Хроника оригинального наказания

      Есть люди, которых просто невозможно даже представить себе взбешенными... Вероятно, я один из таких: признаться, мне трудно вспомнить, когда я последний раз испытывал настоящий гнев... На ум приходят лишь воспоминания из детства. Я помню, как глухая и с трудом сдерживаемая ненависть к матери иногда вспыхивала так, что я готов был убить моего тирана своими руками... Помню о вражде со школьными хулиганами — с ними все было проще, чем с матерью, ведь с ними я нередко дрался и почти всегда выходил победителем... Во время этих драк я подчас впадал в беспамятство и забывал о какой-либо осторожности — итогом таких моментов становились легкий страх некоторых учеников передо мной, слухи и эта невыразимая слава настоящего берсерка. Помню единственный момент, когда я решился высказать матери все, что думал о ней, ее действиях, ее ханжеской морали — тогда я, кажется, впервые в жизни по-настоящему кричал, и мне никак не удавалось остановить поток неимоверно грубых и дерзких слов... Тот момент даже напугал мою мать, и она две недели не решалась заговорить со мной — она, способная без страха ударить своего мужа, что был на голову выше ее и почти в полтора раза больше! Это было пьянящее чувство победы, несравнимое ни с чем... Все эти случаи роднит одно: горящий кислотный гнев, готовый завладеть всей моей волей, придать мне форму божества, которой поклонялись и которой боялись, и отомстить за ту фальшивую жизнь вполсилы, что я вынужден был вести... Став взрослым, я испытал это лишь раз — в тот момент, когда мой первый ученик был в опасности. Мои силы будто утроились в момент, и я один одержал победу над пятью противниками... В гневе скрыта огромная сила, несомненно, но все же я не из тех, кого легко разозлить.       Сегодня показал всем свою ярость, разумеется, не я... Это сделал другой человек, который никогда прежде не проявлял на людях гнева. Илай, которого считают самым спокойным и философски настроенным воспитанником Академии. Он казался всем если не миролюбивым, то по крайней мере слишком мудрым, чтобы идти на поводу у раздражения или обиды и пытаться немедленно наказать того, кто нарушит его покой... Конечно же, как и у любого человека, у него есть гнев; более того, он черпает силу из своих эмоций. Однако внешне он всегда доброжелателен, вежлив и довольно лоялен к любому поведению окружающих. Я даже не верил в то, что дети смогли бы довести его до желания отомстить немедленно... Что ж, люди полны сюрпризов, и далеко не всегда приятных.       Сегодня после тренировки, когда дети вернулись в общую комнату, я на пару минут зашел к себе — нужно было покормить кота... Агнес говорила, что этих детей нельзя оставлять без присмотра даже на минуту, но она сильно переоценила их способность и желание напакостить. Конечно, удивлять своими выходками они умеют, но натворить что-нибудь за минуту выше их сил... Сегодня же они смогли это сделать. Шутка была до глупости простая, старая как мир... Просто Кассандра забрала некую вещь у Илая и дразнила его этим. Сначала, признаться, я даже не понял, что именно она у него стащила, но потом увидел что-то вроде тетради или альбома большого формата... Впрочем, это не имело большого значения: куда важнее была реакция пострадавшего. Я ожидал от него холодного и невероятно выразительного взгляда поверх очков, грозного требования вернуть и крайне угрожающей позы, показной отстраненности, даже слез... Я ожидал чего угодно, но не самой естественной для большинства детей реакции на подобное поведение. Он не пытался победить маленькую хулиганку, оставаясь на месте, — а это делать он умеет, и я видел подобное не раз. Он просто погнался за ней... Это и удивило меня. Даже мое знание о том, что Илай испытывает те же чувства, что и другие, не уберегло меня от иллюзий на его счет. Он казался тем, кто никогда не проявит гнева за пределами поля боя, кто при горячем сердце имеет холодную голову... Поэтому меня и потрясло то, что он попросту гонялся за девицей, которая делала все, чтобы довести его именно до этого состояния.       И как же он был похож на своего деда в этот момент! Его лицо, искаженное гневом, будто сбросило с себя маску плавности и сглаженности, и черты стали такими же острыми и резковатыми, как у Шива, глаза приобрели янтарный оттенок и лишились обычной мягкости, тело больше не казалось таким тонким... Я словно увидел в этом обычно безобидном на вид мальчике моего наставника, только совсем юного. Выглядело это устрашающе, а яркие белые блики, что возникали на круглых стеклах его очков, только придавали ему еще более жуткий вид. Если учесть разницу в росте между Илаем и Кассандрой, то я удивлен тому, что она не испугалась его... Не у каждого десятилетнего сорванца хватит смелости дразнить более старшего, явно более сильного и уже до предела разозленного ребенка! Кэсс же убегала со смехом, иногда поднимая белый альбом, чтобы показать его всем. — Отдай немедленно, Кассандра! — выкрикнул Илай не своим — намного более низким и раскатисто-громким — голосом. Девица в ответ лишь обернулась и крикнула: — А что ты мне сделаешь? Деду пожалуешься? — и, не дожидаясь ответа, побежала дальше.       Кажется, сама судьба за что-то наказывает тройняшек: они попадаются почти на каждой своей проделке, и попадаются обычно так нелепо, что это сложно даже нарочно придумать... На этот раз Кассандра, не глядя, куда бежит, налетела на свою мать. Впрочем, даже в этот момент она не растерялась и перебросила свой трофей сестре — Белла же обернулась с победным видом и крикнула Илаю: — Ну же, давай, пожалуйся деду! Может, еще и... — договорить она не успела, так как тоже смотрела далеко не по направлению своего движения. Она врезалась в меня...       Мы с Алирой переглянулись и синхронно подавили взрыв хохота — картина была так нелепа, что крайне затруднительно было сохранять серьезный вид. Совладав с собой, я заглянул в болотно-зеленые глаза Беллы и произнес самым холодным голосом, на какой только был способен в тот момент: — Я бы на вашем месте воспринимал возможное вмешательство Императора в это дело серьезнее... Верните вещь законному владельцу, пожалуйста. — А если нет? Что вы мне можете сделать? — начала девочка, но сестра оборвала ее: — Белл, не надо. Дела и так плохи! — и после она прибавила какое-то мысленное ругательство в мой адрес. (Гнев в Силе ощущается как кислотно-красная летучая жидкость — раскаленная, обжигающе приторная и постоянно пульсирующая... Многие ли адепты ощущают чужие эмоции как физические субстанции с цветом, температурой, консистенцией и вкусом, или это именно моя особенность? Я не знаю, но в любом случае изучать некоторые оттенки чувств довольно интересно. Досада, которую испытывала Кассандра, отдавала горечью и была куда холоднее чистого гнева, да и цвет ее был далек от красного — это был очень странный оттенок между пурпурным и фиолетовым.) — Как наставник я должна сохранять спокойствие, но как мать я очень расстроена вашим поведением. Трудно придумать более глупую и жестокую выходку, чем эта... — произнесла моя напарница твердым и ломким голосом. Прежде мне казалось, что никто не способен вложить в интонацию столько горечи и разочарования, не добавляя при этом надломленных истеричных ноток. — Да что такого? Обычная же шутка... — пробормотала Белла, как бы оправдываясь. — Вы не знаете, что отобрали у Илая... А впрочем, раз вы не знали, это нельзя назвать настоящей жестокостью. И все же вы должны пообещать, что подобное не повторится! Никогда не забирайте вещи у других детей. Вы поняли? — сестры одновременно кивнули, явно не понимая, что ужасного было в том, чтобы отобрать этот альбом. Не понимал точно, почему это было так, и я... Впрочем, я вскоре узнал.       Девочкам Алира велела написать по сочинению об опасности необдуманных поступков, а я позвал к себе Илая, который прижимал к себе возвращенный ему альбом как сокровище... Мне нужно было поговорить с ним, хотя бы чтобы успокоить. На самом же деле у меня была надежда выяснить, почему этот альбом так важен, — но допрашивать и принуждать к откровенности я, разумеется, не собирался. — Вы, наверное, хотите узнать, что особенного в альбоме? — спросил он, отдышавшись и выпив воды. — Признаться, мне действительно хотелось бы спросить тебя об этом, но я не требую ответа, если это твоя тайна, — ответил я как можно мягче. — Ну, от вас не тайна... да и от этой троицы, пожалуй, тоже — они, конечно, отпетые сорванцы, но я знаю, что совесть у них есть. Вернее, у них одна совесть на троих, и вся у Дианы, но это не так важно, ведь она может на них повлиять... Можете им сказать, если будут спрашивать. Мастеру Алире я уже сказал... Если коротко, то в этом альбоме мои самые лучшие рисунки. Вообще-то я далеко не художник, но рисовать мне нравится. Я рисую в общем-то все подряд в программе на датападе, но особенно удачное переношу в альбом акварелью... Мне было бы немного неловко показывать некоторые рисунки остальным — там такие мелочи, что многие и не обратили бы внимания, наверное. Скучный у меня секрет, верно? — ответил Илай с задумчивой полуулыбкой. В этот момент он не казался старше своих двенадцати лет, но невыразимо напоминал чудаковатого и мудрого волшебника из детской сказки... — Знаешь, Илай, я могу признаться тебе в том, что тоже рисую почти все, что привлекает мое внимание... И у меня тоже есть альбом с рисунками, который я показываю лишь избранным. Разве не интересное совпадение? — усмехнулся я. — Довольно интересное... Хотите взглянуть на мои зарисовки? Вам можно доверять — мне это дед говорил, и я сам тоже заметил... — О, я с радостью посмотрю на твои рисунки и покажу тебе свои... И я польщен твоим доверием. Это очень дорогого стоит, поверь мне!       И мы долго рассматривали рисунки друг друга... Илай вопреки собственным словам оказался неплохим художником, но не поверил мне, когда я об этом сказал, — что ж, вероятно, сознание собственного таланта придет к нему позже. Я рад уже тому, что он доверился мне, что этот важный разговор состоялся...       P. S.       С разрешения самого Илая мы с Алирой объяснили ее дочерям, в чем было дело... Кассандра в ответ на это промолчала, но явно задумалась, а Белла по секрету рассказала, что у нее тоже есть тайное увлечение — только сказать, какое, она не может. Неужели мне начинают доверять даже те, кто в самом начале нашего знакомства негласно объявил мне войну?..