последнее время он подозрительно много спит.
хонджун сонно трет глаза, привычно ожидая проснуться под расписанным всеми оттенками белого потолком.хонджун вздрагивает и отшатывается, когда понимает, что чувствует тепло обнимающих рук.
новая реальность пугает с непривычки, и ему нужно еще минуту полежать и осознать ситуацию, прежде чем начать длительный процесс самокопания, оценки обстановки и прочее-прочее-прочее.хонджун не знал, что страдает провалами в памяти.
но хонджун почему-то не следует сейчас любимому принципу поиска решения – он отворачивается от потолка и просто смотрит на все еще спящего сонхва. на безмятежно и бессонно спящего сонхва, не видящего сейчас кошмары или что-то такое. хонджун на секунду пугается, понимая, что начинает кардинально менять положение собственных взглядов на жизнь рядом с этим пак сонхва. и посредник где-то внутри истерически заливается плачем, прося не поддаваться минутному влечению, возможно даже просто физической потребностью, пока утопший хонджун где-то еще глубже наконец-то начинает выбираться из-под болезненно захлестывающих волн океана сомнений и неуверенности. ким хонджун пропускает момент, когда просыпается сонхва – он слишком увлечен собственной метафорой, которую прокручивает в голове. пак сонхва решается дотронуться до чужого лица в странном порыве посмотреть, насколько реален хонджун, когда сам хонджун-утонувший наконец выглядывает из-под воды и кричит «финита, блять», зачесывая красные волосы назад, наслаждаясь глотком воздуха.хонджун, который делал когда-то полароидные фото на вписках и придумывал самые безумные конкурсы там же, возвращается, пусть и медленно, все еще привыкая к новой реальности.
и хонджун, который даже не дергается от того, что пак сонхва убирает синюю прядь за ухо, безумно рад этому далеко внутри. - они уже так отросли? – он моргает пару раз и глазами показывает на волосы. но потом что-то бормочет под нос и закрывает глаза, потому что они начинают тупо и скорее назойливо, чем действительно сильно, болеть. - ага. они молчат еще пару минут. и кажется, что им совершенно не нужны слова в принципе – сонхва и хонджун также, бесшумно, решают, что нужно позавтракать и точно также, в обоюдно-уютной тишине, отправляются на кухню. оба молчат, пока сонхва готовит панкейки, молчат, пока решают, каким сиропом поливать, и даже коротко ссорятся в тишине, в короткой перепалке за тот же сироп [хонджун проигрывает, и в итоге на блинчиках растекается приторный розовый клубничный сироп]. и может показаться, что весь день пройдет в безмолвной гармонии, но ким хонджун правда не может сидеть без дела и почти на второй час после завтрака нарушает тишину негромким «дай, пожалуйста, ноутбук, если можно, конечно». он почти сразу объясняет, что ему совсем немного нужно написать, но как же хорошо он вместе с сонхва знает, что лжет сейчас, и даже не краснеет. только совсем чуть-чуть." " "
хонджун сейчас, увлеченно печатающий что-то и периодически сверяющийся с заметками, почему-то нравится сонхва больше всего. просто хонджун, занимающийся тем, что ему нравится, почему-то доставляет и смотрящему фантомное удовольствие. и пусть сонхва все еще не одобряет трудоголизм, но воодушевленный хонджун вдохновляет, вдыхает жизнь и заставляет самому работать и делать что-то, лишь бы не сидеть без дела.но даже воодушевляющий ким хонджун не мог заставить пак сонхва отречься от надежды заставить трудоголика ким - оденься теплее здесь же холодно, и почему ты вообще на кухне - хона все-таки взять небольшой академ на месяц.
он просит не так много, правда же? но ким - трудоголик, боже, поешь хотя бы, - хонджун прикидывается глухими, или действительно не слышит, и еще более увлеченно печатает что-то. или же он имеет смелость игнорировать пак сонхва. так продолжается до того момента, когда терпение сонхва оглушительно в тишине альбома арианы гранде и шумящей вытяжки не трещит по швам. сонхва раздраженно выдыхает и закрывает крышку ноутбука, пугая хонджуна и даже немного себя. - ты же обещал не работать много. он все еще недоволен, и брови сходятся на переносице, показывая это. хонджун же только смотрит, опять теряя нить. но, в отличии от прежних раз, сейчас он ориентируется лучше, и почти сразу понимает - кивает и подается к сонхва, коротко целуя в нос. - я буду стараться не делать так. - он тянет улыбку, сейчас, наверное, самую широкую за весь год. и хонджун правда больше не пишет сегодня. он занимается всем, но только не учебой – красит ногти, собирает из бисера и бусинок браслеты и кольца, меряет аксессуары сонхва, заставляя обоих смеяться – и себя, и самого сонхва. он даже дремлет недолго на диване в кухне, пока ждет ужин. хонджун расслабляется на время, позволяя себе отдохнуть. на какое-то время хонджун становится среднестатистическим студентом, верно оценивающим свои возможности, отходя он привычного трудоголизма и недосыпа, который скапливается в синяках под, и немного над, глазами. ким хонджун даже позволяет себе ластиться к сонхва, пока он готовит, и подпевать ариане гранде и пост малону. он и правда отдыхает, и даже его улыбка теперь приобретает совсем другой оттенок. пак сонхва же искренне счастлив за ким хонджуна – счастлив видеть, что тот не загружен чем-то, счастлив чувствовать руки на талии и бедрах и медленно покачиваться из стороны в сторону вместе с хонджуном. он вообще становится счастливым рядом. - знаешь, - хонджун тянет, пока его подбородок покоится на чужом плече – сонхва буквально чувствует каждое слово, - а ты же ни разу не сказал, что я мог все это делать только ради секса. - ну, - сонхва тоже тянет, - я думал об этом позавчера, после того разговора в ванной. еще я думал о том, что ты вообще помогаешь из-за моих денег, но ты же не знал об этом, наверное. - а я думал, что ты помогаешь мне, потому что я похож на шлюху. у хонджуна развязывается язык после чужих откровенностей, всегда. и чаще всего в такие моменты он не лезет за словом в карман. - ты просто очень красивый. это не обязательно значит то, что ты сказал. - ты стесняешься слова «шлюха»? - мне просто не нравится, как это звучит. - я запомню. - но, правда, зачем ты мне помогаешь? – сонхва переводит тему, пока руки сонхва переводят огонь на малый – кипящая вода начинает угрожающе шипеть, проживаясь на круг электрической комфорки. - ты просто похож на кота, а я люблю кошек. – он молчит минуту, пока сонхва действительно задумывается об этом.«и тебя тоже люблю» остается на губах.
он молчит еще немного больше минуты, пока не не выдерживает немного давящей сейчас тишины. - ладно, хорошо, я просто не могу сказать тебе сейчас что-то глубокое и значимое сейчас, потому что у меня вообще пустая голова, и я не знаю, понравится ли тебе то, что я могу сказать, потому что не все же в жизни является историями с хеппи-эндом, и я вообще не думаю, что ты рассматриваешь меня в романтическом плане, но это не отменяет того факта, что ты мне нравишься, и ты вообще очень красивый, и я хочу помогать тебе очень сильно, и еще я хочу, чтобы ты никогда не пугался этих кошмаров, но еще я понимаю, происходит какая-то странная дичь, которую я не могу понять, и вообще все очень сложно. пока пустая голова хонджуна начинает болеть от обилия мыслей, голова пак сонхва наоборот – казавшаяся раньше полной рациональных мыслей пустеет, и единственное, что там остается – неоновое «я нравлюсь ему?». сонхва выключает плиту и разворачивается в чужих руках. он рассматривает лицо, пока не встречается со взглядом хонджуна. пак сонхва замирает на какое-то время, прежде чем почти застенчиво поцеловать, совсем немного наклоняясь – хонджун и сам тянется. у обоих в голове что-то щелкает, как переключатель радио, когда его включают. «люблю» звучит почти одновременно. но хонджун отрывается от сонхва раньше [сам сонхва тянется следом, но почему-то замирает но половине пути] и еще пару секунд любуется, пока сонхва не приоткрывает глаза. - такой красивый, - хонджун улыбается. немного глупо, ровно настолько, чтобы сонхва улыбнулся тоже. хонджун касается большим пальцем чужих губ и совсем бережно проводит, стараясь почувствовать целиком мягкость – сонхва приоткрывает рот, как будто спонсируя маленькую экспедицию – ким рассматривает его лицо почти досконально, еле удерживаясь того, чтобы надеть очки – он хочет видеть абсолютно все, и ничего менее. все-все в пак сонхва. - слишком красивый. - этот мир не заслужил тебя, знаешь, - сонхва улыбается в чужие пальцы, целуя их несколько раз. - а я не заслужил быть сейчас рядом с тобой, - вопреки словам хонджун тоже тянет уголки губ вверх. – наверное, я спас мир в прошлой жизни. – сонхва задумывается на минуту, что-то считая. - а у меня это третья жизнь, - он улыбается еще сильнее, практически расплываясь в улыбке. - у меня девятая, наверное. - ты уверен? - не-а, - хонджун щурится, пока сонхва сравнивает его с синей ящеркой из «холодного сердца». он сравнивает до того времени, когда хонджун перестает коротко чмокает в губы и самостоятельно разворачивает сонхва к еде, деловито бормоча под нос, что мол «ну же» и «я есть вообще-то хочу».счастье, конечно, - это хорошо, но не стоит забывать о еде, правда же?