***
Мир будто переживал меня и выплюнул. Я зарекалась больше не бегать. Не бежать от проблем, а решать их. Но как не бежать? Кому я скажу, что меня изнасиловали? Это странно, но я слышала, что многие жертвы изнасилования винят в этом себя, даже если виновен парень, все обвиняют жертву. Они говорят, что она была небрежной, или что это случилось потому, что она шла ночью одна. Но разве это её вина? Неужели они говорят, что быть женщиной — это её вина? Мне говорили, что он мрачный, нелюдимый и грубый. Егор вообще описывал его ублюдком, которым движет лишь похоть. Но разве, когда у тебя столько денег, можно стать другим? За окном майская ночь, своим ветром развеивает всю скверну дня. А этот дивный запах сирени!.. Он так и манит, а манит он немало существ. Взять тех же пчёл. Они опыляют множество растений, но влечёт их изобилие нектара сирени, а достать его не так просто. Ведь цветы сирени имеют строение узкой воронки, и собрать из них нектар очень нелегко. Но значит ли это, что этот нектар они не хотят? Его взгляд грязный, липкий словно он обмазан мазутом. Мерзко, неприятно, но его глаза… Я бегу по улице. От него. Узкие улочки давят, это не Питер, не Москва. Место до боли знакомо мне, но была ли я здесь раньше? Ноги становятся ватными, они не слушаются меня, я клянусь! Он догнал меня, но руки его не холодные, они тёплые, как у мамы, когда она в детстве обнимала меня. — Глеб, это точно ты? Ты словно горишь, — я взяла его лицо в свои ладони. — Да, точно ты горишь. — Меня это не пугает, меня пугаешь лишь ты, — он смотрел на меня со страхом, но чем он был продиктован? Я резко проснулась, и, зная себя, меня ещё долго не отпустит чувство отрешённости. Именно поэтому я не люблю видеть сны, они уносят меня из реальности, и я ещё долго буду прибывать в том месте, где я была во сне. Сон — это отражение реальности или всё же совершенно непредсказуемый, таинственный и нереальный мир? Я склоняюсь ко второму, сны иногда выдают нам такое, во что даже дурак не поверит.***
«Счастье убивают сожаления о прошлом, боязнь будущего и неблагодарность за настоящее».***
Слёзы капали, капало и за окном. Но внимание Глеба привлекали лишь солёные капли. Он всегда был холоден к слезам, но в этот раз они его тронули. Могла ли эта девушка, кристальность которой он пару часов назад заляпал по типу того, как дети водят ладошками по запотевшему стеклу в машине, вызвать в Глебе нечто тёплое, то, что можно ощутить лишь обладателю эмоций? Ведь он был холоден, или так казалось лишь с виду? Из ступора его вывело шуршание. Виктория судорожно искала что-то в сумочке. — Что-то потеряла? — всего лишь вопрос, интонация которого показалась ей заботливой, будто он испытывал беспокойство за неё. — Телефон. Я точно помню, что он был в моей сумочке, а сейчас его нет, — накатила новая волна слёз, но эта была уже детская. В этих слезах читалась детская обида за потерянную игрушку, которую только недавно купили родители. — Может, в машине оставила? Пойдём посмотрим, — он уже встал из-за стола, тем самым приказывая ей следовать за ним. Но Виктории ужасно не хотелось возвращаться в ту машину: она её пугала. Её пугала даже призрачная мысль о том, что там произошло. — Я останусь здесь, а ты посмотри и возвращайся, — она сама не поняла зачем произнесла последнее слово. А если бы телефона там не оказалось, хотелось бы ей, чтобы он вернулся? — Напиши номер, я поищу его так, — Глеб вручил ей свой телефон, но её руки предательски дрожали. — Дрожат, — голос тоже дрожал. Ставлю десятку, она дрожала вся, ведь его взгляд бурил в ней дыру подобно «Кимберлитовой трубке». Когда им всё же удалось разобраться с номером, Глеб послушно выполнил её просьбу и вышел на улицу.***
2017 год. Москва
Маленькая студия на садовом кольце обычно не душила, напротив, она была глотком свежего воздуха для молодых людей. Но сейчас всё шло не так гладко. Парень, сидящий на диване напротив комнаты для записи, был чём-то недоволен. — Егор, блять, — Егор посмотрел на блондина и виновато опустил глаза, — мы сидим тут уже десятый час, а ты нормально зачитал лишь пару строк. — Глеб, я, правда, уже очень устал, давай отложим до завтра? — боязнь получить отказ была обоснована двухчасовым сном после перелёта. — Иди уже. Худощавый блондин заливал в себя уже пятый стакан дорогого виски, но камень с плеч так и не собирался падать. Кто вообще положил этот камень и зачем? Не ясно. Ему не нравилось это чувство, учитывая, что Глеб любил держать всё под контролем. Музыка в клубе давала по ушам. Глеб любил такую обстановку, но сейчас она оказывала лишь раздражающий эффект. За барную стойку по правую руку от него села миловидная девушка. Пухлые губы, большое количество веснушек и ярко рыжие волосы, кончики которых были окрашены в изумрудный цвет. — Эй, ты чего такой смурной? На это парень лишь хмыкнул, голову он поворачивать даже не собирался, пока до него не дошел её аромат. Она пахла сиренью вперемешку с сигаретным дымом. — Покурим? — Глеб, больше ни сказав ничего, встал из-за барной стойки. Рыжая пошла за ним, а Глеб, обернувшись убедиться, что она легкодоступна, ускорил шаг. Они стояли под яркой вывеской клуба и курили. Глеб не искал любовь и никогда её искать не будет. Девушек на ночь он тоже не искал, они находились сами. — Я Ева, кстати, — она протянула ему руку в знак приветствия. — Ты кем будешь? — Глеб, — проговорил он быстро и чётко, словно желая покончить с этим диалогом, но всё же спросил: — Тебе лет сколько хоть? — Семнадцать, — она была ниже Глеба примерно на три головы и, чтобы поддерживать зрительный контакт с ним, запрокидывала голову назад. И благодаря этому она увидела на его лице реакцию, выражающую то ли насмешку, то ли отвращение. — Что-то не так? — Как тебя в клуб пустили, малышка? — всё же насмешка. — Друг тут работает, вот и пускают. — Тебя до дома подкинуть? — А ты пил? Если да, то на такси поеду. — Пару бокальчиков пропустил, ехать можно. Глеб уже направился к машине, не оставляя ей выбора: если она не поедет с ним, то, скорее всего, никогда его больше не увидит. Ева не верила в любовь с первого взгляда, но он казался ей чем-то неземным.***
«Гордость и предубеждение» значит? Ты открыла для меня другую сторону себя. Сторону девушки, которая подобно принцессе в сказке читает сопливый роман про несправедливость любви. Но есть одна загвоздка: ты не принцесса, и живём мы не в Тридевятом царстве. А это значит, что принц, который пробудит тебя ото сна, не появится. Проблема заключается лишь в том, что это произведение я не читал, а значит, судить не могу. Это всё приводит меня в тупик. Блять, Виктория, утоли мою жажду, Егор говорил ты умеешь любить. Мне все говорят, что я энергетический вампир, скорее всего, это так, я люблю забирать у людей чувства. Люди для меня как открытые книги, для меня они все открыты. Но я читаю их как аннотацию, так проще выбрать подходит ли человек тебе или же нет. Но ты же мало того, что закрытая на десять замков книга, так у тебя ещё и нет аннотации. Как же тебя понять? Я пришёл сюда не просто так, надо найти телефон и отвезти её домой, пока она не пошла опять прогуливаться под дождём. Набрав её номер на своём мобильном, я принялся вслушиваться. Но вскоре тишину прервала мелодия, доносившаяся из-под сидения. Как он вообще мог туда упасть?***
Глеб уверенным шагом возвращался к столику, за которым всё так же сидела миловидная блондинка. Казалось, она даже позу не меняла, сидела статично, будто скульптура в музее. — Ты доела? Если да, то идём, я отвезу тебя домой. Кстати, вот твой телефон. — Я вызову такси. С тобой я никуда не поеду, — быстрые движения пальцев по телефону и всё готово. — Такси будет через пару минут. Виктория быстро покинула кафе, оставив за собой лишь приятный аромат мёда. Дорога до дома показалась ей мучительно долгой, и как только водитель остановился у её дома, она побежала к подъезду.