Хроника оригинального наказания

      Вторая неделя моего пребывания в Академии началась с внезапных проблем... На этот раз никто не пытался затопить мою комнату, ведь я с первого раза научился не оставлять дверь открытой. Что ж, это не может не радовать, однако закрытая дверь не спасет от всех неприятностей, что могут возникнуть в этом заведении...       Утро началось с того, что кто-то из детей умудрился открыть настежь окно в общей комнате и выбросить на улицу чужой датапад... Собственно, от потерпевшего я и узнал об этом: ко мне подбежал со слезами тот самый мальчик, от которого я слышал за прошлую неделю всего пару односложных ответов, и сказал: — Мастер Джек, они выбросили мой датапад! Что мне делать? — и это была самая длинная фраза, которую от него услышали в Академии. — В первую очередь — не переживай об этом, мой друг... Напомни, как тебя зовут? — ответил я, посадив мальчика в ближайшее кресло. — Ян... Меня не накажут, сэр? Я не виноват ни в чем, я только не хотел, чтобы надо мной смеялись! — Нет, Ян, твоей вины здесь нет, и потому наказывать тебя не за что. Кто это сделал? Ты можешь назвать имена? — Я не знаю, как их зовут, но это тройняшки... Ну, дети мастера Алиры. А имен я вообще никаких не знаю... Я не разговариваю с детьми. — О последнем я знаю... Может быть, ты этого не замечаешь, но я все время за вами наблюдаю. А теперь посиди здесь — я пойду искать хулиганок... Белла, Диана и... кажется, Катрин — или Кассандра? Как видишь, Ян, я тоже знаю не все имена, — на последней фразе я тепло усмехнулся, чтобы немного разрядить обстановку и показать мальчику, что я такой же человек, как и все.       После этого разговора я тут же отправился в одну из спален, где и спряталось это трио... Конечно же, девочки не ожидали увидеть меня. Они взглянули на меня с потрясенными лицами, и блондинка — кажется, именно она среди них лидер, — произнесла: — А если бы мы переодевались? — но я ощутил за ее преувеличенно дерзкой интонацией неуверенность и растерянность. — В таком случае я бы поторопил вас: одеты уже все... Однако же я вижу, что вы одеты. А теперь, может быть, признаетесь в содеянном? — я говорил так же, как всегда говорю с провинившимися детьми — спокойно и строго, но без гнева. Я знаю по опыту, что криком ничего не добиться, да и повышать голос я не умею... — А в чем нам признаваться? Вы не видели, что мы сделали! — произнесла та же блондинка. — Верно, Кэсс: нет свидетелей — нет дела! А ябед у нас нет... — прибавила рыжая Белла с дерзкой усмешкой — вот только Сила давала мне понять, что она растеряна не меньше, чем ее сестра. — Ябед, скорее всего, действительно нет, однако есть пострадавший от ваших действий... Более того, вы снова забыли о том, что в общей комнате есть камеры. Итак, я даю вам шанс признаться самим — или же я вынужден буду сообщить вашей матери о том, что поведал мне Ян. — Кто вообще такой Ян? Мы выкинули датапад того молчуна, а никакого Яна... — начала Кэсс, но остановилась, осознав, что только что сама невольно призналась. — Вот вы и попались... К слову, "того молчуна" зовут Ян. Тем временем выбор у вас все еще есть: вы можете сами рассказать обо всем вашей матери, или же это сделаю я. Что вы предпочтете? — несколько секунд сестры молча переглядывались, словно молчаливо совещались — и сколько же эмоций было в этих взглядах! Однако ни гнева друг на друга, ни мыслей о попытках избежать заслуженного наказания я в них не ощущал, что не могло меня не удивлять... Все же эти сестры — еще три исключительных характера! Только пока у меня не было возможности изучить их более детально... Что ж, я уверен в том, что у меня еще будет такой шанс. — Мастер Джек, мы решили сами сознаться, — торжественно объявила Диана, со смущенным видом поправляя свои и без того гладкие черные локоны.       После этого я сопроводил сестер в общую комнату, где они и рассказали все в деталях Алире... Она, разумеется, была не в восторге от подобной выходки дочерей, и ее вердикт был быстрым, как и обычно: — Белла, Кассандра и Диана, вы лишаетесь времени для игр. Вместо отдыха вы должны будете помочь Яну в переносе всех важных данных на новый датапад. Я полагаю, это вполне справедливое наказание... А теперь отправляйтесь на уроки, — клянусь, я во многом завидую воспитанникам мастера Алиры! Она относится ко всем ученикам ровно, наказывает справедливо и без бессмысленной жестокости и никогда не читает пустых нотаций, которые вызывают лишь раздражение... Хотел бы я, чтобы у меня в детстве был учитель, похожий на нее!       На уроках же долгожданного спокойствия не наступило: Белла, Кассандра и Диана, конечно, притихли, но не они одни в этой группе занимаются разными пакостями... На этот раз урок сорвали двое мальчишек — Джеймс и Харви. Шалость, известная еще во времена моего детства — правда, тогда мы натирали доску из стекла и графита воском или свечным парафином, чтобы по ней невозможно было писать мелом, а этим двоим пришлось поступить чуть более изобретательно... Они что-то сделали с интерактивной доской, чтобы она не реагировала на попытки писать на ней световым пером. Учитель долго не мог понять, что именно произошло...       Когда же он догадался о случившемся, то тут же позвал нас. Я сначала даже не поверил в то, что подобное могли сделать ученики... — Вы уверены в их виновности? Точно ли это не может быть случайной поломкой? — спросил я недоверчиво, когда мы шли по коридорам. — Да, я полностью уверен в этом, сэр! Такое не могло произойти случайно: они перепрограммировали мне доску! — отвечал учитель с возмущением. — В таком случае можете не волноваться: мы примем меры, — сказал я довольно сурово, хотя внутренне еле сдерживал ностальгическую улыбку. Дети никогда не меняются, и этому я получил подтверждение, услышав об испорченной доске... Сам я подобным никогда не занимался, но сколько же моих знакомых срывали уроки подобным способом! Сейчас это чуть сложнее, однако сама суть способа мало изменилась.       Войдя в кабинет, я увидел двадцать восемь удивленно притихших детей и двоих затаившихся с явным любопытством... Дети не умеют закрывать свои мысли и чувства в Силе, и большинство из них — крайне посредственные актеры: все, что у них на уме, написано на их лицах и во взглядах. Я сразу же понял, кто виновен в произошедшем, однако судить лишь по выражению лица не следует, и потому я встал перед классом и заговорил торжественно-сурово, как прежде говорил со своими подданными лишь в исключительных случаях: — Вероятно, вам уже известно, по какой причине я здесь нахожусь... Если же кто-нибудь еще не понял этого, то я скажу вам одно: среди вас, как выяснилось, есть люди, применяющие свой талант в далеко не благородных целях. Если коротко, то сегодня была испорчена доска в классе. Мы не можем выносить решения лишь без веских доказательств, однако это не значит, что нам неизвестно, кто совершил этот проступок... Итак, мы даем виновным три часа на размышления. Если никто по истечении этого срока не признается, то будет начато расследование. Теперь же продолжайте учиться, — и, бросив весьма выразительный взгляд на своих подопечных, я вышел из классной комнаты. К этому моменту доска уже была приведена в подходящее для работы состояние, и урок можно было продолжать...       Виновные так и не сознались по истечении трех часов, и каждого из учеников пришлось допрашивать — коротко и без грубости, разумеется; почти все они восприняли расследование как игру... Допросы также не дали никаких результатов, так что мы прибегли к просмотру записей с камер. В общем-то мои догадки подтвердились: двое хулиганов выдали себя в классе выражением лица... Разумеется, мы тут же вызвали к себе двоих юных программистов, а пока они шли, мастер Алира сказала мне одно: — Пожалуйста, решите на этот раз, как их наказать, сами: дети, кажется, не воспринимают вас всерьез из-за того, что такие решения принимаю только я... Я слышала, что вас называли еще во времена Республики "мягкой рукой", но правитель ведь должен уметь наказывать, не так ли? — Вы совершенно правы... Я решу, что делать с виновными, — выдохнул я.       Честно говоря, я некоторое время пытался придумать наказание, соразмерное проступку: судить опаснейших преступников и детей — совсем не одно и то же... Кажется, я справился с поставленной задачей достойно: двое юных программистов должны были написать по подробному сочинению о причинах своей затеи. Когда я сообщил им об этом, Харви вполне спокойно заявил: — Если надо, я напишу... Только вы не злитесь на то, что прочитаете там, ладно? — Я не накажу тебя дополнительно за содержание сочинения, если только не найду там непечатных выражений, — ответил я строго, но без стального холода в голосе. Мальчик кивнул... В это время в глазах Джеймса читалось явное отчаяние. — А можно как-нибудь еще исправиться? — спросил он испуганно. — Нет, друг мой, только так. Мне хотелось бы понять, что именно двигало вами. — Я... Я очень плохо сочинения пишу! Вы точно прочитаете и не будете называть меня дурачком? — Разумеется, я не собираюсь награждать тебя нелестными эпитетами. Это сочинение — не задание по литературе, а просто объяснение. Итак, у вас на написание сочинения два дня... Теперь можете идти, и я бы советовал вам приступать уже сейчас, — после этих моих слов мальчики вышли из комнаты, и я поймал одобрительный взгляд Алиры: она явно была довольна моим решением.       Что ж, теперь у меня есть, наконец, пара часов свободного времени... Помимо этих двух крупных происшествий, произошло еще несколько мелких недоразумений и неурядиц, и потому мы с напарницей теперь оба измотаны до предела. Сейчас я надеюсь на одно: лишь бы завтрашний день прошел более спокойно, чем сегодняшний! Мне будет довольно тяжело провести в таком напряжении несколько дней подряд.