***
Произошло всё слишком странно. Как-то раз, к ним в деревню приехали важные люди на корабле. Яо не придал им особого значения, но до тех пор пока несколько мужчин, которых он видел сегодня на рынке, не пришли к ним в дом. Тогда, по приказу некого «Господина Брагинского», Яо, со слезами на глазах, выкрали из семьи. Во время показа наложников, Яо заметил нездоровый блеск в глазах Ивана, когда он танцевал в лёгких одеждах национальный танец. Ван тогда сильно смутился и на все сто выполнить своё задание не смог, позорно споткнувшись об кончик дорогого ковра. После этого инцидента Яо убежал в свои покои, которые были выделены Господином каждому наложнику. Неожиданно, ближе к вечеру, раздался тихий стук. Слегка в подавленом настроении, Ван подошёл к двери и медленно открыл её, но вскоре, увидев, кто пожаловал к нему в палату, ошарашено глядел на гостя. На пороге стоял сам Господин Брагинский и приветливо улыбался. Он зашёл к наложнику и бархатным голосом представился. После увидев, что ответа нет начал говорить о его выступлении. Иван задумчиво рассказывал о том, что оно было прекрасным, что его буквально танцевал сам ангел, ведь движения были очень изящными и плавными, начал говорить, что даже падение его не испортило. — Моё мнение всё равно о тебе меняться не будет, — сказал он тогда. — Ты просто чудо. Давай пройдём в мои покои? С того момента Яо получил звание любимчика Господина. Нет, он, конечно, жил в дворце как и все наложники, просто у него были кое-какие привилегии. Исправно китаец мог получить подарок от самого Господина. В основном это было какое-нибудь лакомство или изысканные украшения. Секс с Брагинским был волшебным. Яо он любил, старался причинять как можно меньше боли в процессе, прислушивался к нему. Господину не хотелось сильно отрываться на китайце в сексуальном плане, поэтому во время гонов он зазывал к себе какую-нибудь омегу и сильно драл её, чтобы не срываться на Яочке. В особенности за привелегии в сексе Вана и не любили. Если в обществе Ивана Яо был всегда в центре внимания, то с наложниками он был изгоем. С ним не общались, кидали злые взгляды, но не трогали, ведь если сделать это, то как минимум омегу будет ждать жестокое, иногда даже прилюдное, изнасилование, а максимум смерть от рук самого Брагинского. Было и хорошо, и плохо.***
Сам Яо зимы ненавидел. Даже в стужу, в их краях, можно было трудиться в лёгкой одежде, при этом не замерзая. А в стране, где он находился после похищения, в зимнюю погоду было очень холодно. Брагинский, привыкший к такому времени года, чувствовал себя очень даже хорошо, а вот Яочка целыми днями скучал по родным краям и теплу. Он просил Господина утеплить его комнату, но тот лишь приветливо отмахивался и мило говорил, что не надо нести чушь, во дворце тепло. Мда, иногда даже любимчикам Брагинского становится трудно. Испытай на своей шкуре, Яо, как тяжело живётся обычным наложникам. После этого инцидента, свою предстоящую течку китаец уже не хотел проводить с Иваном. Ему нужно было побыть одному. Но всё же, смотря в окно и думая о родине, Яо грустно осознал, что так просто от него явно не будут отставать. Он же любимчик. Господину так просто не откажешь. Даже самых желанных ему омег он может очень сильно наказать, выпоров! Мысли сменялись одна за другой, переходя, то к семье, то к Брагинскому. И через несколько дней, сидя в той же позе и с теми же мыслями, Яо почувствовал, что низ живота начинает неприятно крутить. В помещении, где обычно была минусовая температура, ощущалось, будто китаец вновь сидит у себя дома, отдыхая от тяжёлой работы. Лёгкие штанишки стали сильно намокать, кажется, что течка уже в самом разгаре. Слегка приподнявшись на дрожащих ногах, Яо попытался сделать несколько шагов к тумбе, где стоял графин с прохладной водой. По бёдрам стало неприятно течь что-то вязкое и липкое, член слегка потирался о нежный щёлк одежды, доставляя омеге смешанные ощущения. С одной стороны: он уже был готов позвать Господина и с удовольствием лечь под него, но с другой Яо всё ещё был зол на него за то, что сейчас мёрзнет в своей палате. Ноги плохо слушались парня. Он вновь, не успев дойти до тумбы, споткнулся о ножку своей постели и упал на колени, как тогда в роковой вечер перед Господином. Тихо застонав, Яо присел и облокотился спиной об спинку своей кроватки. Широко раздвинув ноги, он принялся медленно поглаживать свою внутреннюю сторону бедра, медленно подбираясь к паху и текущей дырочке. От предстоящих ощущений тело слегка дрожало, пальчики подгибались, губки были закушены в предвкушении. Рука подбиралась к налитому кровью членом и нежно погладила головку, сквозь одежду, внутренней стороной ладони. Яо вздрогнул. Пальчики быстро обхватили член полностью, медленно прошлись по всей длине, немного сдавливая ствол в руке. Другая же в это время сильно сжимала яички, иногда перекатывая их в ладони. Даже обычная мастурбация приносила Яо крышесносное удовольствие, и он, уже не сдерживаясь и не боясь, что Господин может услышать, а позже и почуять его начавшуюся течку, стонал во весь голос и быстрее дрочил себе, буквально захлёбываясь в приятных ощущениях. Оргазм пришёл очень быстро, но Вану показалось в тот момент, что настолько приятных ощущений он прежде не испытывал. Тяжело дыша, китаец смотрел на свою руку, полностью перепачканную в собственном семени и слегка улыбался кончиками губ. Это состояние было недолгим. Вскоре организм вновь завёлся и требовал уже что-нибудь побольше, чем просто мастурбация. Просить Господина о помощи было подобно унижению, так что опять собственными руками Яо придётся удовлетворять себя. Медленно сняв штанишки, парень ужаснулся: все его ноги были в смазке и немного в остатках спермы. Но ещё хуже было то, что из дырочки всё ещё не переставала течь липкая субстанция. Единственный плюс был в том, что если Яо будет трахать себя, то смазка ему явно не понадобится. Своей достаточно. Перед сексом или каким-либо другим способом проникновения, Вану всегда было страшно, как в первый раз. Будто не он уже несколько лет пребывает в сексуальном рабстве. Будто не его каждый месяц со всей души ебёт Господин. И не было растяжек, распирающих ощущений. Пальцы дрожали. Природа всё же дала о себе знать, когда Яо вновь скрутило живот спазмом, а из дырки потекло. Прикрыв слезящиеся глазки, парень пересилил себя и на пробу медленно вставил один палец. Тот вошёл легко, даже не чувствовался особо. Но этого было мало. Всё же тонкие пальцы китайца не были сравнимы с большими и толстыми, как у Господина. Вот те бы ощутились очень хорошо… «О чём я думаю! Ненавижу этого эгоиста!» От злости и усилившийся течки, Яо раздражённо впихнул в себе сразу три пальца до конца. В тот момент парню показалось, что его услышал весь дворец. Всё же без более тщательной подготовки было больно и тяжело. Слегка всхлипывая Яо начал медленно вынимать пальцы из себя, с ужасом глядя на окровавленные ноготки. Лёгкий плач начал превращаться в истерику. Да кого он обманывает. Ему сложно удовлетворить себя. Кроме мастурбации эти кривые руки ни на что не способны. И всё же тебе плохо без Господина, Яо? Можно сказать, что он профессионал в сексе, ему можно довериться. Тебе ли этого не знать… Ты же любишь его, да?***
Хотя в палате Брагинского тоже было холодно, тот, мирно укутавшись в шерстяной плед, пил травяной чай и наблюдал за падением маленьких снежинок. День начался хорошо. Настроение убивало лишь то, что он в последнее время часто ругается с Яо и больше не видит его в своей постели. Ни сласти, ни украшения не манили его мальчика вновь вернуться к Ивану. Это огорчало… Чуть ли не засыпая с чашкой в руках, Брагинский вдруг услышал сильный крик. Частое общения с Ван Яо дало о себе знать, и Иван без труда смог вычислить обладателя этого, можно сказать, вопля. Медленно выбираясь из пледа, Брагинский стал искать комнату своего наложника. Но, когда расстояния оставалась всё меньше и меньше, Иван стал чувствовать сладкий и манящий аромат, уже на ходу осознавая, что у его мальчика началась течка. Подходить к двери было немного волнительно. Очень сильно хотелось отодрать этого никчемного мальчишку за непослушание, но с другой стороны Брагинский всё же чувствовал и свою вину. Он понимал, что бедняжка сильно мёрзнет в его стране, но поделать ничего не мог. Все омеги должны жить на равных условиях. Назревал план подойти с извинениями, а после всё же выебать сучку. Лёгкий стук в дверь. Ничего. Лишь тихий плач и всхлипы были слышны Ивану. Мужчина переживал. Брагинский вновь повторил свои действия, но ответа так же не последовало. Что ж, он хотел по-хорошему. Придеться самому открыть чёртову дверь без разрешения своего наложника. Замок поддался. Иван, распахнув дверь, сразу же учуял сладкий и дурманящий запах свежей течки. В комнате было душно, стало тяжело дышать. Выругавшись про себя и гневно подумав о том, как омега вообще живёт в такой духоте, Брагинский резко пустил взгляд вниз и на время потерял дар речи. Весь мокрый и дрожащий, Яо сильно сжимал свои ножки и ревел. Его лицо было очень красным, опухшим. Означало это лишь то, что истерика началась явно давно. Под ягодицами медленно растекалась лужам с чем-то прозрачным и была слегка окрашена во что-то красноватое. Стоп. «О боже мой! Это что, кровь?!» — Яо… Милый… Тише, тише, это я, Господин… Подняв свои алые от слез глаза, Ван удивлённым взглядом уставился на Брагинского и немного шмыгал. На место подавленого состояния пришла злость. Крепко стиснув зубки, Яо стал недовольно глядеть на Господина, но увидев искреннее переживание и теплоту в его глазах, он заревел ещё сильнее и крепко стиснул мужчину в объятиях. — Тише… Милый, что с тобой произошло? Почему ты в таком состоянии? Тяжёлые ладони опустились на плечи парня и сжали их. Яо бы объяснился с Господином, но его истерика вновь начала набирать обороты, речь была невнятной. — П-прости… Те… Я… Мне так жаль… Такие слова озадачили Ивана ещё сильнее, и он уже не церемонясь сильно стиснул Яо в своих крепких руках. — Давай успокаивайся. За что ты извиняешься, малыш? Я не понимаю… Грустные глаза смотрели с явным чувством вины. — Я н-не хотел столько времени не обращать на те… В-вас внимания… Яо стал медленно отстраняться, опустив взгляд на колени. — Я сожалению… Брагинский слегка улыбнулся. Из-за такой ерунды его малыш так расплакался! Лёгкий смешок вырвался из груди мужчины. Он полностью встал, взяв перед этим плачущего Яо на ручки и, прокружив над полом, медленно опустил наложника на постель. Ван недоуменно глядел на Господина и, слегка замявшись, спросил: — Вы не злитесь? Брагинский тихо рассмеялся. — Конечно нет, дорогой! Ты — золотце. Я не могу так. Яо расслаблено ухмыльнулся. Настроение улучшилось, даже хотелось смеяться и шутить. — Но вы всё ещё должны мне личный радиатор, — хмыкнув, сказал Яо. Вот только зря. Господин сразу же разозлился, добрая улыбка сошла с лица, и он отвесил парню сильную пощёчину. Яо посмотрел на Брагинского недоумевающим взглядом. — Гос… Ах?! В горло омеги впились две мощные руки и сильно надавили. — Вот какая ты сучка неблагодарная, Яо. Один из немногих, кто живёт в любви и всё равно бывает чем-то недоволен. Глаза Вана закатились. Руки умоляюще вцепились в сильные лапы Брагинского, пытаясь убрать. Горло лишь сильнее сжимали. — Не умеешь ты ценить то, что у тебя есть. Мне кажется, что надо преподать тебе урок, чтобы ты, тварь, наконец был благодарен мне. Горло все-таки выпустили из сильной хватки. Судорожно схватившись за него Яо пытался как можно быстрее отдышаться. Парень попятился к спинке кровати, подальше от Господина, но всё же был пойман и распят под ним. — Знаешь, — Брагинский говорил прямо в губы, пристально смотря в испуганные глаза. — А ведь ты мог и не быть здесь. Ты мог после первой же ночи лежать в темнице, как некоторые не особо послушные омеги, либо же просто гнить под этой сраной землёй. Из глаз китайца ручьём текли слезы. Он никогда не видел Господина настолько злым, по отношению к нему. — И, блять, раз ты живёшь припеваючи, то тебе абсолютно насрать на всё. Но ничего, дорогой, ты узнаешь, каково это быть моим обычным наложником. Сдёрнув всё то, что оставалось на теле бедного Яо, Брагинский грубо вцепился зубами в дрожащие бёдра и больно кусал их до крови, словно дикое животное, поймавшее добычу. Китаец пытался вырваться из крепкой хватки, но все попытки отбиться были тщетны, ведь организм Вана был возбуждён и расслаблен. Грубой силой было тяжело пользоваться. Его ноги были твёрдо разведены в стороны и сильно затекали от неудобной позы. Он ничего не мог сделать Господину, ведь был слишком слаб, и к тому же руки Яо сразу связали, как только тот начал проявлять малейшее неповиновение. Оставалось лишь рыдать, пуская слёзы на смятую простынь. Засосы, оставленные Брагинским, слегка кровоточили. Мужчина абсолютно не обращал внимания на бедного омегу, который тихо стонал и вздрагивал от боли. Сейчас главной задачей Ивана было наказать непутёвого наложника, посмевшего не ценить все те блага, которые давал ему альфа. Сильное возбуждение давало о себе знать. Брагинскому надоело уже издеваться над Яо, и он решил как можно быстрее приступить к самому главному. Лизнув влажную дырочку Вана, а затем, слегка прикусив её, Господин медленно приставляет крупную головку ко входу, а после грубо заходит полностью. В этот раз Яо уже не смог сдерживать себя. Громкий вопль разнёсся на всю комнату, испугав несколько омег, что были в других палатах. Дырка хоть и была влажной, но все так же оставалась очень узкой, причиняя болевые ощущения не только китайцу, но и Господину. Но всё же это не останавливало мужчину, который с такой же силой продолжал грубо вдалбливаться в бедного Яо. На большом члене, с каждым толчком, виднелось всё больше и больше ярко-алой крови. Периодически Иван обтирал свой пенис о внутреннюю сторону бедра, оставляя там красивые и длинные разводы, которые иногда подтекали. Тело Яо заметно обмякло в руках Господина, но мужчина даже не обращал на это внимания, занимаясь своим делом и ловя дикий кайф с него. Конечно, нежность и ласки — приятно, но жестокость всегда манила Брагинского, была его самым тайным кинком. Он удовлетворял это желание с течными и беспомощными омегами, но сейчас же Иван получал намного больше удовольствия от того, что делает это со своим любимым наложником. От таких мыслей возбуждение стало ещё больше, и Брагинский стал намного сильнее и быстрее вбиваться в Яо, громко рыча и вздыхая на каждом толчке. От нескольких таких движений Иван схватил настолько яркий оргазм, что в тот момент ему показалось, будто перед его глазами стали плыть звёзды. Мужчина нашёл в себе силы только лишь медленно навалиться на мягкое тело Яо и обильно излиться туда же, тяжело дыша. Пролежав так несколько минут, Брагинский всё же нашёл в себя силы встать с наложника и, достав член, с упоением наблюдать, как из расстраханной дырки медленно вытекает густая сперма, перемешанная с кровью. Яо в тот момент лишь только-только приоткрыл свои глаза, начиная осматриваться вокруг. Он заметил Господина, который внимательно смотрел на то, что твориться у Вана ниже пояса. Решившись двинуть ногой, Яо после этого очень сильно пожалел, ведь его тело пронзило настолько сильной болью, что на глазах вновь выступили слёзы. От осознания того, что с ним делал Господин, пока тот был в бессознании, китаец тихо заплакал, прикрыв всё ещё красное и опухшее лицо ладонями. Брагинский не стал трогать бедного омегу. Он лишь встал, медленно оделся и, прежде чем выйти, бросил напоследок: — Я разочаровался в тебе. И ушёл, громко хлопнув дверью, оставляя Яо наедине со своими мыслями и истерикой.