Хроника оригинального наказания

      Сегодня я узнал то, чего мне, наверное, знать не стоило... Я считаю проникновение в чужие тайны по меньшей мере низким, и тем не менее сегодня я невольно подсмотрел одну любопытную запись. Дело в том, что кто-то из детей оставил на столе в общей комнате толстую тетрадь, исписанную до середины...       Увидеть бумажную тетрадь в Академии, где у каждого ребенка есть свой датапад, уже удивительно. Еще более привлек мое внимание почерк писавшего, а точнее трех писавших... Одна тетрадь на троих — это еще более странно, чем сам факт того, что кто-то из детей оказался еще большим приверженцем классики, чем я.       Первый почерк был крупным, размашистым и угловатым, и эти полупечатные буквы таинственный автор короткой записи каким-то непостижимым образом соединил между собой. Второй же автор писал более мелко и намного более плавно, зато буквы в словах стояли отдельно, будто весь этот текст был набран на печатной машинке с необычным шрифтом... Однако самым примечательным оказался третий почерк — довольно крупный и очень плавный, с множеством петель и росчерков, будто автор этой записи увлекался каллиграфией. Каждый из коротких отрывков текста был подписан... Первым писателем оказалась Кассандра, вторым Белла, а третьим Диана. Оказалось, что эти тройняшки до такой степени являются одним целым, что у них один дневник на троих.       Разглядывая их на удивление разные почерки, я невольно прочел записи... Все они были датированы одним днем — сегодняшним. Пожалуй, перепишу их здесь...       "В классе новый ученик — сын нашего грубого и черствого физика... Даже удивительно, что сын у него довольно милый! Однако же на нашу общую беду это никак не повлияло. Мама продолжает смотреть на этого временного наставника. Когда же это кончится?! Кассандра"       "Маленький Адольф (какое же дурацкое имя!) и правда милашка... Добрый и наивный. Наверняка обдурить обмануть его проще простого! Не взять ли нам его под свою защиту? Кэсс, конечно, презирает любую дружбу с кем-то вне нашей семьи, но нельзя же все время вариться в собственном соку общаться только со своими сестрами и матерью! Когда-то ведь и у Кэсс были друзья кроме нас... Пожалуй, мне не помешает друг, которому можно пожаловаться на сестер.       P. S. Но вот насчет того, как мама смотрит на мастера Джека я согласна с Кассандрой: с этим нужно что-то делать! И что-то достаточно серьезное, чтобы либо она его разлюбила, либо он в ней разочаровался... Белла"       "Сегодня все разговоры в общей комнате только о новичке... Кажется, он всем понравился, и этому я очень рада! Он хороший человек и ничем не заслуживает холодности или отвержения. А мои сестры тем временем говорят о том, что мама думает о мастере Джеке... Честно говоря, я и согласна с ними, и не совсем: конечно, он маме в отцы годится, да и мужчин мы все не очень любим, но все же он умный, добрый и талантливый... Он скоро уедет, а мне жаль с ним расставаться. Надеюсь, он не забудет нас и зайдет к нам, когда в начале учебного года Император со своими приближенными будет посещать Академию, потому что с людьми вроде него хочется дружить... Да, я случайно узнала, что он первый советник Императора! Но это мне не так важно: главное, что он хороший человек. Может быть, он был бы хорошим отчимом? Но я думаю, что они с мамой не будут вместе, ведь он очень занятой, и еще Белла и Кассандра очень его не любят... Жаль, что все так. Я очень хотела бы, чтобы они с мамой были хотя бы хорошими друзьями. Диана       Вот что я узнал из дневника трех сестер... Мне немного стыдно было заглядывать в чужой дневник, но этот разворот в тетради дал мне понять нечто очень важное: две из трех дочерей моей напарницы очень боятся, что их мать захочет выйти замуж за меня. Вопрос теперь в одном: как осторожно намекнуть им на то, что у меня нет таких намерений? Надо посоветоваться об этом с мастером Алирой — она уж точно лучше знает, как поговорить с ее детьми.       ...Услышав мой рассказ, моя напарница рассмеялась, заставив меня растеряться. Несколько минут я смотрел в недоумении на то, как она содрогается от смеха, а после она пришла в себя и произнесла: — Они знают не все, мастер Джек... и вы тоже. Признаться, на какой-то миг вы и правда вскружили мне голову, ведь вы талантливый, образованный, умный, волевой человек с обворожительными манерами, да и красотой природа вас не обделила, но все же это был краткий миг... Я могу позавидовать вашей жене, если вы однажды решите жениться, однако сама я испытываю к вам только уважение и дружеское чувство. Люблю я другого — таинственного и сурового человека с золотым сердцем... Я не решаюсь признаться ни ему, ни даже себе, боясь слухов, однако вчерашний разговор заставил меня полюбить его еще сильнее. Надеюсь, я не разбиваю вам сердце? — О, вовсе нет, мастер Алира, ведь я и не рассчитывал на вашу любовь... Все же вы чуть более чем вдвое моложе меня, и в некоторых вопросах мы слишком различны. Я почту за честь дружить с человеком вроде вас, ведь вы мудрая, честная и добрая женщина — и кроме того, меня восхищает ваше умение обращаться с детьми. А что до мастера Карла, я бы на вашем месте признался ему: он кажется слишком честным, чтобы воспользоваться вами или распускать сплетни... Наверное, я не тот человек, кому следовало бы доверять в вопросах романтической любви, но все же мне кажется, что все именно так, — ответил я немного растерянно. Рассказа о чувствах к Карлу я ожидал еще меньше, чем признания в любви ко мне... — А вы умеете делать комплименты! И... спасибо вам! Может быть, вы не особенно опытны в подобных делах, но в людях вы уж точно разбираетесь, — с этими словами она вдруг обняла меня и слегка прижалась — и я не мог не увидеть в ней юную девушку, отчаянно желающую любить и быть любимой, но неуверенную, неспособную решиться на признание. Будто бы ей было уже не сорок пять стандартных лет, а всего шестнадцать... Я понял, что невольно начал читать ее воспоминания из тех времен, когда она была совсем молода и еще не осознала ни достоинств своей необыкновенной внешности, ни своих талантов, ни своего прекрасного характера. Она была не менее великолепна, чем сейчас, и многие мужчины любили ее — правда, большинство из них не видели за пышным бюстом и тонкой талией человека... Тогда она впервые и разочаровалась в мужчинах. Замужество лишь закрепило это: муж, который сначала казался ей разумным и понимающим, на деле относился к ней как к кукле, и ее таланты были для него лишь очередным элементом престижа... Она терпела это, пока он несколько лет назад не оскорбил ее открыто — после этого ушла, забрав детей. — Поверьте, есть мужчины, которые полюбят вас за то, какой вы человек, а не только за красоту... — прошептал я помимо своей воли. — Я верю в это, и мне кажется, что Карл как раз из таких... Во всяком случае, моя фигура не заставляет его потерять голову, и он не считает меня развратной соблазнительницей лишь потому, что я красива. А вы увидели мои воспоминания, верно? — она улыбнулась и выпустила меня из своих объятий. — Да, и я сделал это невольно... Прошу прощения, — ответил я, изо всех сил стараясь отогнать кровь от лица усилием воли — разумеется, безуспешно. (В молодости я часто слышал, что мое смущение очаровательно, но теперь меня едва ли можно назвать милым в такие моменты... Научусь ли я когда-нибудь не краснеть? Я буквально заливаюсь краской, когда речь заходит о чужой частной жизни или романтических отношениях, и это крайне неприятный недостаток.) — О, вы ни в чем не виноваты: я иногда слишком громко думаю... — она усмехнулась. — А с девочками надо поговорить: лучше бы им сейчас думать о других вещах. — И повод как раз появился: они уже несколько минут стоят за дверью и подслушивают. — Кажется, им прямая дорога в разведку! Императору нужны такие шпионы, — произнесла Алира шутливо, но тут же приняла серьезный вид и распахнула дверь.       Я полагаю, нет смысла пересказывать дальнейший разговор с девочками. Скажу одно: уважение и гуманность приносят куда большие плоды, чем жестокость, ханжество и унижение... Я не уверен в том, что их поведение изменится кардинально после этой беседы, но все же мы вполне искренне попросили друг у друга прощения и заключили, наконец, мир.       Алира же сегодня вечером писала от руки какое-то письмо — и дети обступили ее, наблюдая за тем, как она пишет. Мне даже любопытно, что бы они сказали о моем способе писать, если бы увидели... Пожалуй, однажды я проведу такой опыт, но уже точно не сегодня. Сейчас настало время проверить, спят ли они.       P. S.       Сестер не оказалось на месте, и я уже хотел сообщить напарнице, что они куда-то отправились ночью, но, заглянув в приоткрытую дверь ее комнаты, увидел, что они все спят у нее... Я был прав: она хорошая мать, даже если иногда девочкам не хватает ее внимания.