Сквозь игольное ушко

Стоило двери за Йоко закрыться, как Берч тут же по-хозяйски развернул к себе Джона, приблизил лицо к его глазам и внимательно всмотрелся в зрачки. - К врачам я тебя сводить сейчас никак не могу, все приходится делать самому, - пробормотал он себе под нос, толкнул Джона на диван и взял с полки тонометр. – Так, давление в норме, пульс тоже. В голове не шумит? Джон покачал головой. - Ну хорошо, в крайнем случае, придется представить тебя родственником из какого-нибудь далекого Буркина-Фасо и без разговоров оплатить твое лечение. Только не молчи, если вдруг почувствуешь какой-то дискомфорт. Ну что, попробуем еще одну вылазку в город? На этот раз чуть подальше, а? Джон с готовностью закивал и поднялся. За прошедшие два месяца из дома они выбирались всего пару раз. В первые несколько дней после воскресения Джон вообще не понимал, кто он и где находится. Только моргал и мычал. Для Элиота было успехом заставить его немного попить, а на третий день – и поесть. Осознание того, что он жив и может воспринимать окружающую действительность, пришло к Джону лишь спустя пару недель. С воронами и кроликами это выходило немного быстрее, но и они приходили в себя далеко не сразу. А мартышка тоже адаптировалась никак не меньше недели. Вероятно, в случае с Джоном сказался и факт насильственной смерти, воспоминание о которой все равно сохранилось у него на подкорке. И первыми словами, которые он смог членораздельно произнести по прошествии двух недель после воскрешения, стали: - Я все-таки выжил? Меня спасли? - Да, - закивал Элиот, не решаясь противоречить и сразу вываливать на едва оклемавшегося беднягу всю суровую правду. – Вы потеряли много крови и много времени провели в больнице в коме. Но сейчас уже все хорошо. - Тогда где я? И где Йоко? Ну, разумеется, он не мог не вспомнить о ней. И все эти две недели его неадекватного состояния Берч только и делал, что придумывал разумное и более-менее непротиворечивое объяснение происходящему. - После комы вам некоторое время необходимо побыть на реабилитации под контролем специалистов. Поэтому вас поселили в моей лаборатории, чтобы следить за изменением вашего состояния. Посторонним сюда вход запрещен, Йоко про это знает и не хочет рисковать вашим здоровьем и благополучием. Как только мы убедимся в том, что вам можно возвращаться к нормальной жизни, мы позвоним ей, и она заберет вас отсюда. - Но… - Джон осмотрел свою бледную впалую грудь и с сомнением покачал головой, - я помню, что в меня стреляли. Пять долбанных выстрелов. Я помню, что успел даже сделать несколько шагов, войти в Дакоту и крикнуть на ресепшн, что меня ранили. И где же следы от пуль? – на матовой поверхности кожи не было ни единого шрама. - Вас основательно подлатали. Негоже рок-звезде расхаживать с такими шрамами. Врачи не стали ждать, пока они срастутся, и стянули их сами рассасывающимся шовным материалом. Поэтому и следов не ищите, их нет. - Сколько же я в этой коме-то провалялся? – нахмурился Джон. – И вправду чувствую себя так, словно меня от тысячелетнего сна пробудили… Какое-то время Джон спокойно кормился предложенной ему версией о коме, но продолжалось это недолго. Он заинтересовался телевизором и компьютером и однажды после возвращения Берча из университета встретил его на пороге с самым грозным видом, тыча пальцем в планшет. - Что все это значит? В нижнем правом углу светилась дата 29 мая 2021 года. Затем Джон скользнул пальцем по экрану, открывая браузер с фотографиями Пола – нынешнего, почти уже 79-летнего. - Хм, а вы довольно быстро освоились, - покачал головой Берч, поспешно разуваясь. - Я смышленый. Не так ловко обращаюсь с техникой, как Пол, но и мне хватило ума разобраться в этой штуке. Тем более, что я неоднократно наблюдал, как ты это делал. Я-то думал, это какие-то секретные военные разработки, которые потихоньку внедряются в медицинскую сферу, и решил от скуки полазить, тем более пароль ты поставил до ужаса простой, я его с первого твоего захода запомнил. - И первым делом бросились искать фотографии Пола? – усмехнулся Элиот. - Первым делом на экране появилась дата! Это что, какой-то дурацкий розыгрыш? Ну ладно дата, ее, как я понимаю, можно и вручную завести. Но откуда взялись все эти фотографии Пола? Ему тут лет 70, не меньше. Я-то решил поискать что-нибудь свеженькое о нем, раз, по вашим словам, так долго в коме провалялся. И первой новостью мне выпало то, что он в декабре прошлого года выпустил новый альбом. Да, в декабре 2020 года! Так что, черт побери, здесь происходит, а?! Я получу объяснения?! - Обязательно, - спокойно кивнул Берч. – Ты бы получил их в любом случае, просто в первые дни тебя надо было хоть немного привести в порядок, и обрушивать на тебя сразу весь ворох правды было бы губительно и бесчеловечно. Информацию он преподнес кратко и по возможности без лишних сантиментов. Умолчал лишь о цели воскрешения, благородно солгав, что хотел исключительно оживить кумира миллионов. Разумеется, когда-нибудь правду придется сказать, Джон не терпит недомолвок, но сейчас с него было достаточно и этого. Он долго хлопал глазами, переводя взгляд с планшета с фотографиями постаревшего Пола на Берча и обратно. - То есть еще недавно я был только горсткой праха у Йоко в урне под кроватью? И вот ты изобрел этот аппарат…как ты его там назвал-то? - Игольное ушко. - Да, оно самое. И вуаля, в мгновение ока я снова стал самим собой? Спустя сорок с лишним лет забвения? ТЫ ВООБЩЕ В СВОЕМ УМЕ? Такой реакции Берч никак не ожидал от вчерашнего трупа. В тот день нормального разговора с Джоном так и не получилось. Он орал и крушил все вокруг, швыряя стулья в ученого. Потом забился в угол и беззвучно рыдал, сжавшись в комок. Элиот не стал задавать ему вопросов, просто сел рядом, обнял за плечи, и так они просидели около двух часов, пока Джон, наконец, не отрубился. Элиот не решился будить его, просто стянул с дивана плед, накрыл Джона и ушел к себе в спальню. Наутро Джон выглядел куда спокойнее. Ученый не поднимал скользкую тему сам, и позавтракали они в полной тишине. Джон заговорил только вечером, после возвращения Берча из университета. Весь день тот провел за компьютером, читая статьи о своей смерти и о жизни своих знакомых за прошедшие сорок с лишним лет. Берч возблагодарил себя самого за отсутствие алкоголя в квартире, иначе Джон наверняка бы надрался, и следующий погром мог стать значительнее предыдущего. - Значит, Полу уже 78? – встретил Джон опешившего ученого. - А Йоко 88, - отозвался тот. - Ты выбрал не самое лучшее время для моего воскрешения, прямо скажем. - Если бы этот прибор мог быть изобретен раньше, уверяю тебя, мы бы не стали мешкать. - Ну и что мне теперь делать в этом новом мире? Моя жена годится мне в бабушки, мои друзья либо поумирали, либо годятся мне в отцы, а то и в деды. Даже мои сыновья старше меня! Как ты предлагаешь мне выживать? Ты подумал об этом, когда жал свои чертовы кнопки? Берч испугался, что сейчас грянет новая истерика, но Джон выглядел поразительно спокойным и рассудительным. Казалось, ему действительно хотелось разобраться, как ему теперь быть, а не просто психовать и требовать вернуть все назад. - Скажи, а у этого твоего ушка обратный механизм есть? Ну чтобы запустить у выхода меня, а на входе вновь получить ту старую горстку праха? Хочу назад в мраморную урну под кровать к Йоко, - глаза Джона сверкнули азартным блеском. - Может, ты хоть попробуешь для начала, а? Ну пободаться с этим новым миром. Уверяю, здесь много интересного. Фанаты с ума от счастья сойдут. Ты только представь лицо Ринго при виде тебя! - Уже представил. Йоко непременно захочет мировое турне с кучей интервью. - Решение за тобой, ты же понимаешь. - Зачем ее огорчать? Тем более в ее возрасте волноваться опасно для жизни… - Знаешь, давай поступим следующим образом, - Берч опустил ладонь на подрагивающую руку Леннона. – Дадим друг другу обещание. Ты пообещаешь мне, что постараешься встроиться в этот мир и стать его частью. А я – попробую создать тот самый реверс, о котором ты говорил. Пока я плохо себе представляю, с чего начать, но обещаю проработать этот вопрос. И если вдруг у меня получится, а ты – не захочешь больше находиться здесь, я отправлю тебя назад – в мраморную урну под кровать. - По рукам, - усмехнулся Джон и снова уткнулся в планшет. Первый раз выехать в город Элиот решился спустя месяц после воскрешения. Они просто колесили по улицам Нью-Йорка, и Джон ахал, рассматривая обновленные здания и яркую рекламу. Не сказать, что изменения были столь разительны, что город стал неузнаваемым, но все же и к его нынешнему облику все равно необходимо было привыкнуть. А через три недели к ним заглянула Йоко. После ее отъезда Элиот решился выбраться подальше центра города: Джону необходимо было развеяться, пообщаться с людьми, послушать современную речь, посмотреть, какую одежду сейчас носят и что обсуждают в очередях. Поэтому он и предложить рвануть на автобусе до Бостона. По хорошей дороге и без пробок это заняло бы около трех часов. Максимум – четыре. Будет время и с пассажирами познакомиться, и по забегаловкам пробежаться. Джон отреагировал с энтузиазмом: - А интернет в дороге будет? – он окончательно увяз во всемирной паутине за последние недели, но Берч никак этому не препятствовал, понимая, как много ему предстояло наверстать. Джон беспрестанно слушал музыку – и бывших партнеров по Битлз, и бывших друзей вроде Элтона и Боуи, и других знаковых коллективов. Читал интервью, рассматривал фотографии. Потом резко переключался на новинки науки и техники, каждый день делая все новые открытия для себя. И Элиот боялся, что однажды наступит тот миг, когда Джон, наконец, насытит свой информационный голод и выйдет из мира интернета в реальный мир. Где у него и начнутся основные сложности. А потому настаивал на этих небольших вылазках. - Скорее всего нет. Конечно, вышек везде полно, да и спутники никуда не деваются, но рядом с океаном связь всегда плоховатая, тем более мы будем в движении. - Я только-только нашел новый альбом Ринго! – заканючил Джон. - Купи и скачай его, и давай все же попробуем сосредоточиться на дороге и людях. Первые минут сорок пути Джон молчал и смотрел в окно, слушая запись Ринго. А потом резко вынул из ушей наушники и повернулся к Элиоту: - Как считаешь, они меня примут? Ну, захотят снова впустить меня в свою жизнь? Ну… то есть… ты говорил, Йоко была замужем, Шон совсем меня не помнит, Джулиана я много обижал, с Полом так толком и не помирился… Черт побери, да я буду помехой в жизни каждого из них! – он выглядел совершенно искренне обеспокоенным. - А как ты хотел бы вернуться? Объявить всем о своем возвращении со сцены? Дать большое интервью? Или прийти в гости к каждому и все им поведать лично? - Страшно, - пробормотал он. – Поэтому лучше со сцены. Пусть Йоко организует большой концерт, я подготовлю песни… И если они захотят меня видеть, встретиться со мной… - Джон, они ведь решат, что это ТЫ сам не захотел их видеть, а предпочел дать концерт. - Они придут, я знаю. Ринго точно придет, - и осекся, будто бы хотел сказать совсем не это. Остаток пути прошел в молчании: Джон делал вид, что слушает музыку, но Элиот слышал лившуюся из наушников тишину, да и на экране ни разу не мелькнула смена композиций. Джон просто смотрел в окно напряженным взглядом, а о чем он думал в этот момент, он вряд ли поведал бы Берчу или кому-либо еще. Кроме Йоко. Ей было уже 88, она вряд ли могла проявлять прежнюю активность, прежнюю прыть, и Джон скорее всего отдавал себе отчет, что никакие концерты организовать ему она не сможет. Впрочем, и это уже понимал Берч, для организации возвращения Джона не нужна никакая деловая активность Йоко. Достаточно просто публично объявить об изобретении «игольного ушка» и представить всему миру воскресшего Джона, как отовсюду тут же налетят дельцы всех мастей, и еще несколько лет концерты Леннона будут бить все рекорды посещаемости, даже если взвинтить на них цены до небес. Про остальных битлов – все еще живых, но уже безнадежно старых – быстро забудут. Берч сомневался и в возможности любого рода воссоединения: не в этих обстоятельствах, не в этой жизни. Вероятно, те же мысли вертелись сейчас и у Джона в голове, и обсуждать их следовало никак не с посторонним человеком, который и создал ему такого рода проблемы. А больше обсуждать их было не с кем. Весь мир прожил сорок с лишним лет без Джона, они все привыкли жить без него, и в этом новом мире у него не было ни друзей, ни родственников. Сердце Элиота от этих печальных мыслей предательски сжалось. И где было это сердце, когда он тащил прах Джона из Дакоты и пропускал его через «игольное ушко»? О чем он думал в тот момент, кроме как о собственном приборе и возможности прославиться? Явно не об одиночестве человека, сидевшего теперь у окна автобуса и понятия не имевшего, что ему делать со своей жизнью. Но у Берча, впрочем, имелся один козырь в рукаве, и именно поэтому он вез сейчас Джона в Бостон, а не куда-то еще. Они приехали, заселились в гостиницу, а вслед за тем Элиот повел своего великого, но потерянного во времени подопечного на прогулку по городу. У Джона не было ни паспорта, ни банковской карточки, о чем позаботиться теперь должна была бы Йоко, но о чем заботиться пока и не следовало до публичного оглашения результатов эксперимента, поэтому в первой же попавшейся им по дороге забегаловке Берч предложил Джону расплатиться самому, сунув ему свою кредитку. Тот долго возился с сенсорным экраном, пытаясь понять, как сделать заказ, потом не выдержал и изо всех сил шарахнул кулаком по автомату. Берч с ужасом оттащил его в сторону и зашипел: - Джон, держи себя в руках! Ты пока в этом мире никто, тебе таких проделок не простят, а у меня не хватит денег, чтобы оплатить штрафы и ремонт этих устройств! - Черт знает что! – ворчал Джон. – Они не могут просто принять у меня купюры на кассе? Понаставили тут… - Я расплачусь сам, нам нужно поесть, - уговаривал его Элиот. – А потом пойдем по музеям, если хочешь. Или на хоккейный матч. Пойдем? Но Джон вдруг замер, заметив что-то сквозь стеклянные двери забегаловки, отмахнулся от ученого и выбежал на улицу. Берч устало вздохнул, убрал карточку и быстрым шагом отправился за подопечным, замерев прямо на пороге, когда заметил, что именно побежал рассматривать Джон. Прямо на выходе из забегаловки красовалась огромная информационная панель с рекламой… концерта Пола Маккартни, который должен был состояться сегодня же вечером в Бостон-Гарден. И билеты на который Берч перед выездом запрятал во внутренний карман пиджака. Джон не узнал лицо на плакате, да и не мог его узнать – сколько бы фотографий Пола он за эти дни не пересмотрел, а память все равно хранила образ молодого 38-летнего брюнета. Нынешний худощавый и седовласый старикан почти ничем не напоминал ему его Пола. И Джон повелся лишь на надпись, на огромные буквы имени, и теперь стоял перед плакатом, прижав ладонь к лицу на фотографии, и не сводил взгляда с уже выцветших глаз. - Когда-то они были карими, - пробормотал он. – А временами и зелеными. А теперь у них нет никакого цвета, они словно бы водянистые. Как думаешь, билеты еще можно купить? Скрывать и дальше цель их поездки Элиот не посчитал нужным, а потому откашлялся и признался, виновато пожимая плечами: - Я уже их купил – сразу, как только воскресил тебя. Это был единственный город, где еще оставалась пара билетов на продажу. Они разлетаются со скоростью света, у него бешеная популярность, - и тут же прикусил язык, не зная, как отреагирует Джон на подобные заявления. - Хм, - только и ответил тот. – Значит, у нас будут места на галерке? - Не бойся, - усмехнулся Берч, - я опытный посетитель рок-концертов, я знаю, как пробраться в фанзону. Нам бы только попасть в зал, а дальше – дело техники. Не встречал я еще ни одного охранника, который отказался бы от звонкой монеты. А потом попробуем поймать его у служебки. Хочешь? И Джон вдруг оглушительно расхохотался.