Хроника оригинального наказания

      Воспитание детей — особенно не в семье, а в учреждении — ставит перед человеком не меньше моральных дилемм, чем политика... Сегодня я в очередной раз убедился в этом на своем опыте. Если ребенок нарушает правила ради помощи товарищу, стоит наказать его за нарушение или оставить это без каких-либо последствий ввиду высокого мотива? Правила могут быть несправедливы, подчас закон и мораль идут разными путями — и я знаю это как никто другой... Когда речь идет об управлении государством, все проще: необходимо следовать предписаниям закона. Воспитывать граждан, нарушающих установленные правила — удел наивных идеалистов; взрослые дееспособные люди нарушают закон чаще со злым умыслом, чем от незнания или по наивности. Я делаю все от меня зависящее, чтобы законы были справедливы и не шли вразрез с самой природой человека, и потому считаю справедливым наказывать преступников соразмерно их деянию или чуть мягче... Конечно, тут также хватает спорных вопросов, и я немало страдал над ними в юности, но даже тогда я понимал хоть что-то в этой области.       В воспитании детей я также кое-что понимаю... В конце концов, я воспитал нескольких учеников, в том числе и вечного "трудного подростка" Агнес, которой я по поведению в ее двадцать восемь — столько лет ей было, когда мы впервые встретились, — не дал бы и восемнадцати и для которой стал не столько учителем, сколько моральным наставником. Однако мне тяжело принять какое-либо решение сейчас. Наверное, многим этот вопрос покажется пустяком, но я хотел бы быть по-настоящему справедливым, а не успокаивать недовольную общественность бестолковыми и поспешными мерами, а собственную совесть — пустыми фразами о несовершенстве мира в целом...       А сама ситуация довольно нелепа: всего лишь во время контрольной по физике Лейтон — второй ученик в классе по этому предмету — дал списать половине класса. Их план был почти идеален, но дал одну очень глупую осечку: Кассандра после урока подошла к мастеру Карлу и таинственным шепотом сообщила ему о том, что кто-то помог остальным получить высокие, но нечестные результаты. Разумеется, учитель, считающий своим долгом дать знания каждому из учеников и ценящий превыше всего достижения при помощи собственного ума, тут же пошел к нам и не стесняясь в выражениях высказал свое мнение о "маленьких ленивых обманщиках", которым "хватает ума только списывать", — и это очень мягкий вариант изложения его тирады.       Немного смягчившись, Карл со вздохом сказал мне: — Я понимаю, зачем все списали, но на кой черт Лейти дал им это сделать? Он ведь знает, что так нельзя! Я о механизмах знаю больше, чем о людях, но, может, вы мне сможете ответить? — Я полагаю, что он хотел помочь товарищам... Это и делает ситуацию сложной, понимаете? Я не считаю правильным наказывать за благородство по отношению к менее одаренным, но оставлять это без каких-либо последствий тоже не следует. В том, чтобы найти баланс, и есть главная проблема... Нужно учесть слишком многое, чтобы было возможно быстро принять решение, — ответил я также со вздохом. — Да я понимаю... Будь все попроще, я бы сам придумал что-нибудь, но я не только в гуманитарных материях мало разбираюсь, но и понять, что тут правильно не могу. Но вы, пожалуйста, сделайте с этим хоть что-то! — Разумеется, мы с мастером Алирой придумаем, как быть со всем этим, но быстро этого не сделать. Нужно по меньшей мере посоветоваться с директором и поговорить с главными действующими лицами в этом маленьком скандале... — Карл в ответ лишь кивнул, извинился за свои грубость и резкость в начале разговора и поблагодарил меня за понимание, а после ушел готовиться к завтрашним урокам.       Я же хотел немедленно направиться к кабинету директора, чтобы узнать о позиции руководства Академии и попросить совета, но не дошел: Агнес сама нашла меня в коридоре. — Я уже слышала о том, как ваши подопечные провернули аферу века, учитель... — произнесла она, поравнявшись со мной. — Вы в смятении из-за этого, верно? — Да, мой друг... Я понятия не имею, что делать, ведь это довольно противоречиво, — ответил я со вздохом, заглянув в ее светлые глаза. — Будь это политическим делом, было бы чуть проще. — Потому что вы слишком боитесь навредить детям... — я лишь кивнул. — Что ж, я расскажу вам одну историю... Теперь моя очередь рассказывать байки с моралью, да. — Что ж, как учитель я горжусь тобой, а как человек всегда готов выучить что-то новое. Я буду рад услышать твою историю. — Знаете, я выросла в самых неподходящих для ребенка условиях... Моим первым опекуном был наемник, вторым — опальный рыцарь-храмовник, и я росла на улице, среди всяких отбросов общества. Знаю, по моим манерам это иногда очень заметно... И я была довольно трудным подростком: пробовала курить, напивалась, устраивала грандиозные драки, воровала, нагло врала в глаза полицейским и учителю, пару раз даже играла на деньги... В общем, вы бы с ума сошли, если бы я пришла к вам в четырнадцать, а не в двадцать восемь — чего стоили одни мои побеги! Да, вот так на меня влияло мое странное окружение и сомнительное воспитание наставников. Меня не пытались сделать хорошим человеком — скорее просто удобным ребенком... И несколько лет я и правда была далеко не ангелом, да. Но все это время я создавала себя сама, строила собственные принципы и собственную честь... Да, возможно, я не похожа на идеального воина темной или светлой стороны, я как бы между сторонами и ни на одной из них... И все же — назвали бы вы меня плохим, недостойным, пропащим человеком? — Если бы я ответил положительно, я был бы либо отъявленным лжецом, либо последним ханжой... Ты один из самых достойных людей, кого я знал! — Вот видите? У меня было множество мелких и крупных несправедливостей в жизни, но я выросла хорошим человеком! Поймите, дети крепче, чем кажутся... — Агнес... спасибо тебе! Может быть, ты мне не поверишь, но... Ты сейчас очень мне помогла. Мы с Алирой обсудим это и постараемся принять самое справедливое решение из возможных, но не будем стремиться к совершенству слишком упорно. — Вот и славно! Если нужно будет, я обязательно поддержу ваше решение, не сомневайтесь... А теперь мне нужно подписать кое-какие документы и ответить на пару писем, — мы пожали руки на прощание и разошлись.       С Алирой мы совещались около часа, пытаясь решить, как наказать тех, кто списал... В итоге Лейтона мы оставили на милость мастера Карла, то есть отправили его на отработки к учителю, перед которым он провинился, а остальным велели — с одобрением Карла, конечно же, — переписать контрольную уже под надзором троих учителей... Мастер Карл просто раздал ученикам — всем, кроме Лейтона, Антонина, Яна и Илая, в которых он полностью уверен, ведь они лучшие ученики класса, — другие варианты, и мы целый час после тренировок следили за соблюдением все правил. Кажется, так никто не обижен слишком сильно.       Я полагаю, мы вышли из положения как нельзя лучше, чем я не могу не гордиться; вероятно, Шив будет доволен мной, когда узнает об этом, а сейчас я сам доволен собой. Надеюсь, дети понимают такое наше решение и не объявят мне маленькую войну уже всем классом: это было бы сущим кошмаром.