Хроника оригинального наказания

      Многие ли дети любят писать сочинения? Я никогда не любил, хотя писал лучше всех в классе. Кажется, Джеймс отчасти разделяет мое мнение о подобных работах. Однако я не любил писать насквозь пропитанные ложью тексты на неинтересные мне темы только по причине необходимости лицемерить, в то время как этот молодой человек попросту уверен в своей бездарности... Это печально: сегодня я узнал, что писать он умеет, и неплохо. Его объяснение по поводу недавней шалости было искренним, лаконичным и простым... Признаться, если бы я должен был оценить эту работу, то без раздумий поставил бы высший балл, даже несмотря на три десятка ошибок в двадцати строках. В конце концов, даже совершенно безграмотный текст может тронуть...       А причина была и проста, и сложна одновременно... Я полагаю, детей, обиженных на весь мир взрослых, не так уж мало. Что ж, Джеймс один из них: он ненавидит саму идею образования за свои злоключения в начальной школе, где его считали необучаемым... Он не способен грамотно писать, медленно читает и плохо запоминает прочитанное — именно поэтому даже в Академии некоторые учителя думают, что его сложно научить чему-либо. Я вижу, что он не только не глуп, но даже одарен: он умеет делать то, с чем я бы не справился... Перепрограммировать доску я бы точно не смог, а он сделал это с легкостью. Поступил же он так из мести: учитель химии назвал его бездарным за неправильно прочитанную формулу вещества... Мальчик не мог не затаить обиду. Взяв в напарники своего приятеля, который тоже звезд с неба не хватает на уроках естественных наук, он пробрался в пустой класс перед уроками и на ходу построил план мести грубому учителю... По мнению детей, лучший способ надежно сорвать урок — лишить учителя возможности делать пометки на доске. Харви хотел испортить сам экран, но Джеймс решил действовать более изящно и просто изменил настройки... Метод простой, и, наверное, настоящий программист назвал бы его примитивным, однако я восхищаюсь уже тем, что одиннадцатилетний ребенок догадался, что именно нужно сделать!       Харви же для надежности предложил как-нибудь зашифровать настройки, что Джеймсу также удалось без труда... Определенно, у этого мальчика есть талант! Я полагаю, он добьется очень многого, если найдет более достойное применение своему дару, чем школьные шалости. Однако сам он не считает свои навыки чем-то особенным. Его не научили ценить себя... Мне кажется, история этого мальчика обнажает все проблемы нашего образования. Таланты, которые не проявляются абсолютно во всех дисциплинах, считают малозначимыми, учителя не всегда понимают, что оскорблять учеников не следует, многие дети чувствуют себя униженными и незначительными... Об этом Джеймс не писал, конечно же, и закончено его сочинение так: "Может быть, это я плохой ученик, но я ненавижу такую школу, где все считают меня глупым! Я не умею писать, но разве из-за этого я плохой человек? Я же не выбирал таким быть..." — разумеется, я исправил множество грамматических ошибок, переписывая этот абзац, но не изменил в нем ни слова. Из одной этой фразы я отчасти понял его чувства. — Ты знаешь, Джеймс, я могу понять, что ты испытываешь. Сам я не чувствовал того же, но видел множество подобных маленьких трагедий, — сказал я затаившему дыхание мальчику, прочитав его работу дважды. — Правда? Это — трагедия? — спросил он, и я увидел, какое облегчение он испытал, когда понял, что я не собираюсь отчитывать его за безграмотность. — Да, друг мой... Ты страдал в детстве, и некоторые учителя Академии тоже заставляют тебя чувствовать себя неспособным. Как еще можно назвать твои злоключения, если не трагедией? И, что хуже всего, ты ничем не заслужил такого отношения учителей... — Разве я не какой-то... неправильный? Я не могу как следует писать, как бы ни старался... Я, наверное, не глупый, потому что кое-что знаю и умею, но я не такой, как все. — О, ты определенно не похож на других детей, но ты не выбирал себе это отличие, а это означает, что это не твоя вина, не так ли? — Ну, вроде все так, мастер Джек... А правда, что Харви написал все лучше, чем я? — в его чистом голосе послышалась горечь, с какой он прежде говорил о своем неумении правильно писать. — У него было меньше ошибок, но в целом его сочинение не заставляет задуматься так, как твое. Помни, друг мой: ты не глуп и не виновен в своих бедах... Ты другой, но не хуже остальных. Может быть, сейчас я не смогу сделать для тебя многое, но могу пообещать, что будущее у тебя будет большое и светлое, — только не переставай развивать те навыки, что у тебя уже есть. Теперь же я поговорю с некоторыми учителями, чтобы тебе не снижали оценки за ошибки... И, конечно же, тебе нужна помощь в обучении — впрочем, как и многим твоим товарищам, — и в ответ на это Джеймс кивнул, будто сразу понял, о чем речь. Признаться, я очень рад был увидеть, что он готов принимать помощь и верит в то, что помочь ему можно... О, как бы мне хотелось сделать для него что-то более существенное! Однако я не знаю, как помочь патологически безграмотному ребенку. Я могу лишь поддерживать его морально и вступаться за него перед учителями... Что ж, думаю, и это немало.       Я сделаю все, что в моих силах, но не буду пытаться сделать того, на что просто не способен. Это уже что-то вроде моего девиза и кодекса.