Тёмные воды (21+)

Нежные руки скользят по плечам, мягкие губы ласкают шею, глубокий полынный запах разжигает желание, сбивчивые стоны разрывают ночную тишину, жар тел согревает прохладный воздух… Картинка сменяется. Глухой лес, запах полыни почти исчез, к ней примешивается запах свежей крови. Кровь на руках, на мече, на земле. Капли ведут в глубь лесной чащи. Оттуда доносится сиплое: — А-Чэнь, помоги мне! — крик обрывается, слышны голоса, чужой смех, похабный, развратный, и легко догадаться, что там происходит. Не теряя времени, Сяо Синчэнь спешит на звуки. Только бы успеть до того, как дорогому другу причинят нестерпимую боль! — А-Мэй, где ты? — кричит он, но голос его глухой, почти неслышный, а бежит он, кажется, на месте. Наконец, он видит фигуры четырех мужчин, крепких, высоких, должно быть, альф. Еще одно тело, изломанное, хрупкое, обнаженное, в потеках крови и грязи, лежит у их ног. Шуанхуа, кажется, сам тащит руки в бой, сам пронзает тварей, посмевших назвать себя мужчинами… Пронзенные лезвием, они тают, как не было, Сяо Синчэнь склоняется над дрожащим телом: — О, небеса… А-Мэй, прости, я не успел… — он осторожно переворачивает Чэнмэя на спину и тут же в ужасе отшатывается: на него смотрят дикие, ненавистные глаза Сюэ Яна, который дрожит не от боли, а безумного смеха, скалит острые клычки и тянет: — Я же говорил, увидимся, даочжан! Синчэнь подскакивает на кровати, выдирая себя из лап кошмара, который начинался, как страстное видение. Чуть больше месяца назад А-Мэй прошел через вторую течку, которую позволил провести с ним. Какие-то выродки едва не надругались над Чэнмэем, преследуя от рынка до окраины города, но он смог их отвадить. Похоже, и на самом деле, был довольно сносным заклинателем, правда, не гнушающимся запретных техник… однако, при нем, Сяо Синчэне, он никогда не использовал особые приемы или талисманы, только чистую ци… После короткой беседы по пути домой его друг без утайки, хоть и в общих чертах, рассказал о своем увечьи, о своем прошлом, потом, перекинувшись парой фраз с А-Цин, облепил их комнату заглушающими талисманами, позволяя любить себя так страстно, что та ночь до сих пор иногда приходила во снах, хотя были и другие, не менее жаркие. Они жили, занимались огородом, Чэнмэй мастерил на заказ лавки и столы для горожан, Синчэнь все чаще бывал у бабушки Мао Фэй, местной знахарки, знакомясь с новыми методами врачевания… все шло своим чередом, и его подозрения понемногу стали утихать. А-Мэй тогда задал верный вопрос: «Зачем твоему врагу помогать тебе?» Синчэнь не нашелся, что на него ответить и постарался выбросить из головы похожие на наваждение мысли. Рядом с ним обычный омега — смешливый, грубоватый, дурно воспитанный улицей, матершинник, готовый торговаться с лавочниками за каждую картофелину… Он вкусно готовил, не гнушался домашней работы, был отзывчив в его объятиях и ни разу, ни разу не сделал ничего, чтобы навредить Сяо Синчэню или А-Цин. Как ни пытался, он не мог представить себе того полубезумного волчонка уже почти год живущего… так. Оставался еще один вариант — он ничего не знал о Сюэ Яне, и его суждения насчет него были поспешны. — Что ты вскочил опять, будто гуль болотный за пятку ущипнул? — бормочет сонный Чэнмэй, чуть привставая на постели. — Еще ночь, рано подниматься… — Прости, опять я разбудил тебя. Снова приснился вздор какой-то. Ты спи, я сейчас тоже лягу, — шепчет Синчэнь, опускаясь на жестковатый валик и обнимая А-Мэя. Тот по-прежнему пахнет полынью и самим Сяо Синчэнем, и это успокаивает тревогу. Пора ему перестать так много думать о прошлом и жить настоящим, пока есть такая возможность. Пока Чэнмэю не надоело возиться с двумя слепцами, и он не оставил их в поисках лучшей доли… Громкий стук в дверь и крики заставили подскочить обоих, испуганно вскрикнула проснувшаяся А-Цин: — Что такое? Нас грабят?! — Тихо, дуреха! — отмахнулся Сюэ Ян, быстро натягивая верхние одежды поверх нижних штанов. — Даочжан, это, кажется, кто-то из местных. Я пойду, узнаю, в чем дело, а ты пока не спеши, одевайся. Мне кажется, на сегодня наш сон можно считать оконченным. Похоже, у нас будет работа. Люди слишком напуганы. — Да не колотите в дверь, сейчас открою! — прорычал он, и на улице затихли, хотя плач до сих пор слышался. Оставив Синчэня, который опять проснулся от одного из своих глупых кошмаров, Сюэ Ян повязал пояс и привычно заткнул за него кинжалы, выходя к незваным гостям. — Тихо! — снова рявкнул он. — Сейчас один из вас быстро и четко рассказывает, что стряслось. По лицам вижу, что ничего хорошего. Чем быстрее пойму, что происходит, тем скорее помогу. — А где даочжан? — подал голос один из торговцев. На рынке он продавал разные украшения и безделушки. — Сейчас выйдет. Вам лучше начать рассказывать, — строго одернул его Сюэ Ян. — Даочжан не единственный заклинатель в этом доме. Я слушаю? — Он-то — заклинатель? Омега? — послышались шепотки. В следующее мгновение говорящий схватился за рот, не в силах вымолвить ни звука. — Мне на всех печать молчания наложить, чтобы вы, наконец, объяснили, какого черта выдернули меня и даочжана из кровати? — натурально прорычал Сюэ Ян. — Это печать молчания ордена Гусу Лань. Само пройдет, не вой. — Господа, вы, правда, теряете и свое, и наше с А-Мэем время, — Сяо Синчэнь вышел на порог дома. — Так что вас привело в столь ранний час? — Господин заклинатель, — начал тот же торговец, что заговорил с Сюэ Яном, — мой старший сын с соседями отправились за хворостом в лес. Он вернулся весь в крови, сказал, что на них напали пауки. Они на его глазах разорвали одного из парней… ему всего пятнадцать было… мальчишки разбежались, кто-куда, как только вернулись домой, мы к вам. Все боятся идти в лес! — Пауки? — переспросил Сюэ Ян. — Какого размера? Как выглядели? — Тебе-то что? Ты специалист? — фыркнули в толпе. — Тебе лучше не знать, в чем я специалист, — недобро отозвался Чэнмэй, даже Синчень уловил в его голосе угрожающие нотки. Смутно знакомые. — Признаться, ранее, я не сталкивался с подобными тварями, — вздохнул даочжан. — Так что описание бы помогло. — Твари гигантские, — вперед вышел, по всей видимости, сын торговца. Его ханьфу и впрямь было в темных брызгах, в крови и какой-то скользкой желтоватой слизи. Эта же слизь капельками прилипла к шее и щекам, — выше человека. Черные, очень быстрые. Кажется, ориентируются на звук, но я не уверен. — Как давно ты их встретил? — обеспокоенно спросил Сюэ Ян, подходя к мальчишке и бесцеремонно хватая его за подбородок, а другой рукой оттягивая поочередно то одно, то другое веко. — На закате, — прошептал испуганный парень. — Дурья башка, — Ян отвесил ему легкий подзатыльник, — снимай одежду немедленно, в бочке осталась вода… — Зачем одежду? — шепчет мальчишка. Сюэ Ян отмахивается от него, мол, давай быстрее, и обращается уже к Синчэню: — Даочжан, у нас остался василистник? — Василистник? Что это? И зачем… — Синчэнь раньше не замечал за своим другом увлечения какими-либо лекарственными травами и особых познаний в них. — Воронец его еще называют. От отравы хорошо помогает порошок из сушеных листьев. А лучше — настой. Слюна этих тварей ядовита. Мне приходилось их видеть. Этот парень через час-два задыхаться начнет. Раздевайся и мойся, говорю тебе! — рявкает Сюэ Ян, и пацан начинает сдергивать с себя ханьфу. — Да не здесь, за дом зайди, идиотина! Кто еще с тобой был? На них яд попал? — Н-н-не з-н-наю, — испуганно тянет пострадавший. — Порошок, который дам, развести в холодной воде и выпить. Повторить три раза через час-полтора. Ясно, папаша? — Синчэнь выносит снадобье, которое нашел безошибочно и отдает торговцу под грубые инструкции А-Мэя. — А сейчас идите домой и проверьте остальных, кто был с ним. Если тоже отравились, попросите бабку Фэй помочь, у нее точно такой порошок есть, — горожане кутают раздетого пострадавшего парнишку в какие-то тряпки и спешат вернуться, чтобы дать ему порошок и проверить других выживших мальчишек. — Даочжан, а нам с тобой сначала поговорить надо, прежде чем ты рванешь добро творить. Не встречал, говоришь, таких тварей? — И Ян утягивает Синчэня в дом. — Нет, не доводилось... Откуда ты знаешь о яде и о целебной траве? Где видел монстров-пауков? — начинает расспрашивать даочжан. Сюэ Ян начинает нормально одеваться и проверять, сколько у него чистых талисманов. Вот только уже знает, что талисманами с этими тварями не справиться. — Долгая история, А-Чэнь. Я, как бы сказать… специалист по разным отравам, что ли… когда мальчишкой был, меня подобрал один заклинатель. Он был не особо знатным, поэтому нанялся на службу в клан Вэнь. Ну и меня за собой потащил. Я сбежал почти сразу, место там, скажу тебе — волосы дыбом вставали. Во дворце лютые мертвецы разгуливали, пыточных больше, чем спален… мужики озабоченные. Но как раз в это время, года за два, как заварушка с Илинским Старейшиной началась, в Цишань Вэнь стали всяких тварей свозить. Один раз привезли огроменные клетки высотой в два человеческих роста, а там эти твари. У них лапы, как из металла, из пастей слюна ядовитая капает, а в лапах тоже секрет какой-то, он парализовать может. Горе-учителю моему сказали проверить, на что эти твари способны. Он в этой слизи перемазался, а через несколько часов задохнулся. Уже потом я услышал, что всего-то и надо было порошок из листьев воронца в воде растворить да выпить трижды. После этого я оттуда деру дал, благо, никто меня не хватился, я же просто мальчишкой на побегушках был… тварей этих, вроде, то ли в подземелье посадили, то ли в лесах где-то держали. Видимо, расплодились и расползлись за столько лет. И название у них чудное — кумо. Говорили, их откуда-то из-за моря доставили. Такая вот история. И еще — лапы-то у них крепкие, а брюхо мягкое. И уязвимы те места, где лапы с туловищем сочленяются. Тебе нелегко будет драться, ты же их не видишь в нормальном смысле слова. Я с тобой пойду, и не спорь, А-Чэнь, — Сюэ Ян говорил быстро, Синчэнь слушал и опять невольно сравнивал. Его враг служил ордену Вэнь. Правда, не сбегал он оттуда. Мог ли друг что-то недоговаривать? — Если они настолько опасны, тебе лучше остаться дома, А-Мэй, — Сяо Синчэнь подхватывает Шуанхуа и идет к выходу из дома. — Не нужно понапрасну подвергать свою жизнь риску. — И почему ты думаешь, я беспомощен? Может, я поопасней этих тварей буду, даочжан? — тянет Чэнмэй. — Не уговаривай. Я так и не понял, одна тварь там была или несколько. Если появилось гнездо, они будут вдвойне агрессивны. Вместе пойдем, и точка. Признай уже, что не все тебе под силу, чей бы там ты ни был ученик… — А-Мэй, но как ты будешь сражаться? Кинжалами? Это же самоубийство, если мы встретим именно тех тварей, которых ты однажды видел! — Да есть у меня меч! Только я его откопал на пропитанных Тёмной энергией могильниках, и аура у него специфическая. Поэтому я без крайней нужды им не пользуюсь! Что еще ты хочешь знать, даочжан? — теперь его друг почти рычит, и Сяо Синчэнь понимает, что тот не на шутку зол. Еще одно совпадение? У твари Сюэ меч был под стать ему. Темный, пропитанный злом, будто с Мертвого Нагорья принесенный… — Темная энергия… — почти шепчет он. — Ты ею владеешь, верно? — Сяо Синчэнь, — уже спокойно и устало отвечают ему, — ты пойми, не всем сиротам этого мира встретилась добрая бабка с горы, которая брала их в теплую обитель и учила любить мир и срать бабочками, гуй тебя задери… Мне приходилось выживать. Я не был членом какого-либо ордена, никогда не учился нормально. Что успевал увидеть или услышать, то и додумывал. Таскался однажды за одним последователем Тёмного Пути, нахватался от него. Служил недолго в доме светлого заклинателя — за ним понаблюдал. И так всегда. А еще, видимо, родился с легким искажением ци в сторону инь. Когда маленьким был, соседка вечно твердила, что я выродок чернокнижника. Отец мой, видимо, тоже не был благородным заклинателем, но он свалил, когда мне года три было, я его не помню почти… И для меня это все — херня собачья — темные техники, светлые техники… Да один гуй. Выжить помогает, и на том спасибо. — Они опасны… — А жить вообще опасно, даочжан. Умирают от этого. Пошли, — почти шепчет Сюэ Ян. Он уже знает, что сегодня все закончится. *** До рассвета еще больше часа, но тьма уже не такая непроглядная. В лесу подозрительно тихо. Кажется, даже ночные насекомые не стрекочут, не говоря о птицах. — Слышишь, даочжан? — полушепотом говорит Сюэ Ян. — Нет. — В том-то и дело. Слишком тихо. Я вижу брошенный хворост и кровь. Мы нашли место, где напали на тех пареньков, — Чэнмэй осматривает землю вокруг, видя, что та вся в дырах. Кумо — твари тяжелые, лапами всю поляну перепахали. Но зато было видно, куда они пошли. Точнее, откуда пришли. — Что еще видишь? — Сяо Синчэнь достает меч, который начинает немного вибрировать, чувствуя темную тварь. — Вижу, куда идти. Они забрались глубоко в чащу. Нам лучше бы подождать рассвета, на солнце они медлительные, — предлагает Сюэ Ян. — А ты много о них знаешь, — хмыкает Синчэнь. — Я же говорил, быстро запомина… назад! Твари сами к ним вышли. То ли на голоса, то ли на запах, то ли на легкое излучение Иньской Печати. Один паук несся к ним по земле, второй на паутине, подобной толстой веревке, спускался к ним с векового крепкого дерева, чудом выдерживающего такой вес. Синчэнь отпрыгнул, выставляя оружие перед собой, слыша, что совсем рядом клацнули челюсти, и, постаравшись сориентироваться на звук, рванул туда, где у твари предположительно должно было быть брюхо, но меч наткнулся на твердую, похожую на хитиновую, оболочку. — Правее! — крикнул Сюэ Ян, бросая огненный талисман в морду твари. Тот угодил аккурат на глаза, и паук взревел, ослепленный. Он заметался на месте, и Сяо Синчэнь имел все шансы быть пропоротым хаотично сучащими по земле лапами. — Уходи оттуда! Два шага прямо и вправо, — скомандовал Ян, направляя талисман в морду второй твари. Та, похоже, была самкой. Она была чуть меньше самца, тот был размером в два человеческих роста, эта — в полтора, но куда проворнее. Лапы ее, заостренные на концах, словно прожигали почву под собой — самка была особо ядовита. Синчэнь, выбравшись из-под первой твари, едва не угодил в зубы второй, в последний миг чувствуя, что его отталкивают и встают между ним и пауком. — Чем же вас кормили, что вы так вымахали. Видимо, человечиной, — усмехается его друг. Но не своим голосом. Этот голос куда выше, знакомо-нахальный, играющий… Синчэнь слышит лязг меча, слышит, как раздваивается знакомый клинок, и глупо хочет зажать уши, потому что его дорогой друг, его А-Мэй, говорит голосом Сюэ Яна: — Ты прости меня, даочжан. Мы поговорим после. А сейчас, сделай милость, не путайся под ногами. Эти твари тебе не по зубам. Говорит голосом Сюэ Яна. Взмахивает мечом Сюэ Яна. Песнь этого жуткого оружия Синчэнь узнает из миллиона других мечей. Цзян Цзай. Его личное несчастье. Сяо Синчэнь прижимается спиной к дереву, беспомощно сползая к самым корням, и все еще не хочет верить, что его кошмар стал реальностью.