Сквозь игольное ушко

Эта песня никогда не звучала в Мэдисоне. Черт побери, она нигде и никогда не звучала вживую. За годы, проведенные в одиночестве без Джона, Пол, казалось, перерыл всю планету в поисках любых пусть даже самых невнятных записей друга. Йоко выгребла архив с основательно искривившейся физиономией и очень многое оставила все же при себе. Но главное Пол получил – все записи публичных выступлений Джона. В разном качестве, но теперь они у него хотя бы просто были. Пол пересмотрел их все не по одному десятку раз и знал наизусть каждый поворот головы, каждый изгиб пальцев, как взлетали и опускались уголки губ, как дрожал и ломался голос, как блестели стекла очков и подкашивались колени у Джона. Но нигде и никогда прежде ему не попадалось исполнение этой забытой многими фанатами вещи. Да еще и в таком потрясающем качестве. Пол поставил назад бутылку с водой и потер виски. Что-то с этой записью все же было не так. В верхнем левом углу висела полупрозрачная надпись «ЖИВОЙ ЗВУК», которая обычно появляется во время любых прямых трансляций. Джон в 70е давал прямые трансляции? Как Пол вообще мог пропустить такое событие? Рука сама потянулась к телефону, чтобы набрать номер Йоко, но в эту секунду его остановила Нэнси: - Не надо никому звонить. Там реально прямая трансляция. Никто не возьмет трубку. Даже Ринго. - Не понял, - ошарашенно пробормотал Пол. – Это Шону что ли сделали такой классный грим? Или конкурс двойников? Я не помню такой записи из 70х. Да, черт побери, ее попросту не существует в природе! Джон никогда не давал таких масштабных концертов в одиночку! Что это, а? - Не тараторь, милый, - Нэнси села рядом и взяла его ладонь в свою. – Лучше прочти вот это, - и протянула ему планшет с открытой на нем статьей Берча. А трансляцию успеешь еще посмотреть и в записи. Сначала была статья, потом стенограмма пресс-конференции, а ниже – фото и видео воскресшего буквально из праха Джона. - Ущипни меня, - пробормотал Пол, дочитав статью. – Мне это точно снится. Нэнси усмехнулась и сжала его бедро своими тонкими пальчиками. Пол вскрикнул и отстранился. - Может, я перебрал спиртного в самолете, а? Бред какой-то. Это просто невозможно. Джон жив? Его воскресили прямо из праха и отправили играть концерт в Мэдисон Сквер Гарден? Ему 40, а за кулисами стоит Ринго? И все это продолжается уже несколько недель, пока мы с тобой прохлаждались в отпуске? Нэнс, позвони в скорую. Кажется, мне нехорошо. Такого реалистичного бреда со мной в жизни не случалось даже под ЛСД. - В таком случае, - рассмеялась она, - в психушку придется отправлять всю планету. Потому что это правда, Пол, все правда. И мы сможем с тобой в этом убедиться, когда закончится концерт. Надо сразу набрать Ринго или Йоко. - Но почему же они ничего мне не сказали? Могли бы кинуть сообщение по ватсапу… - И как ты себе это представляешь? «Привет, Пол. Извини, что отрываю тебя от отдыха, но… Джон воскрес. Когда ты планируешь вернуться?» Как бы ты отреагировал на подобное послание? Пол улыбнулся и покачал головой. - Но в скорую все же позвони. Теперь я и в твоей адекватности не вполне уверен. Пол ворочался всю ночь, так и не сомкнув глаз ни на минуту. Он сжимал в руке телефон и все никак не мог решиться набрать номер хотя бы даже Ринго. Поначалу убедил себя и Нэнси в том, что они устали после концерта, и им явно не до разговоров с ним. Потом они якобы ушли спать, а вслед за ними и сам Пол – только вот не в супружескую спальню, а к себе в мини-студию на кушетку. Видеозапись концерта уже висела на ютубе, а Пол все боялся нажать на проигрывание и пересмотреть все с самого начала – спокойно, без излишнего ажиотажа и адреналина. Впрочем, о каком спокойствии в нынешней ситуации вообще можно было вести речь? Рассматривать Джона на телефоне или даже планшете казалось немыслимым занятием – надо опять врубать плазму во всю стену, будить Нэнси брожением по дому и мелькающими пятнами света на стенах… Перетащить плазму сюда в студию? И расколотить ее по пути? От всех этих размышлений Пол едва не повредился рассудком, пока, наконец, не плюнул и не достал планшет – все же лучше, чем совсем ничего. Нэнси не хотелось будить не только из желания дать ей отдохнуть после тяжелого перелета: еще больше Пол не желал, чтобы она, проснувшись, увидела его в таком жалком состоянии, в котором не раз его заставала Линда что в начале 70х, что десять лет спустя… Нет, он не боялся показаться перед женой слабаком или размазней, он давно вышел из того возраста, когда мальчики непременно всем хотят продемонстрировать, что они именно мальчики, а потому пытаются сокрушить все вокруг своей нарочитой брутальностью, и в итоге сами же от нее и страдают. Он просто не хотел, чтобы кто-то, даже самый близкий человек, видел, как он смотрит на Джона, что выражает при этом его взгляд. Линда в свое время насмотрелась в полной мере, но тогда этого было никак не избежать, а вот сейчас за сорок лет молчания Пол научился прятаться. Спрячется и сейчас. Он воткнул наушники в планшет и принялся дрожащим пальцем водить по экрану в поисках теперь уже, наверное, самого популярного видео во всем ютубе. Вот Джон выходит на сцену – хрупкий, тонкий, как марионетка, испуганно озирается и до синевы в пальцах сжимает гриф гитары – единственного знакомого ему предмета. Подходит к микрофону, подслеповато щурясь, а за его спиной оркестр готовится грянуть Марсельезу. Пол нажал на паузу, всматриваясь во вроде бы до спинномозговой боли знакомые, но почти совсем уже забытые черты. Лицо казалось не просто знакомым – оно и не могло не быть ему знакомым – Пола тревожило ощущение, будто он где-то видел его совсем недавно – не тогда, в прошлой счастливой жизни, а в нынешней. Будто бы пару недель назад или около того ему на глаза попадался кто-то ощутимо похожий… Пол продолжил просмотр, скользя взглядом от нелепых очков вниз к светлой рубашке с закатанными рукавами и потертым джинсам. Да так и замер с раскрытым ртом: на левом бедре Джона красовалась странная неаккуратная надпись черным. И Пол в первую же секунду узнал свой росчерк, который оставил на джинсах вышедшего к нему на сцену в Бостоне фаната. Так это был… Джон?! Рука потянулась к телефону, чтобы набрать номер Ринго, в следующую же секунду Пол передумал и искал в списке контактов Йоко, а затем нервно отшвырнул смартфон и продолжил просмотр. Какой к черту Ринго? Какая Йоко? Зачем ему посредники? Надо пойти в Дакоту прямо сейчас глубокой ночью и дать Джону понять, что он все знает. Пол вскочил с дивана и принялся натягивать лежавшие рядом на стуле джинсы, но не успел сунуть ногу во вторую штанину, как в сердце неприятно екнула мысль, которую он всеми силами отгонял все эти несколько сумбурных часов. А нужно ли это Джону? Нужно ли ему присутствие Пола в его новой жизни? Ведь за эти несколько недель до объявления о своем воскрешении он даже не попытался выйти с ним на связь. А ведь когда-то называл его лучшим другом… Хотя каким другом теперь Пол мог ему быть? Он ему в отцы годится, общих воспоминаний по сути уже и нет, остались одни расплывчатые тени, туманные образы чего-то далекого и почти забытого. Что их связывает сейчас? На сцене они будут смотреться смешно и нелепо, тем более вместе с Ринго. А продолжать выступать по одиночке…их замучают вопросами и требованиями хоть один концерт отыграть вместе. И Джон скорее всего пошлет их куда подальше, а Полу и Ринго придется для виду подыгрывать ему, в душе желая провалиться сквозь землю и больше никогда не появляться на ее поверхности. Пол все же натянул джинсы, накинул пиджак на футболку и выскользнул в прохладный ночной Нью-Йорк. До Дакоты было рукой подать – десять минут на машине, и Пол поймал такси, повыше поднимая воротник, чтобы не быть узнанным. Назвал адрес на пару домов раньше, а потом долго не решался подойти ближе. На четвертом этаже горело всего одно окно, и Пол, как ему самому показалось, совершенно искренне желал, чтобы оно было чьим угодно, только не Джона, но по расположению почти сразу понял, что надеяться не на что: это Джон. Наверняка борется с избытком адреналина после концерта. Может, ностальгирует, а, может, наоборот злится, что его вынудили заниматься нелюбимым делом… Пол опустился на поребрик прямо напротив горящего окна и принялся инстинктивно хлопать себя по карманам в поисках сигарет. Он бросил курить уже довольно давно – с появлением первого внука. Бросил резко и больше не испытывал тяги снова вдохнуть табачный дым, расслабленно прикрывая веки. И вот впервые за двадцать с лишним лет рука сама потянулась к карману в странной убежденности найти там завалявшуюся пачку. Все табачные магазины были давно закрыты, и, осознав это, Пол выдохнул с некоторым облегчением: негоже снова начинать курить в 79. Но стоило ему только подумать об этом, как на шоссе вырулила одинокая слегка шатающаяся фигура. В темноте послышался щелчок, и загорелся тусклый огонек сигареты. Фигура ковыляла прямо в направлении Пола. В звуке его голоса, когда он окликал случайного прохожего, послышалась некая обреченность: - Закурить не найдется? - О, - радостно отозвался из темноты незнакомец. – Я как раз бросаю. Забирайте всю пачку, - и швырнул ее неловким пьяным движением прямо на мостовую, следом полетела зажигалка. Пол наклонился, подобрал почти полную пачку и сразу же жадно закурил. Раньше ему верилось, он уже отвык от вкуса дыма, от ощущения легкого облака в голове с первой же затяжки, но сейчас все эти годы словно испарились, словно и не было их вовсе. Как не было тех сорока лет без Джона. Полу все казалось, он жил и жил неплохо, но эта прямая трансляция как нельзя ярче продемонстрировала, что все это была не жизнь. Что угодно, только не она. Сигарета едва держалась между дрожащими пальцами, а взгляд был прикован к горящему окну, в котором, как чудилось Полу, мелькала неуловимая прозрачная тень. Чем он там занят? Составляет сетлист для следующего концерта? Пишет новую песню? Курит и закидывается алкоголем? А, может, пересматривает их старые выступления и смотрит в пустоту, ожидая его звонка? Пол тряхнул головой, отбросил недокуренную сигарету и, спрятав пачку в карман, медленно побрел назад к дому. Когда он напоследок заглянул в планшет, уже и не надеясь увидеть там что-то интересное, то тут же наткнулся на рекламу будущего гастрольного тура Джона, который так и назывался – коротко и громко – «Воскресение». Пальцы сами потянулись к кнопке «Купить билет», и следующие сорок минут Пол потратил на покупку билетов в фанзону буквально на каждый концерт грядущего тура. Всего их объявили пока тридцать, и, прежде чем у каждого появилась надпись «билетов нет», Пол успел приобрести все тридцать билетов. И ему даже не пришло в голову взять еще и для Нэнси, чтобы пойти вдвоем, впрочем, она наверняка понимает не хуже самого Пола, что пойти туда он должен только один, даже без Ринго. Первый концерт тура намечался в Лос-Анжелесе уже через две недели, и следующий час Пол сидел и методично скупал билеты на рейсы согласно гастрольному графику Джона. В ту ночь не спал, наверное, вообще никто на планете, поскольку уже под утро не осталось билетов не только на концерты, но и на самые популярные рейсы. Только когда все билеты были заботливо рассортированы по папкам на рабочем столе, Пол, наконец, ощутил, что не может больше бодрствовать ни минуты, и отрубился, едва только голова его коснулась подушки. А через несколько часов ему позвонил Ринго. - Поговаривают, вы уже вернулись? - Ночью. Я только глаза открыть успел, и ты звонишь. - То есть ты ничего не знаешь? Пол не подготовился к подобному разговору, не придумал, как ему отвечать на такие вопросы, поэтому, хоть и выдавая себя дрожащим голосом, неуверенно брякнул: - Что именно? - Интернет открой. Зайди куда угодно, в любую соцсеть, на любой новостной портал, там тебя ждет сюрприз всей твоей жизни. - Хорошо… - Перезвони мне, как только прочтешь хоть что-нибудь. Я хочу сводить тебя в Дакоту. Пол не успел ничего ему ответить, как тот уже положил трубку. Сводить в Дакоту? Черта с два. Снова мило улыбаться Йоко, кивать и делать вид, будто безумно рад за нее и за их воссоединение с Джоном? Ринго, разумеется, во всей этой ситуации не смущает ровным счетом ничего, а вот Пол… Пол должен понять, чего ему ждать от воскресшего Джона. Не сделает ли он ему больно снова, как и тогда, много лет назад, но в 1969 ему было только 27, его спасла молодость и Линда. А в 79 вся эта история запросто может его убить, и никто не пожалеет постаревшего, отжившего свой век Макку, у всех теперь есть Джон. В груди неприятно кольнуло, и Пол решил отбросить пока сантименты и закончить рефлексировать. В конце концов, зачем-то же Джон приходил уже к нему на концерт и даже попросил автограф. Зачем-то! Новая волна горечи затопила его сердце: сходил, посмотрел, убедился, что Пол уже ни на что не годится, поэтому и решил ни в чем ему не признаваться. Пусть живет милый старичок, как жил и до этого, а у них отныне разные дороги. Звонить Ринго он не стал в глупой надежде, что тот заболтается с Джоном и забудет про него, но ровно через час тот позвонил повторно. - Ну что? Почитал? - Нет пока, - еще менее убедительно соврал Пол. – Мы только встали с Нэнси и собираемся завтракать. - Ты издеваешься? – даже добрейшая душа Ринго не могла вынести такого безразличия. - А что случилось-то? – Пол понимал, что ему уже не отвертеться. - Джон воскрес, черт тебя дери! И дал вчера свой первый концерт в Мэдисон Сквер Гарден! - Кхм, - издал неопределенный звук Пол. - Это все, что ты можешь мне сказать? Иди читай новости уже, наконец! - Риччи, ты хорошо себя чувствуешь? - Так, все понятно. Жди меня, я сейчас приеду, - и в динамике вновь послышались короткие гудки. Пол вскочил, заметался по комнате на глазах у изумленной Нэнси, кинулся вызывать такси, пока не понимая, куда он собственно собрался ехать. Та не задала ему ни единого вопроса, только протянула ключи: - Поезжай ко мне на ранчо в Техас. Посиди там пока один, если тебе это требуется. От Ринго я тебя отмажу. Пол коротко кивнул, отмечая, как же фантастически ему повезло с женой, понимавшей его без слов. Когда на пороге их квартиры появился Ринго, Пол уже был в аэропорту и регистрировался на рейс до Остина, то и дело воровато озираясь по сторонам. - Значит, так, - произнесла Нэнси, не позволяя изумленному Ринго войти. – Он все знает, как ты, наверное, догадываешься, но обсуждать это ни с тобой, ни с Джоном пока не хочет. У него на то наверняка есть свои причины, и лично я в душу лезть к нему не собираюсь и вам обоим не позволю. Его все это гложет много лет, он только в себя приходить начал, и на тебе, чудесное воскрешение! - Что-то я не пойму, - пробормотал Ринго, - вы что, не рады случившемуся? - Я порадуюсь за него, если он сам будет рад. А до тех пор я буду делать все для его благополучия и душевного спокойствия. Ты можешь не заглядывать мне за плечо, его здесь нет. Он уехал. Куда – тебе знать необязательно. Вернется, когда все обдумает и примет решение. - Да вы сбрендили оба! – совершенно обалдел от таких речей Ринго. – Джон воскрес! Да Пол на шею к нему броситься должен от счастья! - А больше он ничего никому не должен? – голос Нэнси звучал все жестче с каждой следующей фразой. – Если понадобится, я и Джону все это скажу. Да, он не виноват, что какой-то сумасшедший ученый решил провести на нем свои безумные эксперименты, вот только у Пола больное сердце, и если Джон вновь решит вышвырнуть его из своей жизни… - Ах, вот в чем дело, - с некоторым даже облегчением в голосе выдохнул Ринго. – Тогда мне все понятно, и настаивать ни на чем больше не буду. Пусть думает, пусть решает. Тем более Джон и сам выбрал, прямо скажем, не лучший способ сообщить нам о своем возвращении… - Вот видишь, - улыбнулась Нэнси, - ты ведь понимаешь все не хуже меня. - Тогда я скажу Джону, что вы пока еще на островах. - А он уже спрашивал тебя о нем? - Нет, - задумчиво помотал головой Ринго и медленно пошагал к выходу из подъезда.