Хроника оригинального наказания

      В особенном классе большое событие — новый ученик... Обычно в Академию поступают во время длинных летних каникул, и новый воспитанник либо приезжает в начале осени, когда все уже начинают учиться, либо остается до начала учебного года в заведении вместе с теми, кого некому забирать домой. (Последнее, разумеется, обычно происходит с сиротами и детьми из неблагополучных семей — и иногда с детьми учителей или наставников.) Этот же мальчик приехал сейчас, когда учебный год близится к концу. Разумеется, мы все были немного удивлены этим, но слишком ранний приезд стал далеко не самым странным обстоятельством его появления. Обычно в общую комнату детей приводят родители в сопровождении директора... Сегодня же мы увидели необычную делегацию, состоящую из Агнес и мастера Карла.       Откровенно говоря, в первый момент, когда они появились, мне показалось, что мои подопечные совершили на уроке физики нечто совершенно невообразимое, и учитель рассказал все директору... Не буду лгать: меня это даже напугало. И лишь потом я увидел мальчика лет девяти, который шел за ними, — это объяснило цель их визита, но изрядно удивило меня: все же в обязанности мастера Карла никогда не входило сопровождение новых учеников.       Учитель же тем временем подошел ко мне, держа за руку этого мальчика в не особенно опрятной одежде, и заговорил немного смущенно: — Мастер Джек, я знаю, вы тут временно, но не могли бы вы помочь освоиться моему Дольфи? Знаю, он не выглядит хрупким, но других детей он видит чуть ли не впервые в жизни... — он снял очки, и я снова заглянул в его удивительные глаза — один голубой, а второй болотного цвета, — и на этот раз увидел в них нежность к тому мальчику... Тут я и догадался, что этот ребенок был сыном нашего сурового учителя физики. Лицо Карла — не особенно пропорциональное, загорелое и грубоватое, да еще и с несколькими заметными шрамами — в этот момент совсем не казалось суровым или угрожающим. Он был просто отцом, очень любящим своего сына, — таким же, как мой брат. — Конечно же, мастер Карл, я сделаю все возможное, чтобы помочь вашему сыну... Прежде мальчик нигде не учился, верно? — спросил я, уже мысленно умиляясь столь нежному чувству в душе человека, у которого, по мнению всех детей, стальное сердце. (Прозвище мастера Карла в Академии — Стальной Мастер... Дети определенно не лишены способности к поэзии!) — Верно... Мне и самому немного стыдно, что я не отправил его в школу, но... его мать умерла, когда ему было около года, а он был очень хрупким, все время болел, всего боялся... Врачи в один голос твердили, что ему необходимы спокойная местность, свежий воздух и много свободы, и я понял, что ему не стоит жить в большом городе. Поэтому он и рос на ферме у моей тетки, которая вырастила и меня... — объяснил мастер Карл. — А недавно мы узнали, что он чувствителен к Силе и обладает очень редкой способностью... Да и просто ему пора получать образование. Поэтому я и попросил принять его в Академию — лучшего заведения для него, наверное, не найти.       Я в ответ понимающе кивнул и взглянул на самого мальчика — очевидно, жизнь на ферме пошла ему на пользу: по его внешности сложно сказать, что он когда-то был хрупким и болезненным. Сейчас он среднего роста и довольно крепок... — Здравствуй, Дольфи, — произнес я, вглядываясь в его загорелое округлое лицо. — Сколько тебе лет? — Восемь... Наверное, мне уже положено многое знать, но я еле-еле читаю... Зато умею считать! — ответил ребенок, глядя мне прямо в глаза. Голос его был довольно низким, но не грубым и не хриплым. — Да, многие дети к восьми годам уже умеют читать и писать... Но это не страшно. Я знаю одного великого инженера, который научился писать только в десять, — и это не помешало ему в девять лет собрать открытый спидер и выиграть гонку! — я не сдержал улыбку, вспоминая рассказы моего ученика о необычном ребенке, которого он нашел и освободил из рабства... Какая ирония! Тот маленький мальчик, которого я видел лишь мельком во время похорон моего ученика и лучшего друга, едва не убил меня через двенадцать лет после этого. Впрочем, об этом можно и не упоминать: неудавшийся ситх по фамилии Скайуокер — пожалуй, самая распространенная фамилия в Галактике, кстати, — теперь живет со своей семьей тихо и мирно где-то на родной планете его жены... Для всех он ветеран войны, лучший пилот Империи и один из величайших инженеров нашего века. (Многие удивляются тому, что столь талантливый летчик не служит в имперской армии... Он сам объясняет это своим военным прошлым и заботой о спокойствии жены и детей.) — Значит, я тоже смогу стать великим? — спросил мальчик с любопытством. — Разумеется, сможешь, если найдешь дело, которое будешь любить, и приложишь достаточно усилий. Я верю в то, что тебя ждет большое будущее, мой друг! — в ответ он со счастливой улыбкой взглянул на отца, потом на меня... Он выглядел так, будто сошел с картинки в хорошей детской книге: открытое доброе лицо, прямой смелый взгляд, мягкие кудри цвета солнца... Неужели и мастер Карл когда-то был похож на него? Этот учитель выглядит будто бы потемневшим, как старое серебро. Не станет ли маленький Дольфи таким же с возрастом? — Да, он просто копия меня в детстве! — усмехнулся Карл, уловив мой сравнивающий взгляд. — Я сам был таким же ангелом в свои восемь... Будем надеяться, мой Дольфи к тридцати пяти не станет таким же странным, как я сейчас. — Разве вы странный, мастер Карл? У вас необычная, но очень интересная внешность... Вы похожи на героя войны — не "рыцаря без страха и упрека" с пропагандистских плакатов, а настоящего человека со своей жизнью. — Спасибо, мастер Джек! — лицо учителя будто бы даже покраснело от такого комплимента: кажется, его уже много лет никто не хвалил... — Ты и правда красивый, папа! — прибавил Дольфи с искренней улыбкой. — Ты мой маленький ангел... — произнес мастер Карл, умиленно глядя на своего сына. — Спасибо, что помогаете, мастер Джек! Алиру я давно уже попросил, но мне почему-то кажется, что в первое время помочь можете именно вы... — И я очень надеюсь, что действительно смогу помочь...       После же мы отправили юного Адольфа (именно это полное имя мальчика) осмотреться, а сами остались в общей комнате. Мастер Алира присоединилась к нам, уладив некоторые разногласия между учениками и учительницей биологии, а Агнес сказала, что может провести немного времени с нами... Признаться, я был удивлен откровенности мастера Карла: обычно он скрытен и готов говорить о чем угодно, но не о себе, но сегодня рассказал очень многое. Я узнал, что ему всего тридцать пять, хотя выглядит он старше по меньшей мере на десять лет, что он всегда мечтал изобретать, и сейчас находит время на создание необыкновенных механизмов, что у него есть редкая способность, которой он с трудом научился управлять сам, что он когда-то был военным и даже принял участие в войне... Похоже, Алира и Агнес тоже слышали об этом впервые. Не знаю, что толкнуло самого сурового преподавателя Академии на подобные рассказы, но я определенно рад был услышать их. И я был прав: он действительно не лишен доброты. О боевых товарищах, мирных жителях, втянутых в войну против воли, беженцах и сиротах он говорил с нескрываемым сочувствием... Кроме того, он подробно описал всех собак, что у него когда-либо были, и о каждой он мог сказать что-нибудь хорошее. После такого утверждать, что у него стальное сердце, было бы беспросветной глупостью! Он суров и взыскателен, временами неуравновешен и груб, но трудно найти более честного и способного к состраданию и помощи человека, чем он. Моему новому подопечному определенно повезло с отцом, и я надеюсь, что он будет следовать его примеру... И, разумеется, мы сделаем все возможное, чтобы Карл мог гордиться если не достижениями своего сына, то по крайней мере его личностью и принципами. Может быть, я не успею уже сделать многого, но я знаю, что Алира позаботится о своем воспитаннике. Вероятно, это даже сблизит их с учителем физики... Это был бы любопытный исход.