чему нет?» Пытаясь совладать с собой и не выплеснуть наружу уже начинающее возрастать раздражение, Харука просто сфокусировал свое внимание на работе с мастерком. Он действовал с невероятной осторожностью, поэтому цемент не должен был покрыться рытвинами или съехать в сторону. Харука более не желал обращать внимание на Рина. Наконец, закончив с первым рядом, Харука поднялся, чтобы взять перерыв. В целом, ему нужно было положить три слоя. Солнце все еще стояло высоко над головой, так что он мог надеяться, что закончит работу к вечеру. Если можно, он хотел бы закончить немного пораньше, чтобы еще успеть в клуб по плаванию. Когда Харука видел, что сделал уже достаточно, он больше ни о чем не беспокоился, и мог думать только о том, как же сильно он хотел поплавать. Харука поднял голову и поверх кирпичей посмотрел на Рина - тот уже почти закончил класть первый ряд. Кирпичи лежали идеально ровно благодаря осторожным и внимательным рукам Рина. Харука не мог не восхититься способностью Рина так умело обходиться с порученной ему работой, не на секунду не отрываясь от такого деликатного занятия, как вынос его мозга. — Хару, я принес еще. Макото нес к ним ведро с цементом, держа его обеими руками, словно оно было очень тяжелым. Он поставил его перед Харукой и затем остановился передохнуть. Ведро было до краев наполнено цементом, и можно было лишь догадываться о том, каким неподъемным оно могло быть. Обычные школьники смогли бы его поднять только если бы несли вдвоем. Кажется, в последнее время Макото вновь прибавил в росте и мышечной массе. Не то, что бы он стал особенно высоким, нет. Но было явственное ощущение, что под футболкой он стал носить бронежилет. Или же просто стал на размер шире в плечах. — Мне интересно, успеем ли мы сегодня на занятия по плаванию. - Беззаботный тон Макото был подобен весеннему, чистому небу. Рин закончил с первым слоем и поднялся. — Я только что говорил об этом с Хару, но думаю, мы могли бы уже завтра начать тренироваться в формате соревнований. И плавать на время, само собой, тоже. — Резонно. Встреча наступит совсем скоро. Оставляя Макото заботу продолжать разговор с Рином, Харука начал работать над вторым слоем. Он хотел работать в тишине. Хотел закончить все это, как любое другое задание, ни о чем не думая; просто забыть, что это было выпускным проектом, отбросив мысли о том, что он сейчас находился под вишневым деревом. «Я хочу поспешить и поскорее нырнуть в воду» - Харука сосредоточил свои мысли только на этом. Ветер нежно ласкал щеки Харуки, его прикосновения были такие легкими и освежающими, словно сама весна ласково касалась его лица. И Харука хотел поскорее войти в воду, чтобы смыть с себя это тошнотворно-теплое ощущение. Весной гора Коцузуми выступала на горизонте чуть отчетливее. Поскольку она была лишь немного ниже горы Мёуджин, они были похожи на двух братьев, которые стояли бок о бок вот уже многие годы. Наступило время распускать деревьям свои почки и обрастать мощной листвой, поэтому гора Коцузуми визуально выглядела чуть больше, словно младший братишка, который хотел дорасти до своего старшего брата. В действительности же, гора не могла стать выше. Хотя благодаря изобилию расползающейся вширь и ввысь растительности, пышной листве и набирающему цвет небу, могло показаться обратное. Добежав до моста Муцуки, Харука стер с лица пот. Его темп был быстрее обычного, и вскоре у него поднялась температура. Похоже, Макото и Рин сегодня к нему не присоединятся. Нагиса тоже недавно ушел. Впервые за долгое время Харука пересекал мост в одиночестве. Сегодня здесь опять было ветрено. А ведь Харука опять же впервые за столь долгий срок мог ощутить всем своим существом этот пронизывающий ветер. И в этом что-то было. Он изначально планировал бегать вот так один. В планах Харуки никогда не было места Рину и Нагисе, он ни разу не собирался бежать с ними. Впрочем, то же самое было и с плаванием. Вот только вышло все совершенно наоборот. Плавание, по своей сути, состязание на индивидуальном уровне, и Харука полагал, что все эти эстафеты и тому подобное - просто перебор. Вот почему он видел логику в том, чтобы плавать одному, и не видел никакой необходимости забивать себе голову мыслями о командной работе. Вот если бы это было чем-то вроде баскетбола или футбола, где порядок и слаженная игра имели значение, тогда имело бы смысл сосредоточиться на работе в команде. Тогда бы они, действительно, нуждались в том, чтобы понять потребности друг друга, прикрывать слабые стороны своих напарников и поддерживать некий баланс как единого целого. Такие вещи, как синхронность и зрительный контакт были бы невозможны без совместных тренировок. Но в плавании нет никакой необходимости в зрительном контакте или строевой слаженности. Как только ты ныряешь в воду, ты остаешься совершенно один. Все, что нужно было каждому пловцу, это показать силу, достойную восхищения, и плыть так быстро, как он только мог. Харука не мог думать о плавании иначе. Рин же говорил об этом так взволнованно и возбужденно, Макото восклицал, что без Харуки в этом нет ничего хорошего, Нагиса жаждал стать членом команды, и Аки сказала, что для Харуки же будет лучше, если он примет участие в эстафете. Что же было такого особенного в соревновании под названием «эстафета»? Если же в этом было что-то, чего Харука пока не понимал, тогда он полагал, что стоит попробовать, даже если придется чем-то пожертвовать. Даже если ценой тому будет взаимодействие с другими и ему придется сотрудничать с кем-то, будучи принужденным делать вещи, к которым в жизни не желал притрагиваться. Если уж Харука что-то для себя решил, он пройдет через все это. Харука совершенно не собирался позволить кому-либо сломить себя так просто, овладеть собой и властвовать над ним. Точно так же, как он и не собирался отказаться от плавания или бега вчетвером. Если все это было необходимо для эстафеты, тогда у него нет ни единой причины противиться этому. Просто Харука до сих пор не видел ничего особенного в том, чтобы называть состязание эстафетой. Ведь это значило просто продолжать плавать, только уже скованным цепями, врезающимися в кожу. Когда Харука вышел из раздевалки и подошел к бортику бассейна, откуда ни возьмись возник Нагиса и прильнул к Харуке. — Хару-тян, что же ты делаешь? Ты опоздал! Где Рин-тян и Мако-тян? По правде говоря, это выморозило Харуку. Даже если учитывать, что Нагиса был младше его на год, этот парень, все равно, был слишком незрелым и инфантильным. И все же, оттолкнуть от себя Нагису или же демонстративно отстраниться было бы слишком жестоко. Даже сейчас Харука все еще не был уверен в том, как вести себя с Нагисой. С другой стороны, не было похоже, что Харука может ответить Нагисе тем же приветливым и компанейским отношением. Поэтому Харука просто решил пустить все на самотек и не отклоняться от своего обычного поведения настолько, насколько это было возможно. Хотя Харука уже ощущал в себе назревающий психологический конфликт из-за того, что ему приходилось выполнять действия, совершенно не соответствующие его обычному «Я». — Выпускной проект. Эти двое вряд ли сегодня придут. — О, так в этом причина? Что ж, тогда, думаю, все в порядке. Давай поспешим и начнем тренировку! Тренировка, о которой говорил Нагиса, была для эстафеты. Прямо сейчас значение плавания для Нагисы сузилось до рамок эстафеты. Просто быстро плыть, а потом победить. Эта цель была такой ясной и четкой в своей беззастенчивой простоте. Пусть и совсем чуть-чуть, но Нагиса видел в эстафете больше смысла, чем Харука. Должны ли они стремиться к одной и той же цели лишь потому, что были в одной команде? Может быть, это и было «командной работой»? Это ли значило «работать сообща»? Если именно так все и было, тогда для Харуки плавание потеряет его прежнее значение. Нагиса уже стоял на стартовой тумбе. Сказав «Внимание! Марш!», он прыгнул в воду по своей же команде. У Харуки не было ни малейшего желания говорить пусть и о правильных, но приземленных вещах, как это делал Рин. Начнем с того, что Харука вообще не беспокоился о подобных вещах, когда находился в воде. И более того, Харука никогда в жизни не интересовался стилем плавания других людей. Хотя и был способен улавливать такие тонкости. Было что-то неестественное, лишенное гармонии в том, как плыл Нагиса. Это не было чем-то, что Харука мог облечь в словесную форму, но он, все равно, чувствовал это. Это было неуютным ощущением, которое мог давать, например, метроном с изношенным механизмом. Это раздражало слух, было неприятным, как ржавый скрипучий велосипед, нуждающийся в смазке. Преодолев отметку в пятьдесят метров, Нагиса совершил разворот и поплыл обратно. Как только Нагиса проплыл семьдесят метров, Харуке начало казаться, что с его руками что-то не так. Как будто, они стали рассекать воду резче, сильнее. Казалось, они даже увеличились в длине, будучи несоразмерны с телом. И вот теперь это неуютное ощущение чего-то неправильного прошло. Нагиса, не сбиваясь с ритма, плыл расслабленным образом, как и всегда. Не было похоже, что он начал вкладывать больше силы в свои гребки или же быстрее чередовать их, ничего подобного. Но несмотря на это, когда оставалось всего пятнадцать метров, он вновь прибавил скорости. И когда осталось преодолеть последние пять метров, Нагиса совершил последний рывок и коснулся стены. Харука оттолкнулся от стартовой тумбы и, какие-то доли секунды объятый воздухом, оказался в воде. Он уже слышал от Рина, что Нагиса начал плавать немного иначе, но, даже увидев это собственным глазами, он все еще едва ли мог понять, в чем дело. Где-то на задворках сознания Харуки, образ Нагисы и видение горы Коцузуми смешались в причудливый калейдоскоп, словно между ними, действительно, было что-то общее. Харука знал, что гора Коцузуми лишь иллюзорно росла весной. Ему было интересно, являлся ли рост Нагисы также иллюзией. Но стоило Харуке подумать об этом, как он тут же отверг эту идею. Отбрасывая прочь любые ассоциации Нагисы с горой, Харука, по обыкновению, плавными легкими движениями рассекал воду. Серьезные тренировки для подготовки к соревнованиям начались примерно тогда же, когда распустились цветы в клумбе, которая в результате выпускного проекта школьников была засеяна семенами. План тренировок был строго разбит на две части: сначала пловцы одной специальности собирались вместе для того, чтобы совершить несколько заплывов на время; потом все работали над упражнениями, необходимыми для эстафеты, и плавали большие дистанции. В течение первой половины тренировки Харука плавал вольным стилем в то время, как Макото - брассом и на спине, а уже во второй половине - они принимали участие в занятиях эстафетой. В последнее время из этого и состоял план их занятий в клубе. Рин и Нагиса занимались эстафетой в течении всей тренировки. Сегодня Аки и Юуки присоединились к Рину и Нагисе. Эти девочки иногда занимались с ними в одной группе. Это довольно хорошо помогало усмирить беспокойство и нервозность, которые были присущи всем участникам эстафеты, и которые были совершено чужды остальным. В компании близких по переживанием людей ты, конечно, чувствуешь себя спокойнее. Поэтому Аки и Юуки занимались с Рином и Нагисой. Нагиса коснулся стены обеими руками, и Рин тут же прыгнул в воду. Нагиса снял очки и проследил взглядом за Рином, который стремительно отдалялся от него. Он вздохнул, и этот вздох смешался с его затрудненным дыханием. Аки никогда не подумала бы, что Нагиса когда-нибудь будет выкладываться в полную силу. Он уже столько раз изматывался на тренировках до полубессознательного состояния, что она и сосчитать-то не могла все эти случаи, а он даже ни разу не пожаловался. Он, должно быть, просто зверски уставал. Качество его прыжка в воду ухудшалось, и скорость его брасса тоже падала. Аки размышляла о том, что уровень команды Харуки мог быть слишком высок для Нагисы. Вероятно, и сам Нагиса чувствовал нечто подобное. Но, возможно, именно поэтому он старался изо всех сил. Казалось, он абсолютно точно не желал быть тем, кто задержит свою команду на пути к успеху. Нагиса попытался выбраться из бассейна, но не смог, так как совсем выбился из сил. Было похоже, что он просто свалиться обратно в воду, не в силах более цепляться за мраморную плитку. Поэтому Аки схватила его за руку и помогла ему выйти из воды. — С-спасибо... Заки-тян... — Давай немного передохнем, ладно? — Ага. - Нагиса кивнул в перерывах между глубоким рваным дыханием. Он не пытался строить из себя мачо и не лез на рожон. Если ему говорили усердно работать, он усердно работал, и если ему говорили передохнуть, он брал перерыв. Просто в этом был весь Нагиса, и не было ему нужды притворяться кем-то еще. Нагиса упал прямо на пол, и, подогнув под себя ноги, беззастенчиво устроился прямо здесь, сняв-таки плавательную шапочку. Аки присела рядом. — Ты стал быстрее, не так ли, Нагиса-кун? — Да, но если я не буду плыть быстрее, я проиграю. — Проиграешь? Кому? — Не знаю. Но Рин-тян сказал так. — Что, правда? - Аки перевела взгляд на Рина, который сейчас выходил из воды. Ей было интересно, с кем соревновался Рин. Казалось, он всегда находился в какой-то спешке. Постоянно что-то искал, вечно куда-то бежал. Аки даже представить себе не могла, каково это для Нагисы следовать за таким человеком, как Рин. — Заки-тян, кто учил тебя нырять? Аки смутилась от столь неожиданного вопроса. — Ну, я не очень хорошо помню... А что? — Я никак не могу научиться делать это правильно. Я столько всего перепробовал, но кажется, все без толку. Попросил Рин-тяна, но он ни за что не возьмется меня учить. — Да ну? Мне вот интересно, почему он не может научить тебя. Удивительная новость. Аки была уверена, что Рин довольно-таки охотно опекал Нагису. — Эй, как ты думаешь, что мне нужно сделать, чтобы стать лучше? Когда тебя спрашивают так прямо, становится сложнее найти ответ на вопрос. Прыжки в воду вовсе не были чем-то, что обычно занимало мысли Аки. Она попробовала представить себя во время прыжка в воду. Стоя на стартовой тумбе, слегка расставив ноги и взявшись руками за края тумбы. Наклониться, поддавшись всем корпусом вперед, и все еще держаться за края стартовой тумбы. Скорее напрягая тело, чем расслабляя его. А затем прыгнуть, не отводя взгляда от цели. Когда Аки в своем воображении дошла до этого момента, она осознала, что Нагиса все это время перед прыжком смотрел именно в ту точку на поверхности воды, куда собирался нырнуть. Возможно, не имело значения то, куда он смотрел в это время, но все же Аки думала по-другому. Это было непросто объяснить словами, но если бы она рискнула дать этому объяснение, она сказала бы, что в такие моменты он не видел перед собой четкой цели, а лишь пытался найти ее. В общем-то, в этом не было особой логики, но Аки не могла придумать другого подходящего ответа. — А что если ты попробуешь смотреть чуточку дальше, когда ты прыгаешь? — Как далеко я должен смотреть? — Может быть, как если бы ты пытался перепрыгнуть сразу все расстояние до противоположной стены? — Хммм... - Нагиса смотрел на Аки пристальным взглядом больших, широко раскрытых глаз. Будучи испытуемой взглядом этих глаз Аки почувствовала странный укол сожаления в своей груди. Давать ему такой неясный, расплывчатый ответ было почти издевкой над ним, и она уже начала мысленно себя ругать за это. Возможно, было бы лучше просто ему сказать, что она не знала. Пока Аки была погружена в эти мысли, Нагиса отвел от нее взгляд. — Понял. Я попробую. - сказал он с улыбкой. С противоположной стороны бассейна Рин дал сигнал продолжать тренировку. После чего он прыгнул прямо в бассейн, разметав повсюду брызги, и Нагиса направился к стартовым тумбам. Аки почувствовала некоторое облегчение, когда освободилась от Нагисы. Не то, чтобы ей не нравился Нагиса. Напротив, он вызывал в ней смутные чувства, сродни братским, и она не могла себе позволить пренебрегать им. Но даже несмотря на это, когда он смотрел на нее таким прямым, откровенным взглядом, она неожиданно для самой себя растеряла всю свою уверенность и пожелала просто сбежать от него. Все было похоже на то, что «маленький братишка» Нагиса стал нечто таким, чего она не желала касаться. Было такое ощущение, что под взглядом этих пристальных глаз она становилась совершенно обнаженной и незащищенной, как раскрытая книга, которую легко прочесть. И эту часть себя Аки в какой-то степени даже ненавидела, потому что именно из-за нее она чувствовала облегчение, избавившись от общества Нагисы. Нагиса совершил прыжок. Сфокусировал ли он свой взгляд на цели? Был ли он способен взять старт должным образом, какой никак не мог найти? Размышляя обо всем этом, Аки пошла к стартовым тумбам, но здесь ей дорогу преградил Рин, окликнувший ее, когда выходил из воды. — Язаки-сан, ты только что что-то сказала Нагисе? Несмотря на то, что Рин плавал все это время без передышки, он ничуть не выбился из сил. Его тон не был обвинительным, но Аки, все равно, почувствовала какую-то неловкость. — Да, о прыжках. Рин посмотрел поверх ее плеча на Нагису. — Так и думал. Мне показалось, что его прыжок в этот раз немного отличался от прежних. — Просто он теперь смотрел в другую точку. — Чего? — Я сказала ему, что было бы лучше, если бы он заранее нашел глазами цель и смотрел на нее, когда прыгает в воду. — Ах, так вот оно что. — Мацуока-кун, почему ты не научил его? Нагиса проплыл двадцать пять метров и набрал скорости. — Нагиса не из тех, кто может стать быстрее, только лишь проглотив предложенный шаблон для подражания. Такие вещи, как логика и теории, - даже если его голова переварит их, он не сможет их выразить своим телом. Но если уж он что-то прочувствовал сердцем, это ясно выражается в его плавании. Хотя, впрочем, не сказать, что он сам осознает это. Аки надела очки. — Тогда, наверное, мои слова были лишними... — Нет, вроде, все в порядке. Думаю, что ты ему сказала что-то как раз-таки связанное с чувствами, Язаки-сан. Думаю, что разговоры с Нагисой об ощущениях перевариваются им лучше, чем наскоро состряпанные теории. Честное слово. — Ага. - кивнула Аки, после чего ступила на стартовую тумбу. Она слегка расставила ноги и опустила ладони на края тумбы. Наклонила тело вперед, согнувшись в спине. Затем твердо положила обе свои руки на стартовую тумбу и подождала Юуки. Тело Аки налилось напряжением, которое тут же улетучилось после прыжка; ее взгляд все это время был устремлен к цели. В тот короткий момент, когда она зависла в воздухе, Аки попыталась заглянуть в самую глубину своего сердца. «Могу ли я плыть с открытыми чувствам сердцем, как это делает Нагиса?» Она ненавидела себя за то, что не смогла дать ему лучшего ответа, чем те неопределенные слова, оброненные ей. Питая ненависть к тому факту, что она даже сейчас избегала посмотреть правде в глаза, Аки рассекла водную гладь снопом брызг.