High Speed!

Первым плыл Макото, вторым - Нагиса, третьим - Рин, четвёртым - Харука. Несмотря на то, что тот порядок, в котором они выступали вчера, будет таким же и сегодня, Харука был решительно настроен не повторить исхода вчерашнего заплыва. Победа команды из Сано на вчерашней эстафете определила их участие в финальных соревнованиях. Всё то время, пока Рин ожидал стартового сигнала, он не сводил взгляда с Макото. Рин пытался совладать со своими эмоциями: сердце вновь жгло предвкушением от одной лишь мысли, что ему предстояло сцепиться в схватке с Соске за звание лучшего. После четырёх коротких свистков, прозвучал сигнал погрузиться воду. Те, кто в своих командах плыл на спине, вошли в воду и заняли свои места подле бортика бассейна. Следующий протяжный сигнал призвал участников занять позиции перед бортиком. ― Внимание! Тишина. Стоило последнему сигналу разорвать напряжённую тишину, как участники моментально оттолкнулись от стены бассейна. Когда они оказались на поверхности, чтобы глотнуть воздуха, Макото уже оказался впереди. Он сохранил превосходную форму и неотвратимо рвался вперёд, оставляя противников позади. Каким бы стилем ты ни плыл, очень важно сохранять форму на протяжении всего заплыва - движения должны оставаться плавными и размеренными, части тела ни в коем случае не должны изгибаться под неестественным углом. Особенно сложно следовать этим правилам «хорошего заплыва», когда ты плывёшь на спине. Вся трудность заключается в том, что твои гребки принимают S-образную форму. Позволив воде поглотить себя, устремив свой взгляд к куполообразному потолку, ты идёшь вперёд, запрокидывая руки за голову каждый раз, когда делаешь очередной гребок. Затем совершаешь движения под водой, возвращая свои руки в исходное положение. Таким образом, ты не можешь сохранять форму своего тела, если твои плечи напряжены. Если же ты чувствуешь в своих мускулах излишнее напряжение, ты можешь избавиться от него, совершая размашистые движения руками. Однако и в этом есть свой минус: в конце концов, твоё тело всё глубже погружается в воду, а значит, снижается и скорость. Чтобы балансировать на плаву и взять под контроль свои движения, необходимо как можно больше расслабить плечи. У Макото было одно большое преимущество: его плечи двигались так мягко, как это только возможно. Он с лёгкостью совершал широкие гребки. Сделав поворот, он отталкивается от стены. Вновь начинает совершать сильные гребки, вытягиваясь во всю длину своего тела, тем самым оставляя своих соперников позади. Рин был уверен, что плавание на спине - именно тот стиль, который как нельзя лучше подходит Макото. Он совершал поистине мягкие движения своим корпусом, в то время как его спина была натренированной и сильной. Ведь плавание на спине - это вовсе не «лёг на спину и поплыл», а намного больше - «лёг и спиной поплыл». Если у пловца сильная спина, его плавание лучше сбалансировано и гребки становятся подобны произведению искусства - столь прекрасны и впечатляющи. Гребки синхронизированы с глотками воздуха. Умело используя свои физические данные, можно достигнуть идеального скольжения в воде. Не стоит пренебрегать и последовательностью движений. Потому что от того, какую силу ты в них вкладываешь, зависит баланс и форма. Не сбавляя скорости, вспенивая своими гребками воду, Макото коснулся стены первым. Нагиса прыгнул в воду. Он немного замешкался на старте. И, да, его погружение всё ещё было несколько неуклюжим. Рывок вперёд. И каким-то немыслимым образом к тому времени, как он всплыл на поверхность, он уже был на голову впереди своих соперников. Нагиса не просто так выбрал баттерфляй своей специализацией. Если сравнить этот стиль с другими, то становится понятно, почему Нагисе лучше даётся именно баттерфляй. Он был очень гибким. Если согнуть его стопу, пальцы его ног коснутся голени. В целом, всё это говорит о том, что он идеально сложен для баттерфляя - такая упругость обеспечивала идеальный контакт с водой. Но баттерфляй можно по праву назвать стилем, подходящим для людей физических развитых, так как такой темп в действительности требует большой самоотдачи, большого вложения сил. А поскольку мускулатура Нагисы не была достаточно развита, он так или иначе был вынужден «сбавлять обороты» перед отметкой в пятьдесят метров - слишком большая для него нагрузка. Всё же одному сопернику удалось обойти его, и этот разрыв лишь закрепился после того, как они совершили разворот и поплыли обратно. Похоже, это всерьез взволновало Нагису. Можно было только предполагать, какие мысли сейчас вертелись в его голове. Но, определённо, самой громкой и отчаянной из них была: «Меня обошли». Однако, вскоре она сменилась другой, агрессивной, решительной: «Тогда я обойду их». По всей видимости, и у Нагисы были свои козыри в рукаве. И словно что-то поменялось в нём. Теперь его движения стали более мощными; руки, казалось, были способны охватить всё видимое перед ним пространство. В такие моменты его форма была поистине впечатляющей, и едва ли его соперники, выбившиеся вперёд, могли избавиться от ощущения преследования. И словно исчезло сопротивление воды - Нагиса буквально скользил по ней, вытягиваясь во всю длину своего гибкого тела. Всё это вряд ли можно было впитать вместе с лекциями тренера. Если это не было присуще тебе с рождения, едва ли ты можешь рассчитывать на то, что у тебя это появится в будущем. Пожалуй, именно поэтому баттерфляй подходил Нагисе как нельзя кстати - он усваивал технику плавания скорее не умом, а телом, чувствуя себя при этом прекрасно. Значит ли, это что он был способен извлечь максимальную выводу из своих физических данных? Если это так, то не может идти и речи о том, что этому можно научиться. Однако, это не было единственной причиной внезапного ускорения Нагисы перед финишем. Было что-то ещё - необъяснимое словами, непостижимое умом. Нечто, что невозможно понять до тех пор, пока не поравняешься с Нагисой во время заплыва. И лишь когда ты станешь вровень с ним, ты почувствуешь силу, исходящую от него. Если понятие «сила духа» и существует, то это, несомненно, было именно им. Но не только сила духа - казалось, саму воду вокруг пронизывают микро-разряды тока. Такое странное ощущение... Наращивая скорость и вытягиваясь каждой клеткой своего тела вперёд, Нагиса поравнялся с соперником, разделяя с ним второе место. Затем это балансирование на грани разрушается с очередным его рывком вперёд - и вот уже сантиметры, полметра, метр разделяют их... Теперь ничтожное расстояние разделяет его с пловцом, идущим первым. Однако Нагисе всё же не удаётся опередить его в решающий момент, а потому он приходит к финишу вторым, лишь на сотую долю секунды уступаю сопернику. Взяв нижний старт, Рин срывается с места. В момент прыжка он словно обрёл крылья, подхватившие его в воздух и лишившие его всякой массы тела - так легко и плавно он сорвался со стартовой тумбы. Сейчас его переполняло ощущение свободы и такой энергии, словно он мог одним махом преодолеть эти сто метров. «Я... я всё ещё не в воде!» Рин всё ещё был в воздухе. И несмотря на то, то его ощущения далеко опережали действительность, время словно остановилось. Мир вокруг него и его собственное тело - всё замерло, застыло, остановилось! Сбитый с толку тем, что его ощущения не соответствовали реальности, он задрожал всем телом. Рин безнадёжно опоздал к тому моменту, как в действительности погрузился в воду. Рейтинг всей его команды рухнул на самое последнее место. Рин шёл пятым. Рин, чьим самым большим преимуществом всегда был мощный старт, провалился на этом самом старте. Какое к черту спокойствие! Он не может быть спокоен! Время, которое он при удачном погружении сохранил бы для того, чтобы успокоиться и подумать, он потратил на этот грёбаный старт! Рин просто не мог сейчас взять себя в руки, он был в панике. Он больше не мог думать ни о чём ином. Лишь одна мысль панической нотой звенела в его голове: бешеными, изматывающими, высасывающими последние крохи энергии гребками, во что бы то ни стало, сравнять счёт! Другие пловцы не были такими уж быстрыми. Если бы Рин оставался собой и не поддался разрушительной панике, он без труда бы наверстал упущенное во время старта время. Он бы выбился вперёд. Он не позволил бы им одержать над собой верх. Но Рин не был собой. Он волновался так, как никогда до этого. Он потерял контроль над своим страхом быть поверженным. Он не мог справиться с нахлынувшими чувствами вплоть до отметки в пятьдесят метров. Затем каким-то чудом ему удалось сжать свой страх в кулак и прийти к финишу четвёртым. Он был настолько сломлен, что даже не смог посмотреть вверх и проследить за тем, как Харука взмыл в воздух прямо над его головой и погрузился в воду. Вдруг Рина коснулся мягкий свет, окутывая его своим теплом. Он резко обернулся, чтобы увидеть Харуку, излучающего этот свет. Сияние. Харука сиял, совершая сильные и уверенные гребки. Потрясающая энергия, которая исходила от Харуки, окутывала его ослепительным сиянием. Рин замер, не в силах отвести взгляда от Харуки. Сердце Рина билось в груди так, что у него перехватило дыхание. Харука украл его сердце. И чем дальше Харука был от него, чем больше расстояния разделяло их по мере того, как Харука шёл к финишу, тем явственнее Рин ощущал, что не в силах вернуть себе спокойствие. Им овладело сияние Харуки. Только когда Харука минул отметку в пятьдесят метров и, совершив разворот, поплыл обратно, Рин нашёл в себе силы выбраться из воды, ухватившись за руку, протянутую Макото. Удерживая потрясающий разрыв с остальными пловцами, Харука всплыл на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. И именно в этот момент его гребки стали по-настоящему сильными. Его гребки были подобны объятиям, в которых он смыкал воду. Движения его ног были столь естественны и в то же время элегантны. Он плыл так, словно, подхваченный естественным течением, позволял воде нести себя прямо к финишу. В этой обманчиво неспешной и умиротворенной манере грести явственно обнаруживали себя сила и мощь, потрясающая скорость, которая не оставляла соперникам Харуки ни единого шанса нагнать его. Зрелище, которое шло вразрез со всеми мыслимыми и немыслимыми представлениями о возможностях человека, привело в восторг не только Рина. Все смотрели на Харуку с восхищением. Нет, они не следили за ним. Они чувствовали это - силу, мощь, энергию и красоту. Истинную красоту. Пожалуй, никто не мог совладать со своими эмоциями - сердца зрителей заходились почти болезненным ритмом. Харука коснулся цели. Даже не утрудившись посмотреть на табло со своим временем, он выбрался из воды. В столь легкой и естественной манере он забрался на бортик бассейна и встал подле него, словно это и не он только что совершил заплыв со столь сумасшедшей скоростью. Даже после того, как Харука уже завершил свой заплыв, энергия, что исходила от него в воде, всё ещё мягко пульсировала в воздухе вокруг него. Подавляемый этой неведомой силой, никто не смог приблизиться к нему. Все замерли. Харука вновь оказался быстрее Рина. Но странно - Рин не чувствовал сожаления по этому поводу. Всё, что Рин мог делать сейчас, это, затаив дыхание, впитывать в себя эту исходящую от Харуки энергию. Рин посмотрел на свою ладонь. Её охватывала лёгкая дрожь, и он мог лишь догадываться, как сотрясается всё его тело от только что пережитых эмоций. И не только Рин. Макото, стоявший к нему спиной, точно так же сотрясался легкой дрожью. И Нагиса дрожал так, что не мог двинуться с места, будучи неспособным твёрдо стоять на ногах. Подойдя к Нагисе, Харука положил свою правую руку на его плечо. В этот момент из глаз Нагисы брызнули слёзы. Мальчика сотрясали рыдания. Сомкнув Харуку в объятиях, он громко плакал. Совершенно не заботясь о том, что могут подумать окружающие их люди, Нагиса всхлипнул и прильнул к Харуке. [Иллюстрация - http://vk.com/photo44668712_337659144] Харука пригладил волосы на голове Нагисы, не выказав ни удивления, ни смятения. ― Мы вышли в финал. ― Да, Хару-тян. Хару-тя-я-ян! Стоило Нагисе отнять лицо от груди Харуки за тем, чтобы встретиться с ним взглядом, как мальчик вновь уткнулся ему в грудь, зарыдав ещё громче. В раздевалке восторженные возгласы и печальный, успокаивающий шёпот сплелись вместе в полную неразбериху. Атмосфера налилась напряжением. Теперь участников ожидают соревнования в финале по всем номинациям. И Харука, и Макото попали в финал в одиночном заплыве: Харука, как и ожидалось, будет плыть кролем, Макото - на спине. Кроме того, всех участников их команды ожидала ещё одна, последняя эстафета. Харука и остальные в полной тишине сидели на скамейке. Не считая покрасневших глаз и рваного дыхания, ничто уже не говорило о том, что Нагису какие-то минуты назад сотрясали рыдания. Разогревая лёгкими упражнениями плечи, Макото был мысленно сконцентрирован на предстоящем финальном заплыве. Харука просто вперился безэмоциональным взглядом в одну точку. Если бы кто-нибудь попросил описать Рина, на что был похож взгляд Харуки, он бы ответил: «устремлённый в будущее». Сам же Рин всё ещё сомневался. Даже несмотря на то, что Рин, как лидер, не должен был унывать, а поддерживать командный дух, сейчас он не мог даже посмотреть им в глаза. Рин не мог себя заставить сделать шаг вперёд им навстречу. Даже если это облегчит его душевные терзания, даже если это необходимо... он не мог. Но он скажет им. И не для того, чтобы освободить себя от терзаний совестью, а ради их команды. Ради того, чтобы стать настоящей командой. Он не может так больше продолжать. Ему просто необходимо раскрыть свои истинные чувства, прежде чем плыть в решающей эстафете. Он не сможет плыть до тех пор, пока не откроет им правду. И даже не смотря на то, что он всё это прекрасно понимал, он всё равно не мог выдавить из себя ни слова. ― Мацуока. Услышав своё имя, Рин посмотрел на Харуку. Взгляд Харуки все ещё был направлен куда угодно, но только не на Рина. ― Что только что произошло? Харука, очевидно, имел в виду заплыв Рина. Но его тон не был обвиняющим. Он спрашивал потому, что действительно не знал. По крайней мере, так это интерпретировал для себя Рин. ― Это потому, что твой вчерашний заплыв был... Он оборвал свою мысль на полуслове. Неважно, сколько бы отговорок Рин не придумал - они всё равно делу не помогут. Могло ли это быть просто волнением? Вполне возможно. Скорее всего, он просто слишком сильно настращал себя и потому переволновался. Буквально помешавшись на мысли, что должен победить, во что бы то ни стало, Рин сгорел, подобно спичке, и потерял самообладание. Но он понимал, что теперь уже с этим ничего нельзя поделать. ― Прости. Рин извинялся совершенно искренне. Это слово было единственным, что он мог сейчас подобрать. Харука наконец посмотрел на Рина. ― Это ты меня прости. За то, что заставил тебя так сильно волноваться. Харука почти прошептал это - его слова были едва слышимы. Всё это время Рин словно не дышал. Только сейчас позволил себе выдохнуть, расслабляя напряжённую грудь. Он чувствовал, что ему постепенно становится легче. ― Не извиняйся. Всё в порядке. Ты просто плывёшь так, как тебе нравится, - наклонив голову и позволив улыбке заиграть на своих губах, Рин ответил Харуке. Никто из ребят не вмешивался. Так было всегда? Даже несмотря на то, что они буквально прорубили себе путь к победе, заслужив себе право находиться здесь, ничто не менялось. Макото смотрел на Рина, наивно вскинув брови. Рин видел своё отражение в больших влажных глазах Нагисы. Нет необходимости ничего скрывать или, напротив, повышать голос, выясняя причины. Всё в порядке, если Рин скажет им правду просто из необходимости её обнаружить, а не под давлением. ― Спасибо, ребят... Спасибо вам за то, что смирились с моим эгоизмом и потакали моим капризам вплоть до этого момента. Стоило только этим словам сорваться с губ Рина, как Макото тут же одарил его привычной улыбкой. ― Мы не смирились и мы не потакали. Мы все здесь, потому что сами этого хотим. ― Верно. Так и есть. Чёрт, была у Макото хоть какая-то причина говорить всё это? Рину стало только хуже. Ведь он не только заставил ребят пройти через столь суровый режим тренировок, но и отказаться от участия во всех соревнованиях, кроме эстафеты. Конечно, он благодарен им. И, конечно, он просто обязан сказать им правду. Правду о том, что... ― Есть кое-что, что я никак не решался вам сказать. Победим мы или проиграем, следующая эстафета будет нашей последней. И всё же я хочу вам кое-что рассказать. Это история о моём отце... Рин вновь оборвал себя на полуслове. Трое его сокомандников смотрели на него, ни произнеся ни слова. Будто бы набираясь решимости, Рин сделал глубокий вдох. Столь глубокий, словно собирался нырнуть в воду. ― Мой отец плавал в первом выпуске плавательного клуба начальной школы Иватоби. В комнате отдыха есть фотографии на стене. Там мой отец. Рин говорил об одной из тех фотографий, которые делались каждый год в марте, в конце очередного учебного года. Потрепанная временем, эта фотография была самой старой из всех, что были в рамках и висели на стене. Та самая фотография, на которой был запечатлён мальчик, стоявший в центре, окружённый своими товарищами, державший в своих руках трофей и счастливо смеющийся в камеру. ― Похоже, отец выиграл смешанную эстафету, когда был в шестом классе. Он мечтал принять участие в Олимпийских играх. Рин всем своим видом показал, как относится к столько детской и наивной мечте своего отца. Совершенно смешно, правда? Будто бы пытаясь показать свою непричастность к тем смехотворным вещам, о которых сам говорил, Рин попытался скривить губы в улыбке. Однако ни один мускул на его лице не дрогнул ради того, чтобы сотворить улыбку. ― Отец так и не смог стать Олимпийским пловцом. Вместо этого он стал рыбаком. Рин вновь замолчал. Было видно, что ему тяжело произнести следующие свои слова. Макото свёл брови к переносице. Харука сузил глаза. Нагиса едва заметно сглотнул. Мысленно подбадривая себя, Рин сумел найти в себе смелость поднять голову и посмотреть им в глаза. ― Он стал рыбаком... и кончил тем, что утонул в море. Я слышал, что это произошло совсем близко от берега. Едва ли в трёх километрах от рыбацкой бухты. Макото издал немое восклицание. ― Хару... Макото смотрел на Харуку так, словно не мог самостоятельно высказать то, что было у него на языке. Харука вернул взгляд Макото. Эти двое могли переговариваться друг с другом, при этом не издавая ни звука. По всей видимости, они искали в глазах друг друга подтверждение какой-то догадке. Догадке о том, что произошло многие годы назад. Наблюдая за этим безмолвным диалогом, Рин как никогда ясно осознал, что теми двумя мальчиками из его давнего воспоминания были именно Харука и Макото. Харука повернулся к Рину и одарил его мрачным, тяжёлым взглядом. ― Мы... встречались раньше? Рин кивнул, растягивая губы в слабой улыбке. ― Похоже, что так... Он брёл по мостовой, держа за руку свою сестру. Мрачные фигуры убитых горем людей вокруг них внушали им ещё большую боль, чем провождение их отца в последний путь. Вдруг почувствовав на себе чей-то взгляд, Рин обернулся. Двое детей примерно его возраста застыли чуть поодаль и пристально смотрели на него и других людей, участвовавших в похоронной процессии. Грубо стерев слёзы со своего лица, Рин вскинул голову, чтобы разглядеть их, но их уже не было на том месте. ― Как давно ты понял это? - спросил Харука. ― Когда Хару упал в реку, и его отвозили в «скорой», Макото схватил его за краешек футболки и держал всё то время, пока мы не прибыли в больницу. Сжав в руке краешек одежды Харуки, он продолжал звать Харуку по имени в то время, как его самого сотрясала крупная дрожь. ― Я подумал, что это было очень похоже на то, что я видел тогда, много лет назад. Мне это пришло в голову, когда я смотрел на то, как Макото стискивает краешек твоей футболки в своей руке. Харука и Макото посмотрели друг на друга. И вновь между ними происходил безмолвный диалог. Рин продолжил свою историю. ― Я решил отправиться в Австралию. После этого принятия этого решения я чувствовал жгучую необходимость поговорить с отцом. Честно говоря, я даже не помню его лица, и у меня не осталось ни одного воспоминания о нём. Когда он ушёл в то злополучное плавание в поисках рыбы, и его не было дома несколько дней... Становится понятным, почему он... Харука прервал Рина: ― Ты говорил с ним? ― Я не знаю. Наверное, ещё нет... Я просто подумал, что если присоединюсь к тому же плавательному клубу, в котором состоял мой отец, после победы на соревновании в смешанной эстафете, может быть, тогда я бы смог обрести ту же мечту. Но это ни к чему вас не обязывает, это даже немного смущает, поэтому я молчал... Но я подумал, что должен сказать вам об этом прямо, иначе мы не сможем стать настоящей командой. Это очень эгоистичная история, но я действительно верю в то, что говорю. Я... я хочу, чтобы мы все вместе стали настоящей... Лучшей командой! Глаза Рина загорелись надеждой. Нечто поистине горячее запылало на дне этих озёр. Он посмотрел на Макото. Посмотрел на Нагису. На этот раз он даже не возражал против того, чтобы Нагиса заглянул в самую глубину его сердца, как он всегда это пытался сделать, вперив в него, Рина, свои большие наивные глаза. Рин не возразил бы, даже если бы он весь предстал перед ними таким, какой он есть на самом деле. Если это его лучшие товарищи по команде, он не возражает. ― Впервые я был по-настоящему впечатлён. Тогда, когда проиграл Харуке. В тот раз я был почти счастлив от того, что в Иватоби был такой быстрый парень. Поскольку я был таким же, как вы, ребята, меня одолевало странное любопытство каждый раз, когда мы встречались. И я подумал, что мы могли бы стать хорошей командой. Что ж, теперь я знаю, что это правда. Рин всхлипнул. ― Вот почему. Спасибо. Это было ответом на вопрос, который Макото задал ему несколько дней назад. Когда Рин заявил, что всё, чего он хочет, это плыть в эстафете, Макото спросил его, почему он так одержим этой идеей. Теперь Рин дал свой ответ. Утирая слёзы с глаз, которые уже вспухли от этого, Нагиса спросил Рина: ― Эй, но разве ребята из Сано, которые были тебе друзьями, не взбешены твоим решением плыть с нами? Застенчиво пошкрябав пальцем свою щеку, Рин засмеялся. ― Я должен был дать им понять, что к чему. Кроме того, это даже лучше, что мы с Соске в разных командах. ― Соске - это тот парень, с которым Рин-тян плыл вчера? ― Он самый. ― Почему? ― Потому что мы понимаем друг друга слишком хорошо. Он даже больше зациклен на теории, чем я. Мы часто ссорились. Поэтому мы взяли за правило, что тот, кто окажется в гонке быстрее, тот и прав. Но наш дух соперничества более не был следствием нашей неопытности. Быть птицами одного полёта - это так сложно. ― Ты ненавидишь его? ― Не то, чтобы ненавижу. Скорее я всё ещё думаю о нём как о человеке, который понимает меня лучше всего. Но порой быть вместе становится сложно... Когда мне удается понять его чувства, всё заканчивается тем, что я просто не могу высказать то, что хочу. Я больше не могу всерьёз соревноваться с ним. Это не друг, а скорее, альтер-эго, разве нет? Ты не можешь ни любить, ни ненавидеть своё альтер-эго. И в конце концов ты больше не можешь думать о нём как о друге. Это больно... Поэтому плыть с такими абсурдными ребятами, как вы, намного интереснее. Хотя и проблематичнее. ― Что ты подразумеваешь под «абсурдными»? ― Ну, даже не зна-а-аю... Может быть, такими «абсурдными», как тот парень, чьи руки словно удлиняются прежде, чем коснуться цели? ― Это ты обо мне? ― ...Или, например, как тот парень, что плывёт, безотчётно растрачивая энергию так, словно хочет испустить дух? ― Это Мако-тян, верно? ― ...Хотя, может быть, и как тот парень, который совершает невероятный заплыв как раз в тот момент, когда твои надежды на победу команды уже рухнули. ― Хару-тян был просто потрясающим, правда? ― Вы, ребята, реально кучка чудаков. Вскинув брови, Макото одарил их всех беззаботной улыбкой. ― И, конечно же, наша «кучка чудаков» не могла бы быть полной без плаксы-романтика, который говорит нам о своей мечте, верно? Рин хотел было огрызнуться, но передумал, поскольку в чём-то Макото был прав. Вместо этого, Рин широко улыбнулся. Он попытался представить, какой была команда его отца. Впрочем, если они победили в чемпионате юниоров, они, определённо, были хорошей командой. «Но прости, пап. Наша команда всё равно лучше!» Объявление об открытии финального этапа соревнований можно было услышать даже в раздевалке. Атмосфера вновь налилась напряжением. Надев плавательные очки, Рин по привычке оттянул резинку и позволил ей с характерным шлепком удариться о затылок. ― Финальный заплыв всё решит. ― Так точно, капитан! Вскинув брови, Макото с решительным видом ударил себя в грудь. ― Отлично! Нагиса вытворил со своей резинкой очков то же самое, что и Рин. Харука вновь излучал уверенное спокойствие и энергию. Внезапно создалось такое впечатление, что подул ветер. Ветер с привкусом морской соли. Харуке казалось, что в нём есть что-то похожее на ветра, которые дуют у подножия горы Муцукибаши. Этот ветер дул в раздевалке, словно подгоняя их поскорее занять свои места в зале и приступить к финальному заплыву. ― Завтра, верно? Поравнявшись с Рином и заняв своё место на стартовой тумбе, Соске заговорил с ним. Он просто хотел убедиться, что уже завтра Рин улетает в Австралию. ― Ага, следующий наш раз будет нескоро. Рин имеет в виду то, что он нескоро встретится с Соске, а значит, их следующий заплыв откладывается на неопределённое время. ― Тогда сегодня я одержу победу. ― То же самое могу сказать и о себе. Если сегодня Рин проиграет, он пронесёт сожаления об этом дне на многие годы вперёд. Они оба понимали это. Вот такой состоялся у них разговор, если, конечно, это можно так назвать. В этом коротком обмене репликами они дали друг другу клятву бороться до конца и, во что бы то ни стало, одолеть друг друга. Обещание о том, что они приложат к этому все силы. И этого было достаточно. Макото застыл в ожидании стартового сигнала, стискивая бортик бассейна. ― Внимание! Тишина. Короткий сигнал, разорвавший напряжённое безмолвие. Макото оттолкнулся от стены и позволил воде объять его спину. Затем нырнул в воду. Ощущение было таким, словно огромный глубинный монстр протягивает к нему свои лапы. На подсознательном уровне Макото всё равно видит в воде пугающую опасность. Однако его тело больше не пронизывает дрожь. Даже несмотря на то, что его сердце всё ещё сжимают тиски страха, сейчас чувство единства со своей командой побеждает и вытесняет панический ужас, готовый вот-вот вырваться наружу. Ощущение единства с командой одерживает верх. Макото больше не должен бежать, не должен скрываться. Он вкладывает всего себя в гребки, выкладываясь до предела своих возможностей. Это то, что диктует ему сердце. Не надо сомневаться. Нужно просто плыть со всей возможной мощью. Всплыв на поверхность, Макото начинает грести. Он прищуривается, всматриваясь в голубизну неба. Даже находясь в крытом бассейне, даже нацепив очки на глаза, он был способен почувствовать лучи солнца, падающие на него сквозь застеклённый куполообразный потолок зала. Макото чувствовал себя так прекрасно в воде, что даже позабыл о том, что сейчас он принимает участие в финальном заплыве. Совершив разворот и повернув обратно, Макото вновь всплыл на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. В этот момент брызги, которые разносились от его гребли, сменили свою форму. И именно в этот момент, откуда ни возьмись, его окутала морская свежесть с привкусом соли. Странное это было ощущение. Нет, не только ощущение. То, что он видел своими глазами, слышал своими ушами - всё это изменилось. Теперь он обнаружил себя в открытом море. Отражённое в водной глади небо подарило своё сияние и тепло этому морю. Макото плыл в открытом морском просторе, необъятное море со всех сторон обступило его. Прошли годы с тех пор, как он последний раз плавал в морской воде. Однако страха столкнуться с ней лицом к лицу всё равно не было. В его голову даже закралась мысль, что это было не так уж и плохо. Определённо, монстр в морских глубинах был. В этом не оставалось сомнений: монстр таился на глубине и высчитывал момент, когда Макото будет более всего уязвим для атаки. Однако теперь Макото не был безоружен, он знал, что делать. У него была миссия, которую он должен выполнить, во что бы то ни стало: достичь Харуки и ребят и сделать это как можно быстрее, опередив остальных. И миссия эта была столь важна, что ни о каком страхе перед какими бы то ни было монстрами не могло идти и речи. Взметая столп брызг в воздух, Макото был подобен морскому существу. Его ноги, подобно мощному хвосту касатки, с силой разрывали водный массив, позволяя его гладкому и скользкому телу идти вперёд, огибая любые препятствия. Вперёд, только вперёд! Быстрее, быстрее, чем кто бы то ни было в море! Цель достигнута! С чувством ударив ладонью по стене, Макото прокричал, всплывая на поверхность: ― Вперёд, Нагиса! Нагиса взмыл в воздух и затем нырнул в воду, совершив погружение под идеальным углом. Водная поверхность была границей между двумя принципиально отличными мирами, и когда Нагиса оказался под водой, его встретил совершенно иной мир. Свет и звуки мягко канули в небытие, окутав Нагису тишиной и спокойствием. Затем он рванул на поверхность, позволив этой простой мысли увлечь себя: плыть, плыть как можно быстрее и прийти первым. Нагиса неистово рассекал водный массив, пробивая себе дорогу вперёд. Буквально сжимая воду в кулак, он мчался, не взирая на преграды. Всё его сознание было направлено на скорейшее достижение цели. И, как ни странно, он вовсе не чувствовал физического истощения. Нагиса всё ещё мог идти вперёд. Он мог плыть. В такие моменты ему казалось, что нет таких препятствий, которые было бы ему не под силу преодолеть. Коснувшись стены обеими руками, он совершил разворот и поплыл обратно. Вдруг он заметил, что кто-то плывёт впереди него. Они плыли по одной дорожке. Нагисе показалось это невозможным, но кто-то, определённо, бесцеремонно ворвался на его дорожку и плыл впереди него. Нагиса постарался представить, кто бы это мог быть. В этот момент он ощутил энергию, исходящую от юноши впереди. Сердце Нагисы забилось быстрее. «Это Хару-тян!» В этом нет сомнений. Харука плыл впереди него. «Иди вперёд, ну же. Ты сможешь» - мысленно донеслось до Нагисы. «Да, Хару-тян». Сжав свою волю в кулак, Нагиса вытянул руки вперёд. «Ты стал быстрее, не правда ли?» - раздался голос Макото. «Мако-тян». До того, как Нагиса осознал это, Макото уже плыл по правую сторону от него. «Правда? Я стал быстрее?» Рин оказался по его левую руку: «Ты упорно тренировался. Было бы странно, если бы после этого ты не стал быстрее». «Рин-тян». «Хотя ты всё ещё не так быстр, как я». «Я могу плыть быстрее, чем Рин-тян». «И это говоришь мне ты? Что ж, рискни и докажи мне это». «Отлично. Так и сделаю». «Ты не должен перенапрягаться, Нагиса. Расслабься». «Но мы не победим, если я не выложусь на полную, разве нет?» «Сделай всё, что ты можешь, и этого будет достаточно. Но ты не должен понапрасну растрачивать силы». «Ахах, Мако-тян, а ты всегда плывёшь, «понапрасну растрачивая силы». «Эй, ты. Я обойду тебя, если ты продолжишь трепать языком». «Ах, подожди, Хару-тян!» Ветер, который неистовствует на горе Муцукибаши, подул в спину Нагисе. «Как далеко мы зайдём, Хару-тян?» «Ты же знаешь. До цели». «Да!» Нагиса вытянул руки ещё дальше, если такое вообще возможно. Его тело скользило по воде, словно обретя неиссякаемый источник сил. Он ускорялся! Радостный от того, что плывёт вместе со всеми, Нагиса чувствовал внутреннюю потребность в том, чтобы быть ещё быстрее. Он вложил все свои чувства в касание стены. ― Рин-тян, удачи! Взяв нижний старт, Рин сорвался с постамента. На задворках своего сознания он даже подметил тот ничтожный интервал, что произошёл между касанием Нагисы стены и его, Рина, прыжком в воду. Неестественное волнение, овладевшее им в предыдущем заплыве, вновь подступало к Рину. Однако это больше не заставало его врасплох. Он больше не потеряет над собой контроль. Так спокойно, как это только возможно, он оценивал ситуацию. Сейчас он не ощущал ни нервозности, ни духа соперничества, ничего бы то ни было ещё. Единственное, что овладело его мыслями, это непреодолимое желание воссоединиться с Харукой, совершив свой заплыв так успешно, как он только мог. Затем концентрация достигла такого уровня, что чувства Рина эволюционировали в нечто качественно иное. Будучи одним из восьми пловцов и всё ещё находясь в воздухе, Рин смог с невероятной точностью определить, кто какую позицию занимает. Он погрузился в воду под идеальным углом - от кончиков пальцев рук до самых пят его форма была совершенной. Он даже догадывался о том, какую форму приняли брызги вокруг него. Рин чувствовал это, даже не будучи в состоянии увидеть собственными глазами. Он был способен сосчитать все пузыри под водой с точностью до одного. Совершив мощный старт, Рин начинал грести. Казалось, всё встало на свои места. Не было ни единой частницы воды или воздушного пространства, которые не были бы прилажены к месту. Рин мог наблюдать собственную форму, и это не было лишь плодом его воображения. Он по-настоящему видел её. Начинаясь в глубинах его позвоночника, эта форма обрастала плотью и кровью, преображая его в истинное совершенство. Если бы он пожелал сосредоточиться чуть больше, он бы, наверняка, увидел формы других пловцов. Сейчас он был способен видеть, чувствовать всё. И даже без малейшего труда мог представить себе то, как Соске взял старт. Казалось, Рин мог слышать даже его дыхание. «Отец...» После разворота эти слова внезапно всплыли на задворках его подсознания. Возможно, Соске посоветовал бы не задумываться во время заплыва о ненужных вещах. Однако, даже когда Рин не задумывался об этом, всё равно нечто подобное проникало в его сознание, овладевая его мыслями. Не то, чтобы он придавал этому особое значение. Если честно, это шло прямо из глубин его сердца. «Возможно ли, что именно мой отец даёт мне возможность видеть это зрелище?» В груди стеснило и обожгло. Тепло обволокло его ноги и руки. Превосходя всякие представления об идеальном и совершенном, до сих пор невиданный мир предстал перед его глазами. Будущее, которое казалось сейчас столь близким и достижимым, звало, манило к себе. Рин вытянул руки ему навстречу - навстречу этому сиянию, что манило его к себе. «Я покажу тебе невероятное зрелище, которое ты никогда и нигде не увидишь, но только здесь и сейчас, пока мы все четверо вместе!» Рин коснулся рукой стены. Вскинув голову, он прокричал имя Харуки в то время, как мальчик взмыл в воздух прямо над ним. ― Хару! Голос Рина донёсся до него в тот самый момент, когда он взмыл в воздух. И хотя это был голос того парня, который чертовски раздражал его всё время, что они были вместе, сейчас Харука чувствовал, как приятное тепло разливалось в его груди. Харука был обескуражен, так это это было вовсе не тем, к чему он привык. Однако он не смог сдержать улыбки. Погружаясь в воду, он скользнул в её глубины. Ни прессируя её своей силой, ни отвергая её объятия. Они не сливались в одно целое, но он и не абстрагировался от неё. Они принимали существование друг друга как факт, узнавали друг друга. Питая отвращение к своей зависимости от воды, Харука пытался быть сильным. Чем больше он думал об этом, тем больше вода смыкала прутья своей клетки вокруг него. Противясь его попыткам идти вперёд, она пыталась заточить его в своих глубинах и лишить свободы. И всё же Харука плыл, отчаянно выкладываясь до предела своих возможностей, механически повторяя движения рук и ног, слепо пробиваясь сквозь окутавший его мрак. Словно годы прошли с тех пор, как он по-настоящему чувствовал воду. Результатом такого отношения стал вчерашний заплыв. Ощущения были сравнимы с теми, которые ты испытываешь, падая в бездонную пропасть. Перед полуфиналом, когда Нагиса говорил с ним, он думал о том, каково его отражение в этих больших сияющих глазах. Нагиса всегда смотрел только на того, кто был более быстрым, более сильным пловцом, и не мучился, какими бы то ни было сомнениями. А своё отражение в этих глазах Харука видел явственно - неуверенный, колеблющийся, нерешительный. Одолеваемый сомнениями, Харука бродил вокруг да около, не в состоянии начать действовать. Он скитался в поисках помощи и слабо надеялся получить её от кого-либо. Если Харука продолжит сопротивляться тому, что есть вода, что же тогда с ним будет? А если он вновь впадёт в зависимость от неё, есть ли в ней что-то, что он действительно должен принять? Скитаясь в поисках помощи хоть от кого-нибудь, Харука полагался на что угодно. Он отвергал свою слабую сущность. «Что ты делаешь?» В предыдущем заплыве именно этот вопрос он безостановочно задавал Рину, наблюдая за тем, как тот плывёт. И именно этот вопрос он задавал самому себе не ранее, чем вчера, когда сам был в таком же состоянии. Харука надеялся, что вода излечит его раненое существо, прикроет его слабость и нерешительность, и в то же время отрицал её, пытаясь быть сильным. В конце концов всё дало один результат. Как Нагисе лучше оставаться Нагисой, так и ему лучше оставаться самим собой. Это было тем светом, который он искал в водных глубинах, скитаясь в её холодном влажном мраке. Энергия переполняла его тело. Харука больше не сдерживал её. Чувства Макото обожгли грудь Харуки решимостью. Чувства Нагисы дали ему крылья. Чувства Рина стали ветром, который подхватил Харуку и понёс его вперёд. Харука больше не сомневался. Он шёл вперёд, будучи уверенным в своих собственных чувствах. Внутри Харуки разливалось необъяснимое тепло. Словно пламя разгоралось в его сердце, раскаляя своим жаром всё его тело. В тот момент, когда сияющие брызги коснулись его тела, жар испарился и покинул его тело. Его руки и ноги разогревались постепенно. Лучом света пронизывая воду, Харука нёсся вперёд на головокружительной скорости. Он мчался к своей цели. [Иллюстрация - http://vk.com/photo44668712_337693048] _________________________ Следующая (восьмая) глава будет последней. Вот и подходит к концу первый том "High Speed!" Странное это чувство, когда перевод, в который ты вложил душу, время, силы, вот-вот будет завершён.