Адски прекрасная любовь

      В общем, всё это была вина Донхёка. Не то, чтобы Джисон думал иначе — тот успел принести ему достаточно неприятностей для того, чтобы оставить всякие надежды относительно того, что всё может измениться. Но вот этого Джисон уж точно не ожидал: призванный по случайности и отказавшийся быть фамильяром ведьмы «из-за того, что я его точно прибью, ну ты видел его характер, а?» демон-оборотень, который застрял в этом мире и был принесен ему в кошачьей своей форме в переноске потому что, буквально имеет «охренеть какую аллергию на цветение липы и в гробу видал эти лесные похождения».       Демон. С аллергией на липовый цвет. Которого Джисону принесли в кошачьей переноске.       Он хотел бы сказать, что это всё крайне его волнует, но будто бы уже разучился удивляться. К тому же, после того странного лечения, любезно предоставленного ему Ренджуном, он всё ещё чувствовал себя расслабленно-заторможенным, как в тот раз, когда перебрал с алкоголем на джеминовом дне рождения, только вдобавок ещё долго целовался — не то, чтобы Джисон пробовал целоваться долго, просто глядя на Ренджуна он почему-то думал о том, что делать это с ним было бы очень приятно. Пожалуй, потому он так бессовестно глазел на теперь уже гостя. Тот, к счастью, сейчас был одет, экспроприировав нужное из шкафа. Но не то, чтобы это кардинально меняло ситуацию в джисоновом сердце и шортах. То, каким крошечным Ренджун выглядел в его футболке, спускающейся почти до колена, было одновременно мило и так возбуждающе, что мозги выдавали ошибку 404. Там, под футболкой, ничего не было — адски прекрасный гость отказался надевать бельё, ибо было слишком жарко, и теперь джисоновы мозги потихоньку плавились. Он едва не отрезал себе палец, когда помогал сделать салат: благо, Ренджун оказался весьма одаренным по части кулинарии и смог приготовить им завтрак, плавно перешедший в обед, и теперь они устроились на диване в гостиной за продолжением сериала, начатого ещё тогда, когда гость был в своей кошачьей форме.       Ренджун ел персик, отрываясь за то время, что провёл в другом облике. Хвост его сгибался, стучал по бедру, и футболка от него дразняще задиралась понемногу, обнажая всё больше мягкой и гладкой на вид кожи. Оттенок её был светло-кофейным, словно молочно-шоколадная пенка на мокко, и чернота шелковистой шерстки на хвосте, эту самую кожу лениво поглаживающего, контрастировала так аппетитно, что Джисон невольно представил, как прижимается ртом там, под острой коленкой, где бьется едва заметно венка. Он сглотнул, отчаянно краснея и отворачиваясь, когда увидел чуть больше, чем следовало — на чужой ягодице была крохотная родинка, которую зачем-то тоже захотелось потрогать, и непременно губами и руками, и это совсем вывело Джисона из равновесия, а его возбуждение из-под контроля. Он заскулил, ущипнул себя за бедро и принялся изучать рисунок обоев. Ренджун, недовольный отсутствием внимания к экрану, пошевелился и, схватив пульт, поставил на стоп:       — Тебе скучно? Может, нам стоит пойти опять к твоим друзьям? — предложил он, и Джисон пожал плечами. — Я бы не отказался поплавать. И нормально попить пива. Кажется, там найдутся желающие меня угостить, — Ренджун вздохнул, и если бы Джисон не был сейчас слишком сосредоточен на том, чтобы окончательно перед ним не опозориться, то обязательно бы заметил разочарование в чужом голосе. — Думаю, мне надо познакомиться с Джено ещё раз: кто-то ведь должен объяснить ему, что не все коты одинаковые, — припечатал он спустя долгую паузу.       — Не надо тебе с ним знакомиться, — буркнул Джисон до того, как осознал что сказал, и снова бросил взгляд на Ренджуна.       Зря. От чужого внимания щёки воспламенились: Ренджун приподнял бровь, склонил голову в сторону и рассмеялся.       — Ладно, — сказал он — почти мурлыкнул. — Тогда как ты будешь меня развлекать? Кино ты смотреть не хочешь. Мне скучно. Погладь меня.       Он забрался вдруг на чужие колени, заглянул Джисону в лицо, и тот вздрогнул, беспомощно ощущая, как болезненно твёрдый член в штанах дёргается. Чёрт, он всё ещё считался подростком — последний год, но это были детали, — и гормоны юного тела частенько не давали ему жить спокойно свою жизнь. Но чтобы реагировать вот так… Это было в первый раз. Впрочем, у него на коленях первый раз сидел настолько привлекательный парень, выглядящий так, будто прямиком вышел из какого-то аниме-порно, глядящий на него с насмешкой и вызовом и требующий…       — Погладь меня, Джисонни.       Ренджун взял его ладонь, чтобы ткнуться в неё нежной щекой, потереться и низко, хрипло мурлыкнуть, и Джисон подскочил на диване, едва не роняя Ренджуна на пол.       — Я позвоню Леле и спрошу, можно ли нам прийти. И дам тебе свои запасные плавки, в них можно проделать дырочку для хвоста, — он вылетел из комнаты на первой космической скорости, в своем беспокойстве даже не слыша, как Ренджун, растянувшись на диване, хихикает.       Это было печально, но нисколечко не удивительно: если котов Джено обожал, то от ушастого Ренджуна пришел в такой дикий восторг и шок, что даже не заметил, что продул в гонки. Джойстик выпал из его рук, приземляясь на ковер, и Джемин, удивлённо оторвавшись от экрана, тоже взглянул на дверной проем, в котором стоял Джисон со своим почетным гостем, так непривычно для себя робко выглядывающим из-за плеча.       — Ты Ренджун? — выпалил Джено, поспешно поднимаясь и протягивая ладонь для рукопожатия. — Прости за паштеты. Джисон мне рассказывал.       Конечно, невозможно было вот так просто привести с собой котомальчика и сказать: «Помните Ренджуна? Ну, который кот и принесён был Донхёком в переноске? Так вот он, оказывается, адский кот-оборотень. Дайте нам два пива, мы пошли в бассейн». Потому вначале Джисону пришлось пережить длинную беседу с друзьями по конференц-связи, где он украдкой продемонстрировал Ренджуна, его уши и хвост, и недовольную физиономию, которую все нашли страшно очаровательной, вкратце описал утреннее происшествие с паштетами и всю заварушку с донхёковыми травами и попрощался поспешно, когда родительская улыбка Джемина скорчилась во что-то подозрительно напоминающее отцовскую гордость за первый секс своего сынишки.       Было дело. Проходили. И, собственно, не хотелось вспоминать — с девчонкой той Джисон познакомился на какой-то общей вечеринке, и был настолько пьян, что слабо помнил произошедшее. Помнил Джемин. И это было самым страшным из всей ситуации — потому что если помнил Джемин, то всё, гасите свечи, гасите Джисона, потому что стыд такой силы смертельно опасная штука.       Вот и сейчас на чужом лице грозило вот-вот выплыть что-то подобное — зубасто-насмешливое, и потому Джисон поспешил представить гостя:       — Это Ренджун. Ренджун — ты всех тут уже знаешь, похоже. Но если что, тот, что с паштетами — Джено, а рядом с ним Джемин. А Ченле вон, на улице, у бассейна.       Выступив из-за джисоновой спины, Ренджун осторожно вложил ладонь в терпеливо протянутую дженову. Хвост его беспокойно ходил из стороны в сторону и уши прижимались к голове.       — Привет, — тихо проговорил он, глядя огромными глазами. — Можно мне поплавать?       Да, Джисон понимал: Джено кошатник и всё такое… Но вот это он нифига не понимал: если поначалу Ренджун стеснялся, то уже спустя полчаса так сдружился с Джено, что даже позволил потрогать свои ушки и заурчал, когда чужие пальцы потерли их у основания.       — Люблю… длинные пальцы, — с придыханием шепнул он, и стрельнул глазами на поскользнувшегося на мокрой плитке Джисона, несущего бутылки пива из холодильника. И добавил, будто желая добить наверняка: — Особенно, если эти пальцы умеют делать приятно.       Кого именно Ренджун желал добить, Джисон не понял: он и смутился, и возмутился тому, что от этих слов Джено покраснел — подтекст был ясен даже ему, непробиваемому по части флирта, и Джисон ощутил, как непривычный гнев кусает болезненно изнутри. Почему Ренджун заигрывал с Джено? Неужели он ему понравился? Конечно, против Джено Джисон не так много чего мог предложить: тот был спортсменом и отличником учебы (Джисон тоже занимался танцами и почти вытянул сессию на высшие баллы), страшно добрым и красивым (мама и Джемин говорили Джисону, что он просто прелесть. Это считалось?), а ещё очень заботливым (ну… тут было сложнее). И, как на зло, в данный момент Джено был совершенно свободным. Джисон тоже, между прочим, был свободным, а ещё мог заботиться! По крайней мере, собирался очень-очень стараться, особенно, если дело касалось одного конкретного ушасто-хвостатого существа. А тут возможность эта уплывала из рук, жеманно помахивая хвостом. С разбегу Джисон шлёпнулся в бассейн, втиснулся между сидящими:       — Ренджун, ты хотел пиво. Вот, я принёс, — он нашёл чужую холодную ладошку и сунул туда покрытую капельками конденсата банку. — У меня тоже длинные пальцы, кстати. Это я так, просто говорю.       Ренджун посмотрел на него пару мгновений, а потом рассмеялся так, будто услышал забавную шутку, и если бы Джисон не был зачарован звуком его мелодичного смеха, обязательно расстроился бы из-за того, что его серьёзность была воспринята так.       — Неужели? Думаю, тогда тебе стоит продемонстрировать это мне, — шепнул Ренджун, склоняясь ниже. — Покажи, что ты можешь.       Ох, неужели Ренджун и правда предлагал… А что он, собственно, предлагал? Мозг живо нарисовал картинку, в которой Джисон припадает к чужим розовым губам и запускает пальцы в шелковистые чёрные волосы. Ренджун выдыхает ему в рот, приникает всем своим тонким, гибким телом близко-близко, так, что жар его обнаженной кожи проникает в самое нутро, а потом… Нет, Ренджун ведь явно не мог иметь это в виду. Похоже, этот самый мозг окончательно перегрелся на июльском раскалённом солнце, раз выкидывал такие фортели — Ренджун смотрел внимательно, так, будто силился прочитать мысли, и Джисону стало так ужасающе стыдно, что захотелось тут же утонуть. Даже идти далеко бы не пришлось — бирюзовая чистая водичка колебалась чуть ниже груди, и он уставился на неё, краснея щеками.       — Ну нееет, только не в моём бассейне, лады? — бесцеремонно прервал мысли Ченле. Он спустился с шезлонга и сунул ноги в воду. — Джисон, ты мне, конечно, друг, но я отказываюсь в такую жару спускать бассейн для того, чтобы его почистили после вас. Можете занять гостевую спальню.       Джисон беспомощно открыл рот, потом закрыл, ощущая, как жар румянца растекается с его щек на шею и грудь. Ну вот, теперь Ренджун наверняка подумает, что он — извращенец, и все друзья его такие же извращенцы. Он поднял взгляд на Ренджуна, и тот вдруг подтянулся на руках, упёршись коленом в бортик, вылез из бассейна. Его плавки, сидящие низко на тазовых косточках и слишком большие, сдвинулись вниз и остались на своём месте лишь благодаря продетому через них хвосту, и Джисон нервно рассмеялся.       — Пойдем домой, — сказал Ренджун, хватая полотенце и показательно долго зевая. Глаза его блестели насмешливо, но лицо оставалось бесстрастным. — Я устал. Хочу спать.       За время совместного существования с Ренджуном Джисон успел узнать, что тот, хотя и был адским созданием, ненавидел кошачьи паштеты, пил пиво и обожал водные процедуры, частенько уделял пару часиков днём на то, чтобы вздремнуть, как настоящий кот. И это было нормально, что он утомился от шумных парней и захотел расслабиться в тишине. Молча плетясь домой с ним рядом, Джисон вздохнул, в который раз бросая взгляд на чужое хорошенькое лицо. Ренджун взгляд поймал, закусил губу и поглядел в другую сторону, и Джисон ощутил укол в груди. Чёрт, ну точно он сердился на этих идиотов, которые волей судьбы достались Джисону в друзья! Даром что Джемин ничего не учудил, только сидел весь день с хитрющей ухмылочкой и что-то там себе думал нехорошее. Но это были джисоновы друзья, и он их любил, и это естественно, что ему очень хотелось, чтобы Ренджун полюбил их тоже. Даже немножечко. Ну, или хотя бы на них не сердился. Зачем ему это было так сильно нужно, Джисон подумать не успел, и вместо этого выпалил:       — Ты… ты не злись на них. Они нормальные парни, правда.       Звучало неубедительно.       — Я не сержусь.       И, конечно, Ренджуна это не убедило — Джисон не сдержал горестного вздоха, споткнулся и чуть не пропахал носом тротуар. Ренджун охнул, подхватывая его под руку:       — Осторожнее, прелесть. Ты мне нужен целым, — его ладонь жглась сильнее, чем касание солнца, и Джисон зажмурился, силясь утихомирить зашедшееся стуком сердце.       Он споткнулся ещё три раза, пока они шли, и каждый раз Ренджун сжимал пальцы на его предплечье, пуская сладкую пульсацию растекаться по телу. Дома Ренджун потребовал есть, но кроме кукурузных хлопьев и молока у Джисона в холодильнике ничего не было, и он залил целую большую миску, надеясь, что гость по части молочного всё же больше кот, чем адское создание. Хотя кто знал, может, в аду все тоже любили молоко?.. Едва не разлив по пути половину, Джисон принёс подношение устроившемуся на диване Ренджуну, и тот сонно кивнул, и улыбнулся так сладко, что бабочки в животе тихонько зашевелились. Ренджун всё не съел: он заснул, уронив голову ему на плечо и сжимая миску в руках, всего тридцать пять минут спустя, и Джисон сидел полтора часа, боясь шелохнуться, и всё смотрел.       Думалось ему о том, что, кажется, теперь он начинал понимать Джено, когда тот не мог двинуться с места из-за того, что на нём спала кошка. И хотя Ренджун не был кошкой, что-то Джисону подсказывало, что Джено тоже позволил бы ему на себе спать. Чужое лицо было умиротворенным, будто у ангела: длинные, чёрные и пушистые ресницы отбрасывали тени на щёки, и губы расслабленно разомкнулись, будто ожидая поцелуя. Ренджун был таким невинным, таким красивым, что Джисон ощущал себя плохим из-за того, что хотел его поцеловать, и думал о Ренджуне… ну, всякое. Правда всякое: Джисон хотел знать, чем любит заниматься Ренджун, что он хотел бы съесть и как привык проводить свободное время. Общение с Донхёком не прошло даром: Джисон знал, что там, за границей мира — в адской жаре в самом прямом смысле, — живут диковинные существа. Они были разными, и не всегда внешне на людей похожими, но внутренняя их начинка казалась точно такой же: все они думали о своём, чего-то хотели, о чём-то мечтали и было бы в высшей степени глупостью полагать, что раз живут они в другом мире, то и вести себя должны одинаково. Все создания за границей были разными и особенными. Но при виде Ренджуна Джисону почему-то думалось, что он самый особенный из всех.       Голова от мыслей пухла, и Джисону казалось, что кто-то вместо неё накрутил ему на шею чайник. Чайник этот закипал, булькая крышечкой и свистел на ультразвуке, и всё грозился расплескать своё содержимое — а содержимое было совсем непривычное, и вдобавок крайне неприличное. Что-то надо было со всем этим делать.       — Он просто чудо, я понимаю твои терзания, Джисонни, — мечтательно улыбнулся Джемин, затаскивая на кухню пакеты. — Это твоя первая серьёзная влюбленность, да ещё и в мальчика — и такого необычного, — и ты сейчас, наверное, очень смущен и растерян.       Ну естественно. К кому ещё Джисон мог обратиться за советом? К тому же не то, чтобы у него действительно был шанс от этого совета отказаться: Джемин пришёл к нему с инспекцией, замаскированной под благовидное намерение накормить. Впрочем, еду он тоже принёс: рис, говядину с овощами и даже фруктовый пирог — а если Джемин приносил пирог, то дело было совсем плохо, ведь он собирался воспитывать.       — Ты ведь знаешь о необходимости предохранения? У тебя есть презервативы и смазка? Если нет, я на всякий случай принёс, чтобы тебе в голову не пришло использовать крем или ещё какую-нибудь гадость, — он загнал Джисона в угол кухни, между стеной и холодильником, и Джисон, хотя и был Джемина чуть-чуть выше, ощутил себя крохотным и напуганным.       — Тебе понадобится много смазки, — заговорщики шепнул Джемин, делая неприличный жест пальцами. — И торопиться не стоит, ты должен убедиться, что растянул его как следует, иначе вам обоим будет больно. Или ты предпочел бы стать принимающей стороной?       Джисон застонал от неловкости, закрыл лицо руками:       — Боже, мы ничего такого не делаем! Хён, как ты можешь говорить подобные вещи. Ренджун, он такой… такой… я не могу!       Джемин фыркнул, приязненно закатил глаза и потрепал его по волосам, наконец делая шаг назад:       — Такой… Ну хорошо. Тогда своди его на свидание вначале. Что Ренджун любит?       А действительно… что он любил? Джисон застыл в ступоре. Ему как-то не приходило в голову романтически за Ренджуном поухаживать. Ну, типа, он ходил для него в магазин, покупал всякие сладости и иногда хот пот, притащил даже скетчбук и набор простых карандашей разной жёсткости, разницы между которыми абсолютно не находил. Пытался делать салаты там, приносил попить в постель с утра и предлагал выбрать фильм для вечернего просмотра. Конечно, этого было мало! И как он с таким набором мог обратить внимание Ренджуна на себя? Джеминовы слова про свидание звучали на редкость здраво, и Джисон задумался о том, что это действительно могло сработать. Что, если тогда Ренджун даже позволил бы себя поцеловать? Или взять за руку? Или… или…       — Я вижу, как вращаются шестерёнки у тебя в голове, — Джемин уселся за стол и принялся распаковывать принесённые продукты. — Не надо изобретать велосипед, детка. Отведи его в парк, угости мороженым, а вечер закончите чем-то покрепче дома — только не напивайся, как в прошлый раз. И вот тебе презервативы.       Джисон серьёзно всё распланировал. Вначале они должны были отправиться в центральный парк, покататься на лодочке, пройтись по главной аллее и съесть что-то вкусное, вернуться домой к ужину, которым должна была стать пицца. Но план дал трещину уже на этапе прогулки. Ренджун, одетый в одолженные ему Джисоном футболку, шорты и кепку, шаркал шлепанцами по асфальту и вертел головой, и выглядел как всегда неприлично очаровательным в своей непосредственности. Он болтал о своём доме, сидеть в котором слишком скучно, о родителях, которые эмигрировали в этот мир и жили в Гирине, и Джисон невпопад поддакивал и глазел. Он купил Ренджуну леденец ещё на входе, и теперь испытывал свои нервы на прочность, наблюдая картинку, как чужой красный язык, испачканный вишнёвым красителем конфеты, возил по глянцевой поверхности. Туда-сюда. Туда-сюда. Туда…       Ренджун оглушительно чихнул, выронил леденец и шмыгнул. Лицо его скуксилось, и губы надулись.       — Вот чёрт, — сказал он, потёр нос ладонью и посмотрел куда-то вперёд, в конец аллеи.       Джисон тоже поднял глаза. Там, в самом конце стройных рядов раскидистых дубов стояла, усыпав всю землю на несколько метров вокруг себя клейкими, сладко-пахучими листочками, липа.